Ромбар не любил праздников и веселых застолий. Он уходил с них раньше, чем в зале появлялись музыкантши и плясуньи, поэтому не помнил лиц рабынь-артисток. Сейчас, глядя на стоящую перед ним женщину, он не верил своим ушам – она, с ее утонченной, одухотворенной красотой, с королевской осанкой, была всего-навсего обученной для танцев рабыней.
– Рабыня! – протестующе воскликнул он. Женщина поняла его мысли.
– А ты – свободен? – спросила она.
– Конечно, – ответил он, но тут же задумался. Всем, что он имел, он был обязан Берсерену, и состоял на службе у Берсерена.
– А была бы я свободнее у себя в деревне, за грязной работой от, зари до зари? – задала она новый вопрос.
– Конечно, – снова ответил он и снова задумался.
Женщина слегка пожала плечами в ответ.
– И свобода и рабство – внутри нас, – мимоходом сказала она, отворачиваясь от него к перилам башенки. – Если говорить о моем месте и обязанностях – это еще не самое худшее.
– Тебя же могут высечь, продать, убить! – Ромбар вспылил от мысли, что эта женщина является собственностью Берсерена.
– От этого никто не защищен, – спокойно ответила она. – Я считаю себя свободной, потому что знаю, что могу сказать «нет», если это потребуется.
– Откуда тебе знать, что такое свобода?
– Посмотри в небо, и ты тоже узнаешь, что это такое.
Ромбар сделал последние три шага, разделявшие его и женщину, и встал рядом с ней.
Лиле было восемь лет, когда Маветан, проезжавший через ее родную деревню в поисках девочек для пополнения группы танцовщиц, остановился посмотреть, как деревенские дети играют в догонялки. Он сумел углядеть будущее украшение дворцовых праздников в этой тощей, вертлявой девчонке, стремительно зыркающей по сторонам огромными, как у совенка, глазами, отыскал ее родителей и предложил им такую цену, от которой у них не хватило духу отказаться. Лила не плакала, как другие купленные в этой поездке девочки, когда ее усаживали в огромную неуклюжую карету. Любопытство при мысли о новой судьбе, новых людях и землях пересиливало в ней страх.
Она была прирожденной танцовщицей и сразу же полюбила занятие, для которого ее купили. Хотя девушек заставляли много упражняться, а за провинности секли мягкой плеткой, чтобы не испортить тела, Лила никогда не жаловалась на это. «Маветан справедлив, – говорила она. – Он велит наказывать только грязнуль и лентяек». Трудно было не заметить ее свободолюбивый и упрямый нрав, поэтому Ромбар не раз задумывался о том, как же она предана своему искусству, если ради него мирится с положением рабыни. Он стал оставаться на праздники, чтобы чаще видеть ее. Когда Лила выходила в центр полукруга, образованного остальными танцовщицами, и, метнув в него молнию взгляда, начинала главную партию…
Что-то большое и темное мелькнуло совсем рядом. Ромбар вздрогнул и приподнялся, но тут же узнал приблизившееся существо.
– Вайк, – сказал он, положив руку на тяжелую как воинский башмак, голову клыкана, ткнувшуюся ему в плечо. – Ну как охота?
Вайк без лишних церемоний пристроился на плаще рядом с хозяином.
Появление пса избавило Ромбара от воспоминаний об этом куске жизни длиной в полгода и вернуло его мысли к предстоящему делу.
День склонялся к закату, но нужно было дождаться полной темноты.
Ромбар вновь откинулся на спину, припоминая расположение подземных ходов Бетлинка и его внутреннее устройство. Он в детстве излазил и замок и окрестности, так что и теперь, наверное, мог бы с закрытыми глазами пробраться в любую его часть. Судя по рассказам Вальборна, с тех пор в замке мало что изменилось.
Подземный ход, скрываемый каменной стеной, вел с поляны в юго-западную башню, выводя из нее на просторный, вымощенный гранитом двор замка. На этом дворе Ромбар когда-то провел немало учебных боев, привыкая владеть мечом. Его учителем был Лаункар, молодой, но ловкий и отважный воин.
Уже тогда было видно, что Лаункара ожидает блестящая воинская карьера, и действительно оказалось, что теперь он в военачальниках у Вальборна. Ромбар узнал своего бывшего наставника, лишь услышав его имя, а сам, к своей радости, остался неузнанным. Время немало поработало над внешностью обоих.
Пробираться внутрь по двору, где наверняка патрулировала ночная стража, казалось слишком рискованным. Но был и другой ход, который вел прямо в замок – через глубокое подземелье, через тайную усыпальницу правителей Бетлинка. Этот ход, являвшийся ответвлением первого, был известен только правителям замка.
Дождавшись ночи, Ромбар позвал клыкана и при свете луны подошел к каменной стене, укреплявшей крутой склон оврага. Там он отыскал щель с открывающим ход рычагом и с усилием опустил вниз массивный, холодный на ощупь стержень. Кусок стены пополз вбок, открывая широкое отверстие, встретившее Ромбара непроглядной тьмой.
Ромбар произнес заклинание для видения в темноте. Наступившая тишина заставила его почувствовать, что ночной лес только что был полон звуками и шорохами, зато его зрение обострилось. Черная тьма сменилась серым, будто в пасмурный вечер, освещением, в котором четко виделся каждый куст и камень, каждая трещина и неровность стенной кладки. Ромбар пошел по подземному коридору, клыкан последовал за ним.
Высмотрев на стене потайную отметку, Ромбар отсчитал два блока вниз и нажал каменный выступ.
В стене открылся ход, начинавшийся ведущей вниз лестницей.
Ромбар спустился по лестнице и пошел по узкому туннелю, заполненному густой нетронутой паутиной. Туннель закончился крохотным помещением, где в нише у двери стояла серая из-за плотного слоя пыли, давно опустевшая лампада. Ромбар вновь навел знак и надавил камень. Перед ним открылся потайной проход в подземную усыпальницу правителей Бетлинка.
Традиция хоронить правителей в подземелье замка возникла со времен основания Бетлинка. В те времена уттаки были еще сильны, могло случиться всякое, поэтому Эмбар приказал построить подземную усыпальницу для себя и своих потомков, чтобы избежать осквернения могил в случае захвата замка. Когда отец был жив, Ромбар бывал здесь вместе с ним однажды в году, в день поминания предков. Главный вход в усыпальницу знали лишь доверенные слуги, а про тайный ход, которым пришел Ромбар, не знал никто, кроме него.
Его взгляду открылся продолговатый зал с двумя рядами толстых колонн, которые расширялись кверху четырьмя гранями, образуя низкие полукруглые своды усыпальницы. Здесь не было ни росписей, ни картин – потолок и колонны были отделаны строгим каменным узором, по стенам в одном ритме с колоннами шли барельефы, изображающие сцены охоты или битвы с уттаками. Проход между двумя рядами колонн вел к главному входу в усыпальницу. Правая половина зала пустовала, слева тянулся ряд гробниц, не слишком длинный – история Бетлинка насчитывала не более полутора веков. Ромбар шагнул к ближайшей гробнице и остановил взгляд на прикрывавшей ее плите с гербом Бетлинка. Он знал, что под ней лежит основатель Бетлинка, но прочитал надпись – Эмбар, сын Вескарна, из рода Кельварна.
Ромбар на мгновение задержался у гробницы, затем пошел вдоль траурного ряда, выхватывая взглядом надписи. У двух дальних гробниц он вновь остановился, вспоминая, как подростком сопровождал тело отца на его последнем пути в родовой замок, как участвовал в обряде опускания тела в могилу, последнюю в ряду. Время не стояло на месте – за могилой его отца появилась еще одна. Паландар, сын Канемара, и Кревирен, сын Эронара… его отец и отец Вальборна лежали рядом, будто бы подводя итог прихотливым изгибам судьбы, распорядившейся ими при жизни.
Постояв немного, как того требовало почтение к предкам, Ромбар вышел через дверь, ведущую в подвальные помещения замка. Он миновал выломанные двери подвальных кладовых и порадовался, что уловка Эмбара сработала. Уттаки, впервые за полтора века проникшие в Бетлинк, не нашли замаскированного входа в усыпальницу. Ромбар поднялся по лестнице на первый этаж замка и оказался у помещений для прислуги.
Жилые комнаты находились на втором этаже замка. Ромбар пошел вверх по парадной лестнице, не слыша собственных шагов и надеясь, что ступает тихо.
Прежде чем углубиться в коридор второго этажа, он придирчиво осмотрел его и заметил приоткрытую дверь. Ромбар снял заклинание ночного зрения, которое не позволяло отличать свет от тьмы, делая все вокруг бестеневым и однообразно серым. После нескольких мгновений полной слепоты он увидел узкую полоску белого света, пробивающуюся через дверную щель.
Ромбар осторожно подошел поближе к двери, слыша за собой еле уловимый стук лап пробирающегося следом клыкана. Щель была достаточной, чтобы разглядеть стол, уставленный длинными и пузатыми бутылками из погребов Бетлинка, и троих людей, сидевших у стола. Двое с увлечением играли в «семь фишек» – любимую игру воинов и пьяных. В любой лавке Келады можно было купить набор фишек – плоских квадратных бляшек из металла, дерева или камня, с семью различными фигурками, изображенными на обеих сторонах.
Стороны фишек были помечены, каждый из двух игроков выбирал одну по жребию или уговору, затем бляшки встряхивали в кружке и вываливали на стол.
Выигравшим считался тот, чьей стороной кверху оказывалось больше половины фишек, размер выигрыша зависел от их количества, стоимости и покрытия фишек проигравшего игрока. Двое за столом как раз просматривали фишки, подсчитывая результаты очередного броска. Они вряд ли заметили бы Ромбара, даже если бы он зашел к ним в комнату.
– «Правитель» – семь монет, «маг» – пять, «башня» – четыре…
«воин» – одна, – вслух считал один из игроков. – «Маг» и «воин» кроют твоего «полководца», «правитель» – «коня» и «повозку». Остается «башня»… С тебя четыре медяшки, приятель!
Судя по выражению его раскрасневшегося, лоснящегося от выпивки и азарта лица, ему целый вечер везло больше, чем его сопернику. Тот хмуро пододвинул к себе кошелек и отсчитал проигрыш. Ром-бар обратил внимание, что на всех троих висели белые диски, надетые поверх рубашек.
– Идемте-ка спать, парни, – сказал третий, наблюдавший за игрой. – Время за полночь.
– Еще чего! – отозвался хмурый. – Спать не лягу, пока не отыграюсь. Он у меня сегодня полкошелька выиграл. В жизни не видел, чтобы кому-нибудь так везло в фишку…
– Ты пей себе, а к нам не лезь! – добавил довольный. – Да не говори ничего под руку, а то везуху спугнешь!
– Хозяина здесь нет, – фыркнул третий, наливая себе из бутылки. – Вот уж кому везет в фишку! А вы что… пьяни, и все.
– Сам пьянь, – буркнул хмурый. – Дай-ка я брошу! – сказал он довольному и ссыпал фишки в кружку.
– Бросай, – согласился довольный. – Кстати… – обратился он к третьему, – хозяин говорил тебе, когда вернется?
– Должен вот-вот быть. На Оранжевый алтарь и обратно – займет не больше недели, даже с этими ; уттаками.
– Туда и обратно – смех-то какой, – проговорил довольный, наблюдая, как его партнер встряхивает кружку. – Уттаков, что ли, пасти?
– По-моему, весь этот поход затеян из-за одного грязного полууттака, – заметил третий. – Неспроста хозяин велел выдать этому Боваррану любого коня. Дикарь важничал до самого отъезда… и взял моего коня, между прочим. Скотина!
– Все они скоты, – подтвердил хмурый и опрокинул кружку. Фишки со стуком высыпались на стол. – Опять твоя взяла, Даббануф!
– Не слышат тебя уттаки, – хмыкнул третий. – А то бы их скрючило…
– Он не так выговаривает. – Довольный склонился над фишками, подсчитывая итоги вновь выпавшей ему удачи. – Надо – Даббануф.
– И так и эдак – все равно уттакский мат, – огрызнулся хмурый. – Жалко, что их тут нет, а то поглядел бы я, как их крючит. Что ж – раз хозяин сделал ихнюю ругань заклинанием для диска, мне лишний раз и не выругаться?!
– Ругайся на здоровье, – сказал довольный. – Гони семь медяшек и ругайся.
– Как семь? – Хмурый кинулся проверять покрытие фишек. Вновь выругавшись, он выплатил проигрыш.
– Все, мужики, проваливайте отсюда, – сказал третий. – Комната моя, я спать хочу.
Он взял подставку со светлячком Василиска, излучавшим белый свет, и убрал со стола в шкаф. Двое других встали и нетвердым шагом вышли в коридор.
Ромбар отступил вниз по лестнице. Вскоре хлопанье дверей стихло, но он на всякий случай подождал, пока беспокойные собутыльники не уснут покрепче.
Было изрядно за полночь, когда Ромбар вернулся в коридор и начал поиск Синего камня. Из. первой же комнаты шел слабый поток магического излучения. Вспомнив, что двери могут оказаться скрипучими, Ромбар снял заклинание ночного зрения и осторожно потянул за ручку. Дверь бесшумно открылась. Он подумал было, что напутал в заклинаниях, но раздающийся с кровати храп убедил его, что со слухом все в порядке. Излучение шло с груди спящего человека, и Ромбар понял, что это такое. Конечно же белый диск!
Ромбар пошел от двери к двери, каждый раз добросовестно чередуя зрение и слух, но находил лишь белые диски на спящих людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Рабыня! – протестующе воскликнул он. Женщина поняла его мысли.
– А ты – свободен? – спросила она.
– Конечно, – ответил он, но тут же задумался. Всем, что он имел, он был обязан Берсерену, и состоял на службе у Берсерена.
– А была бы я свободнее у себя в деревне, за грязной работой от, зари до зари? – задала она новый вопрос.
– Конечно, – снова ответил он и снова задумался.
Женщина слегка пожала плечами в ответ.
– И свобода и рабство – внутри нас, – мимоходом сказала она, отворачиваясь от него к перилам башенки. – Если говорить о моем месте и обязанностях – это еще не самое худшее.
– Тебя же могут высечь, продать, убить! – Ромбар вспылил от мысли, что эта женщина является собственностью Берсерена.
– От этого никто не защищен, – спокойно ответила она. – Я считаю себя свободной, потому что знаю, что могу сказать «нет», если это потребуется.
– Откуда тебе знать, что такое свобода?
– Посмотри в небо, и ты тоже узнаешь, что это такое.
Ромбар сделал последние три шага, разделявшие его и женщину, и встал рядом с ней.
Лиле было восемь лет, когда Маветан, проезжавший через ее родную деревню в поисках девочек для пополнения группы танцовщиц, остановился посмотреть, как деревенские дети играют в догонялки. Он сумел углядеть будущее украшение дворцовых праздников в этой тощей, вертлявой девчонке, стремительно зыркающей по сторонам огромными, как у совенка, глазами, отыскал ее родителей и предложил им такую цену, от которой у них не хватило духу отказаться. Лила не плакала, как другие купленные в этой поездке девочки, когда ее усаживали в огромную неуклюжую карету. Любопытство при мысли о новой судьбе, новых людях и землях пересиливало в ней страх.
Она была прирожденной танцовщицей и сразу же полюбила занятие, для которого ее купили. Хотя девушек заставляли много упражняться, а за провинности секли мягкой плеткой, чтобы не испортить тела, Лила никогда не жаловалась на это. «Маветан справедлив, – говорила она. – Он велит наказывать только грязнуль и лентяек». Трудно было не заметить ее свободолюбивый и упрямый нрав, поэтому Ромбар не раз задумывался о том, как же она предана своему искусству, если ради него мирится с положением рабыни. Он стал оставаться на праздники, чтобы чаще видеть ее. Когда Лила выходила в центр полукруга, образованного остальными танцовщицами, и, метнув в него молнию взгляда, начинала главную партию…
Что-то большое и темное мелькнуло совсем рядом. Ромбар вздрогнул и приподнялся, но тут же узнал приблизившееся существо.
– Вайк, – сказал он, положив руку на тяжелую как воинский башмак, голову клыкана, ткнувшуюся ему в плечо. – Ну как охота?
Вайк без лишних церемоний пристроился на плаще рядом с хозяином.
Появление пса избавило Ромбара от воспоминаний об этом куске жизни длиной в полгода и вернуло его мысли к предстоящему делу.
День склонялся к закату, но нужно было дождаться полной темноты.
Ромбар вновь откинулся на спину, припоминая расположение подземных ходов Бетлинка и его внутреннее устройство. Он в детстве излазил и замок и окрестности, так что и теперь, наверное, мог бы с закрытыми глазами пробраться в любую его часть. Судя по рассказам Вальборна, с тех пор в замке мало что изменилось.
Подземный ход, скрываемый каменной стеной, вел с поляны в юго-западную башню, выводя из нее на просторный, вымощенный гранитом двор замка. На этом дворе Ромбар когда-то провел немало учебных боев, привыкая владеть мечом. Его учителем был Лаункар, молодой, но ловкий и отважный воин.
Уже тогда было видно, что Лаункара ожидает блестящая воинская карьера, и действительно оказалось, что теперь он в военачальниках у Вальборна. Ромбар узнал своего бывшего наставника, лишь услышав его имя, а сам, к своей радости, остался неузнанным. Время немало поработало над внешностью обоих.
Пробираться внутрь по двору, где наверняка патрулировала ночная стража, казалось слишком рискованным. Но был и другой ход, который вел прямо в замок – через глубокое подземелье, через тайную усыпальницу правителей Бетлинка. Этот ход, являвшийся ответвлением первого, был известен только правителям замка.
Дождавшись ночи, Ромбар позвал клыкана и при свете луны подошел к каменной стене, укреплявшей крутой склон оврага. Там он отыскал щель с открывающим ход рычагом и с усилием опустил вниз массивный, холодный на ощупь стержень. Кусок стены пополз вбок, открывая широкое отверстие, встретившее Ромбара непроглядной тьмой.
Ромбар произнес заклинание для видения в темноте. Наступившая тишина заставила его почувствовать, что ночной лес только что был полон звуками и шорохами, зато его зрение обострилось. Черная тьма сменилась серым, будто в пасмурный вечер, освещением, в котором четко виделся каждый куст и камень, каждая трещина и неровность стенной кладки. Ромбар пошел по подземному коридору, клыкан последовал за ним.
Высмотрев на стене потайную отметку, Ромбар отсчитал два блока вниз и нажал каменный выступ.
В стене открылся ход, начинавшийся ведущей вниз лестницей.
Ромбар спустился по лестнице и пошел по узкому туннелю, заполненному густой нетронутой паутиной. Туннель закончился крохотным помещением, где в нише у двери стояла серая из-за плотного слоя пыли, давно опустевшая лампада. Ромбар вновь навел знак и надавил камень. Перед ним открылся потайной проход в подземную усыпальницу правителей Бетлинка.
Традиция хоронить правителей в подземелье замка возникла со времен основания Бетлинка. В те времена уттаки были еще сильны, могло случиться всякое, поэтому Эмбар приказал построить подземную усыпальницу для себя и своих потомков, чтобы избежать осквернения могил в случае захвата замка. Когда отец был жив, Ромбар бывал здесь вместе с ним однажды в году, в день поминания предков. Главный вход в усыпальницу знали лишь доверенные слуги, а про тайный ход, которым пришел Ромбар, не знал никто, кроме него.
Его взгляду открылся продолговатый зал с двумя рядами толстых колонн, которые расширялись кверху четырьмя гранями, образуя низкие полукруглые своды усыпальницы. Здесь не было ни росписей, ни картин – потолок и колонны были отделаны строгим каменным узором, по стенам в одном ритме с колоннами шли барельефы, изображающие сцены охоты или битвы с уттаками. Проход между двумя рядами колонн вел к главному входу в усыпальницу. Правая половина зала пустовала, слева тянулся ряд гробниц, не слишком длинный – история Бетлинка насчитывала не более полутора веков. Ромбар шагнул к ближайшей гробнице и остановил взгляд на прикрывавшей ее плите с гербом Бетлинка. Он знал, что под ней лежит основатель Бетлинка, но прочитал надпись – Эмбар, сын Вескарна, из рода Кельварна.
Ромбар на мгновение задержался у гробницы, затем пошел вдоль траурного ряда, выхватывая взглядом надписи. У двух дальних гробниц он вновь остановился, вспоминая, как подростком сопровождал тело отца на его последнем пути в родовой замок, как участвовал в обряде опускания тела в могилу, последнюю в ряду. Время не стояло на месте – за могилой его отца появилась еще одна. Паландар, сын Канемара, и Кревирен, сын Эронара… его отец и отец Вальборна лежали рядом, будто бы подводя итог прихотливым изгибам судьбы, распорядившейся ими при жизни.
Постояв немного, как того требовало почтение к предкам, Ромбар вышел через дверь, ведущую в подвальные помещения замка. Он миновал выломанные двери подвальных кладовых и порадовался, что уловка Эмбара сработала. Уттаки, впервые за полтора века проникшие в Бетлинк, не нашли замаскированного входа в усыпальницу. Ромбар поднялся по лестнице на первый этаж замка и оказался у помещений для прислуги.
Жилые комнаты находились на втором этаже замка. Ромбар пошел вверх по парадной лестнице, не слыша собственных шагов и надеясь, что ступает тихо.
Прежде чем углубиться в коридор второго этажа, он придирчиво осмотрел его и заметил приоткрытую дверь. Ромбар снял заклинание ночного зрения, которое не позволяло отличать свет от тьмы, делая все вокруг бестеневым и однообразно серым. После нескольких мгновений полной слепоты он увидел узкую полоску белого света, пробивающуюся через дверную щель.
Ромбар осторожно подошел поближе к двери, слыша за собой еле уловимый стук лап пробирающегося следом клыкана. Щель была достаточной, чтобы разглядеть стол, уставленный длинными и пузатыми бутылками из погребов Бетлинка, и троих людей, сидевших у стола. Двое с увлечением играли в «семь фишек» – любимую игру воинов и пьяных. В любой лавке Келады можно было купить набор фишек – плоских квадратных бляшек из металла, дерева или камня, с семью различными фигурками, изображенными на обеих сторонах.
Стороны фишек были помечены, каждый из двух игроков выбирал одну по жребию или уговору, затем бляшки встряхивали в кружке и вываливали на стол.
Выигравшим считался тот, чьей стороной кверху оказывалось больше половины фишек, размер выигрыша зависел от их количества, стоимости и покрытия фишек проигравшего игрока. Двое за столом как раз просматривали фишки, подсчитывая результаты очередного броска. Они вряд ли заметили бы Ромбара, даже если бы он зашел к ним в комнату.
– «Правитель» – семь монет, «маг» – пять, «башня» – четыре…
«воин» – одна, – вслух считал один из игроков. – «Маг» и «воин» кроют твоего «полководца», «правитель» – «коня» и «повозку». Остается «башня»… С тебя четыре медяшки, приятель!
Судя по выражению его раскрасневшегося, лоснящегося от выпивки и азарта лица, ему целый вечер везло больше, чем его сопернику. Тот хмуро пододвинул к себе кошелек и отсчитал проигрыш. Ром-бар обратил внимание, что на всех троих висели белые диски, надетые поверх рубашек.
– Идемте-ка спать, парни, – сказал третий, наблюдавший за игрой. – Время за полночь.
– Еще чего! – отозвался хмурый. – Спать не лягу, пока не отыграюсь. Он у меня сегодня полкошелька выиграл. В жизни не видел, чтобы кому-нибудь так везло в фишку…
– Ты пей себе, а к нам не лезь! – добавил довольный. – Да не говори ничего под руку, а то везуху спугнешь!
– Хозяина здесь нет, – фыркнул третий, наливая себе из бутылки. – Вот уж кому везет в фишку! А вы что… пьяни, и все.
– Сам пьянь, – буркнул хмурый. – Дай-ка я брошу! – сказал он довольному и ссыпал фишки в кружку.
– Бросай, – согласился довольный. – Кстати… – обратился он к третьему, – хозяин говорил тебе, когда вернется?
– Должен вот-вот быть. На Оранжевый алтарь и обратно – займет не больше недели, даже с этими ; уттаками.
– Туда и обратно – смех-то какой, – проговорил довольный, наблюдая, как его партнер встряхивает кружку. – Уттаков, что ли, пасти?
– По-моему, весь этот поход затеян из-за одного грязного полууттака, – заметил третий. – Неспроста хозяин велел выдать этому Боваррану любого коня. Дикарь важничал до самого отъезда… и взял моего коня, между прочим. Скотина!
– Все они скоты, – подтвердил хмурый и опрокинул кружку. Фишки со стуком высыпались на стол. – Опять твоя взяла, Даббануф!
– Не слышат тебя уттаки, – хмыкнул третий. – А то бы их скрючило…
– Он не так выговаривает. – Довольный склонился над фишками, подсчитывая итоги вновь выпавшей ему удачи. – Надо – Даббануф.
– И так и эдак – все равно уттакский мат, – огрызнулся хмурый. – Жалко, что их тут нет, а то поглядел бы я, как их крючит. Что ж – раз хозяин сделал ихнюю ругань заклинанием для диска, мне лишний раз и не выругаться?!
– Ругайся на здоровье, – сказал довольный. – Гони семь медяшек и ругайся.
– Как семь? – Хмурый кинулся проверять покрытие фишек. Вновь выругавшись, он выплатил проигрыш.
– Все, мужики, проваливайте отсюда, – сказал третий. – Комната моя, я спать хочу.
Он взял подставку со светлячком Василиска, излучавшим белый свет, и убрал со стола в шкаф. Двое других встали и нетвердым шагом вышли в коридор.
Ромбар отступил вниз по лестнице. Вскоре хлопанье дверей стихло, но он на всякий случай подождал, пока беспокойные собутыльники не уснут покрепче.
Было изрядно за полночь, когда Ромбар вернулся в коридор и начал поиск Синего камня. Из. первой же комнаты шел слабый поток магического излучения. Вспомнив, что двери могут оказаться скрипучими, Ромбар снял заклинание ночного зрения и осторожно потянул за ручку. Дверь бесшумно открылась. Он подумал было, что напутал в заклинаниях, но раздающийся с кровати храп убедил его, что со слухом все в порядке. Излучение шло с груди спящего человека, и Ромбар понял, что это такое. Конечно же белый диск!
Ромбар пошел от двери к двери, каждый раз добросовестно чередуя зрение и слух, но находил лишь белые диски на спящих людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50