Огненный смерч, круша все на своем пути, вспахал, исковеркал супер прочный пластик дороги, разорвал на клочья клумбы цветов, проскрежетал по фасадам небоскребов. Черный дым взметнулся густым жирным облаком вверх, образовывая темное кучевое образование, внешним видом напоминающее поганку. Ударная волна сжала воздух, расколотила бронированные окна эвакуированных домов и, чуть было, не снесла кабинки автономных туалетов.
Через десять минут, когда улеглась пластиковая пыль, и догорели последние клумбы, я различил в закопченных линзах перископа сидящего на штативах установки Герасима, сжимающего в кулаке короткий кусок тлеющей сигареты.
— Второму номеру доложить о состоянии Объекта, — заорал я, возвращаясь к работе. Герка жив, ну и ладно. Потом обнимемся. Может, я ему еще медальку подарю. Из тех, что у Директора выпросил.
— Объекта не наблюдаю, — доложил Боб. — И дерева не наблюдаю. Пропал, карась мое железо! Командир, так что в журнале писать будем? Самораспад, или саморазрушение?
В данном вопросе торопиться не следует. Наша работа у всех на виду. И каждая буква на виду. Напишем неправильно, потом на нас все газеты накатят. Им только дай волю.
— Значица так… — я наблюдал за тем, как Герасим скрывается в нутре услужливо подкатившей Милашки. Спать пошел. И правильно. Сделал дело, спи смело. — Значица так, Боб. Пиши. «Ложный вызов». И не забудь километраж накрутить Милашке. А то у нас еще за прошлый месяц перерасход.
Я посмотрел на Боба, торопливо заполняющего официальные бланки, и улыбнулся. Сколько еще предстоит узнать этому янкелю, чтобы понять до конца, насколько у нас интересная и творческая профессия. Бывают, конечно, проколы, но это редко.
Я, разглядывал Боба, улыбался и слушал, как нежно мурлычет Объект, только что забравшийся ко мне за пазуху.
Эпизод 3.
— Тринадцатая машина! Диспетчерская на связи. Ответьте.
Боб приподнял газету и взглянул одним глазом:
— Чья очередь?
Очередь была моя. С трудом поднявшись на карачки, я сощурился на жаркое солнце, под которым получал очередную порцию загара и, обжигая некоторое мягкие места о нагретый металл, сполз в кабину Милашки.
Сегодняшнее утро выдалось на редкость солнечным и безработным. С шести утра ни одного вызова. Столица на выходных полным составом выехала на курорты, так что процент чрезвычайных ситуаций резко упал до нуля. Чего нельзя сказать о температуре окружающего воздуха. Градусов тридцать пять, если температурные датчики Милашки не врут.
— Пока что майор Сергеев у аппарата, — простонал я, чувствуя, что безмятежному отдыху, за который к тому же еще и платят, заканчивается. — Что там у вас?
— ЧП у нас! — завопил динамик голосом психопатки диспетчера. Это не преувеличение. Диспетчер и в самом деле полная психопатка. Начальство считает, что диспетчер, обладающий ярко выраженным психопатическим визгом, способен передать боль и отчаяние попавших в беду граждан.
Переждав, пока динамики выдадут очередную порцию всхлипываний и стенаний, я осторожно, чтобы не повредить окончательно рассудок служащей, задал наводящий вопрос.
— Где-то, с кем-то, что-то случилось?
Всхлипывания моментально затихли, и, наполненный подозрением, голос спросил:
— А откуда вы, майор Сергеев, знаете?
— Догадываюсь, — вздохнул я, понимая, что диспетчер ко всем прочим своим достоинствам еще и лишена воображения. — Так что случилось? Конкретнее.
— Вы, майор Сергеев, грубиян и циник, — незаслуженно выругался динамик. — Поступил вызов с Пятнадцатимайского района. Пожар третьей степени. Но, судя по тому, что там собрались все пожарные экипажи города, дело жаркое.
— Без нас, никак? — черт бы побрал этих пожарных. Тушить пожары их задача. Дергают по каждому пустяку.
— Там не пустяк, — подслушав мысли, строго произнесла диспетчер. — Есть жертвы. По самым скромным данным, как сообщили утренние газеты, десять человек уже в больницах.
Вот те на! С утра в столице такие дела, а я узнаю об этом через диспетчера.
— Милашка! У нас что, проблемы с каналом новостей?
— Да нет, — в голосе Милашки слышалась лень и истома. Видать, верхняя башня перегрелась на солнце. — Канал протестирован. Связь в порядке. Просто я думала…
— Думать на свалке будешь, — отрезал я. — Срочная тревога. И немедленно.
Когда дело касается работы, у Милашки не хватает духа мне перечить. Потому как знает, я слов на ветер не бросаю. Если сказал «на свалку», значит за первое же нарушение устава на свалку. Невзирая на прежние заслуги.
Короткими перезвонами затявкала тревожная система, оповещая весь экипаж о вызове. В верхний люк просунулось перегоревшее на солнце лицо Боба.
— Что, уже время ленча?
Надо бы в свободное время потолковать с янкелем и вразумить, что рев тревожных сирен, от которых лопается суперпрочный пластик шоссе, служит не для созыва членов команды к очередной порции сибирских пельменей.
— У нас вызов. Срочный, — возиться с Бобом в данную минуту не представлялось возможным. Я как раз усаживался за левый, командирский, штурвал и заводил Милашку. — Подробности потом. Да пристегнись ты. К месту происшествия пойдем по «зеленому смерчу».
Боб присвистнул. «Зеленый смерч» по классификации подразделения 000 означал, что сейчас начнется нечто невообразимое. Быстро застегнув крест-накрест ремни безопасности, и, опустив дуги предохранения, Боб, предварительно проверив надежность крепежа личного сейфа, натянул на голову шлем.
— Второй номер к «зеленому смерчу» готов. Командир! Герасима будить?
У янкеля никакого понятия о чувстве жалости.
— Отставить побудку, — рявкнул я так, что даже Милашка дернулась на два метра вправо. Как раз на парковочный счетчик, согласно которому мы задолжали в городскую казну порядочную сумму брюликов за простой в неположенном месте. — Ты думай, что говоришь! А если говоришь не думая, то прочитай машинный устав, где ясно и четко написано — будить третий номер без веских на то оснований не допускается. Ни тебе, ни мне, ни даже Директору. Милашка! Скорость до пяти констант, приоритетное ускорение, движение по «зеленому смерчу-у-у-у…»
Боб правильно сделал, что натянул шлем. А я, дурак, понадеялся на совесть Милашки. И еще, надо бы потом узнать, кто выкинул из металлического подголовника весь поролон.
Теоретически, мы летели. Практически, неслись к месту происшествия с безумной скоростью, близкой к скорости отрыва любого тяжелого предмета от поверхности земли. «Зеленый смерч», это, скажу я, не игрушки. Это право, которое дается только подразделению 000. Вперед, с возможно максимальной скоростью, не взирая ни на что. До двадцати процентов потерь среди зеленого насаждения и гражданских зданий.
Умная автоматика в центре управления подразделений 000 давно уже оповестила город о том, что сквозь него, с ревом и воем, продирается к точке происшествия многотонная махина спецмашины. Не успели эвакуироваться? Ваши проблемы. Думать надо, прежде всего, головой.
Боб, стуча челюстью на колдобинах, местами не отремонтированных, дорог, болтал ногами и молча разглядывал проносящихся в окне целые микрорайоны, микро парки, микро озера. Интересно, о чем думает этот простой американский парень, волею судьбы попавший в самое прекрасное место на Земном шаре? Наверняка уж не о рождественских индюшках.
— Боб, а если бы тебе предложили вернуться в Америку, ты б согласился? — давно хотел задать этот вопрос, да все боялся потревожить сердце несчастного американца.
— В Америку? — от стекла Боб не оторвался. Наверно потому, что скорость была приличная и повернуть голову, значит истратить кучу драгоценных калорий. — В Америке сейчас плохо. В последних новостях передавали, что коренное население взбунтовалось и согнало всех белых колонизаторов в резервации. В каньоны да пустыни.
— Индейцы что ль? — вспомнил я разговор с Директором о народных индейских песнях, в которых должны были в нескольких словах воспеть мой подвиг по воспитанию Боба.
— Они. Там сейчас военное положение. Коренное население вырыло топор войны. Требуют переименовать Америку в Индерику.
Боб замолчал, очевидно, вспоминая голодные годы на своей исторической родине. Ничего, дорогой иностранный товарищ, Россия большая, всех прокормит. Практически даром. В первый раз что ли? Не привыкать.
Датчики дыма качнулись в правую сторону, что могло служить косвенным признаком того, что в атмосфере присутствует некоторое количество вышеназванного дыма. Конечно, это мог бы быть и выброс от подпольного курильщика, который где-нибудь в подвале с замиранием сердца торопливо цедит контрабандную папироску. Это ведь только нам, сотрудникам подразделения 000 все можно. Потому что вредное производство. А остальным, ни-ни.
Я постучал кончиком ботинка по датчику, но стрелка упрямо торчала в правом углу. А это уже серьезно.
— Милашка, сбрось скорость. Кажется, мы прибыли.
Спецмашина подразделения 000 послушно включила реверс, выбросила четыре парашюта, два самораскрывающихся якоря и для надежности въехала в скульптурную композицию «дяденька готовящийся запихнуть дурную голову в пасть не менее дурного льва». Минуты две повисев в расплющенном состоянии на лобовом стекле, мы благополучно остановились.
— Команда на выход, — как можно более спокойно и тише приказал я. Во-первых, чтобы паники не было. А во-вторых, чтобы Герасима, не дай бог, не разбудить. А то будет без дела рядом маячить, разговорами умными замучает.
Скорость, вот что главное в нашем деле. Соскользнув по поручню так и не включенного Милашкой эскалатора, мы с Бобом, толкаясь, и перегоняя друг друга, спрыгнули на пластиковую мостовую. В лицо пыхнул нестерпимый жар, заставший нас с янкелем выругаться. Он по-своему, по-американски. Я по-своему. По родному. Но получилось практически одинаково. Как? Не об этом сейчас разговор. А про сильный, нестерпимый жар, который, как уже упоминалось, пыхнул нам в лицо.
Это Милашка не вовремя вздумала охладить свои двигатели. Нашла время и место.
Как и следовало ожидать, кроме нас на чрезвычайное происшествие прибыли все Службы города, так или иначе призванные охранять достойный сон столицы. Служб в городе много, всех не перечислить. Например, перед Милашкой, сверкая никелированными побрякушками, пыхтела аварийно-водопроводная служба. Раковины там прочистить, ионную прокладку на кране заменить. Это если домашние роботы не справляются. Чуть дальше, ветеринары на мотороллерном самосвале. В кузове клетки для крыс и тараканов.
— Второму номеру узнать обстановку, — без этого в нашем деле нельзя. Пока не знаешь всех мельчайших подробностей, к работе, согласно многотомной инструкции подразделения 000, приступать нельзя. Даже за взятки, которые мы, сотрудники подразделения 000, никогда не берем.
Пока Боб метался среди многочисленных приезжих, узнавая последние новости происшествия, я осмотрелся.
Не люблю работать в старых районах. Невысокие, этажей сто-двести дома, построенные еще из стекла и бетона, представляли, в пожарном смысле, в любой момент готовые воспламениться коробки. И теснота страшная. Милашка на что маневренная машина, но и то еле пролезла по неширокому проспекту. И как в такой обстановке, спрашивается, работать?
— Пожар! — доложил Боб, вернувшись с разведки.
— Вижу, что не пикник, — съязвил я. — Подробности давай. И быстро. Через час перекур по плану. Не успеем, будем, как все нормальные люди, работать.
— Ага, — американец впитывал русскую науку как губка. — Подробности как докладывать? Де-факто, или де-юре?
Не тому учат бедных американцев в их американских учебных заведениях. Как средних, так и принудительно высших. Выражается, как последний налоговый инспектор. Страшно и непонятно. Но одно успокаивает. В американском национальном языке много позаимствованных у русских слов.
— Факты, — покивал я головой, удивляясь собственным лингвистическим способностям. — И побольше натуры.
Янкель старательно обтер пальцами кончики губ, на которых висели хлебные крошки (где только успел?), заглянул в компактный блокнот-бук, производства российской компьютерной фирмы «Сура» и, тщательно выговаривая окончания (все же записывается для отчета), доложил:
— Обстановка, надо отметить, совершенно хреновая. Никто ничего не знает. Известно только, что час назад произошла практически девяносто девяти процентная эвакуация населения из горящего дома. Но пожарники утверждают, что слышали крики с двадцатого этажа. Крики не радости, а горя и даже печали.
— Милашка! Командир на связи. Проверь шумовой диапазон в строении. Дальше, второй номер.
— Пожарники попытались прорваться на подозрительный этаж, но не смогли.
— Почему? — я даже знаю, что ответит Боб. Или воду всю на газоны израсходовали, или лифт не работает.
— Лифт не работает. — Боб оглянулся на кучку ярко-красных пожарных, которые, сбившись в небольшую демонстрацию, глазели на вырывающиеся из окна двадцатого этажа клубы дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50