Прикрыв глаза от солнца и прищурившись, я разглядел Свена. Бронзовокожий блондин сидел верхом на коньке крыши. Белые обрезанные джинсы, кожаный пояс, увешанный плотницкими инструментами, в руке молоток. Я помахал ему и крикнул:
– Тор! Бог грома!
Могучий скандинав самодовольно расхохотался.
– Сфони ф сфонок! Джун в офисе!
Маленькая, загорелая дочерна женщина в сарафане отворила дверь и с радостным визгом бросилась мне на шею, обвила ногами талию и принялась осыпать меня поцелуями.
– Джонни!
Только сейчас я понял, как не хватало мне все последние годы этих чарующих голубых глаз.
– Привет, Джун! – с трудом выдавил я, растрогавшись.
Я знал, что меня здесь любят, но такого горячего приема не ожидал. Разжав наконец руки, Джун отступила на шаг и оглядела меня с головы до ног.
– Боже! – произнесла она, поморщившись. – Что у тебя с волосами?
– Вот… приходится путешествовать инкогнито, – вздохнул я. – Бегу от федералов.
Как ни странно, она не приняла мои слова за шутку, а понимающе кивнула. Я совсем забыл, что у моих друзей особое отношение к политике. Над такими вещами здесь не смеялись.
Войдя за Джун в дом, я едва не упал, сбитый с ног, и тут же оказался в медвежьих объятиях Свена.
– Потшему так поздно, прат? Ты гофорил, что приетешь вчера…
– Говорил? – изумился я.
– Ну да, – подтвердила Джун. – По телефону, правда, плохо слышно было.
Похоже, подумай я, мой спаситель-двойник решил опекать меня и дальше.
– Веши твои доставать? – спросила Джун, кивая на пикап.
– Все свое ношу с собой, – усмехнулся я. – Как Будда.
– По запаху слышно, – хихикнула она.
Приняв ванну впервые за несколько дней, я накинул одно из Свеновых кимоно и устроился пировать с друзьями при свете свечей. Старое вино из погребов отеля, свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, а в качестве основного блюда какая-то тестообразная разноцветная масса из овошей с сыром. Это оказалось так вкусно, что за все время еды никто не проронил ни слова, и лишь наевшись до отвала, мы откинулись на спинки стульев и обменялись удовлетворенными улыбками. Квартира, фактически чердак, казалось, не имела границ, занимая все свободное пространство под широкой крышей отеля. Повсюду стояли или висели резные деревянные работы Свена: периодически он отправлял их на выставки в какую-то нью-йоркскую галерею, где их охотно покупали, причем за такие суммы, что Джун плевалась, называла эти деньги «грязными» и жертвовала на разные экологические проекты. На музыкальных плакатах, которых тоже было немало, преобладали изображения черепов и скелетов, однако по большей части не зловещие, а скорее мистико-философские.
– Итак, кто она? – спросила Джун, когда наши челюсти устали пережевывать кулинарные творения Свена.
– Э-э… – растерялся я.
– Ты кого-то встретил.
– Да вообще-то… – смутился я.
– Отшень хорошо! – обрадовался Свен, поглаживая набитый живот. – Просто кфасс!
Что, разумеется, означало «просто класс».
– Ну, не знаю, – задумчиво протянула Джун, почему-то принюхиваясь. – У меня какие-то смешанные ощущения.
– Наверное, потому, что их две…
Я поведал им о последних событиях, по возможности избегая подробностей относительно Лоры. Подвергать друзей лишней опасности мне совсем не хотелось. Зато о Сьюзи рассказал все.
Джун все поняла правильно и вопросы про Лору задавать не стала.
– Мне нравится, что она индианка, – кивнула она. – Только, похоже, не в твоем вкусе.
– Почему?
– Слишком прафильная, – усмехнулся Свен.
– Нет, – возразила Джун, – я хочу сказать, она слишком простая.
– В каком смысле? – удивился я.
– Все твои девицы, Джонни, как на подбор крепкие орешки. С характером, в общем. А Сьюзи, она такая… покладистая.
– Ты знаешь… я все-таки не понимаю, о чем ты.
– Знаю, – вздохнула она, грустно качая головой. Ночью я долго не мог уснуть, слушая, как Джун со Свеном занимаются любовью в дальнем конце чердака, и чувствовал себя очень одиноким. Я вспоминал, как Сьюзи сидела на мне, прикрыв глаза и откинув голову, и мы мерно раскачивались в бледном лунном свете. Уже в полудреме я вдруг различил вдали жалобный вой койота, отражавшийся эхом от скал подобно океанскому прибою, и мне показалось, что это она тоскует, напоминает о себе и зовет меня вернуться в тесный трейлер в Личфилде, штат Иллинойс.
Утром после сытного завтрака из яиц, помидоров, бобов и хрустящих тостов с домашним сливовым джемом я вышел на веранду. Джун сидела за компьютером и редактировала список рассылки. Я подошел и обнял ее сзади. Она с улыбкой оглянулась.
– Ну как, хорошо тут у нас?
– Нет слов.
– Свен сказал, что тебе звонили.
– Да, сфонили! – крикнул Свен с крыши. Он снова сидел верхом, на этот раз начищая песком одну из своих деревянных скульптур, что-то абстрактное. – Какой миленький у тебя розофый телефончик, Джонни! – добавил он иронически.
Мне, однако, было не до шуток.
– Кто звонил?
– Какой-то Сол. Гофорил, что его сапрали!
– Как?
– Ф тюрьму, – пояснил Свен.
– О боже!
– Он будет шдать тебя у Лоус на океан.
– Лоус? – переспросил я. Свен кивнул. – Он сказал, что выйдет под залог?
– Нет. Сказал, что будет там. Сказал, забудь о мелотшах, думай о глафном.
Это был Сол, никаких сомнений.
Джун обеспокоенно посмотрела на меня.
– Неприятности, Джонни?
Свен прекратил работать и тоже нахмурился.
– Вам лучше не знать, – ответил я.
Наступило молчание. Мои друзья были слишком деликатны, чтобы совать нос в чужие дела.
Мне очень не хотелось расставаться с этим домом, приятной компанией, вкусной едой. Напихав мне в рюкзак разной одежды, Джун и Свен со слезами на глазах проводили меня до пикапа. Объятия и прощальные слова, казалось, будут длиться бесконечно. Напоследок Джун шутливо шлепнула меня по заднице.
– Не потеряй свою индианку!
– Но не забывай про Аламо, – подмигнул Свен.
Он имел в виду неудачное сражение, причем, как всегда, ошибся, но я подумал совсем о другом. Аламогордо. Выбеленные солнцем безжизненные дюны, начало Конца, иг-рушки взрослых людей, пребывающих в первобытной уверенности, что враги находятся где-то вне их самих. И еще я подумал о мести, которая ждет впереди. Убить. Я должен ее убить.
29
Дорога шла через Финикс – странный призрачный город в центре пустыни. Дома, дома… и вдруг ничего, пустота. Лишь раскаленная безжизненная земля и красные горы на горизонте. Так продолжалось очень-очень долго, а потом я приехал в Лос-Анджелес. Он был, как всегда, прекрасен и в этот день на удивление почти без смога – утром прошел дождь. Мне повезло: час пик уже прошел, и я избежал уже вошедших в легенды чудовищных пробок. Пронесся стрелой по Голливудскому проспекту, посмотрел на прохожего, выгуливавшего своего пуделя в тележке из супермаркета… Воспоминания нахлынули сплошным потоком. Конференция психологов, на которой я был пару лет назад. Голубые бассейны, похожие с воздуха на цветы, разбросанные по коричневой земле, и белые фургоны чистильщиков, перелетающие как бабочки с одного цветка на другой. Безработные актеры, что делают себе рекламу в роли официантов. Мексиканцы на перекрестках у светофоров, продающие апельсины, бананы, папайи… Будущие рок-звезды, которые щеголяют черной кожей и блестящим металлом. Бездомные с пластиковыми мешками, ночующие под эстакадами, и роскошные «ягуары» тех, кто бегает по утрам в кроссовках за триста долларов. Буйный вихрь модернистской архитектуры, шикарные променады, где напоказ выставлены коллекции сказочно прекрасных тел. Слепящая аура солнца, которое круглый год озаряет сбывшиеся мечты тех, кому повезло, и надежды всех остальных.
Лос-Анджелес можно сравнить с наркотиком. Сначала он сбивает с толку, вызывает головокружение, а потом на тебя накатывает теплая волна блаженства, уносит за собой, и ты шатаешься по улицам с глупой улыбкой, восторженно озираясь по сторонам. Проходит день, другой… эйфория сменяется похмельем, и ты вдруг начинаешь ощущать какую-то фальшь, нереальность всего происходящего. Эти люди на самом деле не любят меня, говоришь ты себе, им нужно только одно – хорошие чаевые! И ты уже хочешь домой, хочешь покончить с этой сумасшедшей диснеевской гонкой… Домой! Туда, где люди убирают снег с дорожек, сами готовят себе еду и не выстраивают всю свою жизнь вокруг очередных новых впечатлений, прослушиваний и премьер. Холодное честолюбие этого города портит всю картину. Каждый здесь живет лишь ожиданием счастливого момента, когда судьба выдернет его из толпы и скажет: «Твоя очередь!» Говоря с тобой, здешние люди всегда думают о чем-то другом, смотрят тебе через плечо, высматривая что-то неведомое сквозь дымку удушливого смога.
Я проехал по Венис-бич, посмотрел выступление жонглера, послушал рэгтаймы в исполнении рыжего хиппи с миниатюрным пианино на колесиках, дал ему пятерку и спросил, не знает ли он, что такое «Лоуз на берегу» – точнее перевести слова Свена я не мог. Хиппи кивнул туда, где возвышалось нечто напоминающее гигантский плавучий док на сваях. Рядом мелькала вереница огней чертова колеса.
– Супер-отель, – прищелкнул языком музыкант. – Прямо вдоль пляжа, не ошибешься.
– Спасибо, – улыбнулся я.
– Будешь там жить? – спросил он, прищурившись и смерив меня взглядом.
– У меня там встреча. Лицо его разгладилось.
– А я уж было подумал, ты из богатых.
«Лоуз» действительно оказался современным отелем класса люкс. Он стоял неподалеку от пирса Санта-Моника в конце длинной набережной, на которой располагались разнообразные аттракционы. Я припарковался на подъездной аллее рядом с компанией «мерседесов» и «порше». Мальчишка-мексиканец в униформе неохотно взял ключи от потрепанного пикапа, швейцар в белой ливрее, поклонившись и приподняв цилиндр, распахнул передо мной дверь. Главный холл здесь был еще более впечатляющим, чем в «Хилтоне». Мраморный пол, стальные колонны, которые поднимались на высоту восьми этажей к модернизированным готическим сводам стеклянного потолка. Розово-зеленая гамма, звуки арфы откуда-то сверху, пальмы, цветы и фонтаны с золотыми рыбками. Постояльцы как на подбор щеголяли в белоснежных пляжных костюмах с вышитым готическим «L» – символом отеля, и мне было крайне неуютно в пропотевшей футболке и черных джинсах.
– Мое имя Доннелли, – представился я портье. – Меня должен ждать мистер Лоуи. Он не оставлял сообщения?
Девушка за стойкой просияла, словно получила королевские чаевые.
– О да, разумеется! Добро пожаловать, мистер Б.! Ваш номер ждет вас.
Она позвонила в колокольчик, подзывая коридорного. Публика стала оборачиваться, интересуясь вновь прибывшим. Я смутился.
– Мистер Б.?
Смуглый лакей учтиво поклонился и проводил в номер, который выглядел так, словно сошел со страниц «Архитектурного журнала». Все белое и розовое, на столе возле балкона с видом на океан – чаша со свежими фруктами, сыр и шампанское. На сводчатом потолке бесшумно вращались лопасти вентилятора. Кровать в спальне могла вместить, наверное, десяток человек. Гостиная, столовая, кухня, офис – все по высшему разряду. Зажигая везде по очереди свет, коридорный доверительно сообщил, что крабовая паста в сливочном соусе сегодня превосходна и он ее особо рекомендует. Напоследок мне были обещаны массаж, маникюр, парикмахер, машина с водителем, билеты на концерт и все что угодно – достаточно позвонить вниз и спросить Энрико. Это он – Энрико. Счастлив услужить вам, мистер Б.
Я почувствовал себя последним скрягой, когда дал ему доллар.
На столике рядом с телефоном лежала открытая пачка моих любимых «салемов».
Лежа в горячей бурлящей ванне, окруженной зеркалами, и попивая шампанское, я заметил, что готическое «L» повторяется буквально повсюду: на полотенцах, на хрустальных пепельницах, на корпусе настенной сушилки для волос, на дне самой ванны… даже на куске ванильного мыла. Только на мыле название приводилось полностью: «Лоуиз».
– Сол?! – воскликнул я, обращаясь к своему изумленному отражению в зеркале.
Неужели весь этот золоченый притон принадлежит ему?
– Ну что, как устроился? – раздался знакомый голос из гостиной.
– Супер! – крикнул я и услышал в ответ самодовольное хихиканье.
– Я знал, что тебе понравится.
Сол появился в дверях с толстой сигарой во рту, в том же сером пиджаке, в котором я видел его в последний раз.
– Ты сам-то как? – озабоченно спросил я.
– Лучше некуда.
– Я тебя ждал в Сент-Луисе.
– Фараоны забрали, ничего не мог поделать.
– Где?
– Дай вспомнить… Сначала я попал домой, поболтат с Джеком, потом перескочил в Лас-Вегас. В казино попался кто-то из знакомых… Короче, они навалились, надели наручники и стали допрашивать.
– Били?
– Не-а. Не решились, куда им, сосункам.
Наши голоса долго отдавались эхом от зеркальных стен огромной ванной комнаты, и прежде чем ответить, приходилось несколько секунд ждать.
– А откуда ты звонил мне в Аризоне?
– Из какой-то занюханной тюрьмы, пока они ждали вертолет, чтобы переправить меня в Вашингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41