Саикмар разразился ожесточенной тирадой против Белфеора, которую Маддалена внимательно выслушала. К ее разочарованию, он не сообщил ничего нового. Она так и не смогла определить, кто захватил Карриг: банда авантюристов, которым приспичило поиграть в тиранию, или свора наглых агрессоров, продуманно грабящих природные богатства.
14
Жизнь в святилище текла своим чередом. Большинство беженцев коротали время в каком-то полусне, — то ли это была своего рода зимняя спячка, то ли усталость от однообразия: изо дня в день повторялось то же самое. Дважды в день били в большой гонг, созывая на раздачу пищи. Вскоре после второй раздачи свет в святилище пригасал до мутных сумерек; за несколько часов до первой раздачи нового дня яркость освещения снова усиливалась. И в том, что освещение регулировалось, Маддалена видела еще одно доказательство существования работающего генератора, — а Саикмар объяснил ей, что это одна из мистерий святилища.
Она все еще чувствовала, что ее только терпят. Когда она появлялась в столовой, беженцы бросали на нее мрачные взгляды, и она отнюдь не была уверена, что клятвы Саикмара было достаточно, чтобы окончательно убедить Найлоу. Она не отваживалась пойти на риск и прокрасться, например, ночью, в столовую, чтобы обследовать обветшалые стены, — поскольку не была абсолютно убеждена, что ее не застигнут на месте.
Она была предоставлена исключительно обществу Саикмара. Вначале подобная перспектива заставила ее поволноваться, но через несколько дней она поняла, что опасения ее напрасны. В нем не было ничего от грубого варвара, — напротив, он был вежлив и внимателен, никогда не пытался сблизиться с ней и всем своим поведением являл противоположность ее коллегам по корпусу. Она вскоре заметила, что причиной этого была робость, граничащая с благоговением, которое он испытывал к ней.
Испытывали ли другие беженцы подобные чувства или же их только потрясло изгнание Граддо, — этого выяснить она не могла. Ее немногочисленные попытки завязать с ними разговор остались безуспешными. Атмосфера на базе Корпуса угнетала, давила; здешняя атмосфера нагоняла страху. Когда вход был замурован на зиму снежной стеной, то для запертых здесь не оставалось ничего иного, как спать, слоняться по углам и ссориться.
Саикмар, превративший нужду в добродетель и научившийся даже в таких жалких условиях вести полнокровную жизнь, предлагал своей гостье, что мог. Вскоре он обнаружил, что она умеет читать (как оказалось, редкое достижение для женщин Каррига), и дал ей книги, которые принес с собой. Но эти рукописные тома содержали меньше текста, чем один микрофильм, — и за несколько дней она прочитала их все. Тут была книга с лирическими стихотворениями, дополненными нотами для музыкального сопровождения, была хроника Каррига, популярный исторический труд, в первой части которого воспроизводились легенды, а во второй описывались события, случившиеся за последние три века, и наконец — своего рода аннотация к местным религиям с календарем, в котором перечислялись все праздники.
Даже краткий инструктаж, полученный перед рейсом, дал ей о Четырнадцатой больше информации, чем все эти местные труды.
Проходили дни и недели, и ее все больше донимало желание проникнуть в жреческую зону — по другую сторону стойки для раздачи еды. Риск был велик, но неизмеримо больше была жажда самоутверждения. Она обязана была знать, что за генератор там действует.
Стратегия ее была очень осторожной. Вначале она уговорила Саикмара осмотреть с ней уголки святилища, отведенные для беженцев. Эти секции занимали примерно треть всего пространства корабля. Еще одна треть была предоставлена священнослужителям. Здесь они жили и обучали детей, которых набрали среди беженцев, изучали древние записи, которых не понимали и которым придавали символическое значение, соответствующее их собственному опыту постижения реальности; здесь они выполняли и свои ритуальные обязанности.
Последняя треть корабля, очевидно, была раздавлена или при посадке и в течение столетий продолжала рассыпаться под влиянием непогоды.
Где-то в границах жреческой зоны и было то, что она искала.
* * *
У Саикмара был здоровый сон, становившийся к середине ночи настолько глубоким, что его практически ничто не могло разбудить. Маддалена неоднократно убеждалась в этом и наконец решилась. Дождавшись, когда во всех каютах стало тихо, а Саикмар крепко заснул, она извлекла из-под кровати шлем и вывинтила из цоколя лобовую лампу. Плотность луча регулировалась, а запас лампы был рассчитан на месяцы, — следовало лишь дозарядить источник питания. Теперь надо было выйти из каюты и не наделать шума металлической рамой, запиравшей вход. Подложенная вниз доска решила эту проблему; Маддалена пробралась в коридор и прислушалась. Царила полная тишина.
Она прокралась по жилой секции к столовой, никого не увидев и не услышав. Запах еды все еще висел в воздухе, и здесь было заметно теплее, чем в каюте.
Дверь в столовую, естественно, была заперта, причем изнутри. Но Маддалена предусмотрела это: протолкнув в щель лезвие ножа, извлеченного из скафандра, она вдавила защелку замка.
Она раскрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть, прислушалась и, удостоверившись, что в столовой никого нет, пробралась сквозь тихую, теплую темноту и зашла за стойку. В луче лампы исследовала огромные урны-котлы, в которых варили еду. Сейчас они были холодными, но способ их нагрева был ясен: они подсоединялись к коммуникациям с горячим паром, — к изношенным, сильно проржавевшим трубам из латуни, которые латались тем же похожим на смолу материалом, каким заделывались трещины и дыры в стенах. Все трубы были вделаны в заднюю стену, похоже, уже после посадки корабля. Монтеры просто пробили дыры в настенной обшивке, установили трубы, а места соединения покрыли жаростойким материалом, — остатки его были еще видны.
Значит, за этой стеной…
Она повела лучом лампы по изъеденным временем панелям — и на одной из них обнаружилась дыра. Стоило ее немного расширить — и можно было пробраться в соседнее помещение. Посветив в дыру, она увидела какой-то агрегат. Это явно было то, что она искала.
Края дыры настолько проржавели, что отламывались без особых усилий; едва ли не через пять минут отверстие было достаточно большим, и она пролезла в помещение.
Когда Маддалена хорошенько осмотрела агрегат, то слегка перетрусила. Это оборудование было рассчитано только на временное функционирование. Но если установка проработала столетия, то почему она должна взорваться именно сейчас, а если это и случится, тут уж ничего не поделаешь. Она обошла помещение, обследовав все с помощью лампы, но ни к чему не прикасаясь.
Очевидно, после катастрофы экипаж собрал в этом помещении все пригодные к использованию агрегаты и установки, после чего настроил те из них, которые были необходимы для выживания. В середине стоял плавильный реактор — поседевшая от древности модель, по размерам вчетверо больше тех, что применялись нынче. Толстая, вероятно, ведущая наружу труба обеспечивала водоснабжение; за бортом она скорее всего кончалась воронкой, зарытой в снег. Небольшая часть воды очищалась электролитом, чтобы получать водород, необходимый для работы реактора; остальная вода превращалась в горячий пар, обогревавший святилище и приводивший в действие маленький турбогенератор на другой стороне помещения. Генератор этот, очевидно, регулировал освещение. Перекрытый на данный момент вентиль с помощью колесного рычажка пропускал пар через кухонные коммуникации к котлам.
Вот так-то. Ну, что тут еще есть? Она поставила лампу на самый широкий разводник и медленно прошла к тыльной части помещения, где у стен стояли другие агрегаты, тесно прижатые друг к другу и покрытые пылью столетий. И один из них она узнала с первого взгляда.
Трясущимися от волнения руками она стерла пыль и стала бестолково переключать рычажки управления, так как, судя по всему, агрегат был в исправном состоянии. И если она сможет его подключить…
Употребив все силы, она высвободила агрегат, стоявший на маленьких роликах, но заклиненный между другими, и осмотрела его со всех сторон. Внешних повреждений — от ржавчины или от ударов — видно не было. Она обшарила помещение в поисках кабеля и наконец обнаружила моток в четыре или пять метров, засунутый за какой-то механизм непонятного назначения. Маддалена нашла свободный контакт у турбогенератора, поразмышляла некоторое время над расположением клемм, разобралась и подсоединила кабель. Осуществив подключение агрегата, встала и бросила последний взгляд на плоды своего труда.
Потом перевела дыхание и повернула рычажок возле щитка, надпись на котором гласила, что это синтезатор диетических продуктов, построенный на Заратустре почти восемьсот лет назад. Герметически закрытые резервуары для базовых и вторичных элементов были заполнены на три четверти; только измерительные шкалы по показателям фосфора, кальция и железа демонстрировали более низкие уровни, — но сушеное мясо и соленая рыба в рационе святилища еще содержались…
Синтезатор заработал. Широкий воздушный фильтр с шипением втягивал воздух, освобождавшийся внутри агрегата от углекислоты, азота и водорода. Из этих элементов синтезировались четыре базовых соединения живой материи; как это происходило, Маддалена понимала весьма смутно, хотя в Корпусе и учили обслуживать такие аппараты.
Поскольку синтезатор был старый, то работал отнюдь не бесшумно. Однако Маддалену это не заботило. Шум звучал музыкой в ее ушах, и охваченная восторженным возбуждением, она расхаживала взад-вперед перед панелью с приборами контроля.
Позади плавильного реактора распахнулась дверь, но Маддалена вначале открыла заслонку механизма выдачи и только потом повернулась к вошедшей. Это была Найлоу, в руке — дымящийся факел, на лице — ярость.
Но когда она приблизилась к нарушительнице, гневные слова замерли на губах жрицы, — в руках у Маддалены была хорошо пропеченная булочка, качествами не отличающаяся от свежего хлеба, ибо содержала протеин, крахмал, сахар, несколько витаминов и различные вторичные элементы (если машина работала правильно).
Священнослужительница с трудом опустилась на колени и наклонилась, чтобы лбом коснуться пола.
15
После этого возникла проблема — с помощью более или менее убедительной лжи объяснить, как она оживила машину, которая не работала столетиями. По всей вероятности, каждый священник и жрица в святилище имели определенную специализацию, и эти специальные знания в ходе поколений стали такими узкими и односторонними, что конкретные сведения часто умирали вместе с их носителем, прежде чем тот успевал научить этой конкретной «мистерии» какого-нибудь ребенка.
К счастью, Найлоу не настаивала на немедленном объяснении. Она была так взволнована, что убежала, дабы сделать свидетелями чуда священников и жриц, и пока те приходили в себя от изумления, Маддалена выдумала историю, более или менее убедительную для суеверных душ. Она рассказала, как еще ребенком нашла в доме своего деда несколько старинных документов, и даже с рисунками, и как бабушка поведала ей старинное фамильное предание, связанное с этими документами… Рассказывать что-то еще ей уже не понадобилось: ее слушатели были слишком заняты булочками, а Найлоу просто светилась от счастья.
— Знамение исполнилось! — восклицала она. — Знамение исполнилось!
Только Маддалена знала, что это лишь временное решение проблемы питания. Так как кормить нужно больше сотни ртов, то резервуары с элементами, витаминами и базовым материалом скоро иссякнут, а быстро раздобыть заменители невозможно. Придется доставлять свежий провиант из более теплых широт, как только кончится зима. Маддалена не рискнула рассказать о механизме работы синтезатора, но каким-то образом все же следовало объяснить Найлоу, что полностью на это чудо-питание полагаться нельзя.
Ароматические вещества, которые обычно добавлялись в диетические булочки (для возбуждения аппетита), давно утратили запах, и булочки были почти безвкусные — как несоленый картофель. Однако для беженцев и это было словно манна небесная. Ребятишки, не знавшие, что значит наесться до отвала, впервые в жизни насытились и уже не плакали по ночам от голода. Люди стали чаще улыбаться друг другу.
Священники продемонстрировали своей спасительнице большое уважение: предоставили отдельную каюту, надарили одежды, натащили мебели из собственных кают. Одновременно улетучилась враждебность. Когда Маддалена приходила в столовую за своим пайком, все отступали, пока евнухи обслуживали только ее, а если ее встречали в коридорах, то кланялись, как делали это у себя на родине по отношению к людям благородного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19