А вчера вечером был большой прием, на который мы с Вэнсом собирались пойти. Мы договорились об этом еще неделю назад. Ну, и вчера же после полудня я позвонила ему на квартиру, чтобы узнать, когда он за мной зайдет. Он неожиданно заявил, что сожалеет, но у него случились какие-то непредвиденные дела, из-за которых он не может пойти, и что будет заниматься этими делами пару дней, а когда они закончатся, даст мне знать.
Мастерс, косо посмотрев на нее, почесал подбородок.
– Вэнс объяснил вам, что это за дела, мисс? Хм! Значит, в таком случае он тогда упомянул о ссоре?
– Нет. Полагаю, он о ней и не вспомнил. Но говорил таким холодным, жестким тоном… Вообще-то он иногда так разговаривал. Сначала я даже подумала, не обидела ли его чем-нибудь, но потом пришла в ярость. Не знаю, задевает ли вас открытое пренебрежение – меня задевает. Так что я подумала: ну ладно, очень хорошо, я пойду на вечер одна. Конечно, там все спрашивали меня, где он. Рон Гарднер тоже расспрашивал меня о Вэнсе, интересовался, почему его нет. Наконец, я отвела в сторонку Филиппа Китинга и спросила его прямо, знает ли он, что за «дела» не позволили Вэнсу прийти. Филипп долго мялся и уклонялся… он, видите ли, гордится своим тактом… но в конце концов сообщил, что Вэнс и Рон поссорились, и это, по-видимому, и есть та причина, по которой Вэнс не пришел. Филипп не мог или не хотел сказать ничего больше.
– Значит, так. Вы говорили об этом с мистером Гарднером?
Ее глаза помрачнели.
– О да, натурально. И это так глупо! Рон притворился удивленным. Даже поклялся мне, что между ним и Вэнсом не было никакой размолвки. Делал вид, что не понимает, откуда я могла такое взять? Но я предполагаю, он просто чувствовал себя обязанным лгать как джентльмен, в особенности после того…
Г. М., который сидел в углу дивана сгорбившись, словно Будда, при этих словах открыл один глаз. Затем вытащил свою черную трубку.
– Итак… теперь… – пробормотал он несколько неопределенным тоном. – Это может расширить дело, понимаете ли. В особенности после чего?
– Я… я не знаю.
– Мастерс вам скажет, – заявил Г. М., – что у меня чрезвычайно подозрительный ум. Но поскольку вы дочка старины Броки Гейла, я не хотел бы, чтобы вы были замешаны в какое-нибудь сомнительное дело, которое мне пришлось бы ему объяснять. Значит, у вас были какие-то причины полагать, что эта ссора могла произойти из-за вас?
Франсис Гейл медленно повернула к нему круглое лицо и положила руки на диван.
– Разумеется, нет! – вскричала она. И, помолчав, спросила: – Что заставило вас так подумать?
– Ну, понимаете ли, существует только одна причина, по которой мужчина должен лгать, чтобы остаться джентльменом, – довольно торжественно проговорил Г. М. – В любом другом случае он просто лжет как обыкновенный человек, как обычно лжет всякий парень. А тут, похоже, что-то хотели скрыть именно от вас. Мне пришло в голову, после того как я послушал, что вы тут нам говорили, что вас, похоже, гораздо больше поражают качества и возможности Гарднера, нежели Китинга. Вы влюблены в Гарднера или он влюблен в вас?
– Да, мне нравится Рон. Но случилось так, что я обручена с Вэнсом. И ничего не могу с этим поделать. Вы привели меня в ту самую комнату, где Вэнс был убит, и я не знаю, как или кем, и вы не хотите мне ничего сказать, и тогда вы начинаете намекать и шантажировать…
Мастерс перевел подозрительный взгляд с Г. М. на девушку. Потом Мастерс прочистил горло и атаковал с эффектом вылетевшей пули:
– Вы не должны обижаться на старика, мисс. Просто у него такая манера рассуждать. Ну почему же, мисс, мы готовы рассказать вам все. Что вы желаете знать? Вот так-то… Кстати, вы сообщили нам, что у мистера Гарднера есть ранчо в Америке?
– Да, есть.
– Тогда вам может показаться интересным, из какого оружия был застрелен мистер Китинг. Я не могу вам его показать, потому что револьвер отослали в Ярд. Но это старое оружие, «ремингтон» 45-го калибра, с ручкой, украшенной жемчугом, с табличкой с выгравированным на ней именем Том Шэннон. А мне тут объяснили, что Том Шэннон был плохим парнем в старые дни в Америке. Э?
– О боже! – неожиданно воскликнула девушка. Но потом посмотрела на старшего инспектора и спокойно, доверительным тоном спросила: – Вы ведь не лжете мне, нет? Я хочу сказать, что ведь это не одна из тех уловок, о которых читаешь, когда человека хотят заставить в чем-то признаться, а потом ему говорят: «Ха-ха, мы этого не знали раньше, но теперь знаем».
– Нет, мисс, это совсем не то.
– Не сердитесь, я только спросила. И надеюсь, что это не так, потому что я прекрасно знаю эту пушку. Если тут, конечно, не замешана какая-нибудь другая старая пушка Тома Шэннона, но не думаю, чтобы это было так. Она принадлежит Рону. У него коллекция пистолетов, которой он очень гордится. Я видела этот сорок пятый сотни раз! И это еще не все. Помните, я говорила вам о приеме, вчера вечером? Я и там видела этот револьвер. Мы играли с ним в убийство.
– Убийство? – взорвался Мастерс и помолчал, потирая подбородок. – Играли в убийство?! О! Я понял. Имеется в виду, что вы играли в карты, и пиковый туз был убийцей, а потом выключили свет… Вы ведь не использовали в игре настоящую пушку, мисс, не правда ли?
– Использовали. Заряженную холостыми, разумеется. Все было ужасно детально продумано. Еще использовали тонкую веревку, завязанную петлей. И маленький кинжал с лезвием, которое убирается в ручку, и маленькую бутылочку для яда, на которой были нарисованы череп и кости. И пушку. Понимаете, все эти предметы были выставлены в ряд на каминной доске в гостиной, и убийца должен был выбрать один из них так, чтобы его не увидели… На самом деле это был вечер убийств, со множеством усовершенствований обыкновенной игры. Все это придумал мистер Дервент. Это он устраивал прием. Мистер Дервент сказал, что всегда хотел поиграть в вечер убийств.
Очень осторожно, слегка склонив голову, Мастерс уточнил:
– Это, должно быть, мистер Джереми Дервент, адвокат?
– Да. Вы его знаете? Он адвокат Вэнса.
– Я слышал о нем, мисс. Значит, мистер Китинг дружил с ним, не так ли? А вы?
По какой-то причине Франсис Гейл перевела выразительные карие глаза на Г. М. и бесцветным голосом объяснила:
– Я знаю его недостаточно хорошо. Мы знакомы только полгода или около того. Другое дело Вэнс. Мистер Дервент всегда вел дела его семьи. Мне он нравится – очаровательный старый мальчишка. Между прочим, он живет недалеко отсюда – на Вернон-стрит. Я пошла на этот прием потому что… ну, вы знаете. Кстати, это не была обыкновенная пирушка, это был прощальный вечер. В следующем месяце Дервенты съезжают с Вернон-стрит и переезжают в деревню.
Сержант Поллард поднял голову от своих стенографических записей. Старший инспектор Мастерс подошел к окну, скрестил руки на груди и некоторое время стоял так, глядя на темнеющую улицу. Зной в мансарде был таким сильным, что сейчас, когда он начал потихоньку ослабевать, в комнате, казалось, стало почти холодно.
– Мисс, – произнес Мастерс, резко оборачиваясь и глядя скорее на ее каштановые волосы, чем на ее лицо. – Я должен поблагодарить вас за то, как вы хорошо держали себя, и за то, как честно и прямо отвечали на наши вопросы. Но я не хотел бы, чтобы вы что-то утаили об этой вечеринке. Дело в том, что кто-то, видимо, украл пушку, из которой убили мистера Китинга. Если, конечно, мистер Гарднер не унес ее с собой, что тоже могло быть. Скажите, а что за люди собрались на этой вечеринке? И сколько их было?
– Ну, вместе с Вэнсом нас было бы семь человек, – твердо сообщила мисс Гейл. – Конечно, мы использовали для игры весь дом; но когда народу слишком много, все то и дело натыкаются друг на друга. Там был мистер Дервент. Там была я, чтобы не возвращаться к этому. Там был Филипп Китинг, Рон Гарднер и мистер Соар…
– Соар? Необычное имя. Вы имеете в виду Бенджамина Соара, торговца актиквариатом?
– Д-да, полагаю, это он. – Она нахмурилась. – Но я не уверена. Я впервые встретилась с ним вчера вечером. Он милый, он мне понравился.
– Мисс Гейл, можете ли вы сказать мне, что даже сейчас слова «чаепитие на десять персон» ничего для вас не значат?
На этот раз она внимательно посмотрела на стол, на чайные чашки, на стул. Затем снова перевела взгляд на диван, словно ее он интересовал больше всего.
– Уж не хотите ли вы напомнить, – медленно произнесла мисс Гейл, и Поллард был готов поклясться, что эта мысль впервые пришла в ее голову, – о том мужчине – я не знаю его имени, – которого убили, когда на столе вот так же стояло десять чашек? Я имею в виду тот случай, о котором столько писали и говорили…
– Давайте же! Честно, мисс Гейл, вы же не думаете, что комнаты в пустых домах обычно бывают вот так обставлены, не правда ли? Вы же не ожидаете, что я поверю, будто вы не заметили и не связали это убийство с делом Дартли?
Ее белые руки упали с коленей. Она попыталась вернуть их на место; и когда она снова посмотрела на старшего инспектора, ее лицо порозовело и выглядело более озадаченным.
– Я не знаю, во что вы верите, а я убеждена. Я вижу это, да. Но это делает все только еще хуже, потому что я не понимаю… нет, инспектор. Ничего важного. Вы отклонились в сторону. Я только что перечисляла вам людей на вечере убийств, и вы так неожиданно на меня набросились: «Давайте же, сейчас же!»
Мастерс колебался.
– Это так, – согласился он. – Однако я не думаю, что получил полный список. Вы назвали мистера Дервента, мистера Филиппа Китинга, мистера Гарднера, мистера Соара и себя. Это шесть человек. А как насчет молодой миссис Дервент?
– Я не знаю, кого вы имеете в виду под словами «молодая миссис Дервент», потому что миссис Дервент сорок пять лет. И по-моему, у них есть сын в возрасте восемнадцати лет или около того. Он где-то в школе.
– Но как я понял…
– О, вы почти правы, инспектор, – согласилась мисс Гейл с неожиданной сердечностью. – Большинство людей полагают, что миссис Дервент гораздо моложе – так она выглядит. Да, она тоже участвовала в вечере убийств, но не очень долго. Примерно в половине десятого миссис Дервент заявила, что у нее разболелась голова, и удалилась, попросив ее простить. А после того как она ушла, вечер убийств превратился в самый ужасный провал. Во-первых, нас осталось мало для хорошей игры. Во-вторых, так уж получилось. Совершенно неожиданно показалось очень глупым шататься по дому в темноте.
– Значит, в конечном итоге вы прекратили игру?
– Да, мы только немного поиграли, пока миссис Дервент не ушла наверх. Она была центром этой затеи, приходится так думать. Ее убили, использовав петлю для висельника, – мне кажется, я говорила вам, что в гостиной на каменной полке лежали все виды оружия. Миссис Дервент была удушена на софе. Мистер Дервент был детективом. И превосходно справился со своей ролью, Филипп был убийцей. Его схватили уже через пятнадцать минут. Для члена фондовой биржи бедняжка Филипп оказался отвратительно плохим лгуном.
– Для полиции это всегда удача, – любезно заметил Мастерс. – Итак, мне нет дела до убийств, в которые вы там играли, я хочу знать о пушке. Все об этом оружии. Когда вы в последний раз его видели? Кто мог его взять? Расскажите все, что вы видели.
Она пристально посмотрела на него:
– Я ничего не могу сказать об этом. Это абсолютная правда. Я напрягаю мозги, но я просто не знаю. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, что в начале игры револьвер лежал на каминной полке, и положил его туда Рон. Он показывал его всем с гордостью. Но кто к нему потом подходил, не помню. И не видела, кто его взял. Но не могу поклясться, что не брали револьвера, потому что я вообще за этим не следила.
Мастерс смотрел не нее почти гипнотическим взглядом.
– Подумайте хорошенько, мисс. Вы должны знать! В конце концов, может быть, вы заметили его в конце игры? Это так? В конце концов, уходя домой, мистер Гарднер должен был забрать свое имущество, разве не так? Или, может быть, он сказал что-то, обнаружив пропажу оружия?
– Я ничего такого не знаю. – Она сдвинула брови, припоминая изо всех сил. – Я пошла к своей машине немного впереди всех, потому что к этому времени была немного не в настроении и у меня разболелась голова. Мне хотелось сбежать. Но в одном я совершенно уверена: Рон Гарднер не уносил револьвера с собой домой.
– Как вы можете быть в этом уверены?
– Он ехал домой в моей машине. Рон теперь сам не водит. Он потерял кучу денег или большую их часть. Так что я подвозила его домой.
– Итак, мисс?
– Вам нет нужды подгонять меня, знаете ли. Ну, на Роне был легкий летний пиджак, ну, вы знаете, такой без подкладки, и никакого плаща. В машине он снял пиджак. А если вы видели эту пушку, то знаете, что ее невозможно незаметно спрятать.
Мастерс посмотрел на нее с тяжелым сомнением.
– Значит, так, – произнес он сурово, видимо приняв неприятное решение. – Может быть, вы думаете, что все закончено, мисс? Но мне хотелось бы прояснить кое-что еще, о чем вы проинформированы лучше всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мастерс, косо посмотрев на нее, почесал подбородок.
– Вэнс объяснил вам, что это за дела, мисс? Хм! Значит, в таком случае он тогда упомянул о ссоре?
– Нет. Полагаю, он о ней и не вспомнил. Но говорил таким холодным, жестким тоном… Вообще-то он иногда так разговаривал. Сначала я даже подумала, не обидела ли его чем-нибудь, но потом пришла в ярость. Не знаю, задевает ли вас открытое пренебрежение – меня задевает. Так что я подумала: ну ладно, очень хорошо, я пойду на вечер одна. Конечно, там все спрашивали меня, где он. Рон Гарднер тоже расспрашивал меня о Вэнсе, интересовался, почему его нет. Наконец, я отвела в сторонку Филиппа Китинга и спросила его прямо, знает ли он, что за «дела» не позволили Вэнсу прийти. Филипп долго мялся и уклонялся… он, видите ли, гордится своим тактом… но в конце концов сообщил, что Вэнс и Рон поссорились, и это, по-видимому, и есть та причина, по которой Вэнс не пришел. Филипп не мог или не хотел сказать ничего больше.
– Значит, так. Вы говорили об этом с мистером Гарднером?
Ее глаза помрачнели.
– О да, натурально. И это так глупо! Рон притворился удивленным. Даже поклялся мне, что между ним и Вэнсом не было никакой размолвки. Делал вид, что не понимает, откуда я могла такое взять? Но я предполагаю, он просто чувствовал себя обязанным лгать как джентльмен, в особенности после того…
Г. М., который сидел в углу дивана сгорбившись, словно Будда, при этих словах открыл один глаз. Затем вытащил свою черную трубку.
– Итак… теперь… – пробормотал он несколько неопределенным тоном. – Это может расширить дело, понимаете ли. В особенности после чего?
– Я… я не знаю.
– Мастерс вам скажет, – заявил Г. М., – что у меня чрезвычайно подозрительный ум. Но поскольку вы дочка старины Броки Гейла, я не хотел бы, чтобы вы были замешаны в какое-нибудь сомнительное дело, которое мне пришлось бы ему объяснять. Значит, у вас были какие-то причины полагать, что эта ссора могла произойти из-за вас?
Франсис Гейл медленно повернула к нему круглое лицо и положила руки на диван.
– Разумеется, нет! – вскричала она. И, помолчав, спросила: – Что заставило вас так подумать?
– Ну, понимаете ли, существует только одна причина, по которой мужчина должен лгать, чтобы остаться джентльменом, – довольно торжественно проговорил Г. М. – В любом другом случае он просто лжет как обыкновенный человек, как обычно лжет всякий парень. А тут, похоже, что-то хотели скрыть именно от вас. Мне пришло в голову, после того как я послушал, что вы тут нам говорили, что вас, похоже, гораздо больше поражают качества и возможности Гарднера, нежели Китинга. Вы влюблены в Гарднера или он влюблен в вас?
– Да, мне нравится Рон. Но случилось так, что я обручена с Вэнсом. И ничего не могу с этим поделать. Вы привели меня в ту самую комнату, где Вэнс был убит, и я не знаю, как или кем, и вы не хотите мне ничего сказать, и тогда вы начинаете намекать и шантажировать…
Мастерс перевел подозрительный взгляд с Г. М. на девушку. Потом Мастерс прочистил горло и атаковал с эффектом вылетевшей пули:
– Вы не должны обижаться на старика, мисс. Просто у него такая манера рассуждать. Ну почему же, мисс, мы готовы рассказать вам все. Что вы желаете знать? Вот так-то… Кстати, вы сообщили нам, что у мистера Гарднера есть ранчо в Америке?
– Да, есть.
– Тогда вам может показаться интересным, из какого оружия был застрелен мистер Китинг. Я не могу вам его показать, потому что револьвер отослали в Ярд. Но это старое оружие, «ремингтон» 45-го калибра, с ручкой, украшенной жемчугом, с табличкой с выгравированным на ней именем Том Шэннон. А мне тут объяснили, что Том Шэннон был плохим парнем в старые дни в Америке. Э?
– О боже! – неожиданно воскликнула девушка. Но потом посмотрела на старшего инспектора и спокойно, доверительным тоном спросила: – Вы ведь не лжете мне, нет? Я хочу сказать, что ведь это не одна из тех уловок, о которых читаешь, когда человека хотят заставить в чем-то признаться, а потом ему говорят: «Ха-ха, мы этого не знали раньше, но теперь знаем».
– Нет, мисс, это совсем не то.
– Не сердитесь, я только спросила. И надеюсь, что это не так, потому что я прекрасно знаю эту пушку. Если тут, конечно, не замешана какая-нибудь другая старая пушка Тома Шэннона, но не думаю, чтобы это было так. Она принадлежит Рону. У него коллекция пистолетов, которой он очень гордится. Я видела этот сорок пятый сотни раз! И это еще не все. Помните, я говорила вам о приеме, вчера вечером? Я и там видела этот револьвер. Мы играли с ним в убийство.
– Убийство? – взорвался Мастерс и помолчал, потирая подбородок. – Играли в убийство?! О! Я понял. Имеется в виду, что вы играли в карты, и пиковый туз был убийцей, а потом выключили свет… Вы ведь не использовали в игре настоящую пушку, мисс, не правда ли?
– Использовали. Заряженную холостыми, разумеется. Все было ужасно детально продумано. Еще использовали тонкую веревку, завязанную петлей. И маленький кинжал с лезвием, которое убирается в ручку, и маленькую бутылочку для яда, на которой были нарисованы череп и кости. И пушку. Понимаете, все эти предметы были выставлены в ряд на каминной доске в гостиной, и убийца должен был выбрать один из них так, чтобы его не увидели… На самом деле это был вечер убийств, со множеством усовершенствований обыкновенной игры. Все это придумал мистер Дервент. Это он устраивал прием. Мистер Дервент сказал, что всегда хотел поиграть в вечер убийств.
Очень осторожно, слегка склонив голову, Мастерс уточнил:
– Это, должно быть, мистер Джереми Дервент, адвокат?
– Да. Вы его знаете? Он адвокат Вэнса.
– Я слышал о нем, мисс. Значит, мистер Китинг дружил с ним, не так ли? А вы?
По какой-то причине Франсис Гейл перевела выразительные карие глаза на Г. М. и бесцветным голосом объяснила:
– Я знаю его недостаточно хорошо. Мы знакомы только полгода или около того. Другое дело Вэнс. Мистер Дервент всегда вел дела его семьи. Мне он нравится – очаровательный старый мальчишка. Между прочим, он живет недалеко отсюда – на Вернон-стрит. Я пошла на этот прием потому что… ну, вы знаете. Кстати, это не была обыкновенная пирушка, это был прощальный вечер. В следующем месяце Дервенты съезжают с Вернон-стрит и переезжают в деревню.
Сержант Поллард поднял голову от своих стенографических записей. Старший инспектор Мастерс подошел к окну, скрестил руки на груди и некоторое время стоял так, глядя на темнеющую улицу. Зной в мансарде был таким сильным, что сейчас, когда он начал потихоньку ослабевать, в комнате, казалось, стало почти холодно.
– Мисс, – произнес Мастерс, резко оборачиваясь и глядя скорее на ее каштановые волосы, чем на ее лицо. – Я должен поблагодарить вас за то, как вы хорошо держали себя, и за то, как честно и прямо отвечали на наши вопросы. Но я не хотел бы, чтобы вы что-то утаили об этой вечеринке. Дело в том, что кто-то, видимо, украл пушку, из которой убили мистера Китинга. Если, конечно, мистер Гарднер не унес ее с собой, что тоже могло быть. Скажите, а что за люди собрались на этой вечеринке? И сколько их было?
– Ну, вместе с Вэнсом нас было бы семь человек, – твердо сообщила мисс Гейл. – Конечно, мы использовали для игры весь дом; но когда народу слишком много, все то и дело натыкаются друг на друга. Там был мистер Дервент. Там была я, чтобы не возвращаться к этому. Там был Филипп Китинг, Рон Гарднер и мистер Соар…
– Соар? Необычное имя. Вы имеете в виду Бенджамина Соара, торговца актиквариатом?
– Д-да, полагаю, это он. – Она нахмурилась. – Но я не уверена. Я впервые встретилась с ним вчера вечером. Он милый, он мне понравился.
– Мисс Гейл, можете ли вы сказать мне, что даже сейчас слова «чаепитие на десять персон» ничего для вас не значат?
На этот раз она внимательно посмотрела на стол, на чайные чашки, на стул. Затем снова перевела взгляд на диван, словно ее он интересовал больше всего.
– Уж не хотите ли вы напомнить, – медленно произнесла мисс Гейл, и Поллард был готов поклясться, что эта мысль впервые пришла в ее голову, – о том мужчине – я не знаю его имени, – которого убили, когда на столе вот так же стояло десять чашек? Я имею в виду тот случай, о котором столько писали и говорили…
– Давайте же! Честно, мисс Гейл, вы же не думаете, что комнаты в пустых домах обычно бывают вот так обставлены, не правда ли? Вы же не ожидаете, что я поверю, будто вы не заметили и не связали это убийство с делом Дартли?
Ее белые руки упали с коленей. Она попыталась вернуть их на место; и когда она снова посмотрела на старшего инспектора, ее лицо порозовело и выглядело более озадаченным.
– Я не знаю, во что вы верите, а я убеждена. Я вижу это, да. Но это делает все только еще хуже, потому что я не понимаю… нет, инспектор. Ничего важного. Вы отклонились в сторону. Я только что перечисляла вам людей на вечере убийств, и вы так неожиданно на меня набросились: «Давайте же, сейчас же!»
Мастерс колебался.
– Это так, – согласился он. – Однако я не думаю, что получил полный список. Вы назвали мистера Дервента, мистера Филиппа Китинга, мистера Гарднера, мистера Соара и себя. Это шесть человек. А как насчет молодой миссис Дервент?
– Я не знаю, кого вы имеете в виду под словами «молодая миссис Дервент», потому что миссис Дервент сорок пять лет. И по-моему, у них есть сын в возрасте восемнадцати лет или около того. Он где-то в школе.
– Но как я понял…
– О, вы почти правы, инспектор, – согласилась мисс Гейл с неожиданной сердечностью. – Большинство людей полагают, что миссис Дервент гораздо моложе – так она выглядит. Да, она тоже участвовала в вечере убийств, но не очень долго. Примерно в половине десятого миссис Дервент заявила, что у нее разболелась голова, и удалилась, попросив ее простить. А после того как она ушла, вечер убийств превратился в самый ужасный провал. Во-первых, нас осталось мало для хорошей игры. Во-вторых, так уж получилось. Совершенно неожиданно показалось очень глупым шататься по дому в темноте.
– Значит, в конечном итоге вы прекратили игру?
– Да, мы только немного поиграли, пока миссис Дервент не ушла наверх. Она была центром этой затеи, приходится так думать. Ее убили, использовав петлю для висельника, – мне кажется, я говорила вам, что в гостиной на каменной полке лежали все виды оружия. Миссис Дервент была удушена на софе. Мистер Дервент был детективом. И превосходно справился со своей ролью, Филипп был убийцей. Его схватили уже через пятнадцать минут. Для члена фондовой биржи бедняжка Филипп оказался отвратительно плохим лгуном.
– Для полиции это всегда удача, – любезно заметил Мастерс. – Итак, мне нет дела до убийств, в которые вы там играли, я хочу знать о пушке. Все об этом оружии. Когда вы в последний раз его видели? Кто мог его взять? Расскажите все, что вы видели.
Она пристально посмотрела на него:
– Я ничего не могу сказать об этом. Это абсолютная правда. Я напрягаю мозги, но я просто не знаю. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, что в начале игры револьвер лежал на каминной полке, и положил его туда Рон. Он показывал его всем с гордостью. Но кто к нему потом подходил, не помню. И не видела, кто его взял. Но не могу поклясться, что не брали револьвера, потому что я вообще за этим не следила.
Мастерс смотрел не нее почти гипнотическим взглядом.
– Подумайте хорошенько, мисс. Вы должны знать! В конце концов, может быть, вы заметили его в конце игры? Это так? В конце концов, уходя домой, мистер Гарднер должен был забрать свое имущество, разве не так? Или, может быть, он сказал что-то, обнаружив пропажу оружия?
– Я ничего такого не знаю. – Она сдвинула брови, припоминая изо всех сил. – Я пошла к своей машине немного впереди всех, потому что к этому времени была немного не в настроении и у меня разболелась голова. Мне хотелось сбежать. Но в одном я совершенно уверена: Рон Гарднер не уносил револьвера с собой домой.
– Как вы можете быть в этом уверены?
– Он ехал домой в моей машине. Рон теперь сам не водит. Он потерял кучу денег или большую их часть. Так что я подвозила его домой.
– Итак, мисс?
– Вам нет нужды подгонять меня, знаете ли. Ну, на Роне был легкий летний пиджак, ну, вы знаете, такой без подкладки, и никакого плаща. В машине он снял пиджак. А если вы видели эту пушку, то знаете, что ее невозможно незаметно спрятать.
Мастерс посмотрел на нее с тяжелым сомнением.
– Значит, так, – произнес он сурово, видимо приняв неприятное решение. – Может быть, вы думаете, что все закончено, мисс? Но мне хотелось бы прояснить кое-что еще, о чем вы проинформированы лучше всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34