Хозяин чайной проводил всех их в сад, примыкавший к дому.
Старцы внимательно смотрели на молодого монаха.
– О благословенный отшельник! – заговорил наконец один старец. – Не откажись выслушать нашу просьбу.
Мэй согласно кивнула.
– Давным-давно при основании нашего селения предки здешних жителей возвели здесь святилище в честь богини Фо Фэй, покровительницы любви и домашнего очага. К этому святилищу все здесь живущие относились почтительно, и милость богини Фо Фэй не оставляла нас. Но десять лет назад по нашим землям прошла орда наемников Ардиса, которые грабили, убивали и оскверняли святыни. Наемники разрушили святилище милостивой богини, на нас напал страх, и с тех пор земли наши оскудели, сердца охладели, а глаза слепнут от слез. В прошлом году мы решили общими силами деревни восстановить поруганное святилище. Мы выстроили его почти таким же красивым, каким оно было до раарушения. Не хватает лишь одного – камня с начертанным на нем Высшим Иероглифом «Любовь». Этот камень нужно установить при входе, и тогда богиня посетит свое святилище, восстановит – в нашем селении мир и благоденствие.
– Никто из нас, старейшин, – заговорил другой старец, – не владеет искусством начертания Высших Иероглифов. Мы отправили послов в ближние города, чтобы те разыскали каллиграфа, владеющего Высоким Стилем. Но послы вернулись ни с чем – Высокий Стиль давно запрещен, и нет мастеров, которые бы помнили его. Однако две седмицы назад вернулся наш посланник из уезда Хандун. Он сообщил, что нашел там двух братьев-каллиграфов, которые, по его словам, владеют мастерством Высокого Стиля и согласны прибыть в нашу деревню. Но время идет, а приглашенных каллиграфов все нет... И неизвестно, прибудут ли они на самом деле, не посмеялись ли над простаком-посланцем из бедной деревушки...
– Вот мы и просим тебя, святой отче, – подал голос третий старец. – Не откажи нам в милости, начерти Высший Иероглиф своей благословенной кистью. Ведь ты наверняка владеешь премудростью Высокого Стиля Письма, хотя ликом ты молод и нежен, как девушка. Нет у нас надежды на уездных каллиграфов! И лучше, как говорится, приветить в доме ласточку, чем ждать, когда над домом закружит феникс!
Мэй улыбнулась.
– Согласны ли вы, святой отче? – с волнением спросили старейшины.
Мэй кивнула, в знак почтения к старейшинам приложив ладонь к груди. А затем жестами попросила отвести ее в святилище богини Фо Фэй и показать камень, на котором должно вывести иероглиф, – она хочет незамедлительно приступить к работе.
... К святилищу Мэй сопровождала целая толпа, но, когда она вошла внутрь, с нею остались лишь старейшины. Они поднесли Мэй белый, гладко отполированный камень, словно ожидавший, когда его коснется кисть.
– Да пребудет с вами милость великой богини Фо Фэй! – прошептали старцы. Мэй закрыла глаза. Триста значений Высшего Иероглифа «Любовь» вспыхнули перед ее мысленным взором, будто цепочка разноцветных фонариков. И из них Мэй выбрала то значение, которое ей представлялось всегда самым важным:
«Любовь есть верность до смерти, в смерти и после смерти».
Она взмахнула кистью, не открывая глаз. А когда открыла глаза, то увидела, как иероглиф, пламенеющий в воздухе, опускается на камень, прожигая в нем дорожки, будто это не камень, а кусок масла. Потом она увидела, как пали на колени старцы, закрывая головы руками в священном трепете. Мэй тихо опустила кисть, и в это мгновение иероглиф прочно закрепился на камне, засиял золотом...
Мэй поклонилась деревянному изваянию богини Фо Фэй и бесшумно пошла к выходу. Ей не хотелось тревожить старейшин, предавшихся молитве, – кто знает, возможно, сейчас они получали откровения от самой богини любви?..
Прямо за святилищем начинались старые рисовые поля, а меж ними пролегла дорога... И Мэй поняла, что это знак – знак продолжения пути. Ей нужно идти вперед, до столицы, до императорского дворца. И если узурпаторша Шэси еще жива, то пусть страшится за свою жизнь, ибо Мэй (нет, принцесса Фэйянь!) выросла и вместе с нею выросла ее жажда справедливости. Если уж в захолустной деревне бедняки решились восстановить разрушенное святилище, чтобы вспомнить времена добра и чести, к лицу ли ей, наследнице престола, медлить?!
С такими мыслями Мэй покинула деревню, и поначалу никто не заметил ее ухода. А когда хватились, было уже поздно – прекрасного монаха в оранжевых одеждах и след простыл... Старейшины даже решили, что этот монах был не человеком, а небожителем, возблагодарили Небесную Канцелярию и объявили в деревне общее празднество по случаю обновления святилища.
До поздней ночи в деревне гремели фейерверки, звучала музыка и песни, вокруг ярко горящих костров плясали разодетые сельчане... Хозяин чайной расщедрился до того, что выкатил бочку вина, наготовил угощения на всю деревню – причем совершенно бесплатно, а захмелев, кричал, что святой монах призвал удачу в его дом, и богатство посыплется на него чуть ли не с неба...
А наутро произошло новое чудо: старое рисовое поле вдруг зазеленело молодыми всходами, в садах расцвели засохшие было сливы, персики и груши, кругом благоухали цветы, жужжали пчелы. Больные проснулись здоровыми, несчастные – счастливыми, бедняки – богатыми... Убогие дома преобразились, засверкали, словно только что отстроенные. Словом, чудеса продолжались, а потому и продолжалось торжество в честь этих чудес.
И потому два молодых человека, что верхом добрались до деревни, были весьма удивлены.
– Брат Ян, – сказал один из них, красавец в желто-лиловом халате и синей шапочке на длинных, заплетенный в косу, волосах. – Та ли это деревня, куда нас столь усиленно зазывали? Тут все цветет и ликует, дома почти так же красивы, как в уезде, и повсюду слышны песни. Что за странность? Я давным-давно не слыхал песен, да еще таких веселых!
– Я и сам удивлен, брат Лу, – пожал плечами тот, кого назвали Яном. Он выглядел куда красивее и изящнее своего собеседника – изумрудного цвета халат, белоснежные шаровары, пояс цвета гардении, струившийся почти до земли... Длинные черные волосы блестели под лучами солнца, свободно стекая по плечам до поясницы. Лицо сияло, как драгоценная яшма, а улыбка на губах могла свести с ума любую красавицу. – Вспомни, ведь тот простак-крестьянин плакался, будто они помирают от нищеты, и все оттого, что нет святого иероглифа над храмом их богини! Что же изменилось за те дни, пока мы добирались до их забытой Небесными Чиновниками деревни?!
– Не иначе, как их богиня самолично сошла с Девяти Небес и начертила Высший Иероглиф, – засмеялся брат Лу. – Но я думаю, что даже богине не под силу такое мастерство каллиграфии, каким владеем мы, дорогой Ян!
– Хотел бы я посостязаться с богиней, – усмехнулся и брат Ян. – Но что мы стоим? Давай проедемся по деревне да полюбопытствуем, что у них стряслось. Да еще и пристыдим старейшин за то, что они должным образом нас не встретили!
Братья пришпорили коней и въехали в деревню. У чайной они остановились и спешились.
– Брат Ян! – воскликнул Лу. – Взгляни-ка на вывеску! Не правда ли, написана мастерски?
Ян бросил быстрый взгляд на золотые иероглифы и чуть поморщился:
– Слишком старательно, словно школьник писал. Не чувствуется душа кисти. Да и чего ждать от трактирной вывески!
Эту фразу услыхал хозяин чайной, поспешавший навстречу богато разодетым гостям. Он поклонился молодым людям, пригласил их отдохнуть в чайной, а затем не утерпел:
– Осмелюсь спросить вас, господа, кто вы будете и ради каких дел приехали в нашу благословенную деревушку?
– Почтенный Любопытный Нос, мы с братом – мастера каллиграфии из уезда Хандун, – насмешливо ответил юноша по имени Лу. – И если ваша захолустная деревня называется Юэцзюань, то мы прибыли сюда, уступая просьбам ваших старейшин, чтобы начертить иероглиф на камне святилища богини Фо Фэй. Брат Ян, я ничего не перепутал?
– Нет, все верно, – кивнул Ян. – Странно лишь, что нас никто должным образом не встретил. У вас тут что, деревенский праздник?
– Да, – гордо ответил хозяин чайной. – На нашу деревню снизошла милость, уважаемые господа.
– Неужто? – хмыкнул Лу.
Хозяин чайной надулся еще пуще – казалось, лопнет от распиравшей его гордости.
– Позавчера вечером к нам в деревню пришел святой отшельник. Монах. Он не произнес ни слова, потому что блюл обет молчания. А за поясом у него были кисти и тушечница. И ни гроша денег! Я это сразу понял, откуда у монаха деньги возьмутся... А потом увидал, как он написал что-то на бумаге, в которую были палочки для еды завернуты, и бумага обратилась в слиток серебра!
– Что? – удивился Ян.
– А ты не выпил ли кувшин вина в тот момент, а, почтенный Любопытный Нос? – по-прежнему насмешливо спросил Лу.
– Шутить изволите, – обиделся хозяин. – Да только вот этот слиток, глядите! Где вы такое чистое серебро видали, а, уважаемые господа?
Он положил на стол слиток.
– И впрямь чистое серебро, – пробормотал Ян.
– Ну и что такого? – не сдавался Лу. – Это все фокусы. Чепуха. Обман зрения.
– Нет, не обман, – горячо возразил хозяин чайной. – Я-то сразу смекнул, что это не простой монах, а великий мастер каллиграфии. И попросил его обновить вывеску на моей чайной...
Тут оба брата расхохотались.
– Великий мастер, надо же! – кричал Ян.
– Да он кисть держать не умеет! – вторил Лу.
– Скажете тоже, мастерство!
– И скажу! – почти кричал хозяин. – Потому что, как эта вывеска обновилась, у меня сразу и дом обновился и вся моя жизнь! Я как будто двадцать лет с плеч скинул, силы и здоровья прибавилось. Вино пробую – вкуснее стало и крепче, бобы варю – сладкие как сахар! Этот монах – истинный чудотворец или небожитель, вот что я вам скажу!
Однако братья продолжали хохотать. Насмеявшись всласть, они кинули хозяину несколько серебряных монет и встали из-за стола.
– Пора за дело приниматься, – сказал Ян. – Скажи-ка, любезный, где сейчас ваши старейшины?
– В святилище богини Фо Фэй.
– Туда-то нам и нужно. Проводи нас. Мы обещали вашим старикам, что напишем на камне святилища Высший Иероглиф... Для того и приехали...
Хозяин чайной растерянно уставился на молодых людей.
– Так ведь, – пробормотал он, – его уже начертали.
– Что? – удивился Лу. Что? – опешил Ян.
– Так ведь я и говорю. Монах этот, чудотворец, пошел в святилище и начертал на камне Благословенный Иероглиф. Да как! Иероглиф сияет что молния в ночном небе! И в деревне все преобразилось: поля зазеленели, цветы зацвели, даже тощие куры вмиг потолстели. Старая скотница Мунь Куай, что кровью харкала и одной ногой была в могиле, вдруг встала с постели и сказала, что здоровехонька! Весь день вчера плясала да пекла пампушки! И нынче пляшет!
– Погоди, хозяин, не суетись, – нахмурился Ян. – Ты хочешь сказать, что этот твой монах знает Высокий Стиль Письма?
– Знает, и еще как! – воскликнул хозяин.
Ян и Лу молча переглянулись. Затем Лу сказал:
– Мы должны на это посмотреть.
... А о том, что было дальше, вам расскажет следующая глава. Если вы ее, конечно, прочтете.
Глава пятнадцатая
ЗНАКИ В НЕБЕСАХ
Я считал себя выше
Премудрых седых мастеров.
И таланты свои
Я с Верховным Владыкой равнял.
Но желание славы
Заставило бросить свой кров
И искать себе равных
Средь неба, деревьев и скал.
Сквозь метель и жару
Я по свету без устали брел,
Умоляя о встрече,
Которая жизнь озарит.
И однажды свершилось,
И равную я приобрел,
И глаза ее были
Как самый прекрасный нефрит.
Я повержен без боя
И только мечтаю о том,
Чтобы этот нефрит
Навсегда оставался со мной...
Она вырастит сына,
А я сыну выстрою дом.
А таланты мои
Пригодятся мне в жизни иной.
– До сих пор не могу в это поверить! – в сердцах воскликнул Ян и пришпорил коня. Конь взбрыкнул, выбив копытами фонтанчики дорожной пыли.
– Да уж, – в тон брату проговорил Лу. – Если б не видели своими глазами... Но как такое возможно, братец Ян?
– Возможно, если сам бессмертный Учитель Каллиграфии, Небесный Чиновник Лиян спустился вдруг с Девятого неба и своей волшебной кистью начертал этот иероглиф, – пробормотал Ян. – Моя гордость невыносимо задета, дорогой брат. До сего дня я твердо знал, что во всей Яшмовой Империи среди смертных мастеров каллиграфии нам нет равных. И вдруг появляется неизвестный мастер! Монах-отшельник, скажите на милость! С каких это пор бритоголовые пустомели с четками стали преуспевать в каллиграфии?!
– Дорогой брат, не прогневайся, но я вот что тебе скажу, заговорил Лу. – Этот иероглиф совершенен. Я рассматривал его и так и этак – нет ни одной лишней линии, ни одного неверного штриха! Да и то, что он словно вгрызся в камень, удивительно. Может быть, это действительно написал небожитель?
– Да хоть сотня небожителей! – вспыхнул Ян. – Я теперь не буду знать покоя до тех пор, пока не встречу этого монаха и не вызову его на поединок!
– Монаха – на поединок?! Опомнись, брат!
– Я не собираюсь драться с ним мечом или копьем, – поморщился Ян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Старцы внимательно смотрели на молодого монаха.
– О благословенный отшельник! – заговорил наконец один старец. – Не откажись выслушать нашу просьбу.
Мэй согласно кивнула.
– Давным-давно при основании нашего селения предки здешних жителей возвели здесь святилище в честь богини Фо Фэй, покровительницы любви и домашнего очага. К этому святилищу все здесь живущие относились почтительно, и милость богини Фо Фэй не оставляла нас. Но десять лет назад по нашим землям прошла орда наемников Ардиса, которые грабили, убивали и оскверняли святыни. Наемники разрушили святилище милостивой богини, на нас напал страх, и с тех пор земли наши оскудели, сердца охладели, а глаза слепнут от слез. В прошлом году мы решили общими силами деревни восстановить поруганное святилище. Мы выстроили его почти таким же красивым, каким оно было до раарушения. Не хватает лишь одного – камня с начертанным на нем Высшим Иероглифом «Любовь». Этот камень нужно установить при входе, и тогда богиня посетит свое святилище, восстановит – в нашем селении мир и благоденствие.
– Никто из нас, старейшин, – заговорил другой старец, – не владеет искусством начертания Высших Иероглифов. Мы отправили послов в ближние города, чтобы те разыскали каллиграфа, владеющего Высоким Стилем. Но послы вернулись ни с чем – Высокий Стиль давно запрещен, и нет мастеров, которые бы помнили его. Однако две седмицы назад вернулся наш посланник из уезда Хандун. Он сообщил, что нашел там двух братьев-каллиграфов, которые, по его словам, владеют мастерством Высокого Стиля и согласны прибыть в нашу деревню. Но время идет, а приглашенных каллиграфов все нет... И неизвестно, прибудут ли они на самом деле, не посмеялись ли над простаком-посланцем из бедной деревушки...
– Вот мы и просим тебя, святой отче, – подал голос третий старец. – Не откажи нам в милости, начерти Высший Иероглиф своей благословенной кистью. Ведь ты наверняка владеешь премудростью Высокого Стиля Письма, хотя ликом ты молод и нежен, как девушка. Нет у нас надежды на уездных каллиграфов! И лучше, как говорится, приветить в доме ласточку, чем ждать, когда над домом закружит феникс!
Мэй улыбнулась.
– Согласны ли вы, святой отче? – с волнением спросили старейшины.
Мэй кивнула, в знак почтения к старейшинам приложив ладонь к груди. А затем жестами попросила отвести ее в святилище богини Фо Фэй и показать камень, на котором должно вывести иероглиф, – она хочет незамедлительно приступить к работе.
... К святилищу Мэй сопровождала целая толпа, но, когда она вошла внутрь, с нею остались лишь старейшины. Они поднесли Мэй белый, гладко отполированный камень, словно ожидавший, когда его коснется кисть.
– Да пребудет с вами милость великой богини Фо Фэй! – прошептали старцы. Мэй закрыла глаза. Триста значений Высшего Иероглифа «Любовь» вспыхнули перед ее мысленным взором, будто цепочка разноцветных фонариков. И из них Мэй выбрала то значение, которое ей представлялось всегда самым важным:
«Любовь есть верность до смерти, в смерти и после смерти».
Она взмахнула кистью, не открывая глаз. А когда открыла глаза, то увидела, как иероглиф, пламенеющий в воздухе, опускается на камень, прожигая в нем дорожки, будто это не камень, а кусок масла. Потом она увидела, как пали на колени старцы, закрывая головы руками в священном трепете. Мэй тихо опустила кисть, и в это мгновение иероглиф прочно закрепился на камне, засиял золотом...
Мэй поклонилась деревянному изваянию богини Фо Фэй и бесшумно пошла к выходу. Ей не хотелось тревожить старейшин, предавшихся молитве, – кто знает, возможно, сейчас они получали откровения от самой богини любви?..
Прямо за святилищем начинались старые рисовые поля, а меж ними пролегла дорога... И Мэй поняла, что это знак – знак продолжения пути. Ей нужно идти вперед, до столицы, до императорского дворца. И если узурпаторша Шэси еще жива, то пусть страшится за свою жизнь, ибо Мэй (нет, принцесса Фэйянь!) выросла и вместе с нею выросла ее жажда справедливости. Если уж в захолустной деревне бедняки решились восстановить разрушенное святилище, чтобы вспомнить времена добра и чести, к лицу ли ей, наследнице престола, медлить?!
С такими мыслями Мэй покинула деревню, и поначалу никто не заметил ее ухода. А когда хватились, было уже поздно – прекрасного монаха в оранжевых одеждах и след простыл... Старейшины даже решили, что этот монах был не человеком, а небожителем, возблагодарили Небесную Канцелярию и объявили в деревне общее празднество по случаю обновления святилища.
До поздней ночи в деревне гремели фейерверки, звучала музыка и песни, вокруг ярко горящих костров плясали разодетые сельчане... Хозяин чайной расщедрился до того, что выкатил бочку вина, наготовил угощения на всю деревню – причем совершенно бесплатно, а захмелев, кричал, что святой монах призвал удачу в его дом, и богатство посыплется на него чуть ли не с неба...
А наутро произошло новое чудо: старое рисовое поле вдруг зазеленело молодыми всходами, в садах расцвели засохшие было сливы, персики и груши, кругом благоухали цветы, жужжали пчелы. Больные проснулись здоровыми, несчастные – счастливыми, бедняки – богатыми... Убогие дома преобразились, засверкали, словно только что отстроенные. Словом, чудеса продолжались, а потому и продолжалось торжество в честь этих чудес.
И потому два молодых человека, что верхом добрались до деревни, были весьма удивлены.
– Брат Ян, – сказал один из них, красавец в желто-лиловом халате и синей шапочке на длинных, заплетенный в косу, волосах. – Та ли это деревня, куда нас столь усиленно зазывали? Тут все цветет и ликует, дома почти так же красивы, как в уезде, и повсюду слышны песни. Что за странность? Я давным-давно не слыхал песен, да еще таких веселых!
– Я и сам удивлен, брат Лу, – пожал плечами тот, кого назвали Яном. Он выглядел куда красивее и изящнее своего собеседника – изумрудного цвета халат, белоснежные шаровары, пояс цвета гардении, струившийся почти до земли... Длинные черные волосы блестели под лучами солнца, свободно стекая по плечам до поясницы. Лицо сияло, как драгоценная яшма, а улыбка на губах могла свести с ума любую красавицу. – Вспомни, ведь тот простак-крестьянин плакался, будто они помирают от нищеты, и все оттого, что нет святого иероглифа над храмом их богини! Что же изменилось за те дни, пока мы добирались до их забытой Небесными Чиновниками деревни?!
– Не иначе, как их богиня самолично сошла с Девяти Небес и начертила Высший Иероглиф, – засмеялся брат Лу. – Но я думаю, что даже богине не под силу такое мастерство каллиграфии, каким владеем мы, дорогой Ян!
– Хотел бы я посостязаться с богиней, – усмехнулся и брат Ян. – Но что мы стоим? Давай проедемся по деревне да полюбопытствуем, что у них стряслось. Да еще и пристыдим старейшин за то, что они должным образом нас не встретили!
Братья пришпорили коней и въехали в деревню. У чайной они остановились и спешились.
– Брат Ян! – воскликнул Лу. – Взгляни-ка на вывеску! Не правда ли, написана мастерски?
Ян бросил быстрый взгляд на золотые иероглифы и чуть поморщился:
– Слишком старательно, словно школьник писал. Не чувствуется душа кисти. Да и чего ждать от трактирной вывески!
Эту фразу услыхал хозяин чайной, поспешавший навстречу богато разодетым гостям. Он поклонился молодым людям, пригласил их отдохнуть в чайной, а затем не утерпел:
– Осмелюсь спросить вас, господа, кто вы будете и ради каких дел приехали в нашу благословенную деревушку?
– Почтенный Любопытный Нос, мы с братом – мастера каллиграфии из уезда Хандун, – насмешливо ответил юноша по имени Лу. – И если ваша захолустная деревня называется Юэцзюань, то мы прибыли сюда, уступая просьбам ваших старейшин, чтобы начертить иероглиф на камне святилища богини Фо Фэй. Брат Ян, я ничего не перепутал?
– Нет, все верно, – кивнул Ян. – Странно лишь, что нас никто должным образом не встретил. У вас тут что, деревенский праздник?
– Да, – гордо ответил хозяин чайной. – На нашу деревню снизошла милость, уважаемые господа.
– Неужто? – хмыкнул Лу.
Хозяин чайной надулся еще пуще – казалось, лопнет от распиравшей его гордости.
– Позавчера вечером к нам в деревню пришел святой отшельник. Монах. Он не произнес ни слова, потому что блюл обет молчания. А за поясом у него были кисти и тушечница. И ни гроша денег! Я это сразу понял, откуда у монаха деньги возьмутся... А потом увидал, как он написал что-то на бумаге, в которую были палочки для еды завернуты, и бумага обратилась в слиток серебра!
– Что? – удивился Ян.
– А ты не выпил ли кувшин вина в тот момент, а, почтенный Любопытный Нос? – по-прежнему насмешливо спросил Лу.
– Шутить изволите, – обиделся хозяин. – Да только вот этот слиток, глядите! Где вы такое чистое серебро видали, а, уважаемые господа?
Он положил на стол слиток.
– И впрямь чистое серебро, – пробормотал Ян.
– Ну и что такого? – не сдавался Лу. – Это все фокусы. Чепуха. Обман зрения.
– Нет, не обман, – горячо возразил хозяин чайной. – Я-то сразу смекнул, что это не простой монах, а великий мастер каллиграфии. И попросил его обновить вывеску на моей чайной...
Тут оба брата расхохотались.
– Великий мастер, надо же! – кричал Ян.
– Да он кисть держать не умеет! – вторил Лу.
– Скажете тоже, мастерство!
– И скажу! – почти кричал хозяин. – Потому что, как эта вывеска обновилась, у меня сразу и дом обновился и вся моя жизнь! Я как будто двадцать лет с плеч скинул, силы и здоровья прибавилось. Вино пробую – вкуснее стало и крепче, бобы варю – сладкие как сахар! Этот монах – истинный чудотворец или небожитель, вот что я вам скажу!
Однако братья продолжали хохотать. Насмеявшись всласть, они кинули хозяину несколько серебряных монет и встали из-за стола.
– Пора за дело приниматься, – сказал Ян. – Скажи-ка, любезный, где сейчас ваши старейшины?
– В святилище богини Фо Фэй.
– Туда-то нам и нужно. Проводи нас. Мы обещали вашим старикам, что напишем на камне святилища Высший Иероглиф... Для того и приехали...
Хозяин чайной растерянно уставился на молодых людей.
– Так ведь, – пробормотал он, – его уже начертали.
– Что? – удивился Лу. Что? – опешил Ян.
– Так ведь я и говорю. Монах этот, чудотворец, пошел в святилище и начертал на камне Благословенный Иероглиф. Да как! Иероглиф сияет что молния в ночном небе! И в деревне все преобразилось: поля зазеленели, цветы зацвели, даже тощие куры вмиг потолстели. Старая скотница Мунь Куай, что кровью харкала и одной ногой была в могиле, вдруг встала с постели и сказала, что здоровехонька! Весь день вчера плясала да пекла пампушки! И нынче пляшет!
– Погоди, хозяин, не суетись, – нахмурился Ян. – Ты хочешь сказать, что этот твой монах знает Высокий Стиль Письма?
– Знает, и еще как! – воскликнул хозяин.
Ян и Лу молча переглянулись. Затем Лу сказал:
– Мы должны на это посмотреть.
... А о том, что было дальше, вам расскажет следующая глава. Если вы ее, конечно, прочтете.
Глава пятнадцатая
ЗНАКИ В НЕБЕСАХ
Я считал себя выше
Премудрых седых мастеров.
И таланты свои
Я с Верховным Владыкой равнял.
Но желание славы
Заставило бросить свой кров
И искать себе равных
Средь неба, деревьев и скал.
Сквозь метель и жару
Я по свету без устали брел,
Умоляя о встрече,
Которая жизнь озарит.
И однажды свершилось,
И равную я приобрел,
И глаза ее были
Как самый прекрасный нефрит.
Я повержен без боя
И только мечтаю о том,
Чтобы этот нефрит
Навсегда оставался со мной...
Она вырастит сына,
А я сыну выстрою дом.
А таланты мои
Пригодятся мне в жизни иной.
– До сих пор не могу в это поверить! – в сердцах воскликнул Ян и пришпорил коня. Конь взбрыкнул, выбив копытами фонтанчики дорожной пыли.
– Да уж, – в тон брату проговорил Лу. – Если б не видели своими глазами... Но как такое возможно, братец Ян?
– Возможно, если сам бессмертный Учитель Каллиграфии, Небесный Чиновник Лиян спустился вдруг с Девятого неба и своей волшебной кистью начертал этот иероглиф, – пробормотал Ян. – Моя гордость невыносимо задета, дорогой брат. До сего дня я твердо знал, что во всей Яшмовой Империи среди смертных мастеров каллиграфии нам нет равных. И вдруг появляется неизвестный мастер! Монах-отшельник, скажите на милость! С каких это пор бритоголовые пустомели с четками стали преуспевать в каллиграфии?!
– Дорогой брат, не прогневайся, но я вот что тебе скажу, заговорил Лу. – Этот иероглиф совершенен. Я рассматривал его и так и этак – нет ни одной лишней линии, ни одного неверного штриха! Да и то, что он словно вгрызся в камень, удивительно. Может быть, это действительно написал небожитель?
– Да хоть сотня небожителей! – вспыхнул Ян. – Я теперь не буду знать покоя до тех пор, пока не встречу этого монаха и не вызову его на поединок!
– Монаха – на поединок?! Опомнись, брат!
– Я не собираюсь драться с ним мечом или копьем, – поморщился Ян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47