– Сдаешься?
– Хотел бы, да не могу, – ответил тогда Билли. Бесшабашная смелость такого заявления из уст костлявого худышки в залитой кровью школьной рубашке покорила Стива. С того момента он стал другом и защитником Билли.
Усыновившая Стива пара не походила на родителей Билли. Они были молодыми и раскрепощенными и интересовались – искренне интересовались – тем, что могли сказать Стив и его друзья. Стив звал их Фэм и Филипп и призывал так же поступать Билли. Стив говорил, что, входя в комнату, вечно застает их за поцелуйчиками. Билли даже представить себе не мог, чтобы его родители целовались, даже когда были только-только женаты. А что до сексуальных отношений... господи, об этом вообще лучше не думать.
Каждые каникулы на протяжении трех лет Билли проводил в доме Стива в Дисли. Семья Эллисов жила в доме, обустроенном как корабль – с темными потолочными балками и голыми начищенными половицами. Родители Стива беспокоились, что приемный сын слишком много времени проводит совсем один. Билли, всегда любимый теми родителями, которым не приходилось с ним жить, легко принял эту пару. Возможно, они надеялись, что он окажет положительное влияние на Стива. Билли как будто был единственным, кто мог его рассмешить.
Это Билли познакомил Стива с классикой литературы ужасов. Стив был из тех лентяев, кто любил книги, но редко их читал. Билли дал ему своего «Дракулу» в бумажном переплете, и Стив мгновенно подсел, проглотив книгу всего за несколько дней. Его любимым местом было то, где Дракула вылезает из окна замка и вниз головой ползет по стене. И Билли тоже любил его больше всего.
Потом Билли дал ему «Встречи с привидениями. Рассказы, собранные любителем древностей». На обложке была размытая фотография запрокинувшей голову женщины. Вероятно, ей полагалось походить на привидение, но больше всего она напоминала снимок, сделанный неумелым придурком. Проявив превосходный вкус, Стив решил не судить книгу по обложке и стал поклонником М. Р. Джеймса. Билли так обрадовался, что подарил книгу Стиву. А для Стива, над которым с рождения издевались в различных детских домах, дешевая книжка в бумажном переплете стала бесценным сокровищем. Он держал сборник М. Р. Джеймса возле кровати и все рвался почитать вслух лучшие рассказы Билли, который уже читал их много-много раз. Стив был тихим и молчаливым, но когда читал, в его голосе звенела театральная достоверность.
Первым рассказом, который Стив прочел вслух, было классическое творение Джеймса «Потерянные сердца». Создатель поносил это свое детище, считая его неудачным. Но хотя были и более страшные байки, для Билли «Потерянные сердца» оставались самой лучшей по стилю и композиции историей про привидения на английском языке. Там рассказывалось про мальчика-сироту, которого взял к себе богатый старый дядюшка, но герой не знал, что дядя черный маг с гадкой привычкой приносить в жертву подростков и пожирать их сердца. Жизнь герою спасают две предыдущие жертвы старика, девочка и мальчик, которые восстают из мертвых ради надлежаще жуткой мести.
Билли слушал, сидя на кровати, а Стив расхаживал по комнате, играя за всех персонажей, как за живых, так и за мертвых. Когда чтение закончилось, Фэм и Филипп, слушавшие за дверью в коридоре, разразились бурными и сердечными аплодисментами.
Тут Стив заплакал.
– В чем дело? – спросил Билли. Стив попытался объяснить:
– Все эти призраки... Дракула, Франкенштейн... дети в «Потерянных сердцах»... они как я.
– Еще чего!
– Я не такой, как ты, Билли. Я вне.
– Вне чего?
– Всего!
В то время Билли отмахнулся от слов Стива, как от бьющей на эффект мальчишеской похвальбы. Но, если вдуматься, мальчик проявил тогда исключительно точное понимание себя.
Стив не был ни мстительным, ни садистом. В драке он был неумолим, но дрался только, когда его вынуждали: иными словами, когда того требовала школьная честь. Вскоре после пятнадцатилетия Стива старшеклассник-регбист вызвал его на дуэль на игровом поле. Полшколы явилось посмотреть. Закончилось все очень быстро. Стив ударил подростка один раз – в челюсть, выбив оба передних зуба и сбив наземь. Старшеклассник был так потрясен и деморализован, что тут же капитулировал. Затем, согласно школьному этикету, два борца пожали друг другу руки.
Вечером, когда устраивали дискотеку в честь окончания пятого класса, дело обстояло иначе. Драка произошла на школьной стоянке. Мальчишка из другой школы назвал Билли гомиком. Стив встал на защиту Билли. Парнишка расхрабрился, потому что с ним было трое приятелей. Стив, вероятно, мог бы положить всех голыми руками.
Но он выхватил и глубоко вонзил в живот парнишки нож. И пока его друзья убегали, парнишка, поскуливая, свернулся на асфальте, рукоятка торчала между его сжатых рук. Стив остался на месте, уставясь на расползающуюся вокруг противника темную лужу. Прибежал учитель физкультуры и зажал пальцами рану, чтобы остановить кровь. Наконец появился заместитель директора и за волосы утащил Стива.
Рана оказалась не такой серьезной, как выглядела. Мальчик выжил. Но суть была не в этом. Стив совершил возмутительное преступление, в котором нисколько не раскаивался, и Манчестерская Средняя поспешила от него откреститься. «Девиз нашей школы, – сказал директор, выступая на собрании утром в понедельник, – «Sapere Aude». Напоминаю, это значит «Посмей быть мудрым». Случившееся в прошлую пятницу не имеет никакого отношения к мудрости. Это был трусливый поступок, неоправданный и непростительно глупый... »
Когда Стива посадили, Билли захотелось навестить Фэм и Филиппа, хотя бы чтобы сказать, насколько ему жаль. Половину карманных денег за неделю он потратил на билет до Дисли. Дверь открыл Филипп. При виде Билли его лицо потемнело. Коротко, почти сжато он сообщил Билли, что время не самое удачное и что они с Фэм как раз идут в театр.
Билли знал, что это неправда. В лице Филиппа он прочел недоверие и крушение иллюзий, словно бы они с Фэм считали, что Билли отчасти виноват в эффектном грехопадении Стива. Несправедливость случившегося еще долго терзала Билли, который ведь лишился лучшего друга. Поножовщина шокировала его не меньше всех остальных. Он понятия не имел, что у Стива есть нож. Вообще впервые увидел его торчащим из живота того мальчишки.
5
Этот человек принадлежит мне! Остерегайтесь тронуть его, не то будете иметь дело со мной.
Брэм Стокер. «Дракула»

По воскресеньям у Дока был выходной, то есть тот день, когда он стриг газон и возил жену в супермаркет. Тот день недели, когда он вел себя как нормальный человек. Док и его жена Филлис уже тридцать лет жили в уютном домике на Кроутон-авеню в Сейле. За это время он побывал вором, привратником, борцом, выбивателем долгов, вооруженным грабителем. После такого работать на Пономаря – раз плюнуть. По большей части требовалось только делать страшное лицо. Но если назревали неприятности, он еще мог врезать как следует. Хотя дело подвигалось к шестидесяти, он сохранил необычайную силу. Он был способен сломать кому-то руку, даже не вспотев.
По вечерам в воскресенье Док ходил пить в паб под названием «Пеликан». Там его любили. Хозяин считал, он выглядит как один комик шестидесятых годов: как здоровяк кокни со сломанным носом по имени Артур Маллард. Завсегдатаи болтали с Доком, ставили ему выпивку, уважали без страха. Никто тут не знал его как Дока. Все называли Альбертом.
В то утро, так как была Пасха, Док подарил жене коробку конфет из молочного шоколада и повез в Чэтсворт-хаус. Был прекрасный солнечный день. Все говорили, что Чэтсворт – загородное имение герцога и герцогини Девонширских. Так почему же оно в Дербишире? Док не знал. Там были водопад, лабиринт из живых изгородей и голые статуи: Филлис такое любила, а Док считал скучным и бабским. Но он ни разу не пожаловался, не желая портить жене экскурсию. Они съели ленч в кафе и поделились ореховым батончиком «Кэдбери» с голодной белкой.
Филлис щеголяла в платье из недавно открывшегося в Манчестере филиала «Маркс энд Спенсер». Старый взорвала ИРА Про заменивший его говорили, что это самый большой «Маркс энд Спенсер» в мире. Казалось логичным, что Филлис купила платье там, ведь у нее была самая большая в мире задница. Док ничего против не имел, он любил большие задницы. Филлис была его идеалом хорошей женщины. Она гладила рубашки, не задавала вопросов и содержала дом в порядке. Взамен она просила лишь одного: чтобы ее никогда не принуждали знакомиться с Малькольмом Пономарем и ему подобными.
Филлис не нравилось, что Док работает на Пономаря, она намекала, что, на ее взгляд, ему это не по возрасту. Док знал: она боится, что его покалечат. Она так не говорила, но он читал это в ее взгляде, когда возвращался домой слишком поздно. Она хотела, чтобы он ушел на покой. Но чем ему заняться, если он засядет на весь день дома? Умереть в кресле с платком на голове и шлепанцами на ногах? Это ли подходящий конец для «Людоеда, ужаса джунглей»?
Ему всегда хотелось работать на такого, как Пономарь, на настоящего гангстера. Пономарь был верен тем, кем восхищался, а Доком он восхищался с тех самых пор, как в семидесятых увидел его на ринге в Лидсе с Гигантским Стогом. На самом деле Док никогда не выходил драться с Гигантским Стогом, но ему и в голову бы не пришло поделиться этим фактом с Пономарем. Малькольм не любил, когда ему противоречат.
Док не собирался избивать Билли Дайя. Так получилось само собой, словно по волшебству. И никаких угрызений совести, что отдал Дайя в руки любимого мокрушника Пономаря, он тоже не испытывал. Сожалел Док лишь о том, что не сам выполнил работу. Он уже такое проделывал и с людьми покруче Билли Дайя.
Дай был самодовольным засранцем, вечно издевался то словесно, то взглядом. Думал, он особенный только потому, что написал несколько глупых книжек. Дока едва не стошнило, когда Билли всучил ему подписанный экземпляр своего романа. Да что этот гаденыш о себе возомнил? Что он Джеффри Арчер?
А теперь, день спустя, Док сидел в любимом пабе и болтал с мужиком старше себя по имени Гарольд. Гарольд разделял выстраданное мнение Дока, мол, правительству пора заняться футбольными хулиганами. Гарольд даже предложил, что, если распинать этих громил публично, у ворот клубов, за которые они болеют, это послужит предостережением другим потенциальным хулиганам. Док согласился от всего сердца. В десять он пожелал Гарольду спокойной ночи и пошел домой. Идти было недалеко, вечер выдался приятный.
Когда он вернулся, Филлис уже легла. Пройдя на кухню, он сделал себе сандвич с сыром и соленым огурцом и чашку чая. Хлеб нарезал толстыми ломтями и до половины опустошил банку огурцов. В гостиной включил большой черный телевизор «Сони», «случайно» упавший с грузовика доставки. Закинув огроменные ноги на пуфик, Док принялся переключать каналы и есть сандвич и наконец остановился на скучном документальном фильме про какого-то оперного певца. Приглушил звук, боясь разбудить Филлис.
И тут услышал... Тихий мелодичный свист.
Выключив телевизор, Док прислушался. Свистели как будто прямо под окном. Мрачно отставив тарелку, он, не зажигая света, поднялся наверх. Войдя в кладовку, где когда-то находилась детская его дочки, он подошел к старому пыльному кукольному домику. Понял его переднюю стенку и достал из тайника пушку. Это был браунинг девятого калибра. Док всегда держал его заряженным. Потом он подошел к окну и выглянул наружу, но ничего необычного не увидел. Только темную лужайку и свет из соседних домов, льющийся сквозь деревья в конце сада.
Выйдя на лестничную площадку, Док прислушался у двери спальни. Филлис храпела. Спустившись на цыпочках вниз, он подождал у входной двери. Свист прекратился. Док браунингом снял цепочку. Как можно тише открыл входную дверь и вышел на крыльцо, оставив дверь приоткрытой. Сошел со ступенек и вгляделся в темноту. Шаркая по клумбам, подобрался к окну гостиной. Там никого, и на подъездной дорожке тоже, и, слава богу, никто не прячется в гараже.
Улыбнувшись собственной чрезмерной осторожности, Док вернулся в дом и запер за собой дверь. Заткнул пистолет за ремень брюк. В прихожей царила кромешная тьма. Он щелкнул выключателем. Ничего. Пощелкал вверх-вниз несколько раз. И предаваясь этому бесполезному занятию, почувствовал движение рядом в темноте. Повернувшись к кухне, он увидел, как по коридору к нему беззвучно скользит лишенное тела лицо.
В восемь утра на следующий день Дюймовочка, работавший в ночную смену, забрал с крыльца Малькольма Пономаря три пинты молока, «Сан», «Спорт» и посылку в коричневой оберточной бумаге. Входную дверь он открыл своим ключом. Когда принес на кухню молоко и посылку, пудель Везунчик, по обыкновению спавший в корзинке под столом, горестно на него прищурился.
Глянув на пуделя, Дюймовочка беззлобно сказал:
– Хорошо бы заткнуть раскаленную кочергу в твой вонючий зад, гадкая ты крыса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29