— … Для того, чтобы почувствовать оружие, нужно что-то разнести, понимаешь? — Закалве взглянул на Сма. — И увидеть обломки. Настоящие обломки, а не голографическое дерьмо.
— Подержи эту… пушку, — Дизиэт протянула винтовку дрону.
Поля Скаффена засветились бледно-розовым, плавно перешедшим в бордовый, но он выполнил просьбу.
— Мне кажется, корабль не понимает, что такое хлам, — Сма осторожно принюхалась к содержимому кувшинчика и сморщила нос. — Для него существует только материал, который используется в настоящее время, и материал, пригодный для повторного использования и превращения во что-то другое.
— Да, — буркнул Закалве, — примерно такую чушь я от него и услышал.
— И получил лёд? — догадался Скаффен-Амтиско.
— Пришлось удовлетвориться этим. — Закалве щелчком задвинул на место панель и взял винтовку из полей дрона. — Никак не могу заставить её заработать.
— Чему ты удивляешься, — произнёс дрон. — Этому оружию место в музее.
Закалве тщательно прицелился, глубоко вздохнул и задержал дыхание… затем осторожно положил винтовку на пол и отпил из бокала.
— Но она выглядит такой мощной… — Он снова поднял оружие и принял боевую стойку. Эхо выстрела прокатилось по отсеку.
— Ничего не получается, — грустно вздохнул Закалве. — Отдача есть, но она просто бездействует.
— Можно мне? — попросил дрон, подлетев к оружию.
Закалве подозрительно взглянул на него, но отдал оружие.
У плазмовинтовки мгновенно вспыхнули все имевшиеся в наличии экраны, начали открываться и закрываться разнообразные панели, и всё это сопровождалось пощёлкиванием, потрескиванием, бибиканьем и прочими звуковыми эффектами.
— Она в идеальном порядке, — доложил дрон.
Он крутанул её перед собой, точно пропеллер, остановил вращение и выстрелил, проделав все одним плавным движением. Лёд остался неповреждённым.
— Чёрта с два!
— Как же ты пытался объяснить кораблю, что тебе нужно? — поинтересовался Скаффен-Амтиско.
— Не помню, — пожал плечами Закалве. — Ну, сказал ему, какой он полнейший кретин, раз у него нет ничего, что можно было бы разнести вдребезги. А он ответил, что когда людям хочется пострелять по какому-нибудь дерьму, то они обычно используют лёд. Я и говорю тогда: «Ладно, дерьмовая ракета, дай мне немного льда!» И все. — Он бросил винтовку на пол и раздражённо пнул её ногой.
Дрон тут же подхватил оружие.
— Попробуй попросить его очистить отсек для учебной стрельбы, — предложил он, — и конкретно — в зоне действия люка.
Закалве отобрал винтовку у Скаффена-Амтиско и буркнул:
— Ладно.
Затем, почесав затылок, взглянул на дрона и, похоже, хотел заговорить с ним, но отвёл глаза.
— Ты… ты попроси… сам. Машины лучше объясняются между собой.
— Сделано, — доложил Скаффен. — Требовалось только попросить.
— Хм… — Подняв винтовку, Закалве прицелился в куб и выстрелил.
Тонкая белая линия соединила оружие и глыбу льда, которая рассыпалась на миллион сверкающих чёрных осколков. Скаффен-Амтиско подобрал с пола кусок размером с хороший кулак. Эхо взрыва несколько раз отразилось от стен, постепенно стихая.
— Доволен? — поинтересовалась Сма. Закалве моргнул, затем отключил винтовку и повернулся к Дизиэт.
— Похоже, действует отлично! Сма кивнула.
— Точно.
— Давай выпьем.
— Лёд нужен? — Дрон протянул чёрный осколок, уже начавший таять.
— Нет, спасибо.
В пневмотрубе что-то тускло замерцало, и появилась капсула с гостеприимно отъехавшей в сторону дверью.
— Что это такое — «зона действия люка»? — поинтересовался Закалве.
— Внутренняя защита от взрыва, — объяснил дрон, пропуская людей в капсулу. — Мгновенно гасит всё, что превышает мощность, с которой ты выпускаешь газы, и отправляет в гиперпространство радиацию и прочее…
Ничего себе! — удивился Закалве. — Ты хочешь сказать, что в этих загогулинах можно хоть ядерные бомбы взрывать — и никто не заметит?
— Кто надо — заметит, а остальные — вряд ли. Закалве стоял, покачиваясь на носках, наблюдая, как закрывается дверь капсулы.
— Вы, ребята, просто понятия не имеете о честной игре, вот что я вам скажу.
Последний раз он был на борту космического корабля десять лет назад, после того, как чуть не погиб на Фолсе…
— Шераданин?.. Шераданин?
Какой прекрасный женский голос! И как хочется ответить ей… но как это сделать?
— Шераданин?.. Шераданин?
Очень терпеливый и почему-то озабоченный голос. Сколько в нём любви и надежды… А что, если это его мать?
— Шераданин? Ты меня слышишь? Он попытался открыть глаза, и темнота заколыхалась перед ним подобно занавесу.
— Шераданин?
Нежная рука погладила его по щеке. Шиаса! — молнией вспыхнуло имя, но он отправил это воспоминание туда, где хранил все прочие.
— Шераданин… — Теперь голос звучал у самого уха. — Это я, Дизиэт, Дизиэт Сма. Помнишь меня?
— Да… — услышал он свой вздох.
— Постарайся открыть глаза, хорошо?
Свет появился внезапно, но предметам, потребовалось ещё какое-то некоторое время, чтобы застыть на месте. Наконец лицо Сма на фоне зелёного потолка обрело знакомые очертания.
— Отлично, — улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь?
Он задумался над ответом.
— Странно. — С минуту он молчал, затем поинтересовался: — Где я?
— На «Прирождённом Оптимисте». С тобой всё в порядке… С тобой будет всё в порядке.
— Если это так, почему я не могу пошевелить ни рукой, ни но… Черт!..
Внезапно он снова оказался привязанным к деревянной раме, и перед ним стояла та девушка в красном платье. Он попытался освободиться от пут, но почувствовал, как его тянут за волосы, а потом тяжёлый удар клинка…
Он сделал вдох и снова открыл глаза, хотя бы это у него получилось. Сма тревожно смотрела на него
— Ты вспомнил?
— Да. Всё в порядке. Дизиэт закусила губу.
— Эй! — Он слабо улыбнулся. — В этот раз на волосок от смерти, да?
— Можно сказать и так. Ещё несколько минут — и мозг был бы необратимо повреждён. Почему ты отказался от наводящего имплантанта? Тебя нашли бы раньше…
— Ты же знаешь, я не люблю все эти хреновины.
— Знаю… как бы там ни было, тебе придётся некоторое время оставаться в таком виде. — Сма откинула кудрявую прядь со лба. — Новое тело вырастет примерно через полгода. Врачи интересуются: хочешь проспать всё это время или оставаться в сознании? Или предпочитаешь нечто промежуточное? Решение за тобой. Для процесса это безразлично.
— Надо подумать. Представляешь — какая масса возможностей для собственного развития! Можно читать, смотреть фильмы, слушать музыку… А выпивать разрешено?
— Выпивать?
— Да, могу я напиться в хлам, в доску?
— Не знаю… — Сма заколебалась и посмотрела в сторону, откуда донёсся чей-то невнятный голос.
— Кто это?
— Стод Перис, — в поле его зрения появился молодой человек. — Ваш врач. Присматриваю за вами.
— Если вы усыпите меня, я буду видеть сны?
— Зависит от того, насколько глубокий вам нужен сон. Мы можем сделать так, что эти полгода пролетят как один миг. Или, если хотите, каждую секунду этих двухсот дней вы будете видеть увлекательный яркий сон.
— Кстати, а что делает большинство людей в подобной ситуации?
— Предпочитают обходиться без сновидений, а затем просыпаются с новым телом.
— Так и думал… и всё-таки, можно мне выпить перед тем, как вы подсоедините меня к какой-нибудь штуковине?
Стод Перис усмехнулся.
— Полагаю, это можно устроить. Да, кстати, хотите, мы вам вживим наркожелезы?
— Нет, спасибо. — Он даже попытался покачать головой.
— Хорошо. — Врач улыбнулся. — Договорились.
— Сма? — Она подняла брови. — Я остаюсь в сознании.
— Нисколько не сомневалась в этом…
— Ты побудешь со мной?
— Ладно. Прослежу, как ты набираешь в весе.
— Спасибо. И хорошо, что с тобой сейчас нет этого проклятого дрона. Могу себе представить его шуточки.
Наблюдая за тем, как Дизиэт танцует с очередным поклонником, он почему-то вспомнил, как несколько лет назад Шиаса Энджин водила пальчиками по его рубцам на теле. Прохладные, лёгкие прикосновения, тонкий аромат её кожи и щекочущий взмах душистых волос…
Через полгода у него будет новое тело, и старый шрам над сердцем исчезнет навсегда. Но сердце в груди останется прежним. Значит, он всё-таки потерял её. Не Шиасу, которую любил или думал, что любил… Ту, другую, настоящую, что жила в нём на протяжении долгого ледяного сна. Ему казалось — они не расстанутся до его смертного часа, но теперь он знал, что всё будет иначе, и чувствовал себя сломленным этим знанием и окончательной потерей. Расположенный на потолке прибор, осуществляющий постоянный мониторинг, зафиксировал, как из слёзных каналов бестелесного человека сочится прозрачная жидкость.
— Сколько лет Цолдрину?
— Условно говоря, восемьдесят, — ответил Скаф-фен.
— Неужели вы не можете дать ему мирно состариться?
— На кон, Закалве, поставлено немного больше, чем счастливая жизнь в отставке одного стареющего политика.
— Что? Вселенная? Жизнь — в таком виде, как мы её знаем?
— Да; в десятки, а может, и в сотни миллионов раз большее.
— Какой глубокий философский ответ.
— Ты ведь не дал этнарху Кериану мирно состариться, не так ли?
— Верно. — Тот старый хрен миллионнократно заслуживал смерти.
В переоборудованном рабочем пространстве миниотсека располагалась настоящая выставка оружия. Он вёл себя, как ребёнок в магазине игрушек; отбирая снаряжение, грузил его на поддон, который Скаффен-Амтиско направлял следом по узким проходам между оружейными пирамидами, ящиками и полками, сплошь набитыми и заставленными иглолучевыми пистолетами, лазерными винтовками, плазмопроекторами, разнообразными гранатами, эффекторами, плоскостными зарядами, пассивными и реактивными доспехами, сенсорными и охранными устройствами, полными боевыми скафандрами, ракетными ранцами и по меньшей мере дюжиной других устройств типа, которые Сма не были известны.
— Ты не сможешь утащить всю эту уйму, Закалве.
— Это всего лишь краткий список, — сообщил он ей. И, взяв с полки винтовку с укороченным стволом, показал её дрону. — Что это?
— Штурмовая винтовка, — отбарабанил Скаффен-Амтиско. — Семь четырнадцатитонных батарей, семиэлементный одиночный выстрел на сорок четыре и восемь десятых килопатронов в секунду (минимальное время стрельбы — восемь и семьдесят пять сотых секунды), максимальная очередь — семь раз по двести пятьдесят килограммов; частота — от средневидимой до высокорентгеновской.
Закалве прикинул её на руке.
— Не очень хорошо сбалансирована.
— Это её заводская конфигурация. Отодвинь назад верхнюю часть.
— Хм-м. — Закалве сделал вид, будто прицеливается. — Плазмовинтовка лучше, — и положил КРУС на место. — В любом случае, Сма, вам следует радоваться, что старики хотят вернуться. Чёрт побери, лучше заняться разведением цветов или чем-нибудь в этом роде, чем метаться по галактическим захолустьям, делая за вас грязную работу.
— О, да, — Сма кивнула, иронически улыбаясь. — Мне пришлось здорово потрудиться, убеждая тебя бросить свой цветник и вернуться к нам.
— Должно быть, я телепатически уловил чрезвычайность положения. — Он вынул из оружейной пирамиды массивное чёрное ружьё и, крякнув от натуги, еле удержал его обеими руками. — Интересно, вы стреляете из этой дуры или применяете её как таран?
— Идиранская ручная пушка, очень старая, — вздохнул Скаффен-Амтиско. — Не маши ею так; это большая редкость, можно сказать, уникальный экземпляр.
— Не удивительно. — Закалве не без труда поставил ружьё обратно и двинулся дальше по проходу. — Если поразмыслить, то, вероятно, я слишком мало требую за всю эту злосчастную эскападу.
— Ну, если ты так заговорил, то и мы могли бы спросить с тебя за… явное нарушение. Я имею в виду — за возвращение кое-кому молодости с применением нашей технологии.
— Не придирайся. Разве тебе известно, что это такое — рано состариться?
— Да, но это приложимо ко всем; а ты возвращал молодость только самым злым, одержимым жаждой власти на планете.
— У них там иерархические общества! Чего ты ещё ждала? Да и в любом случае: если бы я стал возвращать молодость всем желающим… произошёл бы демографический взрыв!
— Закалве, подобные вещи преподают в начальной школе; это часть нашей истории, часть нашего воспитания. Вот почему сделанное тобой выглядит безумным даже для школьника. Ты и есть школьник — даже не хочешь стареть. Более незрелого существа просто не существует.
— Ого! — Он внезапно остановился у открытой полки. — А это что такое? Какая красавица!
— Винтовка из разряда микровооружений, — доложил дрон. — У неё система полуразумной охраны, имеются компоненты реактивного щита, наборный ранец быстрого реагирования или антигравита… И, чтобы опередить твой вопрос, сразу скажу: эта версия для левшей… Баланс полностью регулируемый. Требуется примерно полгода тренировки, чтобы научиться пользоваться ею, так что оставь оружие в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40