Власть предполагает ответственность. Какой бы приказ ты не отдал, в результате всегда льётся кровь, так пусть она будет на совести кого-нибудь другого. «Хороший солдат, — любил он повторять, — если у него есть хоть капля здравого смысла, никуда добровольно не пойдёт, особенно на повышение».
— Да, сегодня мы нашли ещё немного семян травы, — сообщил, раскачиваясь на фарфоровом троне, Кивер.
— Отлично.
— Разумеется.
В парках и внутренних дворах пасся скот, в некоторых залах выращивали овощи. Если их не взорвут, можно неопределённо долго кормить четверть гарнизона замка.
— Холодновато, Закалве, среди этих древних стен, не правда ли? — Кивер поёжился и закутал плащом ноги.
В противоположном конце зала кто-то приоткрыл дверь, и Закалве, не ответив, схватился за плазмопистолет.
— Все… всё в порядке? — поинтересовался тихий женский голос.
Наёмник опустил оружие и улыбнулся черноволосой красавице с бледным измученным личиком.
— А, Нинта, — он встал, чтобы поклониться вошедшей принцессе. — Добро пожаловать.
Девушка осторожно вошла, приподняв юбку.
— Мне кажется, я слышала выстрел.
— Тебе показалось, — засмеялся он и проводил принцессу к очагу.
Нинта повела плечами и опустилась на устилавший каменный пол ковёр с затейливым рисунком.
«Вот чёрт, всегда он перехватывает инициативу!» — Кивер нахмурился, а вслух произнёс:
— Сударыня, надеюсь, мы не потревожили ваш девичий сон? — заместитель вице-регента запоздало поднялся и отвесил неуклюжий поклон.
Принцесса Нинта хихикнула, затем подтянула колени к груди и уставилась на огонь. В её тёмных глазах заплясали золотистые искорки.
«Интересно, спросил себя Закалве, невольно залюбовавшись изысканной, хрупкой красотой девушки, на чьей я всё-таки стороне — там грубая сила, сплошные когти и зубы, здесь глупые стратеги. Я сижу в старой крепости, битком набитой сокровищами и всевозможной знатью, не понимая, чего хочу и правильно ли поступаю с тактической или стратегической точек зрения. Для моих хозяев нет существенной разницы между тактикой и стратегией, и все из-за скользящей шкалы их диалектической нравственной алгебры: тактики объединялись в стратегию, стратегия распадалась на тактики…»
Сма когда-то сказала ему, что в их работе правила сочиняются на ходу и никогда не повторяют друг друга. Нестандартные, непредсказуемые ситуации требуют таких же решений, это и придаёт смысл работе. Но в конечном счёте всё сводилось к конкретным людям. Здесь он появился только ради принцессы. Оказавшаяся вместе с остальными аристократами в западне, Нинта теперь полностью зависела от его решений и способности этих шутов чётко выполнять отданные им распоряжения.
Глядя на её лицо, он ощущал не только смутное желание (Нинта была очень хороша собой) но и отеческую озабоченность (совсем ещё молоденькая девушка, почти ребёнок, а он, несмотря на свою внешность, был очень стар). Её положение… — он задумался, подбирая слова — трагично: это конец привычного образа жизни, крах могущества, привилегий, разрушение всей сложной системы, олицетворением которой она, принцесса, является.
Блохастый король. За кражу — отсечение руки, за инакомыслие — смерть. Астрономический уровень детской смертности, как если бы средняя продолжительность жизни равнялась минуте. Ужасная система, в которой сплелись в один клубок привилегия и богатство…
Что ждёт принцессу? Ситуация складываеся явно не в её пользу. Судьба, которая сулила ей власть и почести, (при условии благоприятного развития событий), равнодушно погубит едва начавшуюся жизнь, когда удача от неё отвернётся.
В неверном свете камина он вдруг увидел её старой, запертой в какой-то сырой темнице. Или вот ещё картина: завшивевшая, в лохмотьях, с обритой головой и запавшими глазами, она идёт в сиянии зимнего дня навстречу своей смерти: быть пригвождённой к стене стрелами или пулями или склониться перед лезвием топора.
Но… возможно, побег удастся (как романтично, чёрт возьми!), тогда впереди горький хлеб изгнания, затем — неизбежный старческий маразм, воспоминания о прекрасных, но давно прошедших временах, сочинение петиций в надежде на возвращение. Бессмысленное существование в праздности, к которой её готовили, но без всяких компенсаций, соответствующих её положению.
Эта девушка — всего лишь часть чужой истории, не имеющая к нему никакого отношения. История движется с помощью (или без таковой) его хозяев — деятелей Культуры, по пути прогресса и создания лучших условий жизни для большинства населения. Но, как он подозревал, не для этой девочки. Родись принцесса лет на двадцать пораньше, её бы ждал выгодный брак, крепкие сыновья и талантливые дочери, а помедли она с рождением на те же двадцать лет — меркантильный муж или самостоятельная жизнь, занятия наукой, бизнесом, благотворительностью. В настоящем же у неё впереди только смерть. Подумать только, в башне старинного замка, осаждённого врагами, сидит рядом с ним у камина прекрасная принцесса… Когда-то в мечтах я видел нечто подобное, мечтал, тосковал о таком, это казалось смыслом жизни. И почему же теперь всё имеет вкус пепла?
Мне следовало остаться на том пляже, где чистый и ясный горизонт; ветер тихо поёт в дюнах, в холодной вышине неба кружат морские птицы и крики их звучат успокаивающе-беспорядочно и сварливо. Я неудержимо старею.
— … помочь перетащить кучку аристократов в следующее тысячелетие.
— Зачем?
— Это важно.
Он с трудом отвёл взгляд от девушки. Сма не раз говорила, что ему свойственна излишняя сентиментальность, он легко втягивается в чужую жизнь. До некоторой степени Дизиэт была права. Он выполнял задания, ему хорошо платили, но движущим мотивом всех его действий была попытка заслужить прощение…
Ливуэта, скажи, что ты прощаешь меня!
— Ой! — Принцесса Нинта только сейчас заметила обломки резного стула.
— Да, — Кивер развёл руками, — боюсь, что это я… Он принадлежал вам?
— О, нет. Это стул моего дяди, эрцгерцога. Стул стоял в охотничьем домике, а над ним висела огромная голова какого-то зверя. Я всегда боялась там сидеть — мне часто снилось, как эта голова падает на меня, один из клыков вонзается прямо в шею, и я умираю, истекая кровью. — Нинта посмотрела на обоих Мужчин и нервно хихикнула: — Ну, не глупо ли?
— А теперь, — засмеялся Кивер, — вы должны пообещать, что не расскажете дяде, при каких обстоятельствах сломался его любимый стульчик, а то меня никогда больше не пригласят на охоту. Или… или на стену повесят мою собственную голову.
Девушка тоже засмеялась, прикрыв рот ладонью.
Закалве невольно вздрогнул. Как этот глупец близок к истине! Но не стульчик будет причиной смерти. Он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и бросил в огонь какую-то деревяшку. Никто не заметил, что это была ножка герцогского стула.
Глава 3
Сма давно подозревала, что экипажи многих кораблей состоят из сумасшедших. И если уж говорить прямо, то поведение самих кораблей, как правило, тоже не укладывалось в привычные рамки. «Ксенофоб» обслуживало двадцать человек. У Дизиэт имелось ещё одно наблюдение на этот счёт: чем меньше команда, тем чуднее, забавнее её поведение. Поэтому она заранее была готова ко всему.
— Ап-пчхи!, — чихнул молодой астронавт, одной рукой прикрывая рот, а другую протягивая Сма, желая помочь ей выйти из модуля. Заметив его красный нос, Дизиэт отдёрнула руку. Он был облачён в галабию, словно только что встал с постели.
— Коспоша Сма, допро пошаловать на форт, — судя по всему, парень явно обиделся.
— Спасибо, — Сма осторожно протянула руку. Ладонь юноши оказалась очень горячей и влажной.
— Скаффен-Амтиско, — представился из-за спины Дизиэт дрон.
— Страсте, — юнец помахал роботу, затем вынув из рукава платок, промокнул глаза и нос.
— С вами всё в порядке? — поинтересовалась Сма.
— Воше-то нет, плостудился. Пошалуйста, итемте са мной.
Юнец снова чихнул и зашмыгал носом.
В узком проходе между двумя модулями Сма чуть отстала и обернулась к Скаффену с немым вопросом: «Что с ним?» Дрон завихлял в воздухе, как будто пожимая плечами, и на розовом поле ауры проступили серые буквы: «Тоже не пойму».
— Мы фее тумали, что путет сабафно — ослапить сфои иммунные системы и простутиться, — молодой человек подвёл гостей к дверям лифта.
— Все вы? — переспросила Сма, — весь экипаж?
— Та, но не фее отнофлеменно. Те, кто фысдоловел, коволят, что станофится очень плиятно, кокта все саканчифается.
— Да, — согласилась Дизиэт, поглядывая на дрона, сохранявшего официально-синюю окраску, за исключением небольшого красного пятна на боку. Оно предназначалось только Сма и быстро пульсировало. Заметив это, Дизиэт с трудом подавила смешок. — Полагаю, вы правы.
Юнец громко чихнул.
— Мы скоро должны отправиться в точку Р-и-Р, не так ли? — спросил его Скаффен-Амтиско. Сма толкнула машину локтем.
— На самом теле мы только что сакончили…
Лифт остановился, двери раздвинулись, и гости очутились в кают-компании. Пол и стены помещения были отделаны красным деревом, вокруг нескольких низких столиков разместились кушетки и кресла с роскошной обивкой из шёлковой ткани с вышивкой. Не очень высокий потолок украшали ряды разноцветных фонариков. Судя по интенсивности освещённости, сейчас раннее утро. Сидевшие за одним из столиков люди встали, прервав разговор.
— Коспоша Сма, — представил молодой человек. Мужчины и женщины улыбались, по очереди называя свои имена. Сма произнесла несколько вежливых слов, дрон просто поздоровался. Один из членов экипажа бережно прижимал к груди какой-то комочек жёлто-коричневого цвета.
— Вот, — он протянул Сма крошечное мохнатое существо с четырьмя конечностями, издававшее приятный запах.
Такое они с дроном видели в первый раз. Необычный зверёк с большими ушами и огромными глазами с любопытством разглядывал Сма.
— Это — корабль, — представил забавного зверька астронавт.
— Здрасьте, — пискнуло крошечное существо. От неожиданности Сма вздрогнула.
— Ты «Ксенофоб»?
— Его представитель, с которым ты можешь говорить. Называй меня Ксени, — пропищал зверёк, обнажив крошечные белые зубки. — Я знаю, большинство кораблей используют обыкновенных дронов, но, как мне кажется, они несколько скучноваты, — зверёк покосился на Скаффена-Амтиско.
Сма улыбнулась, заметив, что аура Скаффена мигает.
— Ну, иногда, — согласилась Дизиэт.
— О да! — обрадовался Ксени. — Я намного остроумней. Хотите, провожу вас?
— Отлично. — Сма посадила его к себе на плечо.
Экипаж дружно с ней попрощался, когда она в сопровождении верного Скаффена направилась к сектору, где располагались каюты.
— Ах, какая ты приятная и тёплая, — пищал маленький подхалим, пока они шли по застеленному пушистым ковром коридору к каюте Сма. Женщина потрепала его по спине.
— Здесь налево. Кстати, мы сейчас покидаем орбиту.
— Отлично.
— Можно мне лечь с тобой спать?
Сма остановилась и сняла существо с плеча.
— Что?!
— Просто ради налаживания дружеских отношений, — пояснил зверёк, сладко зевая и потирая лапками глаза. — Я не наглею. Это будет полезно для нас обоих.
Сма не сомневалась, что за её спиной Скаффен-Амтиско пульсирует красным. Она поднесла зверька к самому лицу.
— Послушай, «Ксенофоб»…
— Ксени, — капризно настаивало существо.
— Ладно, Ксени. Ты же звездолёт миллионного тоннажа, скоростной наступательный корабль класса «Палач».
— Но я же демилитаризованный!
— Держу пари, что при желании ты даже без своего основного вооружения можешь превратить цветущую планету в пустыню.
— Брось, это может любой дурацкий ОКК!
— Для чего же тогда нужен ты? — Дизиэт основательно встряхнула мохнатое существо.
— Это ради смеха, — оправдывался он. — Сма, ты что, шуток не понимаешь?
— Не знаю. А ты поймёшь, когда я пинком отправлю тебя обратно в кают-компанию?
— У вас явные отклонения в психике, сударыня. Что вы имеете против маленьких хорошеньких мохнатых существ? Госпожа Сма, мне отлично известно, что я — корабль. Я делаю своё дело: везу вас к вашей довольно сомнительной цели, причём достаточно быстро и успешно. Но имейте в виду: если возникнет хотя бы малейший повод каких-либо боевых действий, конструкция в ваших руках станет безжизненной, а я буду сражаться так яростно и решительно, как меня обучили. А пока, подобно живым коллегам, я предаюсь безвредным забавам. Не устраивает моя нынешняя, так сказать, текущая внешность — ладно, могу стать обыкновенным зондом, бестелесным голосом и общаться с вами через него, — крохотный пальчик указал в сторону Скаф-фена-Амтиско, — или через личный терминал. Меньше всего мне хотелось бы обидеть моих дорогих гостей.
Сма поджала губы и тряхнула кудрями.
— Что ж, по крайней мере, честно.
— И…
— Всё в порядке, — Дизиэт потрепала зверька по спине.
— Можно мне сохранить этот облик?
— На здоровье.
— Славненько!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Да, сегодня мы нашли ещё немного семян травы, — сообщил, раскачиваясь на фарфоровом троне, Кивер.
— Отлично.
— Разумеется.
В парках и внутренних дворах пасся скот, в некоторых залах выращивали овощи. Если их не взорвут, можно неопределённо долго кормить четверть гарнизона замка.
— Холодновато, Закалве, среди этих древних стен, не правда ли? — Кивер поёжился и закутал плащом ноги.
В противоположном конце зала кто-то приоткрыл дверь, и Закалве, не ответив, схватился за плазмопистолет.
— Все… всё в порядке? — поинтересовался тихий женский голос.
Наёмник опустил оружие и улыбнулся черноволосой красавице с бледным измученным личиком.
— А, Нинта, — он встал, чтобы поклониться вошедшей принцессе. — Добро пожаловать.
Девушка осторожно вошла, приподняв юбку.
— Мне кажется, я слышала выстрел.
— Тебе показалось, — засмеялся он и проводил принцессу к очагу.
Нинта повела плечами и опустилась на устилавший каменный пол ковёр с затейливым рисунком.
«Вот чёрт, всегда он перехватывает инициативу!» — Кивер нахмурился, а вслух произнёс:
— Сударыня, надеюсь, мы не потревожили ваш девичий сон? — заместитель вице-регента запоздало поднялся и отвесил неуклюжий поклон.
Принцесса Нинта хихикнула, затем подтянула колени к груди и уставилась на огонь. В её тёмных глазах заплясали золотистые искорки.
«Интересно, спросил себя Закалве, невольно залюбовавшись изысканной, хрупкой красотой девушки, на чьей я всё-таки стороне — там грубая сила, сплошные когти и зубы, здесь глупые стратеги. Я сижу в старой крепости, битком набитой сокровищами и всевозможной знатью, не понимая, чего хочу и правильно ли поступаю с тактической или стратегической точек зрения. Для моих хозяев нет существенной разницы между тактикой и стратегией, и все из-за скользящей шкалы их диалектической нравственной алгебры: тактики объединялись в стратегию, стратегия распадалась на тактики…»
Сма когда-то сказала ему, что в их работе правила сочиняются на ходу и никогда не повторяют друг друга. Нестандартные, непредсказуемые ситуации требуют таких же решений, это и придаёт смысл работе. Но в конечном счёте всё сводилось к конкретным людям. Здесь он появился только ради принцессы. Оказавшаяся вместе с остальными аристократами в западне, Нинта теперь полностью зависела от его решений и способности этих шутов чётко выполнять отданные им распоряжения.
Глядя на её лицо, он ощущал не только смутное желание (Нинта была очень хороша собой) но и отеческую озабоченность (совсем ещё молоденькая девушка, почти ребёнок, а он, несмотря на свою внешность, был очень стар). Её положение… — он задумался, подбирая слова — трагично: это конец привычного образа жизни, крах могущества, привилегий, разрушение всей сложной системы, олицетворением которой она, принцесса, является.
Блохастый король. За кражу — отсечение руки, за инакомыслие — смерть. Астрономический уровень детской смертности, как если бы средняя продолжительность жизни равнялась минуте. Ужасная система, в которой сплелись в один клубок привилегия и богатство…
Что ждёт принцессу? Ситуация складываеся явно не в её пользу. Судьба, которая сулила ей власть и почести, (при условии благоприятного развития событий), равнодушно погубит едва начавшуюся жизнь, когда удача от неё отвернётся.
В неверном свете камина он вдруг увидел её старой, запертой в какой-то сырой темнице. Или вот ещё картина: завшивевшая, в лохмотьях, с обритой головой и запавшими глазами, она идёт в сиянии зимнего дня навстречу своей смерти: быть пригвождённой к стене стрелами или пулями или склониться перед лезвием топора.
Но… возможно, побег удастся (как романтично, чёрт возьми!), тогда впереди горький хлеб изгнания, затем — неизбежный старческий маразм, воспоминания о прекрасных, но давно прошедших временах, сочинение петиций в надежде на возвращение. Бессмысленное существование в праздности, к которой её готовили, но без всяких компенсаций, соответствующих её положению.
Эта девушка — всего лишь часть чужой истории, не имеющая к нему никакого отношения. История движется с помощью (или без таковой) его хозяев — деятелей Культуры, по пути прогресса и создания лучших условий жизни для большинства населения. Но, как он подозревал, не для этой девочки. Родись принцесса лет на двадцать пораньше, её бы ждал выгодный брак, крепкие сыновья и талантливые дочери, а помедли она с рождением на те же двадцать лет — меркантильный муж или самостоятельная жизнь, занятия наукой, бизнесом, благотворительностью. В настоящем же у неё впереди только смерть. Подумать только, в башне старинного замка, осаждённого врагами, сидит рядом с ним у камина прекрасная принцесса… Когда-то в мечтах я видел нечто подобное, мечтал, тосковал о таком, это казалось смыслом жизни. И почему же теперь всё имеет вкус пепла?
Мне следовало остаться на том пляже, где чистый и ясный горизонт; ветер тихо поёт в дюнах, в холодной вышине неба кружат морские птицы и крики их звучат успокаивающе-беспорядочно и сварливо. Я неудержимо старею.
— … помочь перетащить кучку аристократов в следующее тысячелетие.
— Зачем?
— Это важно.
Он с трудом отвёл взгляд от девушки. Сма не раз говорила, что ему свойственна излишняя сентиментальность, он легко втягивается в чужую жизнь. До некоторой степени Дизиэт была права. Он выполнял задания, ему хорошо платили, но движущим мотивом всех его действий была попытка заслужить прощение…
Ливуэта, скажи, что ты прощаешь меня!
— Ой! — Принцесса Нинта только сейчас заметила обломки резного стула.
— Да, — Кивер развёл руками, — боюсь, что это я… Он принадлежал вам?
— О, нет. Это стул моего дяди, эрцгерцога. Стул стоял в охотничьем домике, а над ним висела огромная голова какого-то зверя. Я всегда боялась там сидеть — мне часто снилось, как эта голова падает на меня, один из клыков вонзается прямо в шею, и я умираю, истекая кровью. — Нинта посмотрела на обоих Мужчин и нервно хихикнула: — Ну, не глупо ли?
— А теперь, — засмеялся Кивер, — вы должны пообещать, что не расскажете дяде, при каких обстоятельствах сломался его любимый стульчик, а то меня никогда больше не пригласят на охоту. Или… или на стену повесят мою собственную голову.
Девушка тоже засмеялась, прикрыв рот ладонью.
Закалве невольно вздрогнул. Как этот глупец близок к истине! Но не стульчик будет причиной смерти. Он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и бросил в огонь какую-то деревяшку. Никто не заметил, что это была ножка герцогского стула.
Глава 3
Сма давно подозревала, что экипажи многих кораблей состоят из сумасшедших. И если уж говорить прямо, то поведение самих кораблей, как правило, тоже не укладывалось в привычные рамки. «Ксенофоб» обслуживало двадцать человек. У Дизиэт имелось ещё одно наблюдение на этот счёт: чем меньше команда, тем чуднее, забавнее её поведение. Поэтому она заранее была готова ко всему.
— Ап-пчхи!, — чихнул молодой астронавт, одной рукой прикрывая рот, а другую протягивая Сма, желая помочь ей выйти из модуля. Заметив его красный нос, Дизиэт отдёрнула руку. Он был облачён в галабию, словно только что встал с постели.
— Коспоша Сма, допро пошаловать на форт, — судя по всему, парень явно обиделся.
— Спасибо, — Сма осторожно протянула руку. Ладонь юноши оказалась очень горячей и влажной.
— Скаффен-Амтиско, — представился из-за спины Дизиэт дрон.
— Страсте, — юнец помахал роботу, затем вынув из рукава платок, промокнул глаза и нос.
— С вами всё в порядке? — поинтересовалась Сма.
— Воше-то нет, плостудился. Пошалуйста, итемте са мной.
Юнец снова чихнул и зашмыгал носом.
В узком проходе между двумя модулями Сма чуть отстала и обернулась к Скаффену с немым вопросом: «Что с ним?» Дрон завихлял в воздухе, как будто пожимая плечами, и на розовом поле ауры проступили серые буквы: «Тоже не пойму».
— Мы фее тумали, что путет сабафно — ослапить сфои иммунные системы и простутиться, — молодой человек подвёл гостей к дверям лифта.
— Все вы? — переспросила Сма, — весь экипаж?
— Та, но не фее отнофлеменно. Те, кто фысдоловел, коволят, что станофится очень плиятно, кокта все саканчифается.
— Да, — согласилась Дизиэт, поглядывая на дрона, сохранявшего официально-синюю окраску, за исключением небольшого красного пятна на боку. Оно предназначалось только Сма и быстро пульсировало. Заметив это, Дизиэт с трудом подавила смешок. — Полагаю, вы правы.
Юнец громко чихнул.
— Мы скоро должны отправиться в точку Р-и-Р, не так ли? — спросил его Скаффен-Амтиско. Сма толкнула машину локтем.
— На самом теле мы только что сакончили…
Лифт остановился, двери раздвинулись, и гости очутились в кают-компании. Пол и стены помещения были отделаны красным деревом, вокруг нескольких низких столиков разместились кушетки и кресла с роскошной обивкой из шёлковой ткани с вышивкой. Не очень высокий потолок украшали ряды разноцветных фонариков. Судя по интенсивности освещённости, сейчас раннее утро. Сидевшие за одним из столиков люди встали, прервав разговор.
— Коспоша Сма, — представил молодой человек. Мужчины и женщины улыбались, по очереди называя свои имена. Сма произнесла несколько вежливых слов, дрон просто поздоровался. Один из членов экипажа бережно прижимал к груди какой-то комочек жёлто-коричневого цвета.
— Вот, — он протянул Сма крошечное мохнатое существо с четырьмя конечностями, издававшее приятный запах.
Такое они с дроном видели в первый раз. Необычный зверёк с большими ушами и огромными глазами с любопытством разглядывал Сма.
— Это — корабль, — представил забавного зверька астронавт.
— Здрасьте, — пискнуло крошечное существо. От неожиданности Сма вздрогнула.
— Ты «Ксенофоб»?
— Его представитель, с которым ты можешь говорить. Называй меня Ксени, — пропищал зверёк, обнажив крошечные белые зубки. — Я знаю, большинство кораблей используют обыкновенных дронов, но, как мне кажется, они несколько скучноваты, — зверёк покосился на Скаффена-Амтиско.
Сма улыбнулась, заметив, что аура Скаффена мигает.
— Ну, иногда, — согласилась Дизиэт.
— О да! — обрадовался Ксени. — Я намного остроумней. Хотите, провожу вас?
— Отлично. — Сма посадила его к себе на плечо.
Экипаж дружно с ней попрощался, когда она в сопровождении верного Скаффена направилась к сектору, где располагались каюты.
— Ах, какая ты приятная и тёплая, — пищал маленький подхалим, пока они шли по застеленному пушистым ковром коридору к каюте Сма. Женщина потрепала его по спине.
— Здесь налево. Кстати, мы сейчас покидаем орбиту.
— Отлично.
— Можно мне лечь с тобой спать?
Сма остановилась и сняла существо с плеча.
— Что?!
— Просто ради налаживания дружеских отношений, — пояснил зверёк, сладко зевая и потирая лапками глаза. — Я не наглею. Это будет полезно для нас обоих.
Сма не сомневалась, что за её спиной Скаффен-Амтиско пульсирует красным. Она поднесла зверька к самому лицу.
— Послушай, «Ксенофоб»…
— Ксени, — капризно настаивало существо.
— Ладно, Ксени. Ты же звездолёт миллионного тоннажа, скоростной наступательный корабль класса «Палач».
— Но я же демилитаризованный!
— Держу пари, что при желании ты даже без своего основного вооружения можешь превратить цветущую планету в пустыню.
— Брось, это может любой дурацкий ОКК!
— Для чего же тогда нужен ты? — Дизиэт основательно встряхнула мохнатое существо.
— Это ради смеха, — оправдывался он. — Сма, ты что, шуток не понимаешь?
— Не знаю. А ты поймёшь, когда я пинком отправлю тебя обратно в кают-компанию?
— У вас явные отклонения в психике, сударыня. Что вы имеете против маленьких хорошеньких мохнатых существ? Госпожа Сма, мне отлично известно, что я — корабль. Я делаю своё дело: везу вас к вашей довольно сомнительной цели, причём достаточно быстро и успешно. Но имейте в виду: если возникнет хотя бы малейший повод каких-либо боевых действий, конструкция в ваших руках станет безжизненной, а я буду сражаться так яростно и решительно, как меня обучили. А пока, подобно живым коллегам, я предаюсь безвредным забавам. Не устраивает моя нынешняя, так сказать, текущая внешность — ладно, могу стать обыкновенным зондом, бестелесным голосом и общаться с вами через него, — крохотный пальчик указал в сторону Скаф-фена-Амтиско, — или через личный терминал. Меньше всего мне хотелось бы обидеть моих дорогих гостей.
Сма поджала губы и тряхнула кудрями.
— Что ж, по крайней мере, честно.
— И…
— Всё в порядке, — Дизиэт потрепала зверька по спине.
— Можно мне сохранить этот облик?
— На здоровье.
— Славненько!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40