— Hands up! — крикнули Сорви-голова, Фанфан и несколько буров, первыми спрыгнувшие в траншею.
Англичане побросали оружие, подняли руки и сдались на милость победителя. Их немедленно отправили вниз, в бурский лагерь.
Трудно переоценить значение этого первого успеха, купленного столь дорогою ценой. Но то было лишь начало. Надо еще отвоевать остальные позиции.
На помощь англичанам подошел генерал Вуд с двумя пехотными полками. То были отборные английские войска. Они храбро ринулись в штыки под водительством своего отважного начальника.
Сорви-голова навел на генерала ружье. Сейчас он выстрелит и убьет его…
Внезапно он вздрогнул и отвел свой маузер. Жан узнал того самого генерала, который некогда спас его от злейшей и оскорбительной пытки «pigsticking».
Разумеется, это враг. Но враг честный и благородный!
В душе юного француза никогда не умирало чувство благодарности к своему спасителю.
Жану Грандье хотелось как-нибудь спасти его, укрыть от пуль. Он отлично понимал, что Вуда сейчас убьют, тем не менее он думал о том, как было бы хорошо взять его в плен, избавить от всех опасностей войны, окружить заслуженным вниманием.
Убийственный огонь буров остановил контратаку англичан. Бюргеры стреляли, пользуясь малейшим прикрытием, причем каждый из них целился в заранее намеченную жертву. Их огонь косил ряды англичан. Протяжный и тоскливый стон на несколько мгновений заглушил пальбу.
Английские солдаты отступали, невзирая на просьбы, угрозы и даже удары своих офицеров. Генерал Вуд пал одним из первых. Сорви-голова бросился к тому месту, где он свалился, и отыскал его среди мертвых и раненых. Высвободив из-под трупов и увидев его, бледного, окровавленного и еле дышавшего, Жан воскликнул:
— Это не я, генерал! О нет, не я! Клянусь!
Сорви-голова расстегнул его мундир, поднял рубашку и увидел по обеим сторонам его груди круглые синеватые отверстия с дрожащими на них каплями крови.
Фанфан, прибежавший вслед за своим другом, помог ему осторожно усадить раненого.
С первого же взгляда им стало ясно, что раны смертельны. Да и сам генерал, казалось, не питал никаких иллюзий относительно своего состояния.
— Генерал! — снова заговорил Сорви-голова. — Мы отнесем вас в тыл, в госпиталь. Вас будут лечить, вас спасут!
Раненый, уже несколько секунд напряженно вглядывавшийся в лицо Жана, видимо, стараясь что-то вспомнить, узнал наконец это молодое честное лицо, на котором нетрудно было прочесть выражение глубокого горя. Из побелевших губ его вырвалось тихое, как дыхание, слово:
— Брейк-нек!
— Да, генерал, это я. И я в отчаянии, что вам так плохо! Но мы вас спасем.
— Благодарю. Мне уже никто не поможет. Умираю… Я прошу вас только… Во внутреннем кармане мундира бумажник, в нем завещание… Передайте его после боя какому-нибудь английскому офицеру, пусть отошлет моей семье. А меня снесите туда, поближе к моим товарищам по оружию… Обещаете?
— Клянусь, генерал!
— Благодарю… Вашу руку… Прощайте! Взгляд его потускнел, на губах показалась струйка розоватой от крови пены, он глубоко вздохнул и замолк навсегда.
Между тем со всех сторон сбегались и вступали в бой резервы буров. Англичане, понесшие огромные потери, отходили к месту слияния рек Венгера и Тугелы. Было около двух часов пополудни. Там и сям еще шла перестрелка. Но пушечные выстрелы раздавались реже. То были последние судороги ожесточенной битвы.
Буры победили: Спионскоп снова в их руках!
Сражение кончилось. Победители пропели благодарственный псалом, а генерал Жубер в ответ на многочисленные поздравления обнажил голову и скромно ответил:
— С божьего соизволения.
Обе стороны понесли жестокие потери. На поле битвы осталось более полутора тысяч убитых и раненых.
Генерал Уоррен попросил перемирия, и Жубер, верный своим правилам, великодушно согласился.
Другой на его месте, безусловно, отказал бы и тем самым сделал бы свою победу более полной и надежной. Скоро, увы, именно так и поступят англичане, воспользовавшись неизмеримо более тяжелым положением буров. Мы увидим, как они будут испепелять огнем стопушечной артиллерии своих великодушных противников и жестоко истреблять истощенных, умирающих от голода и ран бойцов, не щадя ни женщин, ни детей.
Впрочем, для буров скоро вообще пробьет час, возвещающий конец их победам, плодами которых они не умели пользоваться. В самом непродолжительном времени им предстоит столкнуться с новой стратегией, на службу которой англичане бросят подавляющие противника силы.
И это будет конец! Но если буры и падут на глазах равнодушной Европы, они, как хорошо сказал старик Крюгер, все же увидят весь мир и спасут свою национальную честь.
Как только перемирие было подписано, Сорви-голова поспешил исполнить волю генерала Вуда.
Он потребовал носилки и попросил у Бота почетный караул, чтобы отдать генералу последние почести. Получив разрешение бурского полководца, Сорви-голова в сопровождении двадцати солдат, трубача и носильщиков отправился па поле битвы.
Шествие двинулось в нейтральную зону, где буры и англичане бок о бок мирно выполняли скорбное дело — разыскивали и уносили с поля боя раненых и мертвых.
При виде траурной процессии все они тотчас же бросали работу и, вытянувшись в струнку, отдавали честь.
Но вот кортеж приблизился к английским линиям. По приказу Жана Грандье трубач заиграл парламентерский сигнал.
Из траншеи выступил взвод англичан во главе с юным офицером.
Сорви-голова удивленно воскликнул:
— Лейтенант Патрик Ленокс! Вы? И свободны?
— Счастлив приветствовать вас, капитан Сорви-голова!
— Но как же вы очутились здесь?
— Мне удалось бежать… после того как мой отец был убит на моих глазах в бурском госпитале.
— Его убили?! Кто же мог совершить столь низкое преступление, противное сердцу каждого порядочного человека?.. Верьте мне, лейтенант: моими устами все буры осуждают этот гнусный поступок.
— Да, Сорви-голова, я знаю, вы — честный противник, и я жму вашу руку с искренней симпатией, которая навсегда останется неизменной.
— И вы, лейтенант, также можете быть уверены в моем к вам расположении.
После того как оба молодых человека обменялись теплым рукопожатием, Сорви-голова произнес:
— Имею честь, лейтенант, передать вам останки генерала Вуда, павшего на поле брани. Вручаю вам также личные бумаги генерала. Я принял последний вздох этого храброго солдата, который поручил мне отнести его тело к своим и позаботиться о том, чтобы этот бумажник был доставлен его семье.
Шотландский офицер обнажил саблю и скомандовал:
— На-караул!
— На-караул! — повторил за ним Жан. Взводы буров и англичан, стоявшие по обе стороны носилок, одновременно отдали последнюю честь усопшему.
— От имени офицерского корпуса ее величества королевы, — взволнованным голосом произнес Патрик, — от имени семейства генерала благодарю вас, товарищ. А теперь прощайте! Желаю вам благополучно вернуться на родину, в прекрасную Францию, к тем, кто вам дорог.
— Прощайте! Желаю и вам также счастливо избежать опасностей войны и вернуться на родину…
На другой день генерал Жубер вызвал к себе капитана Сорви-голова и сказал ему:
— Вы проявили себя как самоотверженный, находчивый и отважный курьер, доставив мне важные бумаги генерала Кронье. Посылаю вас обратно с документами, не менее важными.
— Я весь к вашим услугам, генерал.
— Вы отправитесь через два часа поездом в Блумфонтейн через Преторию. В Блумфонтейне вы достанете себе коней и во весь опор поскачете в лагерь Магерсфонтейн.
— Слушаю, генерал.
— До свидания! Желаю успеха. Если предчувствие не обманывает меня, — добавил Жубер, — у вас там скоро должно начаться жаркое дело.
ГЛАВА 8

Старый Боб. — Предчувствия Жубера. — Ослепление Коонье. — Обходное движение. — В окружении. — Лагерь Вольверскрааля. — Ожесточенная бомбардировка. — Героическое сопротивление. — Капитуляция. — Четыре тысячи пленных! — Капитан Жюно. — Два друга. — Бегство.
Старая и фатальная для англичан стратегия генералов Митуэна, Уайта, Буллера и Уоррена отжила свой век.
Английское правительство поняло свои ошибки и решило во что бы то ни стало исправить их, не скупясь на деньги и не щадя людей. Командующим английскими силами в Южной Африке назначили маршала Робертса. Прошло уже с месяц, как он прибыл сюда вместе с начальником своего штаба, лордом Китченером.
С первого же дня прибытия они оба неустанно работали над переустройством армии и подготовкой ее к операциям совершенно нового типа.
Неутомимая деятельность лорда Робертса, его воинственное, чисто солдатское красноречие, его бесспорный авторитет полководца быстро подняли воинский дух армии.
Уже одно сознание, что с ними их «старый Боб», вызвало у солдат взрыв энтузиазма и внушило им уверенность в победе.
Теперь, больше чем когда-либо, численное превосходство было на стороне англичан. Страшное превосходство, о которое неизбежно должен был разбиться героизм буров, сколь бы велик он ни был.
Состав английской армии утроился. Ежедневно прибывали пароходы, до отказа набитые людьми, лошадьми, продовольствием и боеприпасами. Английская армия превосходила теперь своей численностью все население обеих республик, включая женщин и детей.
Великобритания насчитывала тогда четыреста миллионов жителей, а в двух крохотных государствах ее противника числилось всего лишь двести тысяч человек note 97 .
Великобритания отправила в Южную Африку двести двадцать тысяч солдат, тогда как буры за все время войны не могли выставить более тридцати тысяч бойцов.
В английские войска беспрерывным потоком вливались подкрепления из метрополии, в то время как бурские отряды, отрезанные от всего мира, несли ничем не возмещаемые потери в людях и снаряжении.
Могущественная Англия, стремясь покончить с этой героической горсткой бойцов, вынуждена была напрячь все свои силы и бросить на буров такое количество войск, которого она никогда не выставляла даже против Наполеона.
Если она и одержит победу, ей не придется особенно гордиться завоеванием, купленным такою ценой.
Таким образом, лорд Робертс начал свои военные операции, располагая всем необходимым для победы, и с армией достаточно многочисленной, чтобы вторгнуться в обе республики. При этом он был еще избавлен от необходимости идти на помощь осажденным генералам Митуэну и Буллеру, которых буры беспощадно колотили.
Старый маршал готовился нанести решающий удар под Кимберли. Главные его силы сосредотачивались перед армией Кронье, которой предстояло выдержать первый натиск.
Кронье славился не только гражданской доблестью и военными способностями. Не менее примечателен был он своим упрямством. Это упрямство, о которое разбивалось все, даже сама очевидность, и должно было привести его к катастрофе.
В пакете, который Сорви-голова привез Кронье, вместе с другими документами находилось письмо Жубера, где генерал давал Кронье несколько советов в связи с новой военной ситуацией.
«Остерегайтесь старого Боба, как самого дьявола, — писал Жубер. — Говорят, он задумал что-то новое. Это искуснейший стратег. Он строит все на маневре и избегает лобовых атак. Боюсь, что нас ожидают обходные движения широким фронтом, которые он в силах осуществить благодаря чудовищному количеству своих солдат…»
Кронье, горделиво взглянув на действительно грозные укрепления, возведенные бурами против лорда Митуэна, тихо, как бы про себя, проговорил:
— За такими стенами я не боюсь никого и ничего, даже обходного движения, мысль о котором преследует Жубера. Робертс — такой же английский генерал, как и все прочие генералы, с которыми мне приходилось иметь дело. На обходное движение он не решится.
Кронье совершил двойную ошибку.
Во-первых, Робертс — прирожденный солдат, обязанный возвышением исключительно своему таланту полководца, — не был таким же английским генералом, как и все прочие. Во-вторых, он решился.
Все произошло без лишнего шума и треска, без ненужной болтовни и бряцания оружием. По возвращении в лагерь Кронье Сорви-голова снова впрягся в тяжелую службу разведчика. Теперь он служил под командой полковника Виллебуа-Марей, выполняя эту опасную работу с обычной своей находчивостью и усердием. Он набрал отряд в два десятка молодых людей, таких же смелых и ловких, как он сам. В их числе находился, конечно, и Поль Поттер. Фанфан был его лейтенантом.
С невероятной отвагой, но и с неслыханной для таких юнцов осторожностью Молокососы предпринимали дальние объезды по всему фронту Кронье и возвращались всегда с целым коробом важных военных сведений.
14 февраля Сорви-голова примчался во весь опор сообщить своему полковнику, что английские войска заняли Коффифонтейн. Сообщение это было настолько серьезно, что Виллебуа-Марей решил проверить его лично. Он отправился один и вернулся страшно взволнованный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39