– Пусть, – упрямился Гэндж.
Влад попытался объяснить:
– Они всех вас уничтожат. Понимаете?.. Не понимаете. Читайте по губам. У-ни-что-жат.
И тут же представил себе, как оно все будет.
«Вертушки», обеспечивая огневую поддержку, закружат над этой древней крепостью, роботы-фортификаторы – пойдут крушить ее стены, саперы – сносить запоры и ломать замки. Отряд спецназа ворвется сразу со всех сторон. Бойцы, возбужденно перекликаясь на энергичном и простом армейском языке, пойдут долбить по всему, что движется и не движется. И уже через час их опьяненный атакой командир, радуясь смирению навзничь лежащего, побежденного, залитого кровью города, бабахнет из «Ворона» сначала в одну луну, потом в другую и даст отбой.
Представив все это, Влад повторил:
– Уничтожат вас. В пыль сотрут. Придут за краденым фенгхе, узнают про того парня, что навсегда остался на Колее, и всех покромсают. И вас. И других. Тех, кто вовсе не при делах. Всех, всех, всех. Подчистую… Поэтому фенгхе нужно вернуть. И как можно скорее.
– Много слов, – сказал Гэндж и посмотрел на сестру. Та чуть повела головой, подожди: мол, дай сама попробую объяснить. И обратилась к землянину:
– Влад, мы все понимаем и благодарны за твою заботу, но нам нужен этот фенгхе. На этот раз Зверей будет много. Очень много. Так говорит Пророчество.
– К черту Пророчество! – воскликнул Влад. – Вы как дети, ей-богу! Землян не знаете? – Обведя взглядом непроницаемые лица муллватов, он покачал головой. – Похоже, действительно, вы нас не знаете. Мы – звери.
Гэндж сбил пепел с сигары и поинтересовался:
– Из Бездны?
Влад не нашел, что на это ответить. Только вздохнул:
– Фиг достучишься…
Эти слова произнес без гнева, очень спокойно, даже рассеянно, будто уже думал о чем-то другом.
– Ваш фенгхе уже переплавлен, Влад, – тронув его за рукав, сказала Тыяхша. – В наконечники. Двенадцать кузниц день и ночь работали. Шесть там, во Внешнем Городе. И шесть тут, во Внутреннем.
До Влада не сразу дошли ее слова, а когда дошли, он воскликнул:
– Как переплавлен?! – И показал на фургон: – А там тогда что?
Гэндж выпустил кольца дыма и сказал:
– Там фенгхе нет.
– А что там? Я своими глазами видел, как его грузили.
– Ты видел, как грузили фенгхе? – удивилась Тыяхша.
Влад, уже догадываясь, что ошибся, уточнил:
– Я видел… ящики. Я думал, в ящиках фенгхе.
– Плохо думал, – усмехнулся Гэндж. – Пойдем.
И они все вместе направились к фургону. Гэндж что-то крикнул двоим стрелкам и, когда те сбили с одного ящика крышку, пригласил землянина:
– Смотри.
Влад заглянул внутрь. Никакого раймондия он там не увидел. А увидел пересыпанные стружкой металлическую станину, плечи лука, рукоятки тяг и крепежные детали стационарного многозарядного арбалета.
– Поутру собирать будем, – объяснила стоящая за спиной Тыяхша.
Влад не мог не поверить своим глазам.
– Все ясно, – сказал он, пнув со всей дури ногой по ящику. И, помолчав некоторое время, спросил: – Послушайте, а когда будет Последний День Охоты?
– Через два дня на третий, – ответила Тыяхша.
– А если он действительно станет последним днем Последней Охоты, вам еще будет нужен рай… фенгхе?
Муллваты переглянулись.
– Нет, – ответил Гэндж. – Зачем тогда?
Влад обрадованно воскликнул:
– Отлично! – И принялся объяснять: – Я вот что придумал. Давайте когда все это дело кончится, вы отдадите мне все наконечники? Ну, в смысле не все, чужого нам не надо, а те, что из нашего рай… Тьфу ты, блин! Те, которые из нашего фенгхе сработаны. Вернете?
– Да, – ни на секунду не задумавшись, пообещал Гэндж.
– Все до грамма вернем, – заверила и Тыяхша.
Влад, облегченно выдохнув, будто скинул с плеч штангу предупредил:
– Ловлю на слове. Не обманите.
На что брат и сестра сказали хором:
– Не сомневайся.
А через десять минут они все вместе уже поднимались в сопровождении отряда стрелков по одной из улиц-лучей Внутреннего Города к Храму Сердца.
Дорога, покрытая брусчаткой, тянулась вдоль соединенных крытыми галереями гранитных зданий. Эти сложенные из массивных блоков постройки со всеми их террасами, балконами, замысловатыми башнями на плоских крышах вовсе не походили на человеческое жилье, но за их древними стенами кипела и настойчиво давала о себе знать жизнь. На потрескавшихся витражах сверкали огни разведенных внутри костров, а из приоткрытых окон вырывался густой запах кипящего в котлах бараньего жира. Гулкое ночное эхо разносило по всей округе какофонию ковчега: крики женщин, плач детей, лай псов и многоголосый ор домашней скотины. По улице, освещенной факелами, сновали люди с баулами, проносились вооруженные всадники, тарахтели куда-то фургоны и груженные всякой всячиной повозки. Всей этой суетой Внутренний Город разительно отличался от осиротевшего внешнего.
– Вы что, всех сюда эвакуировали? – спросил Влад, прижимаясь к стене – два крикливых мальчугана, энергично орудуя хворостинами, гнали навстречу отару овец.
– Пока еще нет, – ответила Тыяхша.
Влад, пнув ногой налетевшего на него барана, спросил:
– Куда это они их?
– Туда, наверное. – Тыяхша махнула в сторону небольшого сквера, посреди которого возвышалось нечто культовое, похожее на ступу.
– Поместятся? – прикинул Влад.
– И эти, и еще столько же.
– Народа во Внешнем Городе много осталось?
– Немного. Те, кто в кузницах работает.
– Охраняете? – спросил Влад.
– Три дозора, а поутру еще два отправим, – ответила Тыяхша и пояснила: – Завтра Звери в городе должны объявиться.
– Уже.
– Что – «уже»?
– Уже объявились.
– Видел?
– Видел. Одного.
– Успокоил?
Влад рисоваться не стал, скромно кивнул:
– Как видишь, жив.
– Что-то рано они на этот раз, – огорченно покачав головой, сказала девушка. – Обычно за день до окончания Охоты переходят черту города. На этот раз спешат.
– И в эту Охоту больше их, – добавил Гэндж, который шел рядом и слышал весь разговор. – Много больше. Пророчество сбывается.
– Раз такое дело, надо тех, кто там остался, предупредить, – посоветовал Влад. – И усилить дозоры уже сейчас, а не утром.
Гэндж согласился, что медлить нельзя, и что-то приказал рядом идущему стрелку. Тот развернулся волчком и со всех ног припустил назад, вниз по улице.
– А почему вы не живете здесь постоянно? – спросил Влад. – Чего туда-сюда мотаетесь? Тут все так капитально. Жить можно.
– На первый взгляд, – возразила Тыяхша.
– А на второй?
– Воды нет. Но это еще ладно. А вот… – Она осеклась.
– Что? – заинтересовался Влад.
– Здесь больше трех дней не проживешь.
– Почему?
– С ума сойдешь.
– Вот как?! – удивился Влад. – Гиблое место?
Девушка не успела ответить.
– Здесь Храм Сердца, – вмешался в разговор Гэндж. – Тут людям жить не подобает.
Влад понимающе кивнул:
– Ясно. – И через два шага спросил: – Долго нам еще подниматься?
– Уже скоро, – ответила Тыяхша.
И не соврала.
Всего через несколько минут они добрались до самого центра Внутреннего Города – площади, посреди которой возвышался громадный куб, накрытый каменной полусферой. Это незамысловатое по своей архитектуре сооружение и оказалось Храмом Сердца.
Наверх подниматься не стали, остановились у первой ступени долгой лестницы. Землянин, задрав голову, с интересом рассмотрел сначала блестящий металлический штырь, что торчал из полусферы, а потом двух каменных единорогов, охраняющих ворота храмовой ограды. Единороги позабавили – они больше походили на дряхлых коров, чем на мистических животных. Крыша Храма тоже, кстати, развлекла. Не могла не развлечь: обычно полусфера накрывает здание куполом, а тут опрокинута. «Наверное, эта чаша рифмуется с впадиной на вершине Хитрой Горы», – подумал Влад и, обернувшись к Тыяхше, спросил:
– Похоже, Храм давным-давно построен.
– Во всяком случае, муллватов тогда еще не было, – ответила Тыяхша.
– А кто был?
– Наши прародители – Истинные Сыны Агана.
Влад хотел еще кое-что спросить, но тут к ним подлетел верховой на мощном гнедом скакуне. Одернутый конь, храпя и разбрасывая пену, пошел боком, чуть не налетев на Влада. Тот собрался возмутиться, но пока собирался, всадник, высокий молодой красавец с тщательно ухоженной бородкой, уже развернул гнедого на месте и спрыгнул.
– Это Энган, – пояснила Тыяхша. – Второй мой брат.
И тут же указала Энгану на землянина:
– А это Влад. Тот самый.
Энган подмигнул солдату воспаленным от недосыпания глазом и коснулся края шляпы.
Влад поздоровался по-военному – с отмашкой.
– Три Охотника на месте, можно начинать посвящение, – объявила Тыяхша всем присутствующим.
Десять стрелков молча обступили неофита и встали кругом. Гэндж, расположившись чуть сзади и слева, положил руку на правое плечо Влада, а Энган, заняв такую же позицию, но справа, положил руку на его левое плечо. Тыяхша встала перед ним лицом к лицу и спросила:
– Готов?
– Так точно, готов, – кивнул Влад и тут же признался: – Правда, не знаю к чему.
Тыяхша не стала ничего объяснять, просто потребовала посуровевшим голосом:
– Повторяй за мной.
И стала произносить слова древней клятвы, ловко переводя их на всеобщий язык. А проникшейся действом Влад глядел на то, как мало-помалу окрашивается оранжевым светом восточная кромка вершины, и послушно повторял вслед за девушкой:

– Отныне и до последнего дня Охоты я – Охотник.
Я отрекаюсь на время Охоты от всех своих прежних обязательств, кому бы они ни были даны, пусть даже отцу моему или сыну моему. И от клятв господину моему, и Господу моему отрекаюсь я на время Охоты.
Отрекаюсь.
Я клянусь, что нет других клятв для меня отныне, помимо этой клятвы.
Клянусь.
Я клянусь своей кровью защищать всякого, кто нуждается в защите.
Клянусь.
Я клянусь приложить все силы для того, чтобы безжалостно уничтожить всякого Зверя, вставшего на пути моем.
Клянусь.
Я клянусь быть преисполненным отвагой и никогда не отступать.
Клянусь.
Пусть даже Стая нападет на меня, клянусь биться до последней стрелы, до последнего вздоха.
Клянусь.
И если суждено умереть мне в пасти Зверя, клянусь умереть с честью.
Клянусь…

Глава шестая

1
– Клянусь, господин полковник, так все и было, – божился штурман, косясь на Харднетта. – Одного из них только и опознали. Жена опознала. По крестику из аргоната. Я, между прочим, знаком был с их штурманом. Не то чтобы близко… Он вместо той гадской командировки отправился на Землю в Центр переподготовки имени Сикорского. На первый класс сдавать. Я как раз в его учебной группе был, и он радиограмму с Тамги о гибели экипажа прочел на моих глазах. Такого выражения лица я больше никогда и ни у кого не видел. Да, честно говоря, господин полковник, и не хотел бы видеть. Верите?
– Охотно, – устало кивнул Харднетт. Его уже здорово притомили и болтовня егозливого штурмана, и вертолетная болтанка.
– А вот у меня случай был на Гелуздии, – подхватил тему пилот, флегматичный крепыш с малоподвижным пухлым лицом. – На той Гелуздии, что в созвездии Алохея. Знаете такую?
– Это которую за геологов расфигачили? – припомнил штурман.
– Ну да, которую за геологов, – не отрывая взгляда от приборной панели, подтвердил пилот. – Так вот. Тащил я там как-то раз на внешней подвеске подземный комбайн для шахты. И ветер вроде так себе заряжал, и шел плавно, но случилась раскачка груза. Реальная. И туда и сюда эту дуру, и туда и сюда. Амплитуда – я молчу. Того и гляди захлестнет и ляжет на винты. Делать нечего, решаю сбросить. А чего? И по инструкции, и по ситуации. Сбросил. Прямо в голую тундру – бенц! Потом боссы геологической партии выезжали на место падения, но – где там! Ничего, кроме воронки. Ушел аппарат под снег. Туда, в глубину мерзлоты. По самые гланды ушел. Откапывать не стали, так и оставили. Хотя денег стоил целую кучу. Или даже три кучи. Но не стали возиться. Бросили к хренам!
– А ты это к чему, Ник, рассказал? – после небольшой паузы спросил штурман. В его голосе слышалось недоумение.
– Да так просто, – пожал плечами пилот. – Ты же рассказывал.
– Я рассказывал, как парни рухнули. Тут на Кардиограмму рухнули, поэтому я о том, как там, на Тамге, рухнули. Аналогия. Понимаешь? А ты про комбайн зачем?
– Да ни за чем. Просто…
– Вот именно, что просто.
– Арон, какого черта! – не выдержав, возмутился пилот. – Чего нудишь?
– Я не нужу, – возразил штурман. – Только полагаю, что если мы говорим про аварии, то давайте и говорить про аварии, а не про какие-то там дурацкие комбайны.
– Слушай, если бы я комбайн тогда не сбросил, и он бы лег на винт, то случилась бы авария. Безо всякого – офигительная авария бы случилась. Просто офигительная. Понимаешь? Офигительная!
– Вот тогда бы и рассказал.
– Тогда я бы не мог об этом рассказать.
– Почему?
– А ты подумай своей пустой башкой.
Харднетта окончательно достала эта шалопутная перепалка надоевших друг другу за долгие месяцы совместной работы людей. Он отключился и стал думать о своих делах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64