Ковач и Брэдли выстрелили одновременно.
Охранник взмахнул руками и, сделав еще пару шагов, упал. На его спине ясно были видны здоровенные отверстия от пуль со смещенным центром тяжести, которые использовал сержант, и три аккуратные дырочки от оружия майора.
Железный барьер остановился — голова охранника попала точно между ним и стеной. Возможно, устройство все равно закрыло бы дверь, но на голове солдата был шлем, который остановил движение механизма. Свободное пространство между дверью и стеной позволяло протиснуться одному человеку.
Кто-то открыл огонь с той стороны бронированного барьера. Пули рикошетили от стен с диким завыванием, звук был такой, словно неподалеку работала циркулярная пила. Эти летящие во все стороны кусочки свинца были смертельно опасны.
— Прикройте меня! — крикнул номер второй из пострадавшей группы и, подхватив свой баллон с газом, бросился вперед мимо Ковача и Брэдли.
Майор выпустил все, что оставалось в его магазине, прямо в зияющую щель. Брэдли приготовил связку гранат. Сержант не мог стрелять, его оружие давало слишком большой разброс, и пули обязательно срикошетили бы в самих десантников.
Пули со свистом пролетали мимо бегущего «Охотника», одна ударила в патронташ на поясе, крутанув солдата, но десантник достиг мертвой зоны возле барьера невредимым. Он подобрал баллон с газом. Одновременно Брэдли замахнулся связкой гранат.
«Не бросай!»— хотел крикнуть ему Ковач, но не стал, сержант не промахнется, да и все равно он бы не послушался.
Связка из трех гранат, описав пологую дугу, точно вошла в узкую щель и, не долетев до пола, взорвалась далеко за дверью.
Сразу же после взрыва номер второй выставил вперед свой баллон и начал поливать коридор парализатором. Оттуда больше никто не стрелял. Там оказалась всего одна женщина, она бросилась на пол, чтобы избежать осколков, и угодила прямо под струю парализатора. Она была облачена в яркое богатое одеяние — верный признак того, что это большая шишка.
Неожиданно «Охотник», стоявший рядом с дверью, выронил баллон и упал.
«Это семнадцатиминутная задержка виновата. Противоядие больше не действует».
— Говорит шестой. Всем «Охотникам», — Ковач бросился на пол: с той стороны двери опять начали стрелять, — прекратить использовать парализатор. Противоядие…
Синкевич послала через щель последний заряд из своей плазменной пушки. Огненная струя плазмы мгновенно испарила стену в конце коридора метрах в тридцати от них.
— …противоядие потеряло силу, — закончил майор, вскочил на ноги и бросился к барьеру на шаг впереди замешкавшегося Брэдли и на два шага впереди Си, которую отбросило назад взрывной волной.
Ковач боком протиснулся сквозь щель. Увешанный оружием пояс зацепился за дверь, но десантник легко отцепил его.
В конце коридора бушевало пламя. Четыре комнаты по левую сторону просто исчезли. Правая сторона сохранилась лучше. В дверях одной из уцелевших комнат на коленях, уронив оружие, стоял охранник. Он держался руками за ослепшие глаза. Ковач пристрелил его, скорее из милосердия, чем из необходимости.
«Те, кого мы притащим живьем на Тау Кита, позавидуют мертвым».
Вдруг майор краем глаза заметил, что первая дверь с правой стороны, прежде чуть приоткрытая, захлопнулась. Стараясь двигаться побыстрее, чтобы его не опередили другие десантники, Ковач прыгнул вперед и, ударив ногой по замку, ворвался внутрь.
Комната была ярко освещена. В ней находились два человека и какое-то устройство в виде большого ящика, привязанное к задней стене. Люди, мужчина и женщина, оба очень молодые, были одеты в скафандры и как раз прилаживали на головы шлемы.
Мужчина потянулся к своему автомату, лежавшему тут же на кровати. Ковач выстрелил одновременно с Брэдли. На этот раз сержант наглядно продемонстрировал сильные стороны своего оружия — его пули оставили на корпусе скафандра дыры величиной с тарелку.
Раздался приглушенный взрыв, и в задней стене комнаты возникла большая дыра. Ящик был прикреплен специальной лентой с взрывающейся начинкой, и, надев шлем, женщина хладнокровно взорвала ее. Ковач успел мельком увидеть ее лицо, и оно показалось ему смутно знакомым.
За разрушенной стеной оказался открытый космос. Воздух с ревом устремился в отверстие, втянув за собой женщину, которая спаслась таким образом от пуль «Охотников». Вслед за ней полетели листы бумаги, постельное белье, шлем ее менее удачливого спутника и прочий мусор.
Ковач почувствовал, как его ноздри и рот обхватила аварийная система подачи воздуха. Жизни десантников ничто не угрожало, но преследовать противницу, облаченную в специальный костюм, они не могли. Когда налетчики уберутся восвояси, она использует встроенный в скафандр реактивный ранец и благополучно вернется назад через один из воздушных шлюзов.
В комнате сгустился пар, воздух быстро выходил наружу. Ковач осторожно подошел к трупу мужчины, но потерял равновесие, и его чуть не утащило в дыру.
Майор бы непременно погиб, не успей Си ухватить его за ремень.
— Пошли отсюда! — проорала она. Голос, чуть ослабленный селектором, неприятно резанул по ушам. — Мы выходим из графика!
— Помогите мне забрать тело! — приказал Ковач.
— На что нам мертвяки? — удивился Брэдли, ухватившись за одну из ног трупа.
Поток воздуха ослабел, видно, что-то заткнуло дыру, но все равно оставался очень сильным, и тело в громоздком скафандре тащить было неудобно. Десантники с трудом выволокли его в коридор.
— Этот нужен.
— Я о нем позабочусь, — сказала Синкевич и, подхватив тело, одним движением пропихнула его в щель.
Коридор был пуст, не считая трупов охранников. Десантники уже подобрали все, что могли, утащили пленных и убрались подобру-поздорову в свой модуль. У группы Ковача оставалось совсем мало времени, через двадцать секунд люки их корабля захлопнутся.
— Нам нужен этот покойник, — задыхаясь, прокричал Ковач, в то время как его люди бежали по коридору, преодолевая ветер.
Тело тащила Си.
— Потому что на нем нашивки…
Они увидели модуль. В открытом люке стоял Грант и, разрази его гром, если он не помог им — подняться наверх.
— …лейтенанта нашего флота, — договорил наконец майор.
На этот раз администратор обратила внимание на присутствие Ковача, более того, она с ужасом смотрела на вооруженного до зубов десантника, ворвавшегося в святая святых ее кабинета, хотя, по правде говоря, на майоре было только оружие, которое он не успел использовать во время налета.
Сопровождающий чуть ли не на цыпочках проскользнул в комнату.
— Пожалуйста, сюда, сэр. Он ждет вас.
— Я тоже жду, — просипел Ковач. Вся эта гарь, чад, пороховой дым, пары парализатора, которыми он дышал, не прошли даром: майору казалось, что его горло изрезано множеством маленьких лезвий.
— Жду более теплой встречи, черт бы вас всех побрал!
Сопровождающий шел впереди, эдакий важный, чистенький, с иголочки одетый эльф. Ковач с трудом плелся следом. Напряжение спало, и теперь он чувствовал, каким тяжелым выдался этот день. Майор уже видел предварительное донесение о потерях.
Три человека из его роты пропали без вести.
Сам Ковач, не считая синяков и царапин, получил здоровенный ожог на тыльной стороне левой руки. Видимо, приложился к раскаленному дулу автомата, хотя, убей Бог, он не помнил, как это произошло.
Знакомая табличка «Специальный проект — Тентелбаум» мелькнула на двери, прежде чем та распахнулась.
Грант приказал майору явиться немедленно, не переодеваясь, как есть. И теперь он был крайне недоволен задержкой.
— Где тебя черти носили?
Открытый чемоданчик лежал на столе, подключенный к голографическому проектору. В воздухе мелькали расплывчатые картины недавней баталии. С противоположной стены строго взирала точная трехмерная копия адмиральши Тентелбаум.
— Я должен был проверить своих людей.
Ковач прислонил черный от копоти автомат к одному из роскошных кожаных кресел. На груди майора скрещивались две ленты с боеприпасами. Он стянул их через голову и бросил на сиденье кресла.
— Я сказал, немедленно! — огрызнулся Грант. — Для такой работы у тебя есть командиры взводов. Разве не так?
— Я догадывался об этом.
Ковач расстегнул ремень со всеми прицепленными к нему гранатами и пистолетами и сам поразился его тяжести. Затем бросил пояс в кресло.
«Черт, я чувствую слабость».
Грант улыбнулся.
— Ладно, давай сюда шлем.
Ковач позабыл, что даже не снял еще с себя шлем. Он аккуратно стянул его. Идеально чистую атмосферу адмиральского кабинета заполнили запахи пота и гари.
Грант перевернул шлем и прикоснулся к выступу на крае электронным ключом. Ковач знал о таких ключах, но никогда не видел их в деле, полевым десантникам не позволялось вытаскивать из шлемов записывающие чипы, это было привилегией особого отдела, который проверял, насколько грамотно вели себя солдаты в бою.
Грант прошептал какую-то команду своей рабочей станции, и призрачные фигуры в воздухе исчезли. Затем он поместил чип из шлема майора в приемник проектора. Грант тоже пришел сюда сразу после конца операции — его портупея вместе с оружием висела тут же на спинке кресла.
— Разве ваше оборудование не записало автоматически всю информацию из наших шлемов? — Ковач продолжал стоять, садиться ему почему-то не хотелось.
— Далеко не все, — фыркнул Грант. — Ровно столько, чтобы я понял, что именно мне нужно.
Он прокрутил трехмерную картинку того, что происходило вокруг Ковача во время боя, на десятикратной скорости. Маленькие фигурки людей в воздухе дергались, падали и умирали. Потом резко полыхнул огнем взрыв плазменного разряда.
— Слишком много каши от этих плазменных пушек. Неужели непонятно, — Грант злобно взглянул на майора, — что стрелять в узком пространстве коридора — безумие? Взрыв мог уничтожить внешнюю оболочку станции.
— Но не уничтожил. А если у вас есть жалобы на нашу работу, то в следующий раз пошлите других.
Грант остановил изображение. В красной от всполохов выстрелов комнате лежал молодой человек в развороченном космическом скафандре. Его лицо осталось неповрежденным, но было залито брызнувшей изо рта яркой легочной кровью.
— Это умно придумано принести оттуда тело, — безразличным голосом сказал Грант. — Но очень плохо, что вам не удалось захватить его живым.
— Плохо, что ваша система не сработала как следует с первого раза. Тогда мы бы смогли использовать парализатор, — спокойно ответил Ковач. Ему было тошно смотреть на весь этот кошмар снова.
Грант увеличил изображение лица умирающего.
— Нам удалось узнать про него кое-что, используя остаточную активность мозга. Кроме того, все его идентификаторы оказались при нем. Имя — Хейли Дж.Стокер, лейтенант.
— Шпион Синдиката?
— Готов спорить на свою пенсию.
Грант начал прокручивать изображение назад на минимальной скорости. Струйки крови исчезли обратно во рту жертвы, тонкие губы, искривленные в безумном крике, сложились в улыбку, которая появилась на лице за мгновение до смерти. Перед ними был симпатичный молодой человек.
— Только вот еще что, — продолжил Грант, — лейтенант Стокер пропал без вести тридцать пять лет назад.
Он посмотрел на Ковача так, как будто ждал от десантника объяснения этого безобразия.
— Невозможно. Ему же лет двадцать. То есть было лет двадцать.
— Правильно. Точнее, двадцать с половиной стандартных лет, как сказали в лаборатории.
Грант опять запустил проектор. Снова брызнула кровь, и шпион, совсем еще юноша, снова умер. Ковач молчал. Это было выше его разумения. Происходящее казалось майору нереальным.
— Не понимаю, — выговорил наконец Миклош Ковач.
Грант и сам выглядел не столько усталым и удивленным, сколько каким-то потерянным. Ему тоже нелегко далась эта операция, иначе он бы не стал так доверительно разговаривать с простым десантником.
— Похоже, мы до сих пор еще не разобрались со всеми тайнами этой безумной системы АПОТ. Самая правдоподобная догадка — это то, что второй прыжок перенес нас на место раньше, чем нужно. На тридцать пять лет раньше.
Грант остановил изображение проектора, а затем увеличил его. Перед Ковачем снова предстало лицо женщины, еще совсем девчонки, которой удалось спастись. Теперь он узнал его. Изображение было слегка искажено, но сходство оказалось таким разительным, что ошибиться невозможно. Это была вице-адмирал Тентелбаум.
Интерлюдия. ГЛУБОКОЕ ПРИКРЫТИЕ
Космос велик. И это слабо сказано. Однако лучшего определения еще не придумали. Не придумали потому, что не существует слов, которые называли бы понятия, недоступные человеческому мозгу. Представьте себе три предмета, красные шарики к примеру. Теперь представьте пять. Ладно, семь. А попробуйте миллион. Не число, а каждый из миллиона шариков в отдельности. В том рукаве нашей галактики, где нашли приют Альянс и Синдикат, мерцают миллионы звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Охранник взмахнул руками и, сделав еще пару шагов, упал. На его спине ясно были видны здоровенные отверстия от пуль со смещенным центром тяжести, которые использовал сержант, и три аккуратные дырочки от оружия майора.
Железный барьер остановился — голова охранника попала точно между ним и стеной. Возможно, устройство все равно закрыло бы дверь, но на голове солдата был шлем, который остановил движение механизма. Свободное пространство между дверью и стеной позволяло протиснуться одному человеку.
Кто-то открыл огонь с той стороны бронированного барьера. Пули рикошетили от стен с диким завыванием, звук был такой, словно неподалеку работала циркулярная пила. Эти летящие во все стороны кусочки свинца были смертельно опасны.
— Прикройте меня! — крикнул номер второй из пострадавшей группы и, подхватив свой баллон с газом, бросился вперед мимо Ковача и Брэдли.
Майор выпустил все, что оставалось в его магазине, прямо в зияющую щель. Брэдли приготовил связку гранат. Сержант не мог стрелять, его оружие давало слишком большой разброс, и пули обязательно срикошетили бы в самих десантников.
Пули со свистом пролетали мимо бегущего «Охотника», одна ударила в патронташ на поясе, крутанув солдата, но десантник достиг мертвой зоны возле барьера невредимым. Он подобрал баллон с газом. Одновременно Брэдли замахнулся связкой гранат.
«Не бросай!»— хотел крикнуть ему Ковач, но не стал, сержант не промахнется, да и все равно он бы не послушался.
Связка из трех гранат, описав пологую дугу, точно вошла в узкую щель и, не долетев до пола, взорвалась далеко за дверью.
Сразу же после взрыва номер второй выставил вперед свой баллон и начал поливать коридор парализатором. Оттуда больше никто не стрелял. Там оказалась всего одна женщина, она бросилась на пол, чтобы избежать осколков, и угодила прямо под струю парализатора. Она была облачена в яркое богатое одеяние — верный признак того, что это большая шишка.
Неожиданно «Охотник», стоявший рядом с дверью, выронил баллон и упал.
«Это семнадцатиминутная задержка виновата. Противоядие больше не действует».
— Говорит шестой. Всем «Охотникам», — Ковач бросился на пол: с той стороны двери опять начали стрелять, — прекратить использовать парализатор. Противоядие…
Синкевич послала через щель последний заряд из своей плазменной пушки. Огненная струя плазмы мгновенно испарила стену в конце коридора метрах в тридцати от них.
— …противоядие потеряло силу, — закончил майор, вскочил на ноги и бросился к барьеру на шаг впереди замешкавшегося Брэдли и на два шага впереди Си, которую отбросило назад взрывной волной.
Ковач боком протиснулся сквозь щель. Увешанный оружием пояс зацепился за дверь, но десантник легко отцепил его.
В конце коридора бушевало пламя. Четыре комнаты по левую сторону просто исчезли. Правая сторона сохранилась лучше. В дверях одной из уцелевших комнат на коленях, уронив оружие, стоял охранник. Он держался руками за ослепшие глаза. Ковач пристрелил его, скорее из милосердия, чем из необходимости.
«Те, кого мы притащим живьем на Тау Кита, позавидуют мертвым».
Вдруг майор краем глаза заметил, что первая дверь с правой стороны, прежде чуть приоткрытая, захлопнулась. Стараясь двигаться побыстрее, чтобы его не опередили другие десантники, Ковач прыгнул вперед и, ударив ногой по замку, ворвался внутрь.
Комната была ярко освещена. В ней находились два человека и какое-то устройство в виде большого ящика, привязанное к задней стене. Люди, мужчина и женщина, оба очень молодые, были одеты в скафандры и как раз прилаживали на головы шлемы.
Мужчина потянулся к своему автомату, лежавшему тут же на кровати. Ковач выстрелил одновременно с Брэдли. На этот раз сержант наглядно продемонстрировал сильные стороны своего оружия — его пули оставили на корпусе скафандра дыры величиной с тарелку.
Раздался приглушенный взрыв, и в задней стене комнаты возникла большая дыра. Ящик был прикреплен специальной лентой с взрывающейся начинкой, и, надев шлем, женщина хладнокровно взорвала ее. Ковач успел мельком увидеть ее лицо, и оно показалось ему смутно знакомым.
За разрушенной стеной оказался открытый космос. Воздух с ревом устремился в отверстие, втянув за собой женщину, которая спаслась таким образом от пуль «Охотников». Вслед за ней полетели листы бумаги, постельное белье, шлем ее менее удачливого спутника и прочий мусор.
Ковач почувствовал, как его ноздри и рот обхватила аварийная система подачи воздуха. Жизни десантников ничто не угрожало, но преследовать противницу, облаченную в специальный костюм, они не могли. Когда налетчики уберутся восвояси, она использует встроенный в скафандр реактивный ранец и благополучно вернется назад через один из воздушных шлюзов.
В комнате сгустился пар, воздух быстро выходил наружу. Ковач осторожно подошел к трупу мужчины, но потерял равновесие, и его чуть не утащило в дыру.
Майор бы непременно погиб, не успей Си ухватить его за ремень.
— Пошли отсюда! — проорала она. Голос, чуть ослабленный селектором, неприятно резанул по ушам. — Мы выходим из графика!
— Помогите мне забрать тело! — приказал Ковач.
— На что нам мертвяки? — удивился Брэдли, ухватившись за одну из ног трупа.
Поток воздуха ослабел, видно, что-то заткнуло дыру, но все равно оставался очень сильным, и тело в громоздком скафандре тащить было неудобно. Десантники с трудом выволокли его в коридор.
— Этот нужен.
— Я о нем позабочусь, — сказала Синкевич и, подхватив тело, одним движением пропихнула его в щель.
Коридор был пуст, не считая трупов охранников. Десантники уже подобрали все, что могли, утащили пленных и убрались подобру-поздорову в свой модуль. У группы Ковача оставалось совсем мало времени, через двадцать секунд люки их корабля захлопнутся.
— Нам нужен этот покойник, — задыхаясь, прокричал Ковач, в то время как его люди бежали по коридору, преодолевая ветер.
Тело тащила Си.
— Потому что на нем нашивки…
Они увидели модуль. В открытом люке стоял Грант и, разрази его гром, если он не помог им — подняться наверх.
— …лейтенанта нашего флота, — договорил наконец майор.
На этот раз администратор обратила внимание на присутствие Ковача, более того, она с ужасом смотрела на вооруженного до зубов десантника, ворвавшегося в святая святых ее кабинета, хотя, по правде говоря, на майоре было только оружие, которое он не успел использовать во время налета.
Сопровождающий чуть ли не на цыпочках проскользнул в комнату.
— Пожалуйста, сюда, сэр. Он ждет вас.
— Я тоже жду, — просипел Ковач. Вся эта гарь, чад, пороховой дым, пары парализатора, которыми он дышал, не прошли даром: майору казалось, что его горло изрезано множеством маленьких лезвий.
— Жду более теплой встречи, черт бы вас всех побрал!
Сопровождающий шел впереди, эдакий важный, чистенький, с иголочки одетый эльф. Ковач с трудом плелся следом. Напряжение спало, и теперь он чувствовал, каким тяжелым выдался этот день. Майор уже видел предварительное донесение о потерях.
Три человека из его роты пропали без вести.
Сам Ковач, не считая синяков и царапин, получил здоровенный ожог на тыльной стороне левой руки. Видимо, приложился к раскаленному дулу автомата, хотя, убей Бог, он не помнил, как это произошло.
Знакомая табличка «Специальный проект — Тентелбаум» мелькнула на двери, прежде чем та распахнулась.
Грант приказал майору явиться немедленно, не переодеваясь, как есть. И теперь он был крайне недоволен задержкой.
— Где тебя черти носили?
Открытый чемоданчик лежал на столе, подключенный к голографическому проектору. В воздухе мелькали расплывчатые картины недавней баталии. С противоположной стены строго взирала точная трехмерная копия адмиральши Тентелбаум.
— Я должен был проверить своих людей.
Ковач прислонил черный от копоти автомат к одному из роскошных кожаных кресел. На груди майора скрещивались две ленты с боеприпасами. Он стянул их через голову и бросил на сиденье кресла.
— Я сказал, немедленно! — огрызнулся Грант. — Для такой работы у тебя есть командиры взводов. Разве не так?
— Я догадывался об этом.
Ковач расстегнул ремень со всеми прицепленными к нему гранатами и пистолетами и сам поразился его тяжести. Затем бросил пояс в кресло.
«Черт, я чувствую слабость».
Грант улыбнулся.
— Ладно, давай сюда шлем.
Ковач позабыл, что даже не снял еще с себя шлем. Он аккуратно стянул его. Идеально чистую атмосферу адмиральского кабинета заполнили запахи пота и гари.
Грант перевернул шлем и прикоснулся к выступу на крае электронным ключом. Ковач знал о таких ключах, но никогда не видел их в деле, полевым десантникам не позволялось вытаскивать из шлемов записывающие чипы, это было привилегией особого отдела, который проверял, насколько грамотно вели себя солдаты в бою.
Грант прошептал какую-то команду своей рабочей станции, и призрачные фигуры в воздухе исчезли. Затем он поместил чип из шлема майора в приемник проектора. Грант тоже пришел сюда сразу после конца операции — его портупея вместе с оружием висела тут же на спинке кресла.
— Разве ваше оборудование не записало автоматически всю информацию из наших шлемов? — Ковач продолжал стоять, садиться ему почему-то не хотелось.
— Далеко не все, — фыркнул Грант. — Ровно столько, чтобы я понял, что именно мне нужно.
Он прокрутил трехмерную картинку того, что происходило вокруг Ковача во время боя, на десятикратной скорости. Маленькие фигурки людей в воздухе дергались, падали и умирали. Потом резко полыхнул огнем взрыв плазменного разряда.
— Слишком много каши от этих плазменных пушек. Неужели непонятно, — Грант злобно взглянул на майора, — что стрелять в узком пространстве коридора — безумие? Взрыв мог уничтожить внешнюю оболочку станции.
— Но не уничтожил. А если у вас есть жалобы на нашу работу, то в следующий раз пошлите других.
Грант остановил изображение. В красной от всполохов выстрелов комнате лежал молодой человек в развороченном космическом скафандре. Его лицо осталось неповрежденным, но было залито брызнувшей изо рта яркой легочной кровью.
— Это умно придумано принести оттуда тело, — безразличным голосом сказал Грант. — Но очень плохо, что вам не удалось захватить его живым.
— Плохо, что ваша система не сработала как следует с первого раза. Тогда мы бы смогли использовать парализатор, — спокойно ответил Ковач. Ему было тошно смотреть на весь этот кошмар снова.
Грант увеличил изображение лица умирающего.
— Нам удалось узнать про него кое-что, используя остаточную активность мозга. Кроме того, все его идентификаторы оказались при нем. Имя — Хейли Дж.Стокер, лейтенант.
— Шпион Синдиката?
— Готов спорить на свою пенсию.
Грант начал прокручивать изображение назад на минимальной скорости. Струйки крови исчезли обратно во рту жертвы, тонкие губы, искривленные в безумном крике, сложились в улыбку, которая появилась на лице за мгновение до смерти. Перед ними был симпатичный молодой человек.
— Только вот еще что, — продолжил Грант, — лейтенант Стокер пропал без вести тридцать пять лет назад.
Он посмотрел на Ковача так, как будто ждал от десантника объяснения этого безобразия.
— Невозможно. Ему же лет двадцать. То есть было лет двадцать.
— Правильно. Точнее, двадцать с половиной стандартных лет, как сказали в лаборатории.
Грант опять запустил проектор. Снова брызнула кровь, и шпион, совсем еще юноша, снова умер. Ковач молчал. Это было выше его разумения. Происходящее казалось майору нереальным.
— Не понимаю, — выговорил наконец Миклош Ковач.
Грант и сам выглядел не столько усталым и удивленным, сколько каким-то потерянным. Ему тоже нелегко далась эта операция, иначе он бы не стал так доверительно разговаривать с простым десантником.
— Похоже, мы до сих пор еще не разобрались со всеми тайнами этой безумной системы АПОТ. Самая правдоподобная догадка — это то, что второй прыжок перенес нас на место раньше, чем нужно. На тридцать пять лет раньше.
Грант остановил изображение проектора, а затем увеличил его. Перед Ковачем снова предстало лицо женщины, еще совсем девчонки, которой удалось спастись. Теперь он узнал его. Изображение было слегка искажено, но сходство оказалось таким разительным, что ошибиться невозможно. Это была вице-адмирал Тентелбаум.
Интерлюдия. ГЛУБОКОЕ ПРИКРЫТИЕ
Космос велик. И это слабо сказано. Однако лучшего определения еще не придумали. Не придумали потому, что не существует слов, которые называли бы понятия, недоступные человеческому мозгу. Представьте себе три предмета, красные шарики к примеру. Теперь представьте пять. Ладно, семь. А попробуйте миллион. Не число, а каждый из миллиона шариков в отдельности. В том рукаве нашей галактики, где нашли приют Альянс и Синдикат, мерцают миллионы звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44