Музыка звучала только для вас, любой другой человек, оказавшийся в комнате, не услышал бы ни звука. Как и лежавший поблизости портфель и самоочищающиеся ботинки, это кресло было одним из видимых признаков успеха в Альянсе.
Риккер осторожно отступил и направился в нижний коридор, решив, что быстрее всего он сможет добраться до Мелтона через столовую. Повернув направо, он оказался в служебном коридоре, ведущем к черному входу на кухню. Дверь открывалась наружу и со стороны Риккера была абсолютно гладкой — никаких ручек. Ему пришлось вставить кончик ножа в щель между дверью и косяком, чтобы приоткрыть ее. Затем, ухватив дверь пальцами, он медленно отворил ее. Блестящие металлические раковины и шкафы многократно отражали тусклое зеленоватое мерцание обеззараживающих ламп, наполняя всю кухню сверхъестественным сиянием.
Встав на четвереньки, Риккер пополз к дальнему выходу. Он осторожно пересекал кухню, когда у него возникло некое смутное ощущение, что в этом помещении есть что-то странное. Что-то, предупреждавшее об опасности, витало в воздухе и пыталось достичь сознания… запах! Риккер не был уверен до конца, когда обнаружил это, но запах, несомненно, присутствовал, более того, он усиливался с каждым шагом. Этот запах он запомнил навсегда — он принадлежал талмуду.
Риккер вжался в пол, прежде чем талмуд успел выстрелить. Разряд, выпущенный из игольчатого ружья, угодил в шкаф, всего на несколько дюймов выше головы Риккера. Риккер тяжело перекатился влево, затаившись между двумя раздаточными тележками. Талмуд выстрелил еще раз, и ближайшая к Риккеру тележка подпрыгнула и откатилась на несколько дюймов.
Вжимаясь в пол, Риккер пополз под длинным рядом разделочных столов, надеясь схватить талмуда за ноги, когда он пройдет мимо. В конце ряда Риккер остановился и залег прямо напротив двери, ведущей в морозильную камеру. Медленно повернувшись спиной к двери, он встал. Талмуд замер спиной к Риккеру не более чем в тридцати футах от него, приподняв свою игольную пушку. Риккер отчетливо видел крошечный красный индикатор, мерцавший на оружии, который показывал, что оно полностью заряжено и готово к бою. Риккер потянулся к своему кольту, висевшему на поясе. Его там не было!
Все еще не осознавая, что Риккер находится позади него, талмуд осторожно развернулся, держа оружие наготове. Риккер инстинктивно бросился вперед. Метнувшись над разделочными столами, он врезался в чужака. Они рухнули на пол. Густой золотистый туман выделений талмуда завис в воздухе перед тем, как тяжелым дождем обрушиться на противников. Риккер ухватился за ружье, но, вымазанное в жирной потовой смазке талмуда, оно выскользнуло из его рук и покатилось по полу.
Талмуд быстро пришел в себя и несколько раз ударил кулаком по ребрам Риккера. Риккеру показалось, что одно ребро треснуло; превозмогая боль, он изогнулся и врезал талмуду в висок. Центральная нервная система талмуда в экстремальных ситуациях посылала сигналы к тонким выделительным волоскам на его голове, и каждый волосок выделял густую золотистую слизь, которая, распределяясь по всему телу, создавая скользкое защитное покрытие. Кулак Риккера скользнул по виску, не причинив талмуду значительного вреда.
Риккер попробовал поднять руки, чтобы выдавить талмуду глаза, но талмуд словно тисками сжал ему руку. И тогда Риккер ударил врага головой между глаз, хватка талмуда мгновенно ослабла. Собрав все силы, Риккер уперся ногой в стенку шкафа и, оттолкнувшись, сумел вырваться.
Талмуд вскочил на ноги почти так же быстро, как и Риккер, но снова был отброшен вниз на пол точным ударом в подбородок. Воспользовавшись представившимся шансом, Риккер рывком распахнул дверь в морозильник и ринулся внутрь, талмуд последовал за ним. Морозильник имел внушительные размеры — почти 20 на 30 футов, в нем находилось несколько ящиков с онгерами, дожидавшимися того дня, когда они будут востребованы возвратившимися на планету шахтерами Альянса. Голые ступни Риккера прилипали к холодному металлическому полу, а изо рта валил густой пар, мгновенно превращавшийся в изморозь. Расположенные по периметру под потолком изогнутые неоновые трубки отбрасывали голубоватый неверный свет. Влажные от пота волосы Риккера тут же покрылись инеем. Талмуду потребовалось чуть больше времени, чем Риккеру, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, но это никак не отразилось на его боевом духе. Дрожа и тяжело дыша, чужак осторожно двигался от одного ящика к другому.
Риккер с трудом удерживал стоны, готовые вырваться из его груди при каждом шаге: ноги примерзали к полу. Прихрамывая, Риккер переходил от коробки к коробке, стараясь держаться между талмудом и дверью холодильника. Ежась от сильного холода, он содрал задубевшую рубашку и скрутил из нее некое подобие веревки, с рукавами по краям. Скрестив манжеты, он сделал простой узел с большой петлей — удавку для талмуда. За те несколько секунд, пока он, остановившись, занимался удавкой, его стопы вновь примерзли к полу. Раскачиваясь взад-вперед и напрягая всю свою волю, чтобы сдержать крик боли, Риккер отодрал ноги от пола, оставив два темных пятна крови и примерзшей кожи. Из глаз текли слезы, мгновенно застывая на щеках.
Но холод действовал и на талмуда. Все его тело было покрыто сверкающим инеем. Выделения талмуда в холоде сначала загустевали, словно сироп, а затем замерзали на поверхности. Талмуд издавал треск при каждом движении: корка на его теле разрушалась и тут же замерзала опять. Талмуд остановился недалеко от Риккера, спиной к нему. Он поворачивал голову в разные стороны, прислушиваясь к звуку, который издавал Риккер, покачиваясь на ногах, чтобы предотвратить их повторное примерзание к полу. Длинная шея наклонялась направо и налево, маленькие кусочки замерзших выделений бесшумно падали на пол, словно янтарные снежинки.
Риккер кулаком с силой ударил врага по пояснице. Колени у талмуда подогнулись, и Риккер, воспользовавшись моментом, в одно мгновение набросил удавку на шею чужака. Он затягивал рукава рубашки изо всех сил. Талмуд потянулся назад и ухватился обеими руками за штаны Риккера. Чешуйчатые лапы впились в ткань и дернули Риккера к себе.
Ни за что на свете не желая отпустить рукава рубашки, Риккер извернулся и, когда они упали, умудрился оказаться сверху на талмуде, лежащем лицом вниз к полу холодильника. С усилием Риккер подтащил талмуда к куче коробок, стоявших возле двери морозильника и, вскарабкавшись наверх, потянул его за собой. Он перебросил рукав рубашки через охладительную трубку под низким потолком и крепко привязал его.
Дважды чужак пытался вырваться, его руки оттягивали ткань, врезавшуюся в горло, и оба раза Риккер с силой бил кулаком в извивающееся тело. Наконец Риккер, оттолкнув груду ящиков, оставил талмуда болтаться на рукаве, словно кусок мяса, в морозильнике.
Когда Риккер вышел наружу, его ноги пульсировали от боли — почти вся кожа с подошв осталась на полу морозильной камеры. Присев на пол, прямо напротив двери морозильника, он распорол штанины своих брюк и обернул их вокруг ступней, соорудив подобие мокасин. Риккер нашел кольт на полу рядом с дверью, ведущей в комнату отдыха. Каждый шаг был мучительной агонией, но теперь с кольтом в руке Риккер чувствовал себя намного увереннее.
Мелтон по-прежнему сидел в своем яйце спиной к двери из столовой, поэтому не заметил вошедшего Риккера. Он слушал дуэт с цветами из «Лакме» Делиба на полную мощность. Яйцо посылало музыкальные альфа-волны в сенсорные центры Мелтона с такой мощью, что тот не осознавал, что Риккер стоит перед ним, до тех пор, пока не почувствовал холодное прикосновение дула кольта к своему лбу. Когда его глаза наконец сфокусировались на пришельце, Риккер выключил музыку.
Медленная улыбка появилась на лице Мелтона, но его глаза за линзами очков продолжали оставаться абсолютно безразличными. Риккер отступил на два шага назад.
— Вылезай из яйца, Мелтон. Медленно. Очень медленно.
Мелтон слегка пожал плечами и медленно встал.
— Так, теперь ложись на стол и открой свой портфель.
Мелтон подошел к столу и повернул голову к Риккеру.
— Ты хочешь стать очень богатым? Богаче, чем администратор пятого уровня? — Мелтон стоял, скрестив руки на груди. Глядя на Риккера, он ждал ответа.
— Забудь об этом, ублюдок. Давай сюда портфель. — Риккер двинулся по направлению к столу, выставив вперед свой кольт.
— Я так понимаю, что твой ответ — нет? — Мелтон казался ошеломленным. — Очень плохо, значит, тебе придется умереть.
Риккер как раз советовал Мелтону заткнуться, когда ни с чем не сравнимый запах ударил ему в ноздри. Талмуд был уже в центре комнаты, когда Риккер открыл огонь. Он взял слишком высокий прицел, и первая пуля попала в плечо чужака. Талмуд пошатнулся. Вторая пуля, пройдя в нескольких дюймах от его головы, угодила в стену. Риккер взвел курок и выстрелил в третий раз. Этот выстрел пробил желудок талмуда, остановив его на несколько мгновений, в течение которых Риккер успел выстрелить еще раз в грудь врага. По инерции пробежав несколько шагов, талмуд замертво рухнул у кровоточащих ног Риккера.
Пока Мелтон поворачивался к столу и доставал винтовку из портфеля, Риккер успел развернуться, прицелиться и послать свою последнюю пулю.
Ударник затвора ударил в дно цилиндра и замкнул электрическую цепь, которая взорвала последний заряд в кольте. Электрический разряд придал дополнительное ускорение золотой фольге, обернутой вокруг шарика взрывчатки. Со скоростью 650 футов в секунду кусочек взрывчатки преодолел расстояние, разделявшее двух мужчин, за доли секунды. Звук взрыва, разнесшего голову Мелтона, почти слился со звуком выстрела.
Позже, после того как он избавился от тел Мелтона и талмуда, отправив их в дезинтегратор, находившийся в кухне, Риккер долго нежился под душем. После душа Риккер решил просмотреть содержимое портфеля Мелтона. Он бегло пролистал документы. Две вещи были вполне очевидны: во-первых, Мелтон ожидал корабль из Синдиката, который должен был забрать его, во-вторых, никто в Синдикате никогда не видел Мелтона.
Он допил напиток Мелтона и затем облачился в его защитный костюм. Кое-как натянул самоочищающиеся ботинки на израненные ноги. И наконец, перед тем как погрузиться в ожидание вражеского шаттла, бросил в портфель флотский кольт.
Интерлюдия. СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС
Культура Альянса основана на разнообразных древних традициях человечества. Развитие не прерывалось, потому что общественные потрясения обошли Альянс стороной, и после крушения Империи сохранилась преемственность человеческой культуры. Культурный коллапс в скоплении Синдиката оказался куда более глубоким, и многие основные социальные институты были безвозвратно утрачены; к тому же борьба семейств с военной верхушкой провоцировала постоянное недовольство и тем единственным институтом, который сумел выжить после катастрофы — армией. В итоге в общественном устройстве Синдиката проявились лишь те элементы традиционного уклада, которые сохранились в памяти народа: семья и бизнес. Общественное положение граждан Синдиката определялось по занимаемому месту в семье и деловой жизни. Структура общества непрерывно усложнялась, и вскоре оказалось, что вся деловая жизнь контролируется членами невероятно разросшегося семейного клана. Главой такого Семейства являлся Отец; члены семьи — даже женщины — носили титулы либо Сыновей, либо Наследников. Любое управление сводилось к менеджменту — так, армейские офицеры назывались Военными Менеджерами, космонавты носили звания вице-президентов по вооружению, транспорту и так далее, или же были помощниками менеджеров, вице-президентами ассоциаций или региональными менеджерами. Прорабы примерно соответствовали по званию нашим сержантам. В Синдикате не было дипломатов и послов, но зато имелись менеджеры по связи и взаимоотношениям.
На это накладывалась сложная система семейно-родственных отношений, которая отражала не только факт рождения гражданина в данной семье и в данном качестве, но и его непосредственную значимость для всей семьи. Двоюродный Кузен, вообще с трудом воспринимавшийся всеми как член Семейства, благодаря своим способностям мог со временем стать Сыном и даже Наследником Отцовства — точно так же имело место и обратное; но во всех случаях не принадлежащий к Семейству гражданин не имел никаких шансов стать хотя бы простым Кузеном.
Подобное общественное устройство привело к тому, что жизнь во всей полноте стала восприниматься как часть главного дела всей семьи — семейного бизнеса. Ценность каждого человека определялась тем, насколько он способствовал росту благосостояния всей семьи. Военная служба была не только очень дорогостоящей необходимостью, но и источником доходов. Каждая операция оценивалась не только по тому, насколько удалось решить чисто военные задачи, но и тем, оправдывался ли риск полученной выгодой — не только военной, но и финансовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44