Найден придержал коня, чтобы не обрызгать возвращающихся с полей смердов. Те, потные, босые, в беленных на солнце рубахах кланялись, не глубоко, но и не низко, а главное – то Найден знал – от чистого сердца. Молодой тиун по праву считался человеком справедливым и по своему положению вряд ли был так уж выше смерда. Рядович. Человек, нанятый князем по договору – ряду. В силу этого уже – не свободный человек и, ясно, не знатный – зато влиятельный и не бедный. В свою очередь поклонившись смердам, Найден тронул коня. Потом вдруг повернул, догнал прошедших:
– Ребятушки, не знаете ль, где Борича Огнищанина дом?
Смерды остановились:
– Какого Борича? А, чужака, что ли? Во-он за той ивой. Вишь, крыша виднеется?
Найден присмотрелся:
– Да, вижу. Да пошлет Белее здоровья вам, и родичам, и скоту вашему.
– И тебе, тиун, здоровьица.
Простившись со смердами, Найден быстро порысил в указанном направлении. Старательно объезжая лужи – с детства не терпел грязи. Вот и ива, за ней – колючие заросли репейника, а там уж, рядом – окруженная частоколом усадебка. Небольшая – дом с клетью, амбар. Гримнув цепью, у ворот забрехал пес.
– Эй, хозяин! – Не слезая с коня, Найден забарабанил кулаком в ворота. – Открывай поскорее. То я, Найден, тиун княжий.
Постучал изрядно – аж отбил руку. Задумался – и чего там делает Борич, спит уже, что ли?
Наконец за оградой послышался девичий голос – видимо, дворовые Огнищанина усмиряли пса. Заскрипев, распахнулись ворота.
– А нету хозяина.
Выглянула из ворот девчонка – годков, может, шестнадцать – тоненькая, смуглявая, с копной немытых волос и большими темно-серыми глазами. Одетая в длинную посконную рубаху, неподпоясанная, босая. С опаской взглянув на тиуна, пояснила:
– Уехавши хозяин, не сказавши куда.
– Так-таки и не сказал? – недоверчиво усмехнулся Найден.
– У-У – девушка помотала головой. Потом сверкнула глазищами. – На двор не пущу – не велено. Хочешь – у ворот жди.
Найден улыбнулся:
– А водички попить не вынесешь, дева?
– Водички? Да пей, жалко, что ли? – Пожав плечами, девчонка забежала на двор, к колодцу. Зачерпнув водицы, налила в корец, принесла.
– Пей, господине, – потом вдруг улыбнулась лукаво. Тиун-то оказался совсем молодым смешливым парнем! И не скажешь, что тиун. – Что, жена-то не поит?
– Нет у меня жены. – С удовольствием напившись, Найден вытер уста ладонью, вернул ковш и еще раз оглядел девушку. Та смутилась и вмиг юркнула обратно во двор.
– Погоди, дева… – позвал тиун. – Еще не принесешь ли водицы? Уж больно вкусна.
Девчонка снова выглянула из ворот, оглянулась по сторонам воровато – с чего б это? – быстро принесла корец:
– Пей.
На этот раз Найден пил не спеша, разглядывая девушку из-под ресниц. Стройна, худощава, а глазищи, глазищи-то! Еще б приодеть да волосы вымыть…
– Благодарствую, – он протянул обратно корец, улыбнулся, – чего волосы-то не моешь, воды в Волхове мало?
Вспыхнув, девчонка убежала во двор, захлопнув ворота. Вернее, попыталась захлопнуть – Найден заступил конем.
– Уйди, господине, за ради Рода с Рожаницами, – взмолилась девушка. – Осерчает хозяин.
– А, так Борич не отец тебе и не муж? – неожиданно улыбнулся Найден. – Знаешь, рад я этому почему-то.
– Почему ж рад? – тихо спросила Малена, пряча наполнившиеся слезами глаза.
– Так… Как звать-то тебя, дева?
– Ма… Ой, вон он, хозяин. Едет… Ты уж не скажи, что говорил со мною, – жалобно попросила девчонка.
– Не скажу, – кивнув, пообещал Найден, пораженный ее пришибленным видом. Видать, не очень-то добрый хозяин Борич… А девчонка ничего… Красава. Как, она сказала, зовут? Ма… Забыл. Спросить бы – да некогда, вон он, Борич Огнищанин, едет. Увидев Найдена, Борич подстегнул коня:
– Не стряслось ли чего, Найдене?
– Князь велел сыскать быстро, – кивнул тиун. – Грамоты расчетные требует. Готовы?
– Давно уж готовы, – похвалился Борич. – Чай, пять ден невпродых работал. Да ты это и сам ведаешь.
– Ведаю, – согласился Найден. – Это что у тебя за девица, челядинка?
– Ключница. Говорил с ней? – Глаза Огнищанина настороженно сверкнули.
– Нет, – покачал головой тиун. – Видел мельком только. Так ждать тебя?
– А нечего и ждать, – не заезжая в ворота, махнул рукой Борич. – Зовет князь, так посейчас же и едем. А грамоты у меня там, в подклетье. Как господин Конхобар?
– Да как и всегда. Князь приехал – шепчутся. Ну, едем?
Кивнув, Огнищанин поворотил коня.
Фиолетовый вечер сменила ночь, вначале темная – из-за туч, потом быстро светлеющая, наползала-таки с запада чистая полоска неба. Молодой варяг Варг зашевелился на лавке. Открыв глаза, уселся, отбросив в сторону укрывавшую его тело овчину. Осмотрелся вокруг удивленно, миг – и, сообразив что-то, позвал:
– Истома!
Мозгляк выглянул из сеней, узнал уже, кто зовет его, и по голосу, и по горящему черному взору.
– Я здесь,
– Рассказывай, – сверкнув очами, велел друид.
– Все сделал, как ты велел.
Поведав друиду о разговоре с Боричем, Истома выжидательно посмотрел на него.
– Я доволен тобой, – милостиво кивнул князь. – Значит, этот самый Борич – и есть тот, кто нам нужен. Говоришь, он взял мзду?
– Две гривны, хозяин. Губа не дура.
– Пусть. – Друид задумался. – Есть ли вести от Лейва? Что-то засиделся он без дела в своих лесах. И серебра от него давно не было.
– Недавно был от него человек – Лютша, – доложил Мозгляк. – От Лютши этого и узнали кое-что о Бориче.
– Почему не оставили посланника до ночи? – Друид грозно повысил голос.
Истома потупил взор:
– Не смог он. Говорит – быстрее возвращаться надо. А пришел-то, едва рассвело, под утро.
– В следующий раз сделаешь так, как я говорю, – Дирмунд прямо-таки придавил Истому взглядом. – И вот еще… Когда Борич принесет сведения?
– Уже, – довольно усмехнулся Мозгляк. – Похоже, они уже были при нем.
– Вот как? – Друид насупил брови. – А этот Борич не так-то прост. Где грамоты?
– Да вот же лежат, – Истома кивнул на большой сундук перед лавкой.
Дирмунд взял кусочки пергамента и дощечки, повертел в руках, задумался:
– Непонятное какое-то письмо… А, вот и по-нашему… Что это? – вдруг вскричал он.
Истома вопросительно воззрился на друида.
– Здесь написано, что к Ютландцу отправятся шестеро из старшей дружины и двадцать отроков-гридей. Этот Борич не врет?
– Не думаю. Уж слишком сребролюбив, а тут – верное дело.
– Так, выходит, к Ютландцу идет двадцать шесть человек! А всего сколько воинов в Альдегьюборге? Думаю, в несколько раз больше! И все они остаются в городе… Это плохо для наших планов. – Друид надолго задумался. – Вот что, верный слуга мой, – наконец проговорил он. – Я думаю, этот недоносок Хельги просто-напросто обманывает Ютландца – скрывает от него истинное число воинов. Кто приехал от Рюрика?
Мозгляк виновато потупился.
– Не знаешь? – нахмурился Дирмунд. – Узнай. И сделай так, чтобы и он, этот посланец, узнал о задумке Хельги. Пусть потребует всю дружину! Ну или почти всю. Ты понял меня, друг мой?
– Да. – Истома кивнул. – Княже, ты просил устроить жертвенник.
– Сделал?
– Все готово, – встав, поклонился Мозгляк. – В лесу, на том берегу Волхова.
Друид усмехнулся:
– Я доволен тобой. К следующей ночи позаботься о жертве.
– Сделаю, о повелитель!
– Вот-вот. Сделай. И не забудь о дружине. Теперь иди. Мне нужно готовиться к завтрашней жертве, надеюсь, ты ее подберешь.
Махнув рукой, друид выпроводил верного клеврега вон и поднял черные пылающие глаза к небу.
Глава 9
КРУЖКОЙ В ЛОБ
Июнь – июль 865 г. Ладога
Ты и прежде свершал
Преступлений немало,
Жестоких и злобных…
Старшая Эдда. Гренландские речи Атли

– Откуда Хаснульф узнал про дружину? – Хельги вопросительно взглянул на Ирландца. Тот сидел на ступеньке крыльца и задумчиво грыз соломинку.
– Он приходил ко мне поутру, – продолжал ярл. – Ругался. То есть не ругался, конечно, но дал понять, что недоволен. Конечно, хочет получить больше воинов. А мы здесь с кем останемся? Случись что, кто воевать будет? Ополчение? А между прочим, жатва скоро, да и вообще – страда.
Ярл раздраженно сплюнул:
– Не хватало еще ссориться с Рюриком. Но, в самом деле, откуда Хаснульф узнал? Глупый самонадеянный Хаснульф, упрямый осел, каких мало. Его явно кто-то надоумил.
– Я тоже так думаю, – меланхолично согласился Ирландец. – И тот, кто надоумил, весьма сведущ в наших делах. Так отдашь всю дружину?
– Ну, положим, не всю, – хохотнул ярл. – Но кое-что придется. И не два с половиной десятка, как мы задумывали. Что нового слышно в городе?
– В городе – ничего. – Конхобар выплюнул травинку. – Так, появилось кое-что на торгу. – Он подкинул на ладони серебряную подвеску-уточку. – Весянская.
– Весянская? – переспросил Хельги. – Что, они уже стали делать изделия на продажу?
Ирландец мотнул головой:
– Думаю, кто-то забирает их вовсе без желания веси. И не только подвески. Многое.
– Опять грабежи? – раздраженно осведомился ярл. – И конечно же, в дальних лесах?
– Да.
– Похоже, там становится горячее, чем здесь, в Альдегьюборге. Ты не находишь, Конхобар?
Ирландец снова кивнул. Почему горячее – ясно. Лето. И следовательно, неведомый враг – а такой явно был – бросит сейчас все силы на то, чтобы сорвать у окрестных племен заготовку дани. Вовсю начнутся поджоги, грабежи и убийства расцветут пышным цветом.
– Да, думаю, уже расцвели. – Хельги потер виски, пожаловался: – Ума не приложу, что делать?
Его собеседник усмехнулся, взглянул с хитринкой:
– Полагаю, ты хорошо знаешь, что нужно делать, ярл! Хочешь совета?
– Ну?
– Бери воинов – самых лучших – и отправляйся в леса. Или отправь кого-нибудь – того же Снорри, он рад будет.
Ярл покачал головой:
– Снорри я отправлю с дружиной к Рюрику. Должен же я хоть на кого-нибудь там полагаться?
– Хаснульф ожидает, наверное, что ты поедешь cам.
– Ну и пусть ожидает, – неожиданно засмеялся Хельги. – Впрочем…
Наклонившись, он что-то прошептал Ирландцу, и рот одобрительно кивнул.
– Я тут подумал уже кое над чем, ярл. – Конхобар вытащил из-за пояса свернутый в трубочку кусок пергамента. – Вот те, кто осведомлен о дружине.
– Снорри, Арнульф, Каймод-воевода, Осиф-кузнец да еще три кузнеца с усадьбы, что близ двора Вячки-Весянина, Незван-тиун, Борич Огнищанин, – быстро прочел Хельги. Изумился:
– Даже Борич? Этому-то что знать о дружине?
– Там все указано, ярл.
Хельги присмотрелся. Действительно, от каждого имени вниз шли стрелочки с подписями: – «кони», «оружие», «бронь», «пища»…
– Посмотрю на досуге. – Ярл сунул список за голенище. – Иди, Конхобар. Сам знаешь, что делать.
Ирландец, простившись, взобрался в седло. Челядь побежала к воротам. Хельги поднялся на крыльцо, оглянулся, задержавшись чуть перед дверью. Синее яркое небо лучилось солнцем, деревья стояли такие чистые, вымытые вчерашним дождем, трава, прижухнув было от июньской жары, ныне воспрянула вновь, словно птица феникс из пепла. Хороший денек.
Войдя в горницу, ярл скинул на руки подскочившему слуге плащ, вошел в покои жены. Сельма – как всегда, красивая и строгая – сидела за столом, заваленным деревянными долговыми дощечками.
– Входи, супруг мой, – улыбнувшись, она обняла мужа. Поцеловав, кивнула на дощечки: – Староста Келагаст с наволоцкого погоста должен нам два мешка беличьих шкурок и мешок куньих.
– Знаю, – усаживаясь на лавку, отозвался ярл. – В тех краях все должники.
Он с удовольствием окинул взглядом супругу – в длинном темном сарафане, в сборчатой синей тунике, с золотым обручем на голове – та держалась, как сказал бы Никифор, царственно, движения молодой женщины были плавны, жесты – неторопливы, выражение лица – значительно. Плюс ко всему прочему имелся и весьма острый ум.
– Есть дело к тебе, – немного помолчав, улыбнулся ярл. – Выслушай внимательно и скажи – согласна ль?
Выйдя из покоев супруги, Хельги велел слугам седлать коня. Выбрал лучшего на конюшне – белого поджарого жеребца, статью и мощью чем-то напоминавшего Слейпнира – восьминогого коня Одина. Спустился с крыльца, взлетев в седло, кликнул гридей – для почета большего. Оглянулся в воротах, помахал вышедшей на крыльцо Сельме. Поглядел на супругу, и вдруг почему-то взгрустнулось ярлу… другая вспомнилась, та, что с васильковыми глазами, – Ладислава. Давно уже не видать ее было в городе, люди говорили – ушла жить к дальним родичам. Горько такое слышать. Хотя, с другой стороны, не осмелился бы ярл предложить Ладиславе место второй жены, и не потому вовсе, что Сельма была бы против.
Корил себя Хельги, не зная – кого больше любит? Думал, Ладислава – лишь мимолетное увлечение, ан оказалось… Где-то она теперь? И… помнит ли?
Отбросив грустные мысли, ярл понесся навстречу сверкающему солнцу и синему, в мелких облаках, небу. Ветер остужал разгоряченное лицо, трепал гриву коня, темно-голубой плащ за спиной раздувался крыльями. Позади, гремя оружием, скакали гриди. Молодые, все как на подбор, рослые, в одинаковых серебристых кольчугах, в шлемах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42