Он обычно избегал всяких трений в бригаде, поэтому этот инцидент только доказывал, что «ручное дело», как стали называть его ребята, вконец измотало ему нервы.
Драка произошла рано утром совершенно неожиданно, подобно летнему шквалу, налетающему ниоткуда и мгновенно заливающему улицы потоками дождя. Карелла звонил Таффи Смит, другой девушке, квартировавшей с Бабблз Сиза. Он размышлял о том, что это осточертевшее дело напоминает истории популярного среди телезрителей частного сыщика, в которых куда не повернись, отовсюду возникают сладострастные красотки. Он ничего не имел против женских прелестей. Такие дела расследовать приятней, чем дело какой-нибудь старой дамы. В то же время от всех этих красоток не было никакого проку, их показания нисколько не помогали расследованию, и именно это мучило его и выводило из себя и, возможно, привело к драке.
Хернандес сидел за столом рядом с Кареллой и печатал на машинке отчет. Солнечный свет, пробиваясь сквозь зарешеченные окна, оставлял кружевные тени на полу. Дверь в приемную лейтенанта Бернса была открыта. Кто-то включил электрический вентилятор, не потому что было действительно жарко, а лишь только потому, что после длительного дождя солнце создавало иллюзию жары.
– Мисс Смит? – спросил Карелла в трубку.
– Да. Кто говорит?
– Детектив Карелла из 87-го полицейского участка.
– О Боже, – проговорила Таффи.
– Мисс Смит, нам бы хотелось поговорить с вами относительно вашей пропавшей соседки, Бабблз Сиза. Не могли бы мы сегодня к вам заехать в любое удобное для вас время?
– Видите ли, я не знаю. Я должна идти на репетицию.
– В котором часу у вас репетиция, мисс Смит?
– В одиннадцать часов.
– И в котором часу вы будете свободны?
– О, это довольно трудно сказать. Иногда это продолжается целый день. Хотя, может быть, эта будет короткой. Мы много сделали вчера.
– Вы не могли бы назвать мне хотя бы приблизительно время?
– Может быть, около трех. Но я не уверена. Послушайте, давайте договоримся на три, но вы позвоните сюда, прежде чем уезжать, о'кей? Тогда, если я задержусь, дежурная служба вам передаст, когда я смогу освободиться. Вас это устроит?
– Вполне.
– Или вы хотите, чтобы я оставила вам ключ? Тогда вы сможете войти, сделать себе кофе. Может быть, так будет лучше?
– Нет, нет, спасибо.
– Ну, тогда увидимся в три, о'кей?
– Отлично.
– Только обязательно позвоните, прежде чем выезжать, о'кей? И... и если я не буду успевать, я передам через дежурную службу. Договорились?
– Спасибо, мисс Смит, – сказал Карелла и повесил трубку.
Энди Паркер вошел через решетчатую перегородку и бросил шляпу на свой стол.
– Ну и денек, мужики, – проговорил он. – Обещают до семидесяти градусов. Представляете? И это в марте! Наверно, этот дождь смыл начисто все остатки зимы.
– Похоже, что так, – ответил Карелла, внося в свой блокнот визит к Таффи и делая пометку позвонить ей в 2.30, до отъезда из участка.
– Наверно, именно такая погода у тебя дома, Чико, – обратился Паркер к Хернандесу.
Фрэнки Хернандес печатал и не расслышал, что сказал Паркер. Он перестал печатать, поднял глаза и спросил:
– Ты мне что-то сказал, Энди?
– Да. Я сказал, что, наверно, у тебя дома всегда такая погода в это время.
– Дома? Ты имеешь в виду Пуэрто-Рико?
– Конечно.
– Я родился здесь.
– О, конечно. Я знаю, каждый встречный пуэрториканец родился здесь. Послушать их, никто из них не приехал сюда с острова. Если им верить, можно подумать, что такого острова вообще нет в природе.
– Ты не прав, Энди, – спокойно возразил Хернандес. – Большинство пуэрториканцев гордятся тем, что приехали сюда с острова.
– Только не ты. Ты это отрицаешь.
– Я родом не с острова.
– Ну да, правильно. Ты родился здесь, да?
– Совершенно верно, – подтвердил Хернандес и продолжал печатать.
Хернандес не рассердился, и Паркер, казалось, не был зол, а Карелла даже не обратил внимания на происходивший разговор. Он составлял тщательный график визитов, которые собирался сделать с Хейзом. Он даже не поднял головы, когда Паркер заговорил снова.
– Таким образом, ты американец, Чико, не так ли?
На этот раз Хернандес услышал его, несмотря на грохот машинки. На этот раз он быстро поднял глаза и спросил:
– Ты мне что-то сказал? – Но хотя он задал тот же самый вопрос, что и в первый раз, когда Паркер обратился к нему, он произнес его по-другому – жестко и с раздражением. Кровь прилила к голове. Хернандес понял, что Паркер опять провоцирует его на защиту Дела, а у него не было желания защищать что бы то ни было в такое прекрасное утро, но вызов был брошен, и Хернандес повторил свои слова. – Ты мне что-то сказал?
– Да, Чико, я разговариваю с тобой. Интересно, что вы, пуэрториканцы, никогда не слышите то, что не хотите слышать...
– Прекрати, Энди, – вдруг вмешался Карелла.
Паркер повернулся к его столу.
– Какого черта ты суешься?
– Прекрати, вот и все. Ты мешаешь работать в моей дежурке.
– С каких это пор она стала твоей?
– Я сегодня отвечаю за дежурство, а твоего имени, кстати, нет в сегодняшнем графике дежурств. Если хочешь с кем-нибудь повздорить, ищи желающих на улице.
– Когда ты сделался защитником народов?
– В эту самую минуту, – сказал Карелла, вставая, и резко отодвинул стул.
– Да?
– Да.
– Только не лопни от...
И Карелла ударил его.
До самого последнего момента он не думал, что пустит в ход кулаки, вплоть до того момента, когда заехал кулаком в челюсть Паркеру, и тот отлетел к железной перегородке. Он сознавал в тот момент, что ему не следовало бы набрасываться на Паркера, но в то же время убеждал себя, что не мог сидеть и слушать, как оскорбляют Хернандеса в такое утро, хотя понимал, что ему не пристало распускать кулаки.
Паркер, не говоря ни слова, оттолкнулся от решетки и бросился на Кареллу, который согнул его пополам резким ударом в живот. Паркер схватился за живот, и Карелла нанес ему удар по шее, от которого Паркер распластался на столе.
Паркер поднялся и, взбешенный, стоял перед Кареллой, готовый к новой ожесточенной схватке. Казалось, в это мгновение он забыл, что его противник так же натренирован и искусен в приемах драки, как и он сам, забыл, что Карелла умеет драться так чисто и жестко, как того требовала ситуация, а ситуация, как правило, требовала жесточайших приемов борьбы, и именно они становились как бы второй натурой.
– Я сейчас переломаю тебе все кости, Стив, – проговорил Паркер, и в его голосе прозвучал злой упрек, смешанный с предупреждением, нотка, к которой прибегают взрослые, чтобы привести в чувство чрезмерно увлекшегося ребенка.
Он сделал ложный выпад левой рукой, и, когда Карелла попытался уклониться, сильно ударил его правой рукой по носу, из которого сразу показалась кровь. Карелла быстро поднес руку к носу, увидел кровь и принял позицию обороны.
– Прекратите вы, идиоты ненормальные, – вмешался, встав между ними, Хернандес. – Дверь к шефу открыта. Хотите, чтобы он пожаловал сюда?
– Конечно, Стиву наплевать. Они с шефом закадычные дружки. Верно, Стив?
Карелла разжал кулаки.
– Мы продолжим в другой раз, Энди, – сказал он сердито.
– Совершенно верно, черт бы тебя побрал, – ответил Паркер, быстро выбегая из дежурки.
Карелла вытащил из заднего кармана платок и начал промокать кровоточащий нос. Хернандес приложил к его затылку холодный ключ.
– Спасибо, Стив, – проговорил он.
– Пожалуйста.
– Ты это зря. Я уже привык к выпадам Энди.
– Я вижу. Но я не привык.
– Спасибо.
Хейз вошел в дежурку, увидел окровавленный платок в руках Кареллы, бросил быстрый взгляд на открытую дверь в приемную лейтенанта и спросил шепотом:
– Что произошло?
– Я вышел из себя, – ответил Карелла.
Хейз посмотрел на его окровавленный платок и сказал:
– По-моему, ты все еще продолжаешь выходить из себя.
* * *
Таффи Смит нельзя было назвать ни сладострастной, ни соблазнительной, ни даже хорошенькой. Это была крошечная девушка с коротко подстриженными пепельными волосами. Своим хрупким телосложением она напоминала воробышка. На покрытом веснушками носу сидели огромные очки, за которыми светились самые ярчайшие, виденные когда-либо Кареллой и Хейзом, голубые глаза.
Очевидно, только руководствуясь теорией Фрейда, можно было объяснить страсть этой девушки приготавливать кофе для всех, кто бы ни пришел. Без сомнения, ребенком она была свидетельницей того, как мать ублажала ее отца с кофейником в руках. Или, может быть, в детстве на нее опрокинули кипящий кофейник, и она подсознательно воспринимала кофейник как личную угрозу, которую надо было предотвратить, подчинив себе. Или, возможно, ее воспитывала деспотичная тетушка из Бразилии, где, как поется в песне, кофейные бобы растут в несметных количествах. Как бы то ни было, она сейчас же побежала на кухню поставить кофе, пока детективы устраивались в гостиной. Сиамский кот, вспомнив Хейза, урча, вился у его ног.
– Твой старый знакомый? – поинтересовался Карелла.
– Я его один раз кормил.
Таффи Смит вернулась в гостиную. – Сегодня у меня все из рук валится. Мы репетировали целый день. Мы инсценируем детектив. Я играю магазинную воровку. Ужасно изматывающая роль, поверьте мне. В пьесе заняты актеры из трудовой Ассоциации актеров, которые сейчас не имеют постоянной работы.
– Понятно, – поддержал разговор Карелла.
– Как вам живется с двумя танцовщицами стриптиза? – поинтересовался Хейз.
– Великолепно. Что в них может быть плохого? Они очень милые девушки. – Она помолчала. – Я долго сидела без работы. А ведь кто-то должен платить за квартиру. Все это время оплата лежала на них.
– На них?
– Да. На Барбаре и Марле. Правда, теперь Барбары нет. Вы знаете об этом. Послушайте, как выглядит форма Б?
– Что? – удивился Карелла.
– Форма Б. Она упоминается в пьесе. Действие происходит в дежурной комнате полицейского участка, понимаете?
– Понимаем.
– Ну да, конечно. И там упоминается форма Б, так наш директор хочет знать, как она выглядит. Вы бы не могли прислать мне одну?
– Дело в том, что мы не имеем права раздавать официальные документы, – сказал Хейз.
– О, я этого не знала. А у нас есть настоящие наручники. Ведь это тоже официальный атрибут, правда?
– Да. Где вы их взяли?
– Один парень, который раньше был полицейским. У него старые связи. – Она подмигнула.
– Ну, может быть, мы пришлем вам форму Б, если вы не скажите никому, откуда она у вас.
– Это было бы мило с вашей стороны.
– Давайте поговорим о вашей соседке Барбаре. Вы сказали, что с ней жилось хорошо. А она вам временами не казалась немного необузданной?
– Необузданной?
– Да.
– Вы имеете в виду, не била ли она посуду или что-нибудь в этом роде?
– Нет. Я имею в виду относительно мужчин.
– Барбара. Необузданная?
– Да. Разве она не принимала здесь мужчин?
– Барбара? – Таффи заразительно засмеялась. – При мне она не приняла здесь ни одного мужчину.
– Но ей звонили мужчины, не так ли?
– Ну конечно.
– И никто из них никогда сюда не заходил?
– Я не видела ни одного. Извините, кажется кофе готов.
Она поспешила на кухню и сейчас же возвратилась с кофейником и тремя картонными стаканчиками.
– Вы уж извините за бумажные стаканчики, но мы стараемся избегать всякого мытья посуды. По вечерам к нам обычно набивается целая толпа народу, все, кому хочется поболтать или просто посидеть и выпить кофе. У нас ведь уютно, правда?
– Да, – согласился Карелла.
– Я люблю варить кофе, – призналась Таффи. – Я думаю, что приобрела эту привычку во время замужества. Представьте, раньше думала, что в этом заключается прелесть семейной жизни. В моем представлении притягательная сила замужества заключалась в том, что ты можешь приготовить себе чашку кофе в своем собственном доме в любое время, когда только тебе захочется. – Она опять засмеялась. – Думаю, что поэтому я сейчас в разводе, так как теперь знаю, что замужество – нечто большее, чем приготовление кофе. Но я все еще люблю варить кофе.
Она разлила кофе, унесла кофейник в кухню и вернулась со сливками, сахаром и ложками.
– А Барбара присутствовала на ваших полночных вечеринках, где вы готовили кофе? – поинтересовался Карелла.
– Ну конечно.
– И никогда не приводила сюда мужчин?
– Никогда.
– Ни разу не пригласила ни одного мужчину?
– Никогда. Видите ли, у нас только три комнаты: кухня, гостиная и спальня, в ней лишь две кровати, и эта софа, на которой вы сейчас сидите, на ночь превращается в кровать, таким образом получаются три постели. Поэтому нам приходилось составлять что-то типа расписания. Если у одной из нас было свидание, и она предполагала пригласить своего знакомого на чашку кофе, мы должны были не занимать гостиную. Для нас это не составляло никакой проблемы, потому что Барбара никогда не приводила сюда своих знакомых. Так что беспокоиться об этом приходилось только нам с Марлой.
– Но Барбара ведь встречалась с мужчинами?
– Конечно. Со многими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22