Они понимают его мотивы и то, почему в них возникла необходимость. В конечном итоге возмущение брата Сент-Джорджа уступит место его религиозным убеждениям, и тогда папа сможет спокойно повидаться с ним.
Сентябрь подходил к концу, а Чернозуб так и не появился в бревенчатом «Ватикане» папы Амена II. Его святейшество, положив ноги на стол, одним глотком допил остаток бренди, откинулся на спинку кресла и улыбнулся своему пожилому телохранителю.
В личном кабинете Коричневого Пони в папском дворце с бревенчатыми стенами и глиняным полом горела единственная свеча, но в огромное окно с южной стороны светил на удивление яркий диск луны, и казалось, что в ее сиянии все светится, включая лица папы и воина.
- Топор, ты знаешь, какой день будет завтра?
- Четверг, двадцать девятое, ваше святейшество.
- День святого Михаила, командующего небесным ордами.
- Я думал, что они там постоянно обитают.
- Нет, нет! Все ангелы - сущие Кочевники, и там их целые орды.
- И что из этого, ваше святейшество?
- Топор, кафедральный собор святого Михаила Ангела Войны находится в Ханнеган-сити и принадлежит Уриону Бенефезу. Для него завтра обернется пышным празднеством и торжественной мессой. Я же проведу мессу тихо и скромно. Отрывок из Евангелия этого дня включает в себя первые десять строф из тринадцатой главы Святого Благовествования от Матфея и на первый взгляд не имеет никакого отношения к архангелу Михаилу. Иисус призывает к себе малых детей, говорит, что все мы должны снова стать как дети, чтобы войти в царствие небесное. Не странно ли это?
- Нет, ибо детям дарует жизнь меч ангела Божьего. Коричневый Пони помолчал. Он понимал, что Топор имеет в виду, но как странно он это высказал.
- Старый еврей однажды рассказал мне, что наш ангел битвы - защитник синагоги, так же как для нас он защитник Церкви. И конечно, ее детей. Это, думаю, и объясняет выбор отрывка из Евангелия. Но ты знаешь, что компания старух-Кочевниц поженила меня с Барреганом, Стервятником Войны?
- Помнится, вы несколько раз упоминали об этом, ваше святейшество. Надеюсь, что брак оказался счастливым.
- О еще бы, еще бы! Думаю, войну мы выигрываем, - папа налил себе еще стакан бренди. - Но теперь, когда я возношу молитву Михаилу, я испытываю нечто странное. Надеюсь, что командир армии ангелов простит меня. Брак этот был вынужденным. Должен ли я извиняться, когда мысленно вижу, как Ангел Войны Бенефеза сражается с моей сверхъестественной женой-птицей?
- Нет.
- Ах, значит, у тебя есть свое мнение! Вопрос, конечно, риторический, но почему ты сказал «нет»?
- Потому что и ангел, и стервятник - это одно и то же.
- Хотелось бы мне услышать от тебя, что оба они на одной стороне. Ведь ты никогда не будешь христианином, не так ли, Вушин? И все же у тебя иногда бывают потрясающие озарения. Когда-нибудь расскажи мне снова об Убийце людей.
- Снова? Не помню, чтобы я вообще вам о нем рассказывал, ваше святейшество.
- Нет, я всего лишь слышал отрывок твоего повествования, когда ты как-то рассказывал об этом Чернозубу. Кто такой Убийца людей?
- Сострадающий им, - слышно было, что обозначил он это слово заглавной буквой.
В лунном свете Коричневый Пони удивленно воззрился на него.
- В древней пословице, бытующей у моего народа, - добавил Вушин, - говорится: «Меч, который убивает, - тот же меч, что дарует жизнь».
- Прими еще стакан этого отличного горного бренди. Но кому меч может даровать жизнь? От бренди Топор отказался.
- В ходе битвы меч приносит смерть одному и жизнь другому. Жизнь его семье, его вассалам и суверену.
- Да, припоминаю, что твой меч раз или два сохранил мне жизнь. Хотя пословица не так уж глубока. Кое-что из сказанного тобой может привести людей к мысли, что ты путаешь Бога и Дьявола, Вушин.
- Надеюсь, что ваше святейшество к ним не относится.
- Нет, но что ты скажешь в ответ на такое обвинение?
- Я отвергаю его. Как я могу их путать? Я понимаю, что они не двое в одном.
Коричневый Пони засмеялся.
- Топор, папа Амен Спеклберд когда-нибудь учил тебя искусству парадоксов?
- Нет, но он был так добр, что несколько раз говорил со мной. Вы сказали, что я никогда не буду христианином. Старшина Джинг сказал мне то же самое. Но будь я учеником святого Спеклберда, я стал бы им.
- Ты уже возвел его в святые. А это моя работа. Ты атеист?
- О нет, я почитаю всех богов.
- Сколько их входит в это понятие «всех»?
- Бесчисленное множество. И еще один.
- Какая бессмыслица!
- Ваше святейшество, разрешите мне услышать, как вы считаете до одного.
- Один.
- Покажите, что это такое.
Коричневый Пони смущенно заерзал. Наконец он постучал пальцем по голове.
Вушин тихонько засмеялся.
- Ошиблись. Вам придется еще долго размышлять над этим. И вы не смогли сосчитать до одного. Вы начали отсчет от одного и остановились. А один - это бесконечность.
Папа сменил тему разговора. Он не был мистиком, но мистика как таковая его привлекала. Спеклберд, Чернозуб, Вушин - всем им были свойственны какие-то мистические черточки, хотя все они разительно отличались друг от друга. Они восхищали Коричневого Пони, но он не понимал их.
В середине сентября в Ханнеган-сити император созвал своих генералов. Он был полон безграничной радости по поводу захвата оружия; пусть оплавленное в огне, его нельзя было пустить в дело, но можно было подробно изучить. Сгорели ложи и цевья, взорвалась часть барабанов, погнулись от жара и от взрыва бочонков с порохом некоторые стволы. Филлипео любовно оглаживал их, и его руки стали черными от нагара. По словам оружейников, можно будет начать выпуск копий оружия с западного побережья, как только они получат соответствующие инструменты, наладят станки, сварят необходимые марки стали, найдут медь для патронных гильз - если только императорские войска продержатся так долго.
А между тем адмирал и-Фондолаи, Карпио Грабитель, уже получил на вооружение несколько дюжин дубликатов этих винтовок. Вскоре он и Эссит Лойте (которого в войсках называли Деревянный Нос) начали свои набеги к северу от Реки страданий. Войска Тексарка, чьи волчьи шкуры делали их похожими на безродных разбойников, несли с собой хаос, уничтожали женщин и детей, которых Кочевники покинули, чтобы составить левое крыло крестового похода антипапы.
- Адмирал? - изумился генерал Голдэм. - Я думал, Карпи произведен в фельдмаршалы.
- Пока еще он адмирал, - ответил Филлипео. - Адмирал - это пират в мундире, а пиратам не подобает думать о захвате территорий. Его метод ведения войны прекрасно соответствует океанским просторам прерий - родины Кочевников.
Время, как и террор, было на стороне императора. Противостоящие армии папы и императора, Церкви и государства окопались на противоположных берегах Уочиты, и прокормить своих людей Филлипео было куда легче, чем Амену II - своих. Коричневый Пони рассчитывал на силы, которых он пока фактически не контролировал.
- Антипапа думает, что Дикие Собаки будут хранить ему верность до конца дней своих, но я в этом не уверен, - сказал Филлипео своим генералам. - Говорят, вождь Оксшо лижет подметки фальшивого папы, и говорят, что Хонган Осле Чиир, пустив в ход партизанские силы своих Диких Собак, поднялся до титула вождя вождей всех трех орд. Даже вождь Дьявольский Свет относится к нему с уважением, а мы-то знаем, как Зайцы попали к нему в руки и восстали против нас. Без сомнения, Элтур такой же наш враг, каким был его брат Халтор, но он осторожен, умен и рассудителен. И не в пример Хонгану не христианин. Мы можем вступить с ним в переговоры.
- Я не уверен, что вы в самом деле в этом убеждены, сир, - сказал капеллан-полковник Поттскар. - Вы говорите так, словно христианство требует обязательного подчинения фальшивому папе.
- Нет, Поттси. Просто это означает, что вождя Элтура, как нехристианина, совершенно не волнуют внутренние раздоры Церкви. Так что он свободен в своих переговорах.
Через три дня радость Филлипео Харга превзошла все границы, и в своих апартаментах он пустился в пляс, когда его дядя Урион принес новость, что кардинал Сорели Науйотт перестал служить ложному папе. Он прекратил откалывать джигу, лишь когда осознал, что должен был услышать новости о Науйотте раньше, чем дядя.
- Почему командир, который получил сообщение о перебежчике, не передал его мне? - строго спросил он.
- Я договорился с Сорели, еще когда он был в Баланс, и дал указание пограничной страже принять его с честью. Я получил предварительное известие, что он направляется к нам, ибо он согласился перейти к нам лишь при условии, что мой архиепископат дарует ему убежище.
- Ублюдки! Ты разлагаешь мои собственные войска. Полетят головы. И от кого же он хочет скрыться в убежище? - гаркнул Филлипео. - От меня?
- Конечно. И я не думаю, что ты снесешь с плеч голову полковника отца Поттскара или мою.
- Проклятье! Ладно, при мне кардинал может чувствовать себя в полной безопасности. Я дам в его честь правительственный обед.
- Вот этого он как раз и опасается. В твоем присутствии он будет свободен от увечий, но не от допросов.
- Чего он хочет добиться, скрываясь?
- Всего. Он здесь для того, чтобы подчеркнуть - он не имеет ничего общего с этим маньяком в западных горах. Но не для того, чтобы предать его. Он не хочет склоняться ни к одной стороне. Он сохраняет нейтралитет, но только под моей защитой.
Император нервно потянул себя за мочку уха и стал ходить по комнате.
- Ради Бога! - наконец сказал он. - Когда все будет кончено и вы приступите к выборам настоящего папы, кто может быть лучше, чем кардинал, который остался принципиальным, но сумел сохранить нейтралитет? - он повернулся, чтобы взглянуть на лицо архиепископа, и тут же разразился смехом. - Дядя Урион, для следующего папы у тебя слишком много плохих привычек. Я понимаю, что обвинения - сплошь вранье, но… - он пожал плечами.
- Да, - сказал Бенефез. - Предполагаю, что Сорели знаком с клеветой Хойдока…
- Обращайся с ним как можно лучше, дядя, пусть даже тебя и пугают его амбиции. И я хотел бы нанести ему визит в твоем дворце. Пригласи нас обоих к себе на обед.
- Лишь после того, как он освоится с этой идеей. Если она его устроит, я приглашу тебя. В противном случае даже не буду ничего объяснять.
Приглашение отобедать в архиепископском дворце пришло к Филлипео всего три дня спустя. Со всей серьезностью приняв его, император тепло приветствовал отступника Науйотта в Ханнеган-сити. Но едва только его дядя, пошептавшись со служкой Торрильдо, доставившим ему какое-то устное сообщение, коротко извинился и покинул их, он тут же приступил к расспросам.
- В отношении Коричневого Пони по всей империи действует временно отложенный смертный приговор, - сообщил Филлипео орегонцу сразу, как только Бенефез уже не мог их подслушать. - Его избрание само по себе было актом войны против Тексарка со стороны валанской Церкви. Если он будет пойман, то прямиком отправится на гильотину. Так что он не имеет права обвинять вас в том, что вы отвернулись от него.
- Да, сир. Но вы сказали, что его избрание было актом войны со стороны священнослужителей Валаны, а ведь и я способствовал его избранию. И могу сказать, что ни я, ни все мы не думали об этом как об объявлении вам войны.
- Вы говорите, что его избрали священнослужители Валаны? А не Священная Коллегия?
- Сир, в условиях изгнания духовенство Валаны - это духовенство Рима. Священная Коллегия - это духовенство Рима лишь потому, что каждый член представляет или римскую, или валанскую Церковь. Но в крайней ситуации духовенство римского епископата выбирает своего собственного епископа. В истории Церкви коллегия - всего лишь дальнейшее развитие такого положения.
- Могу только удивляться, как вы оправдываете так называемый конклав!
- Я убежден, что его созыв был оправдан. Но потом именно Коричневый Пони отверг курию. Можете считать, что войну начал он один, хотя остальные поддержали его. Я был в Валане, но со мной никто не советовался, когда он объявил крестовый поход. Я даже не уверен, эти ли цели он преследует в войне, не говоря уж о ее святости.
- И тем не менее до меня дошли сведения, что перед выборами состоялся так называемый военный совет, на котором присутствовали и вы. И как получилось, что вы присоединились к Чунтару Хадале в его попытке переправить оружие в долину?
- Я всего лишь сопровождал его в пути через равнины. И расстался с ним еще до начала битвы.
- Ну что ж, ладно. Расскажите мне вот что: как давно Коричневый Пони начал собирать арсенал в Мятных горах?
- Разве кардинал Бенефез не сообщил вам, что я не буду отвечать на вопросы военного характера? Я не шпион.
Кардинал Бенефез вернулся к столу и, услышав последнюю реплику, стал ругать племянника за то, что тот нарушил обещание не терзать кардинала из Орегона.
Тем не менее этим вечером император ушел в хорошем расположении духа. Переход на его сторону кардинала Сорели Науйотта, ныне пребывающего гостем в епископском дворце его дяди, прибавлял Филлипео и его делу респектабельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81