Я непроизвольно погладил ее по голове, которая покоилась у меня на коленях, за что получил от всей души (да не по морде) в подарок совершенно безвозмездно и искренне ее неповторимую в своей детской чистоте улыбку.
Я тоже немного вздремнул, разморенный неистовыми запахами полевых трав и почти уже забыл и про Лефортовскую тюрьму, и про злобного окабаневшего Мурзика – так мне было хорошо.
– Когда кончится моя миссия на Земле, поселюсь здесь и женюсь на Росинке, если она конечно этого захочет.
– А как же Мурзик?
– Не хай существует!
– Что значит – не хай? А любовь?
– Любовь? Шо за такэ любовь? – Рожа! Пузо! Гнус!
– Зачем тогда ты это все затеял?
– А я почем знаю?
– Не стыдно?
– Кому?
– Тебе!
– Тебе?!
– Нет, мне стыдно! А тебе?
– А я устал!
– От чего?
– От безысходности!
– Измени мир!
– Зачем?
–..?
– И я не знаю…
– Тогда валяй! Плыви! Вселенная огромна – развлечений на твой век хватит!
– Ну ладно, развыступался! Не видишь – устал я!
– Устал – не ной!
– Сам меня сюда притащил!
– Хотел как лучше!
– Давай меняться?!
– Эн, нет! Это ты у нас специалист по вуман-страданию, мы люди маленькие – мы все больше по другой части!
– Сволочь!
– От такой и слышу!
– Рожа!
– У самого не лучше!
– Ну и что? А меня Росинка и таким полюбит!
– А кто тебе ее прислал?
– Ага! Ты мне ее подсунул?! Так чего ж ты про Мурзилку с меня спрашиваешь?!
– Виноват! Исправлюсь!
– Э! Э! Постой! Росинку не трожь!
– Тогда давай Мурзилку?!
– Я тебе щас такую Мурзилку устрою, тля компьютерная! Век на антивирус работать будешь!
– Руки коротки!
– Не короче твоих!
– Но и не длинней!
– Сам дурак!
– А ты, то сам сидишь здесь, а твоя Мурзилка с молодым шашни заводит!
– Да ладно тебе! Мурзилка спит как сурок и рыбку во сне видит!
– А и в правду спит!
– Ну вот видишь?!
– С молодым!
– Ага! Восемь раз!
– Ну не восемь, а два!
– Чего два?!
– А ничего!
– Ну ладно! Не верю я.
– И правильно! А в душе что-то ведь шевельнулось?
– Ну люблю ее я, ну и что?
– А Росинка?
– Росинка – это икона! Мечта! На нее молиться хочется!
– А Мурзилка?
– А ее мучить!
– Так кто же сволочь?
– Кто – кто? Природа человеческая – вот кто!
– Воистину ли?..
Проснулся я от грохота разорвавшегося снаряда. В кабинет ввалился Сенцов и несмотря на то, что мы были, так сказать, в неглиже, сообщил, что имеется в наличии артобстрел.
Во дворе опять ухнуло.
Я, посоветовавшись с товарищами, то есть приняв решение единолично, отправил сопротивляющуюся и протестующуюся Мурзилку в подвалы НКВД (на сохранение), а сам с молодым пошел воевать.
В коридоре нас ждало начальство. Мне сразу бросилось в глаза, что внешний вид оперуполномоченного, скажем так, существенно отличался от вчерашнего: гимнастерка, галифе и сапоги были в кирпичной пыли и даже кое-где порваны, а правая рука опера была в бинту и на перевязи.
– Ого, лейтенант, критика пошла вам на пользу, – бодро прокричал я сквозь грохот очередного взрыва. – Но, право же, не стоило даже ради создания имиджа так портить новое обмундирование. Неужели нельзя было просто извалять в пыли? И с рукой вы явно переборщили.
Я думал – мне дадут в морду, но опер лишь поиграл на лице желваками и устало отвел свой взгляд.
– Товарищ Копыто всю ночь проверял охранение, а под утро участвовал в задержании группы вражеских саперов, где и получил ранение, но лечь в госпиталь отказался, – проинформировал меня политрук.
Опять грохнуло.
– Тяжелыми бьют, – пропищал молодой из-за моей спины.
– Сутки такого обстрела – и нам хана, – слишком спокойно сказал капитан и вопросительно посмотрел на меня.
– Проводите меня на самую высокую точку здания, – ответил я. – И неплохо бы приготовиться к возможной атаке.
– Мы-то всегда готовы, а на сторожевой башне вас ведь в два счета накроют, – ответил мне капитан, но я махнул рукой, и все задвигались по своим постам, как будто получили от меня исчерпывающий ответ на их вопрос, хотя для меня самого осталось загадкой, что я хотел этим сказать: то ли не накроют, то ли хрен с ним.
Я в последний момент остановил за левый рукав Копыто и тихо сказал:
– Не сердись, лейтенант, на меня шибко. Просто иногда полезно побывать в шкуре несправедливо осужденного. И береги себя – не лезь зазря в пекло. Ты еще молодой и не совсем безнадежный.
Копыто ничего мне не сказал, но я почувствовал, что его локоть немного расслабился, и на этом мы разошлись по местам.
В сторожевую башню уже попал тяжелый снаряд и разворотил всю крышу, что нам было в принципе на руку – нужен был круговой просмотр, а сидеть хоть и на довольно пологой, но все же островерхой жестянке и отбивать атаки супостата – не очень радужная перспектива.
Еще поднимаясь по лестнице, я надел шлем и опустил забрало. На экране появилась надпись: «ЗАЩИТА ВКЛЮЧЕНА!»
Я спросил: «Радиус действия защиты?» и, получив звуковой и визуальный ответ «3 МЕТРА», сказал молодому: «Держись сзади меня и ни на шаг не отходи. Не то убью!»
– Слушаюсь, товарищ командир, – весело ответил молодой и еще сильней стал пихать меня штыком под ранец.
Поднявшись наверх, я уселся на битый кирпич лицом в сторону Кремля. Молодой прижался ко мне спиной, стараясь разглядеть Уральские горы. Кругом рвались снаряды, свистели осколки и пыль стояла столбом.
Я, недолго думая, спросил у шлема:
– Откуда стреляют?
На экране появилось три кружочка: один – на Бронетанковой академии, второй – на церкви «Петра и Павла» и третий – на Главном военном госпитале. Под кружочками были цифры: «2 КМ», «2, 3 КМ» и «3, 1 КМ».
Я ничего не понял и спросил:
– Расстояние до первой цели?
В ответ замигала цифра «2 КМ». Я опять ничего не понял – до Бронетанковой академии было не более 700 метров!
– Покажи на карте! – приказал я.
Появилась карта, и я понял, что мой шлем засек вражеские батареи даже на закрытых позициях!
Первая была не в здании Бронетанковой академии, а на стадионе за ЦАГИ, вторая была на Бауманском рынке, а третья – в районе Электрозаводского моста.
– Ну и как по ним стрелять?
На экране появилось старое изображение, но сверху была надпись «ДЕМОНСТРАЦИЯ». Снизу к первому кружочку стала двигаться красная точка, под которой горела надпись «ОРУЖИЕ». Когда красная точка совместилась с кружочком-целью, надпись «ОРУЖИЕ» сменилась на «ВЫСТРЕЛ», и кружочек-цель пропал, а на ее месте появилась надпись «ЦЕЛЬ ПОРАЖЕНА». Потом все повторилось с другими целями, и появилась надпись «ДЕМОНСТРАЦИЯ ОКОНЧЕНА».
Я, следуя инструкции, взял пушку, навел ее посредством красного кружочка на цель и нажал на пуск.
Ничего не произошло! Бронетанковая академия осталась стоять на месте, хотя я целился прямо в нее. Кружочек-цель тоже не пропал, но зато появилась надпись «ПОВТОРИТЬ!».
Я опять стал наводить красный кружочек на цель, но, в отличие от первой попытки, стал сразу и непрерывно давить на спусковой крючок.
Минуты две я водил прицелом по кружочку, как вдруг он пропал, и появилась надпись «ЦЕЛЬ ПОРАЖЕНА!». Я огляделся по Сторонам – снаряды рвались по-прежнему. Может он ошибся? Правда, там, кажется, еще две батареи? Я проделал все манипуляции с другими целями и вдруг наступила тишина! Обстрел прекратился, и только молодой надрывно кашлял от поднятой взрывами пыли, которая медленно оседала.
– Молодой! – крикнул я. – Живой?
Молодой что-то там прокашлял.
– Тогда дай закурить.
Молодой протянул мне кисет, и одновременно с этим все вокруг взорвалось синим пламенем! Тяжелый снаряд попал прямо в нас, но защита сработала! Она даже уменьшила грохот взрыва и яркость огня, но мы все же минут на пять оглохли и ослепли.
Придя в себя, я пробормотал:
– Откуда стреляют?
На дисплее замигали вновь появившиеся кружочки, потом появилась карта: одна новая батарея была на Лефортовской площади, другая – у Дворцового моста.
Через три минуты их там не стало.
Пыль давно рассеялась, погода была отличная, и немцы почему-то больше не стреляли!
Мы с молодым выкурили по козьей ножке и уже начали дремать, как над ухом у меня раздался истошный крик:
– Рожа! – и меня сильно лягнули.
Я, все еще надеясь, что это немцы прорвали нашу оборону и ворвались в решающем штурме к нам на крышу, сразу не стал открывать глаза и притворился убитым, но, к сожалению, все обстояло намного хуже – это были не немцы.
– Пузо! – меня опять лягнули и снова незаслуженно обозвали: – Гнус!
Да, дорогой и многотерпимый читатель! Опять, к твоему сожалению, на экране, пардон, на наших страницах появился злой Мурзик и начал кабанеть. (Ну не могу я ее выкинуть из повествования – роман же про нее, хотя она мне самому уже порядком надоела – талдычит одно и то же: «Рожа! Пузо! Гнус!» Хоть бы чего-нибудь новенького придумала. К примеру «Уважаемый Дмитрий Михайлович! Не желаете отведать кваску?» Или возможен вариант: «Димик! Почеши мне спинку!» А я ей в ответ: «Брысь!» А она мне: «Мур-мур-мур!» А я ей…)
Бац!
– Рожа!
Молодой, как идиот, строил ей глазки и, по-моему, изо всех сил соображал, как получше бы назначить ей свидание. Снизу торчала голова Сенцова и все бормотала, что нас заметят немцы.
Мурзила на радостях, что вырвалась из плена, была чертовски хороша. Но я хотел есть, пить, спать и в туалет.
Оборона Лефортовской тюрьмы продолжалась!
Немецкое командование было обескуражено событиями в этом районе. Проанализировав ситуацию, заслушав выводы экспертов и проведя консультации с Берлином, был получен неутешительный вывод – что-то здесь не так!
Раз имеет место наличие у русских супероружия, (а все факты говорили об этом), то непонятно зачем оно оказалось в центре захваченного противником города, причем еще более непонятно, для чего, обладая таким оружием и соответственно имея возможность практически беспрепятственно пройти с ним через любое боевое охранение, вот уже вторые сутки оно находится в никому не нужной старой тюрьме в двухстах километрах от постоянно удаляющейся от города линии фронта?!
Первоначально предположили, что это связано с прилегающей к тюрьме территорией Центрального института авиационного моторостроения, но когда сегодня утром она была захвачена и внимательно изучена, то выяснилось, что нет даже крохотного намека на какое-нибудь секретное производство. (Цех по производству реактивных установок залпового огня М-13 системы «Катюша» в расчет не принимался ввиду известной технологии их производства при помощи автогена и обрезков железнодорожных рельс.)
Версия, что Вермахт столкнулся с целенаправленно созданным стратегическим плацдармом для последующего использования его в качестве трамплина для наступления на Запад не выдерживала никакой критики из-за явной ее абсурдности – русские не сегодня, так завтра будут отброшены за Урал и им, надо думать, не до наступления.
Оставалось только одно – на территории Лефортовской тюрьмы находится что-то такое, что заставило русских выложить свой последний козырь в этой давно уже проигранной ими кампании. (Немногочисленные оставшиеся в живых очевидцы в один голос твердили о человеке в странном облачении и со странным оружием, появившимся неизвестно откуда!)
На основании этого было принято решение прекратить бесплодные попытки захватить тюрьму и перейти к переговорам с осажденным гарнизоном.
Мы, конечно, ничего не знали об объективных трудностях и обоснованных тревогах немецкого командования и в своем неведении предавались преодолению обыденных и повседневных бытовых проблем. (Я, к примеру, решал проблему туалетной бумаги.) Часа в четыре со стороны студгородка через громкоговорители немцы сообщили нам свои предложения, и меня тут же согнали с горшка под нелепым и вздорным предлогом «заткнуть им их поганую пасть».
– Чего желает немецкий народ? – поинтересовался я у капитана, застегивая на ходу штаны и с трудом стараясь припомнить известные мне германские слова «Натюрлих!» и «Капут!», но кроме «твою мать!» ничего на ум не приходило!
На переговоры решили идти все вместе – я и Мурзилка. А что бы мы, не дай Бог, не сбежали, с нами увязался Копыто.
Я облачился в свое штатное вооружение, Мурзилка накрасила губы неизвестно как оказавшейся у нее помадой (уже какой-то ухажер преподнес!), а Копыто взял автомат и дюжину гранат.
На прощанье мы все облобызались, велели в случае смерти считать нас коммунистами и с богом и его помощью отправились в последний бой.
Нас уже ждали генерал и два офицера. Десятикратное увеличение позволило мне в подробностях разглядеть удивление и неподдельный ужас на их лицах при виде моего снаряжения. Мы остановились в двух метрах от них и в двух шагах от неизвестности.
– Гутен таг! – промяукала Мурзилка и состроила немцам глазки.
«Дура! – выругался про себя я. – Это ж не западные немцы, а фашисты, и марки у них не „бундес“, а „рейх“.»
Немцы молча откозыряли.
– Чево надо? – прохрипел Копыто и приподнял ствол ППД.
– Хенераль-лёйтнант фон Треплов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28