- Любой, - ответил я. - Без разницы.
Кер вытянул нижний правый и удивился:
- Бумажка!
- Иногда там оказывается одна только бумажка. Записка. Прочитай! Что там написано?
После того как Кер прочитал написанное, лицо его побелело, и он рухнул на мостовую, как выскочившая из рук прачки корзина с мокрым бельем.
- Вот это да, - сказал один из стоявших рядом оборванцев. Это был коренастый оборванец в лохмотьях, еле прикрывавших сильное мускулистое тело. Наклонившись над Кером, он поднял с земли записку и прочитал вслух: «Сейчас ты умрешь». Затем сморщил свое неприятное лицо, придав ему деланное выражение смущения.
Меня в эту секунду охватил ужас.
- Но он ведь не умер, верно?
- Еще как умер, - отозвался бродяга. - Я немало повидал мертвецов в самых разных уголках мира, парень, и, поверь мне, Кер точно мертв. Мертвее не бывает. Бедняга Кер. - Оборванец еще раз посмотрел на злополучную записку. - Самое интересное, что тут написано «Сейчас ты умрешь», и Кер тут же взял, да и сыграл в ящик.
- Наверное, в ту минуту он больше всего хотел узнать, когда умрет, - предположил я со слабой улыбкой.
- Послушай-ка, красавчик, вот тут, перед тобой, в пыли лежит мой старый товарищ Кер. Ты давай-ка побыстрей мне все объясни, или я с тобой разберусь.
Я успокаивающе вытянул вперед обе руки:
- Все, что пожелаете!
Оборванец взял у меня шкатулку.
- Дай-ка лучше я позабочусь об этой штучке, красавчик! - Он поднял ее вверх, встряхнул, прислушался, затем снова посмотрел на меня. - Клянусь Ангхом, не могу понять, как эта хреновина умертвила Кера. Из нее что, выскочила иголка с ядом? Или она приводится в движение пружиной и потайным замком?
- Нет. В ней нет ничего такого.
- Тогда для чего она?
- Она дает то, что тебе нужно.
Оборванец удивленно поднял белесые брови:
- Так что, старина Кер получил то, что ему было нужно?
- Если тебе суждено умереть, то что еще тебе может понадобиться?
- Ха! Хорошо сказал, красавчик! Мне тоже нужно попробовать эту хреновину. Так любой ящичек, говоришь?
Я кивнул, с трудом разлепив пересохшие губы:
- Любой.
Мой новый знакомый ухмыльнулся и выдвинул верхний правый ящичек. Заглянул в него, нахмурился.
- Еще одна бумажка? - Он бросил на меня быстрый взгляд. - Послушай-ка, красавчик! Если я в следующее мгновение отброшу копыта, мои товарищи долго с тобой чикаться не будут. Слышишь меня?
- Слышу, - с трудом выдавил я. Все это время я молил небеса, чтобы боги отнеслись к происходящему хотя бы чуточку серьезнее.
- От этой чертовой коробки, - продолжил оборванец, - мне сейчас нужно что-нибудь такое с женскими очертаниями и формами. - Негодяй издал мерзкий смешок, который подхватили его не менее мерзкие товарищи. После этого оборванец развернул записку. - Моя жена? - неожиданно взревел он. - Что она делает?
В следующее мгновение он бросил мне шкатулку, которую я еле успел поймать.
- Видишь ли, красавчик, смех смехом, но здесь черным по белому написано, что моя жена Кокила спит с моим лучшим другом.
Оборванец неожиданно выхватил откуда-то из складок одежды длинный, узкий, с серебристым клинком нож. В мгновение ока он пару раз полоснул им по шкатулке, оставив на полированной поверхности подобие буквы «X», после чего так же быстро приставил острое лезвие к моему горлу.
- Пусть твоя шкатулка скажет, что это не так!
- П-п-послушайте меня, мой друг, и скажите - если бы я мог заставить эту чертову штуку выполнять все мои приказания, разве стал бы я ее продавать?
- Тогда молись своему богу, ублюдок!
- Хватит, Натос! - вмешался один из товарищей потенциального рогоносца. - Дай-ка сначала и нам побаловаться с этой игрушкой.
- Эта штука - врет, а этот ублюдок, - тут оборванец легонько уколол мне горло острым кончиком ножа, - убил моего дорогого друга Кера.
Шкатулку одним рывком выхватили у меня из рук, раздались беспорядочные, громкие крики, и в следующее мгновение я ощутил, что стальные пальцы мерзавца Натоса нажимают мне на подбородок, оттягивая голову назад. Перед глазами блеснуло лезвие ножа. Я почувствовал, как оно резануло мое горло. Затем что-то влажное и липкое потекло мне на грудь, прямо на одежду. Когда свет в моих глазах погас, уступив место черной пустоте, в голове мелькнула довольно глупая мысль - шкатулка-то оказалась права, новые сапоги мне не понадобятся.
Говорят, что иногда возникает удивительное ощущение возврата в прошлое, когда ты как будто заново переживаешь то, что с тобой уже когда-то было. Такое же ощущение возникает, когда волшебник или призрак оказывается в том месте, где кому-либо самой судьбой суждено быть похороненным. Подобное испытал и я - сразу после того, как умер.
Оставив заднюю дверцу кареты открытой, я откинулся на спинку сиденья. Когда день начал клониться к вечеру, а небо окрасилось красно-оранжевым отблеском заката, наш караван проследовал через ворота форта Бро. Меня ни на минуту не отпускало чувство страха, потому что я знал, что здесь мне вскоре перережут горло. Караван остановился, и в следующую секунду я увидел, как к распахнутой дверце кареты подошел Иамос.
- Как вам показалось путешествие, мастер Корвас? Приятным?
- Что с вами происходит, Иамос? Мы уже разговаривали с вами об этом.
- Во Вселенной существует бесчисленное множество миров, мастер Корвас. Как вам показался один из них?
Я огляделся по сторонам, посмотрел на убогие домишки форта и пощупал рукой горло.
- Запутанным, как обычно.
- Запутанным?
- «Одиноким», так я ответил на ваш вопрос в тот раз. Теперь я отвечаю - «запутанным».
- Я удивлен вашим признанием в одиночестве. - На лицо Иамоса наползла неприятная улыбка. - За долгие годы подобная мысль просто не приходила мне в голову.
- Мысль о том, что кто-нибудь может посчитать одиночество не слишком приятным? - поспешил я задать уже хорошо знакомый мне вопрос, в который вложил вполне осязаемый сарказм.
- Нет, почему же. Конечно. Вы просто сказали те же слова, которые я собирался произнести. Видите ли, таков наш обычай - путешествовать в одиночестве и жить в одиночестве. Мы находим это более полезным, чем встречи и непосредственное общение с богами.
Я посмотрел на лежащую на сиденье шкатулку, затем снова на Иамоса.
- У кого-нибудь из ваших богов есть ручка из слоновой кости? - На этот раз мой вопрос имел совершенно другое значение, чем тогда.
- Простите, как вы сказали?
- Знаете, это был просто глупый вопрос. Еще глупее задавать один и тот же вопрос дважды. - Я снова посмотрел в сторону океана. - Мы скоро поедем?
- Мы задержимся здесь всего на один час. Просто поменяем лошадей. Наше путешествие продлится также и ночью, а следующая остановка предстоит завтра утром в форте Дамра. Может быть, мне подобрать вам попутчика?
- Нет, спасибо.
- Вы будете ужинать в этой деревушке? Буду рад, если вы пожелаете разделить с нами нашу скромную трапезу.
- Благодарю вас, Иамос. А что вы можете предложить?
- Особый зерновой хлеб, типичную еду моих единоверцев. Посторонние называют его хлебом из опилок. Он грубого помола и совершенно сухой. Его обычно запивают водой.
- Вы рассказываете о нем, как о настоящем деликатесе.
Иамос кивнул и направился к голове каравана. Перед местной таверной я заметил в толпе знакомое лицо. Это был Кер. Пройдет совсем немного времени, и он умрет.
Я повернулся к шкатулке. На ней была хорошо различима буква «X». Шкатулка не желала отправляться в город. Однако я настоял на том, что мне необходимо узнать, стоит ли сколько-нибудь вещь, оставленная мне в наследство Олассаром. В результате я получил ответ, который даже не смог толком понять.
ГЛАВА 4
На следующее утро я проснулся и поймал себя на мысли о том, что не свожу со шкатулки взгляда. Я не помнил, когда раскрыл глаза, я всего лишь осознавал, что они уже давно открыты. Может быть, это просто сон или галлюцинация. Или призрак, затеявший игры с моим разумом. Или, как знать, злой волшебник, которому захотелось подшутить надо мной.
Я встряхнул головой, поскольку понимал, что все эти рассуждения бессмысленны. Если бы Йоркис был настоящим волшебником, то он бы не попался на мою уловку с ползающим ковром. Да и кому придет в голову искать настоящий летающий ковер на искандарском рынке? Кроме того, у Йоркиса имелся зять, который мог заняться моими поисками для того, чтобы отомстить мне.
Я приподнялся в постели, протянул руку и, наверное, в сотый раз прикоснулся к букве «X», вырезанной на шкатулке. К ее виду я уже привык. Если бы эта буква была на шкатулке еще тогда, когда я впервые взял ее в руки, я наверняка заметил бы ее. Две царапины, образовавшие букву, были еще свежими. То, что совсем недавно произошло со мной, тоже было самой что ни на есть явью. Шкатулка Олассара каким-то удивительным, непонятным образом стерла целый кусок времени, обратила его вспять, вернув все к самому началу. Она воскресила меня из мертвых. Более того, она пустила в обратном направлении часы самой Вселенной, чтобы показать мне, что же это такое. А действительно, что это такое?
Мне показалось, что воздух стал какой-то не такой, непривычный. Непривычными оказались и звуки, не похожие на грохот окованных металлическими ободами колес по мощенной камнем дороге. Я выглянул наружу. Этот участок Королевской дороги, огибавший неподъемные исполинские глыбы гранита, проходил вдоль берега океана. Снова опустившись на свое прежнее место и устремив взгляд на океанские волны, я погрузился в размышления.
Во имя чего шкатулка снова вернула меня в прошлое? Зачем я изо всех сил пытаюсь усомниться в том, что видел собственными глазами? Мысли об этом навеяли воспоминания о детстве, когда я мальчишкой попытался затеять спор о богах. Так же как и сотни раз до этого, я опять отказался пойти в храм - мы были одной из немногочисленных семей итарийцев в Искандаре, и отец свято верил в своего любимого Амриту. Причем верил настолько исступленно, что всячески настаивал на том, чтобы и я приобщился к его вере.
Мы, наверное, в тысячный раз затеяли с ним спор по этому поводу, и я снова сказал ему, что единственные существующие боги - это вездесущие злобные маленькие духи, которые постоянно и без всякого на то повода причиняют людям беспокойство. Отец ответил на это следующее: свидетельства существования богов можно увидеть повсюду. Они всегда рядом с нами. Они - это ветер и солнце, птицы и цветы, а также многое-многое другое.
Помню, как я тогда бросил ему:
- Тогда почему же умер мой братишка-близнец?
Согласен, это не слишком благородный довод. Я знал, что такие слова вызовут в душе отца неприятные воспоминания, которые меня оставляли совершенно равнодушным. По мнению Синдии, я - человек, способный когда-нибудь исправиться, - род занятий обязывает ее верить в чудеса.
Высоко в небе над барашками морских волн кружились белые чайки. Вдоль кромки воды расхаживали длинноногие береговые птицы, выискивая себе пищу среди выброшенных на берег водорослей.
Я вспомнил, как после спора с отцом задумался о доказательствах божественного происхождения мира. Какое доказательство сумело бы окончательно убедить меня в том, что боги существуют? Моего отца в этом способны были убедить вот эти волны и вот эти птицы. Последователи культа Нантерии во многом напоминали моего отца. Они верили в добро, которого можно удостоиться лишь в том случае, когда следуешь тропой человеколюбия и честности. Скорее всего эти люди не могли похвастать чем-либо таким, что могли бы привнести в реальный мир, однако они свято верили во всех этих богов.
Теперь же я верю в волшебство. Да и какой сейчас дурак не верит? Все улицы и задворки Искандара прямо-таки кишат волшебством. Если кто-нибудь не решается поднакопить денег для ведьмы, чтобы с ее помощью навлечь заслуженное проклятие на своего недруга, кто-то другой обязательно сделает подобное, чтобы снять с себя порчу. В этом мире среди проклятий, заклинаний и привидений я уже погремел достаточным количеством костей и износил положенное количество бисера и перьев.
Да, я тоже верю в привидения. По ночам эти отвратительные существа поднимают шум, чтобы разбудить нас; это они оставляют мерзкие пятна на чистом белье, портят пищу, вызывают хромоту у лошадей и ломают механизмы. Да, верно, существование волшебства и привидений я признавал, но только потому, что мне не раз доводилось видеть результаты их деяний. Вот боги, как добрые, так и наоборот, - совсем другое дело.
Нанты, например, верят в сверхъестественное существо - великую богиню по имени Нантерия. Она предстает перед взорами простых смертных лишь в облике черного бесплотного силуэта и обитает якобы среди дыма и теней. Она - единственная, кто направляет стопы верующих на стезю добродетели.
Полная противоположность Нантерии - Гетерис. Ее силуэт красный, а обитает она среди огня и раскаленных углей. Смертных от стези добродетели она отвращает. Считается, что люди неким образом свободны в своем пребывании между этими двумя крайностями. Каждая из обеих великих богинь имеет в своем подчинении с пяток менее значимых богов и ангелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36