Я хотел, чтобы он при этом присутствовал. Других он успел выслушать, а меня...
— Он здесь, Ро, — возражает Кита с улыбкой.
— Нет! — Я качаю головой. — Я верю только в призраки зла.
— Тем не менее он здесь, — настаивает она. Только сейчас я замечаю, что она держится руками за живот.
Какой я глупец! Она носит под сердцем ребенка Уилла. Я заключаю ее в объятия. Она отвечает мне тем же. Мы стоим неподвижно, пока вся боль не сменяется любовью. Наконец она поднимает на меня глаза.
— У меня письмо Уилла. Он написал его ночью, перед смертью. Оно адресовано тебе.
— Что в нем написано?
— Я не читала.
Я выпускаю ее, и она достает из кармана конверт. Я ломаю печать, вынимаю листок, разворачиваю его.
Дорогой Ро, нынче ты приступаешь к ритуалу взросления. Знай, что я очень горд тобой и верю, что ты будешь расти дальше и совершенствовать свои многочисленные достоинства. Однажды я тебе сказал, что хотел бы наблюдать, как ты растешь. С момента нашей встречи на Дружбе до последней минуты здесь, на Амадине, я радовался твоему возмужанию и праздновал твои достижения. Мое желание осуществилось.
Да пребудет с тобой всегда моя любовь!
Дядя Уилли.
Глядя на подпись, я вижу его, его озорную улыбку. Я отдаю письмо Ките и поворачиваюсь к архивариусу Гитоха.
Он рассказывает мне обо мне самом: в Талмане обещано, что моя жизнь будет течь по вселенскому плану. Со временем правила карантина будут облегчены, и я полечу на Драко, чтобы рассказать Матопе, ветерану в кресле-каталке, что память нас не покинула, что с войной покончено. Оттуда я отправлюсь на Тиман, чтобы выполнить обещание, данное Лахваю ни'до Тиману, дакизу Ри-Моу-Тавии, — преподавать его студентам предмет «Достижение мира на Амадине». Потом я перелечу на Дружбу, найду там пещеру и буду помогать Ките и членам рода Джерриба учить ее ребенка сбору хвороста, копчению змей, выживанию зимой. А дальше будет видно, куда поведет талма.
ПЕРЕД ТОБОЙ СТОЮ Я ЗДЕСЬ, РО ИЗ РОДА ЯЗИ, РОЖДЕННЫЙ АВО, УЧИТЕЛЕМ АНГЛИЙСКОГО, УЧЕНИК УИЛЛИСА ДЭВИДЖА, ДАРОВАВШЕГО МИР...
ЭССЕ
О ЯЗЫКАХ ИНОПЛАНЕТЯН
(или некоторые опасности преждевременного начала)
1978 год, первый год моей писательской карьеры. Из-под моего пера уже вышло несколько историй из серий «Мом» и «Цирк», и теперь я погружен в сочинение рассказа «Враг мой», превратившееся в настоящее наваждение. Отремонтированная электрическая пишущая машинка IBM за 20 долларов призывно гудит, бумага заправлена, на бумаге заглавие. Мои пальцы колотят по клавишам — и человек в рассказе, разминая пальцы, помышляет об убийстве, тем же занят инопланетянин. Последний открывает рот и произносит...
Что же он произносит, черт бы его побрал?
«Иркмаан»!
То есть «earthman», «землянин» — с ужасным акцентом?
Выходит, эти еще не получившие ни названия, ни облика инопланетяне произносят межзубное «th» как «к», а «а» растягивают из-за своих сильных ямайских корней?
Сейчас не время в это углубляться. История обязательно должна быть рассказана, у меня не будет ни минуты передышки, пока этого не произойдет. Тогда, в незапамятном прошлом, я садился за очередной рассказ и не прерывался, пока не закончу. Попробуйте такой метод для написания повести в двадцать тысяч слов...
В ответ человек кричит инопланетянину: «Ну-ка, руки вверх!» и тому подобное, а тот ему: «Иркмаан ваа, коруум су!»
Мой персонаж не мог оставить подобную наглость без комментария: он отвечает фразой, которую выучил на военной подготовке: «Кизз да йуомиин, Шизумаат!» Это значит: Шизумаат, отец, то есть родитель дракской философии, жрет киз. А киз — это...
Киз — отвратительная мелкая тварь; тем же самым словом называются испражнения этой твари. Не связано ли это с тем, что мне пришлось две недели ухаживать за соседским котом? Увы, истина похоронена навеки.
Так или иначе, коротенькая фраза — «Кизз да йуомиин, Шизумаат!» — породила и философа Шизумаата, и фауну чужой планеты. Из философа выросла необходимость придумать целую философию, чтобы философу было о чем пофилософствовать, а именем придуманного мной зверька ученики трех-четырех континентов стали дразнить своих учителей; учителя догадывались, что имя бранное, но не знали в точности, кто такой «киз».
Что же ответил на оскорбление драк? «Иркмаан, йаа глупый Микки-Маус».
Что это, последствия непутевой юности, потраченной на просмотр по телевизору старых фильмов о Второй мировой войне? Конечно, взаимные экранные оскорбления джи-ай и сынов Японии не могли не запасть в память.
Потом моего землянина валит с ног какая-то волна. Придя в себя, он обнаруживает, что связан. Инопланетянин, наклонившись к нему, презрительно спрашивает: «Кизз да йуомиин, иркмаан, не?» Иными словами, «а теперь кто его жрет, приятель?»
Вскоре становится ясно, что «эсс» значит «что», «лод» — голова, «не» — нет. Дальше драк спрашивает человека: «Кос сон ва?» Человек не знает; как ответить, инопланетянин повторяет вопрос. Показывая на себя, он говорит: «Кос ва сон Джерриба Шиген». Потом указывает на человека. «Кос сон ва?»
Кос ва сон — кос сон ва. Меня зовут — тебя зовут. Черт, тут уже не просто словарь, но и грамматика! Именно грамматика была в старших классах школы моим слабым местом. Я дал себе слово, что постараюсь как-то оформить язык инопланетных существ, рождавшийся у меня на глазах. Однако у меня не нашлось для этого времени: рассказ — вот главное!
Поняв инопланетянина, человек отвечает: «Дэвидж. Меня зовут Уилл Дэвидж».
Во-первых, откуда взялось имя персонажа? У меня как будто не было времени его придумать. Когда вас изводит сочинительский зуд, вы просто пишете, и слоги занимают свои места сами по себе. Первым, кстати, появилось имя инопланетянина: я пососал палец и высосал Джеррибу Шигена. Интересно, он-то откуда взялся?
Мне очень нравится один актер, зовут его Джеймс Шигета. Кажется, этого достаточно? Ладно, признаюсь: по-моему, Джеймса Шигету недооценивают. Он прекрасно сыграл бы инопланетянина в фильме по моему рассказу. Я в восторге от игры Лу Госсетта в роли Джеррибы Шигена в фильме «Враг мой», но когда я писал, то представлял себе именно Джеймса Шигету. Вот как это получилось. Каяться мне не в чем.
А потом пришло время дать имя человеку.
Еще не написав ни одного словечка, я знал, что человека буду играть сам. Этот персонаж — и я, и не я, поэтому мне не хотелось создавать неряшливую анаграмму моего собственного имени. Не знаю, почему в голове появилась фамилия «Дэвидж», но мне понравилось, как она звучит. Я был знаком всего с одним носителем этой фамилии — однокурсником по Стаунтонской военной академии в 1960 году. Славный был паренек, и фамилия ничего себе. Персонажу из рассказа она приглянулась, а мои персонажи умеют настоять на своем, когда им приспичит. Если я хочу сделать так, а персонаж иначе, если я доказываю своим детищам, что я божество, потому что у меня есть текстовой редактор, персонажи устраивают бессрочную забастовку. Так что вздумалось персонажу назваться Дэвиджем — пускай.
Уиллисом звали моего уже покойного сводного брата. Одногодки много лет дразнили его «Вибби», и он так ненавидел это прозвище, что в конце концов всерьез пригрозил нам побоями и расчленением, если мы не забудем про «Вибби» и не начнем величать его Биллом. Из опасения, что персонажу имя «Билл» понравится так же, как моему братцу, я остановился на Уиллисе (тем более что инопланетянин все равно называет его по фамилии).
Драк приказывает человеку: «Дасу!»
Поломав голову, Дэвидж догадывается о смысле и этого словечка, и некоторых других. Спустя несколько абзацев человек и инопланетянин уже освоили языки друг друга в упрощенном виде, что помогает им выжить.
Ну и что? А вот что. Во-первых, меня всегда смущает, когда в фантастическом фильме или рассказе существа, обитающие на расстоянии тысяч световых лет от Земли, изъясняются на английском языке Лоуренса Оливье. Пусть тогда продемонстрируют мне видеокассету с «Гамлетом» 1944 года у инопланетянина в кармане.
Вообще-то все началось для меня, как и для многих из нас, со сцены в фильме «День, когда остановилась Земля», когда инопланетянину, заподозрившему козни, потребовалась помощь. Клату говорит Патриции Нил: если с ним случится беда, ей надо обратиться к суперполицейскому-роботу Горту со словами «Клату барада никто». Потому что, не услышав этих слов, Горт разрушит Землю. Так что мое поколение на всякий случай запомнило это «клату барада никто».
Забавно, что в фильме так и не объясняют, что это значит. Клату надо помочь? Или он советует приятелю не кипятиться? Или сообщает: «Клату по колено в дерьме»? В общем, фразу мы запомнили, чтобы цитировать в особых случаях.
«Куда это ты собрался?»
«Погулять, папа».
«Где именно?»
«Клату барада никто».
«Смотри, чтоб к одиннадцати был дома».
Намек на иной смысл этой загадочной фразы был явлен мне, когда я работал над двумя романами об инопланетной нации для «Покет». У новеньких, естественно, собственный язык, и писатели, подряжающиеся писать об этой вселенной, получают руководство, где изложены основные действующие лица серии, синопсисы разных телевизионных серий и словарик типа «Тенктонский для путешественников».
Немного о достоверности и преодолении недоверчивости. Не могу говорить от имени всех авторов и читателей, но лично для меня существует неписаный договор между читателем и писателем. Автор соглашается относиться к сюжету с доверием. Отсюда вытекает пакт, заключаемый им с собственным воображением: какие бы ситуации, каких бы персонажей я ни навыдумывал, они обязательно где-нибудь да существуют. Моя работа? Сохранять верность ситуациям и персонажам и доносить их до читателя с максимальной точностью.
А теперь о тенктонском языке. Когда я впервые заглянул в руководство «Инопланетная нация», то подумал, что ее авторы подошли к своей задаче не совсем серьезно. Выпивка потенктонски — «танка», жестокость — «поппи», крупный рогатый скот — «мукау», церемония — «оскар», глубокий — «пид», врач — «маре», нечистоты — «слам», до свидания — «токус», ружье — «шута», расследовать — «снуп», уровень — «страта», а сеть, поверите ли, «тисифокс». Я, конечно, не большой дока по этой части, но тут же представил двух самовлюбленных сценаристов, создающих тенктонское наречие при помощи травки и «танки». Хохоча, они придумывают всех этих «мукау» и «снуп». Сердясь на телесеть «Фоке», они придумывают словечко «тисифокс».
Если вернуться к загадочному посланию от Клаты Горту, то результатом недостаточной серьезности языка инопланетной нации стало тенктонское имя главного героя сериала, детектива — Джордж Франсиско. Согласно руководству, по-тенктонски его дразнили «Никто». Это открывает возможности для множества новых толкований фразы «Клату барада никто». Больше всего она смахивает на признание в подростковой любви. Ничуть не сомневаюсь, что будущие исследователи космоса пронесут это признание в сердцах и вырежут на коре дерева батнут:
Клату барада
Никто
Между прочим, в штате Мэн есть город Бидцфорд. Размышляя над происхождением этого названия, я остановился на двух возможностях: либо оно произошло от алгонкинского «старуха, переходящая через реку», либо от норвежского «я иду на трудотерапию».
Еще я усердно изучал разные лингвистические недоразумения. Двойное и множественное значение слов в большинстве языков иногда приводит к любопытным ситуациям при переводе, очень меня веселящим. Из веселья выросло нижеследующее короткое произведение под названием «Дальше снова тьма». Оно публиковалось один-единственный раз — в моей «Мастерской писателя-фантаста-1», в главе «Фатальные огрехи», как пример того, чего нельзя делать. Это виньетка, написанная еще до того, как я узнал, что такое виньетка.
Дальше снова тьма
(случайность)
— Говорит Большая Медведица, частота 221, 3. Слышит меня кто-нибудь?
Эл Брагг выключил микрофон ровно на двадцать секунд. Ждать дольше — напрасный труд. Эл проверил приборы и монитор, показывающий его местоположение в галактике. 18, 19, 20...
Эл подстроил частоту и снова взял микрофон.
— Говорит Большая Медведица, частота 221, 4. Хочется поболтать. Есть с кем?
Глядя на монитор, он пытался отыскать Солнечную систему. Компьютер сделал бы это моментально, но чем тогда заняться самому Элу? Он страшно скучал, не говоря о тоске по дому... 18, 19, 20.
— Говорит Здоровенная Медведица, частота 221, 5. Ну, хоть кто-нибудь!
Эл вздохнул. Занесло же его в такую дыру! Сюда больше никто не совался. Три стандартные недели лету от обжитых секторов — и пожалуйста, ни звука. 18, 19, 20.
Еще неизвестно, что вытворяет электронный переводчик.
— Большая Зверюга, частота 221, 6, готов на все! Никто меня не побалует?
Либо такой маршрут, либо долгий, кружной, вокруг этого пустого места. Черт, можно ведь было прихватить груз и по крайней мере зашибить деньгу. Но он очень торопился домой. 18, 19, 20...
— Медведица, частота 221, 6.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Он здесь, Ро, — возражает Кита с улыбкой.
— Нет! — Я качаю головой. — Я верю только в призраки зла.
— Тем не менее он здесь, — настаивает она. Только сейчас я замечаю, что она держится руками за живот.
Какой я глупец! Она носит под сердцем ребенка Уилла. Я заключаю ее в объятия. Она отвечает мне тем же. Мы стоим неподвижно, пока вся боль не сменяется любовью. Наконец она поднимает на меня глаза.
— У меня письмо Уилла. Он написал его ночью, перед смертью. Оно адресовано тебе.
— Что в нем написано?
— Я не читала.
Я выпускаю ее, и она достает из кармана конверт. Я ломаю печать, вынимаю листок, разворачиваю его.
Дорогой Ро, нынче ты приступаешь к ритуалу взросления. Знай, что я очень горд тобой и верю, что ты будешь расти дальше и совершенствовать свои многочисленные достоинства. Однажды я тебе сказал, что хотел бы наблюдать, как ты растешь. С момента нашей встречи на Дружбе до последней минуты здесь, на Амадине, я радовался твоему возмужанию и праздновал твои достижения. Мое желание осуществилось.
Да пребудет с тобой всегда моя любовь!
Дядя Уилли.
Глядя на подпись, я вижу его, его озорную улыбку. Я отдаю письмо Ките и поворачиваюсь к архивариусу Гитоха.
Он рассказывает мне обо мне самом: в Талмане обещано, что моя жизнь будет течь по вселенскому плану. Со временем правила карантина будут облегчены, и я полечу на Драко, чтобы рассказать Матопе, ветерану в кресле-каталке, что память нас не покинула, что с войной покончено. Оттуда я отправлюсь на Тиман, чтобы выполнить обещание, данное Лахваю ни'до Тиману, дакизу Ри-Моу-Тавии, — преподавать его студентам предмет «Достижение мира на Амадине». Потом я перелечу на Дружбу, найду там пещеру и буду помогать Ките и членам рода Джерриба учить ее ребенка сбору хвороста, копчению змей, выживанию зимой. А дальше будет видно, куда поведет талма.
ПЕРЕД ТОБОЙ СТОЮ Я ЗДЕСЬ, РО ИЗ РОДА ЯЗИ, РОЖДЕННЫЙ АВО, УЧИТЕЛЕМ АНГЛИЙСКОГО, УЧЕНИК УИЛЛИСА ДЭВИДЖА, ДАРОВАВШЕГО МИР...
ЭССЕ
О ЯЗЫКАХ ИНОПЛАНЕТЯН
(или некоторые опасности преждевременного начала)
1978 год, первый год моей писательской карьеры. Из-под моего пера уже вышло несколько историй из серий «Мом» и «Цирк», и теперь я погружен в сочинение рассказа «Враг мой», превратившееся в настоящее наваждение. Отремонтированная электрическая пишущая машинка IBM за 20 долларов призывно гудит, бумага заправлена, на бумаге заглавие. Мои пальцы колотят по клавишам — и человек в рассказе, разминая пальцы, помышляет об убийстве, тем же занят инопланетянин. Последний открывает рот и произносит...
Что же он произносит, черт бы его побрал?
«Иркмаан»!
То есть «earthman», «землянин» — с ужасным акцентом?
Выходит, эти еще не получившие ни названия, ни облика инопланетяне произносят межзубное «th» как «к», а «а» растягивают из-за своих сильных ямайских корней?
Сейчас не время в это углубляться. История обязательно должна быть рассказана, у меня не будет ни минуты передышки, пока этого не произойдет. Тогда, в незапамятном прошлом, я садился за очередной рассказ и не прерывался, пока не закончу. Попробуйте такой метод для написания повести в двадцать тысяч слов...
В ответ человек кричит инопланетянину: «Ну-ка, руки вверх!» и тому подобное, а тот ему: «Иркмаан ваа, коруум су!»
Мой персонаж не мог оставить подобную наглость без комментария: он отвечает фразой, которую выучил на военной подготовке: «Кизз да йуомиин, Шизумаат!» Это значит: Шизумаат, отец, то есть родитель дракской философии, жрет киз. А киз — это...
Киз — отвратительная мелкая тварь; тем же самым словом называются испражнения этой твари. Не связано ли это с тем, что мне пришлось две недели ухаживать за соседским котом? Увы, истина похоронена навеки.
Так или иначе, коротенькая фраза — «Кизз да йуомиин, Шизумаат!» — породила и философа Шизумаата, и фауну чужой планеты. Из философа выросла необходимость придумать целую философию, чтобы философу было о чем пофилософствовать, а именем придуманного мной зверька ученики трех-четырех континентов стали дразнить своих учителей; учителя догадывались, что имя бранное, но не знали в точности, кто такой «киз».
Что же ответил на оскорбление драк? «Иркмаан, йаа глупый Микки-Маус».
Что это, последствия непутевой юности, потраченной на просмотр по телевизору старых фильмов о Второй мировой войне? Конечно, взаимные экранные оскорбления джи-ай и сынов Японии не могли не запасть в память.
Потом моего землянина валит с ног какая-то волна. Придя в себя, он обнаруживает, что связан. Инопланетянин, наклонившись к нему, презрительно спрашивает: «Кизз да йуомиин, иркмаан, не?» Иными словами, «а теперь кто его жрет, приятель?»
Вскоре становится ясно, что «эсс» значит «что», «лод» — голова, «не» — нет. Дальше драк спрашивает человека: «Кос сон ва?» Человек не знает; как ответить, инопланетянин повторяет вопрос. Показывая на себя, он говорит: «Кос ва сон Джерриба Шиген». Потом указывает на человека. «Кос сон ва?»
Кос ва сон — кос сон ва. Меня зовут — тебя зовут. Черт, тут уже не просто словарь, но и грамматика! Именно грамматика была в старших классах школы моим слабым местом. Я дал себе слово, что постараюсь как-то оформить язык инопланетных существ, рождавшийся у меня на глазах. Однако у меня не нашлось для этого времени: рассказ — вот главное!
Поняв инопланетянина, человек отвечает: «Дэвидж. Меня зовут Уилл Дэвидж».
Во-первых, откуда взялось имя персонажа? У меня как будто не было времени его придумать. Когда вас изводит сочинительский зуд, вы просто пишете, и слоги занимают свои места сами по себе. Первым, кстати, появилось имя инопланетянина: я пососал палец и высосал Джеррибу Шигена. Интересно, он-то откуда взялся?
Мне очень нравится один актер, зовут его Джеймс Шигета. Кажется, этого достаточно? Ладно, признаюсь: по-моему, Джеймса Шигету недооценивают. Он прекрасно сыграл бы инопланетянина в фильме по моему рассказу. Я в восторге от игры Лу Госсетта в роли Джеррибы Шигена в фильме «Враг мой», но когда я писал, то представлял себе именно Джеймса Шигету. Вот как это получилось. Каяться мне не в чем.
А потом пришло время дать имя человеку.
Еще не написав ни одного словечка, я знал, что человека буду играть сам. Этот персонаж — и я, и не я, поэтому мне не хотелось создавать неряшливую анаграмму моего собственного имени. Не знаю, почему в голове появилась фамилия «Дэвидж», но мне понравилось, как она звучит. Я был знаком всего с одним носителем этой фамилии — однокурсником по Стаунтонской военной академии в 1960 году. Славный был паренек, и фамилия ничего себе. Персонажу из рассказа она приглянулась, а мои персонажи умеют настоять на своем, когда им приспичит. Если я хочу сделать так, а персонаж иначе, если я доказываю своим детищам, что я божество, потому что у меня есть текстовой редактор, персонажи устраивают бессрочную забастовку. Так что вздумалось персонажу назваться Дэвиджем — пускай.
Уиллисом звали моего уже покойного сводного брата. Одногодки много лет дразнили его «Вибби», и он так ненавидел это прозвище, что в конце концов всерьез пригрозил нам побоями и расчленением, если мы не забудем про «Вибби» и не начнем величать его Биллом. Из опасения, что персонажу имя «Билл» понравится так же, как моему братцу, я остановился на Уиллисе (тем более что инопланетянин все равно называет его по фамилии).
Драк приказывает человеку: «Дасу!»
Поломав голову, Дэвидж догадывается о смысле и этого словечка, и некоторых других. Спустя несколько абзацев человек и инопланетянин уже освоили языки друг друга в упрощенном виде, что помогает им выжить.
Ну и что? А вот что. Во-первых, меня всегда смущает, когда в фантастическом фильме или рассказе существа, обитающие на расстоянии тысяч световых лет от Земли, изъясняются на английском языке Лоуренса Оливье. Пусть тогда продемонстрируют мне видеокассету с «Гамлетом» 1944 года у инопланетянина в кармане.
Вообще-то все началось для меня, как и для многих из нас, со сцены в фильме «День, когда остановилась Земля», когда инопланетянину, заподозрившему козни, потребовалась помощь. Клату говорит Патриции Нил: если с ним случится беда, ей надо обратиться к суперполицейскому-роботу Горту со словами «Клату барада никто». Потому что, не услышав этих слов, Горт разрушит Землю. Так что мое поколение на всякий случай запомнило это «клату барада никто».
Забавно, что в фильме так и не объясняют, что это значит. Клату надо помочь? Или он советует приятелю не кипятиться? Или сообщает: «Клату по колено в дерьме»? В общем, фразу мы запомнили, чтобы цитировать в особых случаях.
«Куда это ты собрался?»
«Погулять, папа».
«Где именно?»
«Клату барада никто».
«Смотри, чтоб к одиннадцати был дома».
Намек на иной смысл этой загадочной фразы был явлен мне, когда я работал над двумя романами об инопланетной нации для «Покет». У новеньких, естественно, собственный язык, и писатели, подряжающиеся писать об этой вселенной, получают руководство, где изложены основные действующие лица серии, синопсисы разных телевизионных серий и словарик типа «Тенктонский для путешественников».
Немного о достоверности и преодолении недоверчивости. Не могу говорить от имени всех авторов и читателей, но лично для меня существует неписаный договор между читателем и писателем. Автор соглашается относиться к сюжету с доверием. Отсюда вытекает пакт, заключаемый им с собственным воображением: какие бы ситуации, каких бы персонажей я ни навыдумывал, они обязательно где-нибудь да существуют. Моя работа? Сохранять верность ситуациям и персонажам и доносить их до читателя с максимальной точностью.
А теперь о тенктонском языке. Когда я впервые заглянул в руководство «Инопланетная нация», то подумал, что ее авторы подошли к своей задаче не совсем серьезно. Выпивка потенктонски — «танка», жестокость — «поппи», крупный рогатый скот — «мукау», церемония — «оскар», глубокий — «пид», врач — «маре», нечистоты — «слам», до свидания — «токус», ружье — «шута», расследовать — «снуп», уровень — «страта», а сеть, поверите ли, «тисифокс». Я, конечно, не большой дока по этой части, но тут же представил двух самовлюбленных сценаристов, создающих тенктонское наречие при помощи травки и «танки». Хохоча, они придумывают всех этих «мукау» и «снуп». Сердясь на телесеть «Фоке», они придумывают словечко «тисифокс».
Если вернуться к загадочному посланию от Клаты Горту, то результатом недостаточной серьезности языка инопланетной нации стало тенктонское имя главного героя сериала, детектива — Джордж Франсиско. Согласно руководству, по-тенктонски его дразнили «Никто». Это открывает возможности для множества новых толкований фразы «Клату барада никто». Больше всего она смахивает на признание в подростковой любви. Ничуть не сомневаюсь, что будущие исследователи космоса пронесут это признание в сердцах и вырежут на коре дерева батнут:
Клату барада
Никто
Между прочим, в штате Мэн есть город Бидцфорд. Размышляя над происхождением этого названия, я остановился на двух возможностях: либо оно произошло от алгонкинского «старуха, переходящая через реку», либо от норвежского «я иду на трудотерапию».
Еще я усердно изучал разные лингвистические недоразумения. Двойное и множественное значение слов в большинстве языков иногда приводит к любопытным ситуациям при переводе, очень меня веселящим. Из веселья выросло нижеследующее короткое произведение под названием «Дальше снова тьма». Оно публиковалось один-единственный раз — в моей «Мастерской писателя-фантаста-1», в главе «Фатальные огрехи», как пример того, чего нельзя делать. Это виньетка, написанная еще до того, как я узнал, что такое виньетка.
Дальше снова тьма
(случайность)
— Говорит Большая Медведица, частота 221, 3. Слышит меня кто-нибудь?
Эл Брагг выключил микрофон ровно на двадцать секунд. Ждать дольше — напрасный труд. Эл проверил приборы и монитор, показывающий его местоположение в галактике. 18, 19, 20...
Эл подстроил частоту и снова взял микрофон.
— Говорит Большая Медведица, частота 221, 4. Хочется поболтать. Есть с кем?
Глядя на монитор, он пытался отыскать Солнечную систему. Компьютер сделал бы это моментально, но чем тогда заняться самому Элу? Он страшно скучал, не говоря о тоске по дому... 18, 19, 20.
— Говорит Здоровенная Медведица, частота 221, 5. Ну, хоть кто-нибудь!
Эл вздохнул. Занесло же его в такую дыру! Сюда больше никто не совался. Три стандартные недели лету от обжитых секторов — и пожалуйста, ни звука. 18, 19, 20.
Еще неизвестно, что вытворяет электронный переводчик.
— Большая Зверюга, частота 221, 6, готов на все! Никто меня не побалует?
Либо такой маршрут, либо долгий, кружной, вокруг этого пустого места. Черт, можно ведь было прихватить груз и по крайней мере зашибить деньгу. Но он очень торопился домой. 18, 19, 20...
— Медведица, частота 221, 6.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90