Одновременно Кровавый метнулся к минотавру, всем телом опираясь на целую лапу, вытянув все головы с ощеренными пастями, протягивая все лапы и руки в попытке дотянуться, смять и сокрушить. Оба войска ахнули в один голос, столь стремительным и мощным оказался этот бросок.
Зелг крепко зажмурился и одновременно с этим почувствовал, как кто-то вцепился в его руку когтистыми лапками - Карлюза с Левалесой повисли на нем с обеих сторон, не желая видеть, как гигантская яростная туша раздавит их обожаемого Такангора.
- Бу! - сказал рядом с Зелгом незнакомый голос.
И в тот же момент равнину сотряс жуткий грохот, как если бы с небес низвергнулся грандиозный водопад. Это рухнул на землю Малакбел Кровавый.
Как поясняли потом герцогу верные Гампакорта с Мадарьягой, Такангор легко и даже грациозно перепрыгнул несшийся к нему хвост, присел и аккуратно отрубил вторую и последнюю опорную лапу Малакбела, отчего тот и грянулся оземь, произведя страшный шум и жуткое волнение в рядах разоряющихся на глазах демонов.
- Привет из Малых Пегасиков, - скромно сказал тогда Такангор.
На вопрос, кто же вымолвил «Бу» незнакомым басом, никто ничего не отвечал, только Карлюзин осел как-то скромно потупился, чего за ним отродясь не наблюдалось.
Когда Зелг открыл глаза, а Карлюза и Левалеса смогли наконец облегченно выдохнуть, Малакбел еще полз по земле, цепляясь за нее многочисленными руками, оставляя корявые рваные борозды глубже тех, что оставляет плуг, и свирепо, хотя и бессильно клацал зубами. Он то и дело пытался приподняться и дотянуться до своего противника, желая отплатить сторицей и все еще не веря в такое скорое и оглушительное поражение, но Такангор пресек его бесплодные попытки последним ударом топора и блестящей финальной репризой:
- Ты умер, мужик. Упади и не мешай.
Говорят, именно тогда Князь Тьмы в первый раз за этот длинный день спросил у своего адъютанта крепкого успокоительного.

Опустим же завесу милосердия над концом этой сцены.
Марк Твен
Малакбел Кровавый вернулся в Преисподнюю с большой помпой.
Над равниной почернело небо, затем тьма сузилась до маленького пятна прямо над поверженным демоном, и это пятно закрутилось с бешеной скоростью и силой, превращаясь в воронку, в которую и был втянут лорд сеятель. У кассарийцев сложилось впечатление, что в этой стремительно вращающейся воронке несчастного демона разорвало в клочья и пыль, затем что-то громыхнуло, полыхнуло огнем, жаркая волна которого докатилась до середины Тутоссы, заставляя реку кипеть и исходить паром, после чего черный смерч всосался в узкую расщелину, на дне которой кипела и бурлила лава. В тот же миг двадцать легионов Сокрушителей издали отчаянный вопль, прощаясь со своим поверженным господином.
- Не понимаю, что происходит, - ярился Князь Тьмы на своем золотом троне. - Как это вообще возможно? Малакбел непобедим!
- Вот видишь, отец, - шепнула Моубрай в ухо самой недоверчивой и хитроумной голове Каванаха. - Я была права, когда говорила, что кое-кто весьма заблуждается относительно этого прелестного минотавра. О! Он еще преподнесет нам всем кучу сюрпризов. И он, и его милая семейка.
- Я всегда восхищался твоей проницательностью, Яростная, - усмехнулся Каванах. - Что скажешь? Чем закончатся два следующих поединка?
- Для этого не нужно быть прорицательницей, как Эдна Фаберграсс, или такой пессимисткой, как я. По-моему, все и так ясно. Против одного из нас они выставят тварь Бэхитехвальда. И я не желала бы быть на месте этого одного. Бедерхем - единственный, кто имеет хоть какие-то шансы справиться с каноррским выродком. А поскольку мы проиграем три поединка из четырех, результат последнего меня в принципе не интересует.
- Ты права, Моубрай, - снова согласился лорд-маршал. - А теперь ступай к нашим легионам и постарайся не показываться на глаза Владыке. Не ровен час, он захочет послать на бой тебя - этот ход вполне в его духе.
- Сомневаюсь, - сказала Моубрай, рассматривая Князя из-под полуопущенных ресниц. - Но предосторожность никогда не бывает лишней.
И она исчезла - без вспышек пламени, без привлекающих внимание иных эффектов, а тихо - как тень на воде.
Но напрасно они боялись - Князь был сейчас занят совсем другими проблемами. В эту самую минуту он пытался сообразить, достаточно ли у кассарийца могущества, чтобы наложить заклятие на повелителя Преисподней. Ибо с ним, в смысле - повелителем Преисподней, происходило нечто странное, и он не находил этому явлению ни имени, ни названия.
Ничего удивительного. Просто в Преисподней Птусик пока еще не приобрел той популярности, которую имел на поверхности.
Наскучив висеть вниз головой на какой-то корявой ветке и сваливаться с нее всякий раз, как в ходе поединка возникали опасные моменты, он радостно приветствовал победителя пылким птусичьим лобызанием, а затем решил размяться и взбодриться перед дальнейшей нервотрепкой. А что могло взбодрить его больше, чем короткий, стремительный и вдохновенный полет куда глаза глядят.
Наш постоянный читатель уже знает, что Птусик относился к редчайшей породе покорителей неба - к тем, кому просторов этого самого неба всегда было мало. Заложив пару крутых виражей, Птусик не без удивления обнаружил себя парящим над головами изумленных демонов. Даже с высоты его полета демоны симпатий не вызывали, и он благоразумно решил вернуться. Как обычно, завернув за милое облачко, похожее на шляпку, как за угол, и вызвав ропот восхищения в адских войсках, не владеющих высоким искусством полета зигзагами, Птусик вошел в крутое пике и на какой-то краткий миг чуть не столкнулся нос к носу с особенно кошмарным демоном - крылатым, глазастым, грозным, немыслимо большим - и на золотом троне. Тут всякому птусику станет ясно, что пора брать рукокрылья в лапы и драпать. Что он и сделал. Уже через минуту мастер сложных траекторий снова висел на облюбованной ветке, тяжело дыша и давая интервью вездесущему Бургеже.
Впоследствии этот шедевр, озаглавленный «На тет-а-тет с Тьмой», вошел во все учебники для всех учащихся летописных факультетов как образец оперативности, ибо был написан всего через пару минут после непосредственного события, по самым горячим следам.
У владыки Преисподней еще никто не спросил, какого он мнения о своей короткой встрече, поэтому бедняга не знал, что за счастье ему привалило, и маялся нехорошими подозрениями, склоняясь попеременно то к вражеским чарам, то к болезненной галлюцинации.
- Вообрази, - обратился он к адъютанту. - У меня в глазах мельтешит какая-то кошмарная птичка.
Судя по тому, как сочувственно покивал адъютант, дело было не столько в птичке, сколько в глазах, и Князь пал духом.

* * *
Приблизительно в то же самое время Алекс Редс - придворный распорядитель Князя Тьмы, полковник Даэлис, а также демон-герольд, гордо носящий имя Барбосис, явились в лагерь кассарийцев, дабы обсудить условия двух оставшихся поединков.
- Я его навсегда убил? - поинтересовался Такангор, выразительно скосив глаза вниз.
- О нет, что вы, милорд! - замахал на него крыльями Даэлис. - Он неуничтожим, как большинство из нас. Думаю, как раз сейчас его латают в храме Ненависти, и уже к ужину он будет в полном порядке. Хотя и в отвратительном расположении духа. Но тут я его как раз понимаю. Видите ли, последний раз Малакбела сокрушали в поединке через несколько месяцев после сотворения нынешнего Ниакроха. Он тогда был еще крайне юн, почти подросток - всего две или три головы и только один хвост. И у него просто нет опыта поведения в подобных ситуациях.
- Надеюсь, у него не будет из-за меня крупных неприятностей, - сказал добрый минотавр. - Он такой ничего парень. Азартный. Заводной. Ему бы на Кровавую паялпу. Вот Архаблог меня понимает.
- Надеюсь, очень больших не будет, - дипломатично ответил вместо полковника бес Алекс Редс. - Но это в большой степени зависит от исхода остальных поединков и собственно самой битвы.
- Тогда, боюсь, мне нечем вас порадовать, - вздохнул генерал Топотан.
- Боюсь, вы рано боитесь, - любезно осклабился Барбосис.
- На то она и жизнь, - произнес за спиной демонов мягкий, рыкающий голос. - Поживем - увидим.
Они обернулись, медленно, как завороженные, чтобы нос к носу столкнуться с улыбающейся физиономией слепого оборотня. Трое демонов как-то странно попятились от твари Бэхитехвальда, хоть это и было им не по чину. Но случаются в жизни ситуации, любит говаривать Мардамон, когда как-то забываешь о чинах и сразу тянет принести умилостивительную жертву.
- Хорошего вам дня, рыцари, - приветливо молвил Гампакорта. - Рад видеть вас в добром здравии.
- Э-э-э, да, конечно, - невпопад отвечал Даэлис. - Взаимно, князь. И ты здравствуй, Борромель.
Какое-то неуловимое сияние на миг зажглось в черных слепых провалах глаз каноррского оборотня.

Могло быть хуже. Твой враг мог быть твоим другом.
Станислав Ежи Лец
- Они с Борромелем очень дружили - насколько это вообще принято у нас на родине, - счел нужным пояснить Барбосис. - Так вот, господа. Следующим нашим поединщиком Господин назначил графа Форалберга Беспощадного, повелителя Ненасытных. А четвертым отстаивать честь Преисподней будет барон Астрофель Двуликий, глава клана Предателей.
- И мой непосредственный начальник, - неизвестно зачем вставил полковник Даэлис.
- Борромель говорит, ты никогда не был предателем, Даэлис, - сказал Гуго ди Гампакорта, круто разворачиваясь на каблуках и удаляясь в сторону реки.
- В Аду это не столько комплимент, сколько обвинение, - заметил Алекс Редс.
- Но вы находитесь в моем лагере, - громыхнул Такангор. - А в моем лагере это комплимент.
- Теперь мы желаем знать, кого из своих рыцарей выставит милорд.
- По приказанию мессира Зелга честь Кассарии выйдут защищать князь Гуго ди Гампакорта и милорд Кехертус.
- Ловко! - восхитился Барбосис. - Я с удовольствием посмотрю на встречу Форалберга с тварью Бэхитехвальда.
- Герольд Барбосис с недавних пор - лет эдак восемьсот - девятьсот - ненавидит Беспощадного, - пояснил Даэлис.
- Это я уже понял, - ухмыльнулся Такангор. - Полковник, что вы все шею вытягиваете к тем шатрам, я не понимаю? Ставки больше не принимаются.
- А в виде исключения? - тихо спросил Даэлис.
- При всем желании - не могу. С этим у нас строго.
- Понимаю, понимаю, - грустно закивал головой демон. - Просто я сегодня такую кучу денег просадил. Меня супруга заживо обглодает до последней косточки.
- Сочувствую, - твердо сказал минотавр. - И где-то даже разделяю. Но правила нарушить не могу. Вот супругу пришибить… в смысле деликатно призвать к порядку - это всегда пожалуйста. Имею бесценный опыт семейных конфликтов с победоносной маменькой. Если что - обращайтесь.
- Я могу твердо рассчитывать на ваше обещание? - спросил Даэлис, с надеждой заглядывая в алые глаза генерала.
- Разумеется!

* * *
О поединке между Форалбергом Беспощадным и князем Гуго ди Гампакортой специальный корреспондент Бургежа выразился так: «Уж не знаю, на что он там рассчитывал, этот Ненасытный, но каноррского оборотня он явно видел впервые. И морда у парня, надо сказать, была озадаченная».
Старинная пословица гласит: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. В принципе, Форалберг ничего не имел против народной мудрости и даже слыл большим любителем подобного рода фразочек, с удовольствием пересыпая свою речь меткими высказываниями, которые прошли лучшую из возможных проверок - проверку временем. Но в данном конкретном случае он мнения народа не разделял. И, узнав, кто будет его противником, поблек и увял, как нежный цветок в морозы.
Кровожадный демон охотно слушал бы рассказы о слепом оборотне хоть каждый день, регулярно, как проповеди ересиарха, но предпочел бы избежать визуального контакта. В отличие от маразмирующего Иоффиного дедушки, утверждавшего, что внуков он «глазами наблюдает, а разумом не постигает», Форалберг как раз был готов на все, чтобы не «наблюдать глазами» Гуго ди Гампакорту.
Да и славное Зелгово воинство, особенно та его часть, что была по техническим причинам лишена удовольствия видеть драку, случившуюся между кассарийским и каноррским оборотнем, оказалось поколеблено до самых основ.
Когда князь ди Гампакорта распахнул свои тяжелые крылья, когда привычный образ аристократа и вельможи уступил место устрашающей бэхитехвальдской твари, кое-кому из шеннанзинцев чуть не сделалось дурно.
Дело, как мы уже говорили однажды, было вовсе не во впечатляющих размерах и не в грозном облике, а в том, что не объяснить словами и глазами как раз не увидеть, а можно только ощутить.
Бездна разверзлась перед несчастным Форалбергом, и сия бездна показалась ему во сто крат страшнее, чем привычная огненная геенна, чем кипящие лавой адские провалы и пропасти, в которых метались и стонали души, обреченные на вечную муку.
Когда-то, в далекой юности, в которую теперь он и сам верил с большим трудом, тогда еще не Беспощадный и вовсе не повелитель Ненасытных, а всего лишь еще один из несметного адского воинства, Форалберг поспорил с такими же, как он сам, шалопаями - своими приятелями, что поднимется выше облаков и окунется в черную бездну ночного неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61