Он побился об заклад, что глотнет хотя бы один глоток ледяного мрака вселенной и расскажет остальным, чем эта необъятная тьма отличается от тьмы Преисподней. Но на поверку оказалось, что рассказать это невозможно. Нельзя ни понять, ни объяснить, что такое бесконечность и вечность. Это можно только знать от рождения, но для этого нужно родиться богом.
Там, на недоступной высоте, в самом сердце отчаянного и невыносимого одиночества, в великолепной сверкающей черноте, демон прикоснулся к самому краешку тайны. В вечном безмолвии, где стали мгновенно бесполезны проклятия и заклинания, он не услышал, но почувствовал чей-то голос. Ему помстилось - с него заживо сдирают шкуру, так звучал тот голос, и он ринулся вниз, не помня себя от ужаса, и так и не узнал, что говорила ему бесконечная тьма.
В пустых глазницах Гуго ди Гампакорты плескались ее озерца. Форалберг ни с чем не мог ее спутать…

* * *
В период брачных игр вавилобстеры - создания обычно кроткие и, несмотря на свои невероятные размеры и бронированный панцирь, даже робкие, способные испугаться одного только писклявого гоблинского вскрика, - становятся совершенно невыносимыми.
Вынести их невозможно не только потому, что мало в мире отыщется титанов, способных поднять взрослого, хорошо откормленного вавилобстера, а еще и по той причине, что именно в это время они чрезвычайно подвижны и нападают буквально на все, что шевелится.
Врачующиеся вавилобстеры производят то же впечатление, что и дядя Гигапонт: кажется, что они везде и всюду.
На мысль о вавилобстерах нас натолкнул поединок между Форалбергом Беспощадным и Гуго ди Гампакортой. Очевидцы утверждали, что они были всюду - хотя как им это удалось, не знает никто.
- Я думал, мы с Малакбелом славно потрудились, - вздохнул Такангор, оценив усилия поединщиков взглядом истинного знатока. - А вот она - настоящая пахота.
- Форалберг сделал что мог, и даже больше того, и в Аду ему задолжали по этому поводу памятник, - заметил добрый Отентал.
- А там популярны памятники национальным героям? - уточнил дотошный доктор Дотт. - С табличкой «За полученные особо тяжкие повреждения»?
- Медицинский юмор? - вкрадчиво поинтересовался Мадарьяга.
- А чем он в принципе отличается от вампирского? - обиделся Дотт.
- Над нашими шутками смеются, - доходчиво пояснил князь. - Над медицинскими - грустят.
- Имел подобное лупасение от Зюзака Грозного, когда разбивал вдрызг редкоценное имущество, - гордо поделился Карлюза. - Но без выкрутасей.
«Выкрутасями» слепого оборотня залюбовался даже Фафетус, в котором они пробудили самые теплые воспоминания о работе дознавателя. И он втайне пожалел, что не имел возможности пройти такую практику с наглядной демонстрацией приемов, когда в том была насущная необходимость.
Нужно ли говорить, что одна восторженная персона в синей рясе в желтый горошек, затаив дыхание, наблюдала «выкрутаси» влюбленными глазами. Мардамон дал себе твердое обещание, что первого же добытого им демона он преподнесет именно Гампакорте, с маленькой скромной карточкой: «От восхищенного почитателя».
- Вот что в газетах описывают словами «летели пух и перья», - с ноткой сочувствия вздохнул Узандаф да Кассар.
Сострадательная мумия была права. Слепой оборотень явно не любил обитателей Преисподней, и несчастный Форалберг, став объектом этой горячей нелюбви, отдувался сейчас за всех.
Мы не знаем, важно ли это читателю, но следом за Мотиссимусом Мулариканским на всякий случай сообщаем: светило солнышко. Его золотые лучики согревали некогда зеленую равнину, нынче напоминающую поле, распаханное под озимые. Или на территорию, тщательно исследованную Бумсиком и Хрюмсиком в поисках чего-нибудь питательного.
Гуго ди Гампакорта, тварь Бэхитехвальда, без конца атаковал своего противника, не спуская с него мертвого безжалостного взгляда, и только иногда проскакивала в черных ямах бывших глаз шальная дикая молния.
Демон отбивался с энергией утопающего матроса.
Впрочем, и с тем же конечным результатом, который старые морские волки, неоднократно ходившие в море Мыдрамыль, определяют как «накрыться Папланхузатом».
По меткому же выражению лауреата Пухлицерской премии, «обломки Форалберга Беспощадного в конце концов прибило к правому берегу Тутоссы…».

Тут хучь сову об пенек, хучь пеньком - сову, а все одно сове не жить.
Михаил Шолохов

* * *
После такого леденящего душу зрелища боевой подвиг Кехертуса показался многим тихим и незаметным. И хотя барон Астрофель Двуликий старался как мог, чтобы разнообразить картинку и свести разгромный счет поединков хотя бы не всухую, а сумму собственного проигрыша - к приемлемой цифре, достойный паук этой возможности ему не предоставил.
Во время Бесстрашного Суда его внимание привлекло одно простенькое дело.
Судились двое гномов - владельцев образцовых агрипульгий. Один из них, Юпапс Блохасис, случайно посадил лучшие сорта своей моркови на участке, который принадлежал его соседу, Лулалису Копаке, каковой Лулалис по осени радостно выкопал урожай и спрятал в своих кладовых. Тогда Блохасис в качестве компенсации немного пообтряс фруктовые деревья семьи Копака, а не на шутку обиженные Копаки позаимствовали семь штук пулярок из птичника Блохасисов на, как объяснял ответчик, «безвозмездной основе». Огорченный Юпапс выразил свой категорический протест при помощи садового инвентаря, а именно - огрел соседа граблями, на что сосед обрушил на Блохасиса всю ярость международного гнева.
К нему как раз приехал кузен из Ниспа, прославленный вышибала в портовом кабачке, которого до одури боялась даже пьяная матросня. Кузен, к сожалению, в судебном разбирательстве участия не принимал - в его отсутствие прибыли ощутимо падали и кабачок хирел. Ибо в отсутствие кузена Копаки порча имущества возрастала раз в десять, а приличная и платежеспособная публика обходила этот кабачок десятой дорогой. И начальство ждало его из отпуска, как ждут своей очереди в общественную уборную после полуведерной кружки бульбяксы. Так вот этот самый вышибала наглядно объяснил, почему его так ценят на работе.
Злосчастный Блохасис, ни за что вышибленный вместе с окном из собственной кухни аккурат в разгар скромного семейного ужина, возразил уже лопатой…
Кехертуса тогда поразило, с какой потрясающей точностью судья Бедерхем определил это дело как «спор хозяйствующих сторон». И когда перед ним возникли две яростные физиономии Астрофеля, он вдруг понял, что это та же самая проблема. Демоны проигрывали всухую, и кассарийская армия могла безбедно жить на свой выигрыш целый год. Такого надругательства трепетные демонские души вынести оказались не в состоянии. Они страстно желали сатисфакции, кто-то должен был исполнить это их желание.
Адский барон находился как раз при исполнении и не мог отказаться от поединка, даже если бы и хотел. Поэтому ничего личного в предстоящем сражении паук не усматривал.
Но если добрый читатель полагает, что это как-то повлияло в дальнейшем на горькую участь Астрофеля Двуликого, то он заблуждается. Ибо, как строго указал Кехертус в своем знаменитом интервью авангардной газете «Задорные затрещинки», он и маму родную караваем не называл, но в печь посадил.
Хотя у Астрофеля было две морды, на выбор, ни одна из них не внушила Кехертусу симпатии. Фигура тоже не понравилась, но фигура - дело такое, заковыристое. Как утверждает доктор Дотт, от чрезмерной полноты гарантированно помогает единственная диета - год в подземном каземате, на хлебе и воде, причем порции должен отмерять жуткий скупердяй.
- Конечно, еще лучше действует стремительная диета из блюваблей, прелой соломы и капель, падающих с потолка сырой камеры, но это уже антигуманно, - вздыхал доктор, - а жаль. Если бы не решение Ломдатьевского Слета Свободы Медицинской Мысли и Врачебного Волеизъявления, я бы имел огромный успех среди придворных красавиц со своими новаторскими методами.
Но речь, разумеется, не о диете, а о смертоубийстве. Хотя какая, в сущности, разница? Любой, кто баловался диетами, с уверенностью ответит, что нет никакой.
На конкурсе молодых упаковщиков Кехертус легко взял бы первый приз. Тончайшая, но прочная, как магические узы, нить для плетения кокона трепетала на ветру.
Опять же не уверены, что читателю это крайне важно, но следом за Мотиссимусом Мулариканским сообщаем: ветерок дул южный, теплый и ласковый. По нему так и хотелось лететь вместе с серебристыми нитями паутины, которую без устали выпускали паутинные бородавки Кехертуса.
Астрофель Двуликий, командующий легионами Предателей, - адский кошмар, переливающийся всеми цветами радуги, способный принять какую угодно форму и стать невидимым на любом фоне, - ни формы как следует принять не успел, ни затаиться не сумел.
Пауки не могут похвастаться хорошим зрением. Им не то что с грифонами не сравниться, но и с подслеповатым старичком, принимающим кота за утепленную меховую шапочку. Но острый взгляд им не нужен - они и так все чувствуют: дыхание, тепло, колебания воздуха и дрожь земли, не слышную никому другому.
В ту секунду, когда Астрофель буквально растаял в воздухе, Зелг подумал было, что потерял своего друга. Что невидимому демону ничего не стоит нанести коварный удар сзади, и кто скажет, не будет ли этот удар фатальным? Он уже принялся дергать за рукав мумию дедушки, а другой рукой подзывать к себе Крифиана, дабы признать поражение своего бойца и тем самым сберечь Кехертусу жизнь, когда паук совершил стремительный, почти незаметный глазу бросок.
Вот он стоял неподвижно посреди равнины, такой беззащитный перед врагом, открытый для любых выпадов, совершенно беспомощный и, казалось, растерянный, а вот уже вонзил свои роскошные всесокрушающие клыки в огромное и бесформенное нечто. Правда, толком рассмотреть его жертву и узнать, какой облик избрал Астрофель для поединка с Кехертусом, ни Зелгу, ни кому-либо иному так и не удалось. Дело в том, что большая часть грандиозной туши демона была уже плотно упакована в несколько слоев клейкой сверхпрочной паутины. Двуликий брыкался и ругался, но движения его с каждым витком нити становились все менее заметными, а голос - все тише и тише.
- Великий Ниакрох! - Полковник Уизбек Райри Тинн невольно придвинулся поближе к Галармону. - Ангус, ты видел, какие у него клыки?
- Я уже привык, - скромно ответил генерал да Галармон, чувствуя себя принятым в узкий круг избранных.
- А ведь такой пушистенький, - сказал Уизбек, нервно вздрагивая. - Не то чтобы совсем безобидный, но… А где он их прячет? Я их никогда не видел.
- У него там как бы ножны. - И генерал взмахнул руками, показывая, как именно прячет Кехертус свои смертоносные клыки. - Понимаешь, просто он очень миролюбивый, добрый и лишний раз не демонстрирует свое преимущество.
- Миролюбивый? - уточнил Райри Тинн.
- Ага.
- И как есть - добрый?
- Точно.
- И на том спасибо, - выдохнул полковник, представив себе Кехертуса агрессивного, недоброжелательного и злого.
…Идеальную упаковку с собственным военачальником Князь Тьмы принял со смешанными чувствами. У него имелся свой кодекс чести, и он не мог не оценить, что существенных повреждений рыцарь Кехертус своему противнику не нанес, хотя имел такую возможность, учитывая полную неподвижность (читай - беззащитность) Астрофеля Двуликого, с одной стороны, и смертоносный яд, опасный даже для демонов высшего ранга, - с другой.
Правда, откомандированный с левого берега Тутоссы посланец объяснил, что барон Астрофель будет спать беспробудным сном, похожим на летаргический, суток пять или шесть. Но от имени Зелга Кассарийского просил не беспокоиться и передал для больного склянку с противоядием от доктора Дотта.
С того памятного дня материальное благосостояние нашего героического призрака существенно поправилось, ибо противоядие пришлось по вкусу всем без исключения адским тварям, и они стали заказывать его бочонками. Впоследствии Дотт передал им рецепт своего зелья за мизерный процент от продаж. Учитывая количество пьющих в Аду, сумма все равно набегала немаленькая, к вящему удовольствию Думгара, который исправно взимал с нее налог «на процветание Кассарии и правящей семьи».
Но вернемся к самой битве.
Оптимистический прогноз адских предсказателей не сбылся.
Поняв, что счет поединков 4:0 в пользу кассарийцев, демоны взвыли. Их лучшие воины были побеждены, их генералы - отправлены обратно в геенну огненную. Любая другая армия при подобном раскладе заметно бы пала духом, а то и вовсе ударилась в паническое бегство, но адских завоевателей вдохновляла мысль о том, что они еще могут отыграться и вернуть свои деньги. Для этого нужно всего только победить в войне. И даже несокрушимый генерал Топотан на пару со слепым каноррским оборотнем не могли испугать или остановить их.
Во-первых, гуртом и батьку бить легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61