Ольга хочет открыть на этих станциях небольшие магазинчики и кафе. В общем, скоро дама моего сердца станет крутой бизнесменшей, вернее бизнесвуменшей. Ольге и самой нравится ее новое положение. Вдоволь наговорившись за чаем, проходим в ее комнату. Оля выключает верхний свет и зажигает ночник. Она берет меня за руку и усаживает рядом с собой на кровать. В ее глазах — решимость, как перед первым прыжком с парашютом. Кровь бросается мне в голову. Она приникает ко мне горячим телом, я слышу ее шепот:
— Милый! У меня еще никого, кроме тебя, не было…
Проводив Олю на работу, возвращаюсь в центр. Не успев зайти в квартиру, слышу, как надрывается телефон. Аппарат у Афанасия Сергеевича древнейший, сталинских времен, и трезвонит как сумасшедший. Я уже не раз мечтал грохнуть его об стену. Аккуратно снимаю трубку с рычажков.
— Доброе утро, Герасим, — голос мафиози?
— Здравствуйте, Валерий Константинович, — бодро приветствую его.
— Чтобы посетить даму, совсем не обязательно водить за нос моих людей, — обижается мафиози.
Мне смешно, но я воздерживаюсь от комментариев.
— Если не буду тренироваться, грош мне цена… — отвечаю миролюбиво.
— Я так и понял, — бурчит он незло. — Но впредь так не поступайте… Мы же заботимся о вашей безопасности…
— Хорошо. Постараюсь…
Мафиози кладет трубку. Надо же, он заботится о моей безопасности! Ну и гад. О себе лучше побеспокоился бы — в смысле, присмотрел бы себе местечко на кладбище… У меня сегодня отличное настроение, и этот чертов Валерий Константинович мне его не испортит. Похоже, я влюбился, вот такие дела. Не могу еще до конца поверить своему счастью, и хочется поделиться с кем-нибудь, но не с кем. Мафиози не поймет. Батя далеко, хотя вот он бы понял. Историк улетел в Париж. Порадуюсь— одиночку. Мне не привыкать.
На электричке еду за город, чтобы забрать машину, оставленную у коттеджа. Документы у меня теперь серьезные — майор ФСБ. Такое полицейским не по зубам. Сажусь в «бээмвуху» и рулю обратно в город. Пора вплотную заняться Гривцовым, времени у меня в обрез.
На территорию порта проникнуть и не пытаюсь. Даже если я предъявлю свои безукоризненно сделанные документы, меня могут элементарно вычислить. На территории установлены камеры наружного наблюдения и дежурит представитель федеральной службы безопасности, который может не полениться и отправить мою ксиву на проверку. Никогда не следует полагаться на авось.
Паркуюсь так, чтобы видеть выезд с территории порта, и устраиваюсь в салоне поудобнее, так как ждать, вероятно, придется долго. Но через полтора часа из ворот выплывает темно-синяя «вольво-960» с тонированными стеклами и номером моего клиента.
Кто сидит внутри, мне не видно, но решаю следовать за машиной — другого варианта слежки у меня нет. Не наглея, в потоке транспорта веду предполагаемого клиента в сторону центра. «Вольвуха» останавливается возле небольшого ресторанчика, вижу выходящего из нее Гривцова. Снова жду. К моей машине подваливает тип в форменной куртке с какими-то непонятными нашивками. Сейчас развелось этих служб, хрен разберешься. Оказывается, с меня хотят содрать деньги за стоянку. Приходится раскошелиться. Форменная куртка, получив свою десятку, отваливает. Квитанция мне не нужна. Слушаю музыку, курю и слежу за выходом из ресторана. Минут через сорок Гривцов выходит и садится в машину. Водит он сам. Охраны у него нет. Да и не похож он на «нового русского». Рулю у него в хвосте. «Вольвуха» направляется к выезду из города в сторону Всеволожска. Судя по всему, клиент собрался домой. Живет он в собственном доме и имеет еще квартиру в Питере на Васильевском острове. На одной из улиц Всеволожска «вольво» останавливается перед воротами коттеджа. Проезжаю дальше, отметив Для себя, что место здесь для выполнения моей миссии удобное. Через дорогу напротив коттеджа Гривцова — лесная полоса без жилых построек. Ей я и воспользуюсь как укрытием. Возвращаюсь к своему коттеджу и прячу в тайник машины кейс с вээскашкой. Прикинув по времени, отправляюсь в город — могу часика два посидеть в каком-нибудь солидном заведении и поужинать. Мне нужно, чтобы солнышко село хотя бы ненадолго. По-настоящему темно не будет, но меня и сумерки устраивают. Да и народ, несмотря на белые ночи, шатается нынче неохотно по нашей криминальной земле. Поужинал я на славу. Начало двенадцатого, и пора двигать на рабочее место. Собираюсь расплатиться по счету, но, по закону подлости, официантка куда-то запропастилась.
— Не возражаете, муж-ж-чина? — К моему столику подходит девушка, уже где-то успевшая залить спиртным свои азиатские темные, бархатные глаза. На ней игривый пиджачок и короткая, даже очень короткая юбчонка. Ноги у нее растут от самого горла, а упругие груди просто-таки распирают кружевную блузку.
— Присаживайтесь. Я сейчас ухожу, — разрешаю ей упасть за мой столик.
Девушку долго упрашивать не приходится. Она устраивается напротив меня и вытаскивает из сумочки пачку «More». Достав длинную, тонкую, черную сигарету, просит прикурить. Она — крашеная блондинка, длинные волосы волнами падают на плечи и спину, — видно, что делала химию у хорошего парикмахера. Путана — высший класс, косметики и макияжа минимум, хотя ей не меньше двадцати пяти.
Делать нечего, достаю из кармана зажигалку и даю ей прикурить. Глубоко затянувшись и выпустив тонкую струйку дыма, девушка подмигивает мне. Я вежливо улыбаюсь ей в ответ и снова смотрю в зал. Официантки нет как нет.
— Вы не возражаете, муж-ж-чин-ка, если я закажу себе мой любимый коньяк? — спрашивает она, растягивая слова.
Пожимаю плечами:
— Делайте что хотите. Мне все равно. Я уйду, как только принесут счет.
Моя соседка подзывает официанта и делает заказ. Обращаюсь к официанту:
— Вы не знаете, куда потерялась девушка, обслуживающая этот столик?
Молодой халдей ослепительно улыбается:
— Одну минутку, они скорее всего отчитываются… — поясняет он непонятно.
Ничего не остается, как ждать. Девушке приносят коньяк и закуску. Извинившись, поднимаюсь и ухожу в туалет. Вернувшись, вижу, что дама уже сбросила с плеч пиджачок и пересела поближе к моему месту. Взамен стульев здесь кожаные диванчики на двоих. Обреченно сажусь рядом с блондинкой. Она касается своим круглым, затянутым в светлый капрон коленом моей ноги. Черт! Я ведь все-таки мужик… Пересилив себя, делаю безразличное лицо.
— Дорогой! Ты разве не будешь ничего пить? — веселится она и почти прижимается щекой к моей щеке.
Духи у нее такие же классные, как и все остальное.
— Нет, милая, я сегодня не пью… — улыбаюсь, подыгрывая ей.
— Ну, это не помешает мне выпить за твой успех, дорогой! — заявляет она. — Может быть, ты соизволишь поухаживать за женщиной?.. По-твоему, я сама должна наливать из этой ужасной бутылки? — показывает она наманикюренным пальчиком на узкогорлую пузатую посудину, которая тянет не меньше чем на двести баксов. Богатые у нас нынче женщины. Не все, разумеется.
Наливаю ей коньяк в бокал с широким дном. Закуска у нее неплохая — сок, бутерброды с красной и черной икрой и жульен в небольшой глубокой мисочке.
— Спасибо, милый… — благодарит она и берет бокал. — Ты действительно милый. Тебе никто об этом не говорил? — Она приближает ко мне лицо, — в ее глазах пляшут чертики. Чем-то она мне нравится. Фигура у нее потрясающая, но не в этом дело. Хочу и сам рассмеяться, но сдерживаюсь.
— Что ж ты такой серьезный? — удивляется она и, отстранившись, отпивает из своего бокала. — Чудесный коньяк! Между прочим, меня зовут Катя… Знаю, знаю, Катя — это не звучит… Но уж если меня назвали Катей, то не могу же я быть Анжелой или Фрисби… Анжела — фи! Как вульгарно… Катя все-таки лучше… Ты не находишь, дорогой, что это — лучше! — смеется она, чуть не выплескивая коньяк мне на брюки.
Беру у нее из рук бокал и ставлю его на столик.
— Мне кажется, что вам, Катя, было бы лучше поехать домой и немного выспаться… — высказываю свое мнение.
Девушка смотрит на меня непонимающе.
— Ин-те-рес-но… Как же я смогу нормально выспаться с таким мощным муж-чин-кой? Отрицательно качаю головой:
— Нет, Катя, вы сможете совершенно нормально отдохнуть и без меня…
— Глупости! — возражает она, надув губки. — Я даже и представить себе этого не могу. Не нужно так шутить с любимой женщиной… — наставительно говорит блондинка и придвигается ко мне. — Ведь ты меня уже любишь, дорогой? Скажи, что это не так, и я горько заплачу, и пусть тебе тогда, бездушному, станет очень стыдно…
Девушка достает из сумочки носовой платок и, сделав вид, что собирается плакать, лукаво смотрит на меня, склонив голову на плечо. Прядь ее длинных роскошных волос едва не попадает в жульен. Спешу отодвинуть его в сторону.
— Конечно же я люблю тебя, дорогая… — успокаиваю Катю. Где же эта чертова официантка?! Впору самому идти ее искать.
— Ты со мной неискренен… — гнет свою линию Катя, и на ее глазах действительно появляются слезы. Черт! Этого мне еще не хватало. При виде женских слез я теряюсь… Мне клиента пора на тот свет отправлять, а я здесь выясняю с совершенно незнакомой мне путаной, кто из нас кого сильнее любит. Бред какой-то!
— Не нужно плакать… — прошу я ее. — В жизни столько хорошего…
Похоже, придется просто оставить деньги на столике. Мне нужно уходить отсюда как можно быстрее.
Вдруг вижу, что на горизонте появляется официантка. Ну наконец-то…
— Простите, ради Бога… — говорит она с извиняющейся улыбкой. — У нас было профсоюзное собрание…
Я чуть не падаю со стула, точнее с дивана. У них было собрание! Ошалеть можно. Мало им брежневских времен.
— Будьте добры, принесите, пожалуйста, счет… — говорю официантке, стараясь быть предельно вежливым.
Пьяная Катя, подперев голову ладошкой, с интересом следит за нашим диалогом.
— Одну минутку… — официантка убегает.
Я, конечно, могу еще подождать, если только они снова не затею? чего-нибудь вроде симпозиума работников общепита…
— Мы уже уходим? — интересуется Катя.
— Ухожу я, а вы остаетесь, — говорю ей равнодушно.
Блондинка меня не слышит.
— Ну, если мы уходим, значит, так тому и быть… — напевает она, достает из сумочки помаду, зеркальце и начинает подкрашивать губы.
Появляется официантка.
— С вас… — она называет сногсшибательную сумму.
Я, признаться, несколько удивлен.
— У вас что, директор работал в Пулковской обсерватории? — спрашиваю официантку.
— Почему вы так думаете? — удивляется она.
— Сумма астрономическая… — поясняю я. Она смеется, я лезу в карман пиджака за деньгами.
— Нет, конечно. Просто коньяк вы заказали очень дорогой, французский, он стоит, наверно, целое состояние…
С недоумением смотрю на официантку, лотом на Катю. Коньяк я не заказывал.
— В чем дело, дорогой? — Катя перестает краситься. — Тебе нечем расплатиться? Сейчас я тебе помогу… — Она снова лезет в сумочку. Вот ведь привязалась! Достаю деньги и расплачиваюсь.
— Спасибо! Приходите к нам еще, — говорит довольная большими чаевыми официантка. Черт с ними со всеми. Поднимаюсь из-за стола.
— Милый! Помоги мне одеться… — просит Катя, подавая свой пиджачок. Помогаю ей попасть в рукава и быстро иду на выход.
Этой неизвестно откуда взявшейся Катей я сыт по горло.
Забираюсь в машину. Хлопает дверца — и блондинка удобно устраивается на заднем сиденье. Это. уже слишком.
Поворачиваюсь к девушке:
— Послушайте, мадам, мне бы не хотелось при всем честном народе выбрасывать вас из машины…
Что-то в лице Кати меняется, это уже не та веселая путана, которая приставала ко мне в ресторане, теперь она выглядит даже старше, чем показалось мне сначала.
— Я не знаю, как вас зовут… — говорит она совершенно трезвым голосом. Отмечаю про себя, что голос у нее все-таки очень приятный. — Я разбираюсь в людях… Вы кажетесь порядочным человеком. Не прогоняйте меня. Мне некуда идти…
Вполне возможно, что это игра. И черт его знает, что и кто за этим всем стоит… Но чувствую, что просто так от нее мне не избавиться. Девушка смотрит на меня выжидательно и нервно теребит ремешок сумочки.
— Я не знаю, как с вами разговаривать… — бессильно говорю ей. Воевать с женщинами меня не учили. — Давайте я вас куда-нибудь отвезу. Где вы живете?
— Если я скажу где, вы туда не поедете. А если и поедете, то не поеду я… — вздыхает она.
Женщин вообще трудно понять. Их логика не поддается объяснению.
— Послушайте, Катя. У меня дела, и вы будете мне только помехой, — пробую я урезонить ее.
— Не выгоняйте меня, пожалуйста. Делайте свои дела, а я просто посплю в машине, — просит она.
Я в полной растерянности. Времени на выполнение заказа у меня осталось только-только. Применить силу к ней я просто не могу.
— Катя, поймите меня правильно… — делаю еще одну попытку ее уговорить. — Вы мне будете мешать… Я же предлагаю вам отвезти вас домой. Не хотите домой, давайте отвезу вас к вашим родственникам или знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Милый! У меня еще никого, кроме тебя, не было…
Проводив Олю на работу, возвращаюсь в центр. Не успев зайти в квартиру, слышу, как надрывается телефон. Аппарат у Афанасия Сергеевича древнейший, сталинских времен, и трезвонит как сумасшедший. Я уже не раз мечтал грохнуть его об стену. Аккуратно снимаю трубку с рычажков.
— Доброе утро, Герасим, — голос мафиози?
— Здравствуйте, Валерий Константинович, — бодро приветствую его.
— Чтобы посетить даму, совсем не обязательно водить за нос моих людей, — обижается мафиози.
Мне смешно, но я воздерживаюсь от комментариев.
— Если не буду тренироваться, грош мне цена… — отвечаю миролюбиво.
— Я так и понял, — бурчит он незло. — Но впредь так не поступайте… Мы же заботимся о вашей безопасности…
— Хорошо. Постараюсь…
Мафиози кладет трубку. Надо же, он заботится о моей безопасности! Ну и гад. О себе лучше побеспокоился бы — в смысле, присмотрел бы себе местечко на кладбище… У меня сегодня отличное настроение, и этот чертов Валерий Константинович мне его не испортит. Похоже, я влюбился, вот такие дела. Не могу еще до конца поверить своему счастью, и хочется поделиться с кем-нибудь, но не с кем. Мафиози не поймет. Батя далеко, хотя вот он бы понял. Историк улетел в Париж. Порадуюсь— одиночку. Мне не привыкать.
На электричке еду за город, чтобы забрать машину, оставленную у коттеджа. Документы у меня теперь серьезные — майор ФСБ. Такое полицейским не по зубам. Сажусь в «бээмвуху» и рулю обратно в город. Пора вплотную заняться Гривцовым, времени у меня в обрез.
На территорию порта проникнуть и не пытаюсь. Даже если я предъявлю свои безукоризненно сделанные документы, меня могут элементарно вычислить. На территории установлены камеры наружного наблюдения и дежурит представитель федеральной службы безопасности, который может не полениться и отправить мою ксиву на проверку. Никогда не следует полагаться на авось.
Паркуюсь так, чтобы видеть выезд с территории порта, и устраиваюсь в салоне поудобнее, так как ждать, вероятно, придется долго. Но через полтора часа из ворот выплывает темно-синяя «вольво-960» с тонированными стеклами и номером моего клиента.
Кто сидит внутри, мне не видно, но решаю следовать за машиной — другого варианта слежки у меня нет. Не наглея, в потоке транспорта веду предполагаемого клиента в сторону центра. «Вольвуха» останавливается возле небольшого ресторанчика, вижу выходящего из нее Гривцова. Снова жду. К моей машине подваливает тип в форменной куртке с какими-то непонятными нашивками. Сейчас развелось этих служб, хрен разберешься. Оказывается, с меня хотят содрать деньги за стоянку. Приходится раскошелиться. Форменная куртка, получив свою десятку, отваливает. Квитанция мне не нужна. Слушаю музыку, курю и слежу за выходом из ресторана. Минут через сорок Гривцов выходит и садится в машину. Водит он сам. Охраны у него нет. Да и не похож он на «нового русского». Рулю у него в хвосте. «Вольвуха» направляется к выезду из города в сторону Всеволожска. Судя по всему, клиент собрался домой. Живет он в собственном доме и имеет еще квартиру в Питере на Васильевском острове. На одной из улиц Всеволожска «вольво» останавливается перед воротами коттеджа. Проезжаю дальше, отметив Для себя, что место здесь для выполнения моей миссии удобное. Через дорогу напротив коттеджа Гривцова — лесная полоса без жилых построек. Ей я и воспользуюсь как укрытием. Возвращаюсь к своему коттеджу и прячу в тайник машины кейс с вээскашкой. Прикинув по времени, отправляюсь в город — могу часика два посидеть в каком-нибудь солидном заведении и поужинать. Мне нужно, чтобы солнышко село хотя бы ненадолго. По-настоящему темно не будет, но меня и сумерки устраивают. Да и народ, несмотря на белые ночи, шатается нынче неохотно по нашей криминальной земле. Поужинал я на славу. Начало двенадцатого, и пора двигать на рабочее место. Собираюсь расплатиться по счету, но, по закону подлости, официантка куда-то запропастилась.
— Не возражаете, муж-ж-чина? — К моему столику подходит девушка, уже где-то успевшая залить спиртным свои азиатские темные, бархатные глаза. На ней игривый пиджачок и короткая, даже очень короткая юбчонка. Ноги у нее растут от самого горла, а упругие груди просто-таки распирают кружевную блузку.
— Присаживайтесь. Я сейчас ухожу, — разрешаю ей упасть за мой столик.
Девушку долго упрашивать не приходится. Она устраивается напротив меня и вытаскивает из сумочки пачку «More». Достав длинную, тонкую, черную сигарету, просит прикурить. Она — крашеная блондинка, длинные волосы волнами падают на плечи и спину, — видно, что делала химию у хорошего парикмахера. Путана — высший класс, косметики и макияжа минимум, хотя ей не меньше двадцати пяти.
Делать нечего, достаю из кармана зажигалку и даю ей прикурить. Глубоко затянувшись и выпустив тонкую струйку дыма, девушка подмигивает мне. Я вежливо улыбаюсь ей в ответ и снова смотрю в зал. Официантки нет как нет.
— Вы не возражаете, муж-ж-чин-ка, если я закажу себе мой любимый коньяк? — спрашивает она, растягивая слова.
Пожимаю плечами:
— Делайте что хотите. Мне все равно. Я уйду, как только принесут счет.
Моя соседка подзывает официанта и делает заказ. Обращаюсь к официанту:
— Вы не знаете, куда потерялась девушка, обслуживающая этот столик?
Молодой халдей ослепительно улыбается:
— Одну минутку, они скорее всего отчитываются… — поясняет он непонятно.
Ничего не остается, как ждать. Девушке приносят коньяк и закуску. Извинившись, поднимаюсь и ухожу в туалет. Вернувшись, вижу, что дама уже сбросила с плеч пиджачок и пересела поближе к моему месту. Взамен стульев здесь кожаные диванчики на двоих. Обреченно сажусь рядом с блондинкой. Она касается своим круглым, затянутым в светлый капрон коленом моей ноги. Черт! Я ведь все-таки мужик… Пересилив себя, делаю безразличное лицо.
— Дорогой! Ты разве не будешь ничего пить? — веселится она и почти прижимается щекой к моей щеке.
Духи у нее такие же классные, как и все остальное.
— Нет, милая, я сегодня не пью… — улыбаюсь, подыгрывая ей.
— Ну, это не помешает мне выпить за твой успех, дорогой! — заявляет она. — Может быть, ты соизволишь поухаживать за женщиной?.. По-твоему, я сама должна наливать из этой ужасной бутылки? — показывает она наманикюренным пальчиком на узкогорлую пузатую посудину, которая тянет не меньше чем на двести баксов. Богатые у нас нынче женщины. Не все, разумеется.
Наливаю ей коньяк в бокал с широким дном. Закуска у нее неплохая — сок, бутерброды с красной и черной икрой и жульен в небольшой глубокой мисочке.
— Спасибо, милый… — благодарит она и берет бокал. — Ты действительно милый. Тебе никто об этом не говорил? — Она приближает ко мне лицо, — в ее глазах пляшут чертики. Чем-то она мне нравится. Фигура у нее потрясающая, но не в этом дело. Хочу и сам рассмеяться, но сдерживаюсь.
— Что ж ты такой серьезный? — удивляется она и, отстранившись, отпивает из своего бокала. — Чудесный коньяк! Между прочим, меня зовут Катя… Знаю, знаю, Катя — это не звучит… Но уж если меня назвали Катей, то не могу же я быть Анжелой или Фрисби… Анжела — фи! Как вульгарно… Катя все-таки лучше… Ты не находишь, дорогой, что это — лучше! — смеется она, чуть не выплескивая коньяк мне на брюки.
Беру у нее из рук бокал и ставлю его на столик.
— Мне кажется, что вам, Катя, было бы лучше поехать домой и немного выспаться… — высказываю свое мнение.
Девушка смотрит на меня непонимающе.
— Ин-те-рес-но… Как же я смогу нормально выспаться с таким мощным муж-чин-кой? Отрицательно качаю головой:
— Нет, Катя, вы сможете совершенно нормально отдохнуть и без меня…
— Глупости! — возражает она, надув губки. — Я даже и представить себе этого не могу. Не нужно так шутить с любимой женщиной… — наставительно говорит блондинка и придвигается ко мне. — Ведь ты меня уже любишь, дорогой? Скажи, что это не так, и я горько заплачу, и пусть тебе тогда, бездушному, станет очень стыдно…
Девушка достает из сумочки носовой платок и, сделав вид, что собирается плакать, лукаво смотрит на меня, склонив голову на плечо. Прядь ее длинных роскошных волос едва не попадает в жульен. Спешу отодвинуть его в сторону.
— Конечно же я люблю тебя, дорогая… — успокаиваю Катю. Где же эта чертова официантка?! Впору самому идти ее искать.
— Ты со мной неискренен… — гнет свою линию Катя, и на ее глазах действительно появляются слезы. Черт! Этого мне еще не хватало. При виде женских слез я теряюсь… Мне клиента пора на тот свет отправлять, а я здесь выясняю с совершенно незнакомой мне путаной, кто из нас кого сильнее любит. Бред какой-то!
— Не нужно плакать… — прошу я ее. — В жизни столько хорошего…
Похоже, придется просто оставить деньги на столике. Мне нужно уходить отсюда как можно быстрее.
Вдруг вижу, что на горизонте появляется официантка. Ну наконец-то…
— Простите, ради Бога… — говорит она с извиняющейся улыбкой. — У нас было профсоюзное собрание…
Я чуть не падаю со стула, точнее с дивана. У них было собрание! Ошалеть можно. Мало им брежневских времен.
— Будьте добры, принесите, пожалуйста, счет… — говорю официантке, стараясь быть предельно вежливым.
Пьяная Катя, подперев голову ладошкой, с интересом следит за нашим диалогом.
— Одну минутку… — официантка убегает.
Я, конечно, могу еще подождать, если только они снова не затею? чего-нибудь вроде симпозиума работников общепита…
— Мы уже уходим? — интересуется Катя.
— Ухожу я, а вы остаетесь, — говорю ей равнодушно.
Блондинка меня не слышит.
— Ну, если мы уходим, значит, так тому и быть… — напевает она, достает из сумочки помаду, зеркальце и начинает подкрашивать губы.
Появляется официантка.
— С вас… — она называет сногсшибательную сумму.
Я, признаться, несколько удивлен.
— У вас что, директор работал в Пулковской обсерватории? — спрашиваю официантку.
— Почему вы так думаете? — удивляется она.
— Сумма астрономическая… — поясняю я. Она смеется, я лезу в карман пиджака за деньгами.
— Нет, конечно. Просто коньяк вы заказали очень дорогой, французский, он стоит, наверно, целое состояние…
С недоумением смотрю на официантку, лотом на Катю. Коньяк я не заказывал.
— В чем дело, дорогой? — Катя перестает краситься. — Тебе нечем расплатиться? Сейчас я тебе помогу… — Она снова лезет в сумочку. Вот ведь привязалась! Достаю деньги и расплачиваюсь.
— Спасибо! Приходите к нам еще, — говорит довольная большими чаевыми официантка. Черт с ними со всеми. Поднимаюсь из-за стола.
— Милый! Помоги мне одеться… — просит Катя, подавая свой пиджачок. Помогаю ей попасть в рукава и быстро иду на выход.
Этой неизвестно откуда взявшейся Катей я сыт по горло.
Забираюсь в машину. Хлопает дверца — и блондинка удобно устраивается на заднем сиденье. Это. уже слишком.
Поворачиваюсь к девушке:
— Послушайте, мадам, мне бы не хотелось при всем честном народе выбрасывать вас из машины…
Что-то в лице Кати меняется, это уже не та веселая путана, которая приставала ко мне в ресторане, теперь она выглядит даже старше, чем показалось мне сначала.
— Я не знаю, как вас зовут… — говорит она совершенно трезвым голосом. Отмечаю про себя, что голос у нее все-таки очень приятный. — Я разбираюсь в людях… Вы кажетесь порядочным человеком. Не прогоняйте меня. Мне некуда идти…
Вполне возможно, что это игра. И черт его знает, что и кто за этим всем стоит… Но чувствую, что просто так от нее мне не избавиться. Девушка смотрит на меня выжидательно и нервно теребит ремешок сумочки.
— Я не знаю, как с вами разговаривать… — бессильно говорю ей. Воевать с женщинами меня не учили. — Давайте я вас куда-нибудь отвезу. Где вы живете?
— Если я скажу где, вы туда не поедете. А если и поедете, то не поеду я… — вздыхает она.
Женщин вообще трудно понять. Их логика не поддается объяснению.
— Послушайте, Катя. У меня дела, и вы будете мне только помехой, — пробую я урезонить ее.
— Не выгоняйте меня, пожалуйста. Делайте свои дела, а я просто посплю в машине, — просит она.
Я в полной растерянности. Времени на выполнение заказа у меня осталось только-только. Применить силу к ней я просто не могу.
— Катя, поймите меня правильно… — делаю еще одну попытку ее уговорить. — Вы мне будете мешать… Я же предлагаю вам отвезти вас домой. Не хотите домой, давайте отвезу вас к вашим родственникам или знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26