Мисс Рэк сделала шаг вперед и разинула рот от ужаса.
– Гнойные прилипалы! – еле слышно выругалась ведьма.
Хуже и быть не могло. Из всех русалок ее угораздило призвать родных незамужних сестер матери: тетушку Эдну, тетушку Гвендолин, тетушку Фиби и тетушку Джейн!
На мгновение Мейбл охватила паника. Что ужасного или хотя бы волшебного могло быть в собственных тетках! Но тут она вспомнила, что верхняя часть ее лица скрыта под маской. Если повезет, тетки ее не узнают. После того как мать Мейбл решила обзавестись ногами, она поссорилась со своей семьей и больше сестер не видела. Стараясь изменить голос до неузнаваемости, ведьма продолжала:
Я прошу о том, подруги,
Чтоб приплыл мне Кракен в руки,
Чтоб по всем морским углам…
Она умолкла, пытаясь придумать рифму к «углам», одновременно соображая, есть ли у моря углы. Но закончить стихотворение ей так и не пришлось: все четыре тетушки уже тараторили без умолку, не слушая ни ее, ни друг друга.
– Ох, милочка, как мы рады, что ты нас позвала! Мы ужасно переживали!
– Не знали, как лучше поступить, понимаешь?
– Когда буровая вышка погубила его мать…
– Раскроила ей череп – ни единого шанса, бедняжка…
– Этому суждено было случиться, я так и сказала Эдне, да, дорогая?
– Именно так, Фиби. «Суждено», ты прямо так и сказала.
– Кому-то виднее, что в мире к лучшему.
Последняя тетушка внезапно осеклась и придвинулась ближе, разглядывая мисс Рэк.
– Странно. Готова поклясться, где-то я тебя уже видела. Эти ноздри… этот рот…
Не выпуская сумочку из рук, русалки подползли на хвостах поближе к ведьме.
– Это невероятно. Она просто копия бедной Агаты!
– Просто копия! – эхом откликнулась тетушка Джейн.
Мейбл отскочила назад, но было уже поздно.
– Несомненно, это малышка Агаты. Та, что родилась у нее после операции, от торговца рыбой. Это точно она, я уверена. Как же ее назвали? Кажется, Мейбл?
– Мейбл! Милая крошка Мейбл!
Русалок охватило радостное волнение. Они наконец-то отпустили сумку и окружили племянницу, возбужденно похлопывая хвостами и размахивая пухлыми розовыми ручками.
– Прекратите! – разъяренно зашипела Мейбл. – Это турнир! Убирайтесь прочь! И говорите стихами, не позорьте меня.
На мгновение русалки, не веря своим ушам, притихли. Мейбл продолжала метать в них яростные взгляды. И напрасно. Русалки очень обидчивы – так же, как и незамужние тетушки.
– Что ж, как скажешь, – язвительно протянула тетушка Эдна. – Мы прекрасно понимаем, когда становимся в тягость.
– Вообще-то не мы тебя звали, а ты нас.
– Ну и самомнение – и все от того, что у отца были ноги да лавка!
Русалки оскорблено заковыляли обратно к воде, то и дело бросая через плечо:
– Мы бы могли остаться и кое-что подсказать тебе, да теперь ни за что не станем.
– И не наша вина, что ты не выяснила, сколько ему требуется протертого кальмара!
– Говорить стихами! Ну и ну!
И, фыркнув напоследок, все четыре русалки нырнули в волны и скрылись.
– Погодите! – в отчаянии крикнула вслед мисс Рэк. – Вернитесь! Вы забыли сумку!
Положение было хуже некуда. Русалки уплыли, могучий Кракен по-прежнему таился в морской пучине, а взгляд Арримана Ужасного метал молнии.
И еще эта сумка…
Да сумка ли это? Прямо на глазах она как будто задрожала и внезапно раздулась, превратившись в купол – точь-в-точь головастик или маленькая и очень толстенькая летающая тарелка. В центре купола раскрылись щели, и пара блестящих, заплаканных небесно-голубых глаз уставилась на мисс Рэк.
– Бог ты мой! – выдохнул Лестер, с которым чуть не приключилась маленькая неприятность.
Купол слегка затрясся, будто борясь сам с собой, и из его гладких, черных, воздушных бочков по очереди появились восемь тоненьких дрожащих ножек на капельках-подошвах. В одном месте купола образовалось небольшое отверстие с розоватыми краями, откуда тоскливо свисал мизинец владельца похоронного бюро. Тетушка Джейн дала его малышу почесать зубки.
Все присутствующие оторопело пялились на неведомое существо. «Сумочка» поднялась, неуверенно проковыляла несколько шагов и, беспомощно дрожа, упала к ногам мисс Рэк.
– Мамочка! – раздался жалобный голосок. – Мамочка!
Морская ведьма с отвращением отшатнулась. Теренс прижался к Белладонне, не давая ей броситься на помощь. Упырь внезапно очнулся и произнес: «Кукушкины слюнки!» Арриман Ужасный поднялся с кресла.
– Во имя тьмы и злодейства, что это значит? – прогремел он.
На самом деле он все отлично понял. Кем-кем, а уж тупицей Арримана назвать было нельзя.
– Сэр, это Кракен, – пояснил людоед. – Маленький Кракен. Совсем еще детеныш.
Маленький Кракен почувствовал, что отвергнут ведьмой, призвавшей его из морской пучины. Но тут он услышал другие голоса и вперевалку направился к судейским подмосткам. Слезы катились из его глаз по всему тельцу, и за ним оставался влажный след. Трижды он падал – слабенькие ножки путались – и трижды поднимался из блестевшей на солнце лужицы. Наконец он достиг кресла Арримана Ужасного и замер.
– Папочка? – с надеждой спросил маленький Кракен, устремив страдальческий взгляд на Арримана. И повторил: – Папочка?
Все затаили дыхание.
Арриман посмотрел вниз и содрогнулся.
– Унеси это прочь, Лестер. Избавься от него. Выбрось в море.
Людоед не шелохнулся.
– Ты слышишь, Лестер? Он капает мне на ногу.
– Сэр, – ответил людоед, – этот Кракен – сирота. Его мать погибла под буровой вышкой. А он и каноэ не сможет проглотить еще пару тысячелетий. Если вы его бросите, он умрет.
– И что с того? – язвительно поморщился Арриман.
Белладонна, закрыв глаза, молилась за маленького Кракена. Мистер Чаттерджи попытался выскочить из бутылки, но лишь стукнулся головой о крышку и свалился на дно. На смуглое, доброе лицо джинна съехал тюрбан.
– Папочка… – еле слышно пискнул Кракен и беспомощно поднял вверх дрожащий хвостик.
– Ох… Чума вас всех забери! – выругался Арриман. И, подхватив маленького Кракена, который тут же начал поскрипывать и хихикать – он очень боялся щекотки – разъяренный колдун покинул судейское кресло и побрел по направлению к замку.
Глава девятая
Тем же вечером была объявлена оценка Мейбл. Она получила четыре балла из десяти – и то лишь потому, что Арриман не смог настоять на своем и снизить еще на два балла. Но, как сказал, добрый мистер Чаттерджи, ей все же удалось призвать Кракена из морских глубин, и не ее вина, что все так обернулось.
Прочие ведьмы были рады неудаче Мейбл. Этель Фидбэг, следующая на очереди, всю ночь шумела и буянила у костра, икая от самодельного вина. Наконец ее сморил сон. Ведьма положила голову на свою свинью, вытянула ноги так, что ее резиновые сапоги чудом не загорелись, и захрапела. Одной лишь Белладонне было жаль Мейбл – та обмотала ноги влажными полотенцами и понуро побрела в палатку. Зато Теренс и не думал скрывать радости.
– Вот увидишь, Белладонна, ты непременно победишь. Иначе и быть не может!
Чуть раньше он приносил ей Ровера, и, едва прикоснувшись к розовому гладкому тельцу, Белладонна сумела превратить страстоцвет в налитые кровью глазные яблоки, а золотистые груши – в пыточные тиски. Крольчат она не тронула, объяснив это тем, что совершенно уверена: она могла бы превратить их в гниющие кишки, стоит лишь захотеть.
– А как… ну… он? – вновь спросила она.
– Арриман немного грустен, – отвечал Теренс.
Он знал, как сильно Белладонна любит Арримана, а еще – как больно влюбленному сознавать, что предмет его обожания не совсем идеален. И поэтому Теренс не стал вдаваться в подробности. Арриман не просто грустил. Он был вне себя от ярости из-за маленького Кракена, которого никто не мог разубедить в том, что колдун его отец. Арриману пришлось трижды менять обувь между чаем и ужином: малыш не слезал с его ног. Кракены способны сами обеспечивать себя влагой и дышат на воздухе, как в воде, а потому ничто не мешало ужасному обитателю глубин забраться к папочке на колени и залить слезами его брюки. Великий Маг рвал и метал.
– Отчего не пришел новый колдун? – бушевал он за ужином. – За что мне приходится сносить столько неприятностей! Лестер, унеси это прочь!
– Вы нужны ему, сэр, – с укоризной промолвил людоед. И все же подхватил маленького Кракена и усадил его в супницу.
Меж стенных панелей завывал сэр Саймон, в бутылке похрапывал мистер Чаттерджи, а из уголка рта вурдалака торчала сырая печенка. И Лестер решил, что хозяину и без того сегодня несладко.
На следующее утро все поднялись пораньше, чтобы не пропустить выступление ведьмы номер два.
Этель присмотрела для себя прекрасную травянистую поляну, где весело журчал ручей, а у его истока росли дуб, ясень и боярышник.
С начала времен этим деревьям приписывали особую колдовскую силу. Даже поодиночке каждое из них наделено чарами, а уж когда все три растут рядом… Словом, в таком месте может произойти что угодно.
– Ведьма номер два – выйти вперед! – объявил мистер Лидбеттер, и из-за камня, пошатываясь, показалась Этель Фидбэг.
Ведьма натянула мантию прямо поверх трех плесневелых ночных рубах, перед собой она катила тачку и громко внушала что-то своей толстой грязной свинье.
– Предъявите список! – приказал мистер Лидбеттер, и Этель направилась к установленному на самом ровном месте поляны судейскому столу, чтобы отдать Арриману скомканный клочок бумаги.
Прочитав список, колдун устало отер пот со лба. Ведьме номер два требовались: мужчина, женщина и ребенок.
– Час от часу не легче, – пробормотал он. И громко добавил: – Принесите телефонный справочник.
Теренс помчался в замок и вернулся со справочником «Тодкастер и окрестности». Арриман закрыл глаза, перелистнул страницы и наугад ткнул пальцем. Выпала буква «Б».
С телефонным справочником колдовать несложно. Любой маг с этим справится. Всего-то и нужно, что крепко прижать палец к строчке с номером телефона, произнести заклинание – и перед внутренним взором тотчас предстанет семья, которой этот номер принадлежит. Ну, а доставить людей на место с помощью левитации под силу и ребенку. Арриман отверг полковника Беллингботтера, принимавшего ванну (номер 5930), сестер Брискет, занимавшихся аэробикой (номер 2378), и наконец нашел то, что искал: семейство Бикнелл (номер 9549).
Мистер Бикнелл, его жена и дочь Линда в это время завтракали в собственном доме номер 187 по улице Акаций. Миссис Бикнелл все еще была в бигуди и сеточке для волос. Линда уже переоделась в школьную форму. Линда была толстой, а ее мать – худой; Линде исполнилось восемь лет, а миссис Бикнелл – тридцать пять, но любимое развлечение у них было одно: отравлять жизнь мистеру Бикнеллу. Этим они как раз и занимались.
– Зачем ты нацепил эту дурацкую рубашку? – издевалась миссис Бикнелл. – Ты выглядишь в ней как толстозадый страус.
– Папа, у тебя почти не осталось волос на затылке! Ты скоро совсем облысеешь! Ну и глупый у тебя будет вид! – веселилась Линда.
Миссис Пирс из дома напротив покупает новую стиральную машину. Тебе известно, что нашей уже три года?
– Папа Давины обещал ей куклу, которая умеет чистить зубы. Когда ты мне такую купишь?
Мистер Бикнелл, невысокий, немного сутулый, с худым усталым лицом и лбом, покрытым морщинами, молча продолжал есть кукурузные хлопья. Весь день он был занят в зеленной лавке, помогая хозяину получать прибыль, а вечером, приходя домой, принимался помогать по хозяйству. Он убирал дом, вешал полки, копался в саду, но это ничего не меняло. Жена и дочь пилили и пилили его не переставая.
– Ты плохо вычистил клетку с волнистыми попугайчиками, – продолжала миссис Бикнелл, намазывая тост повидлом. – В углу осталась капелька помета.
– Давина говорит, быть зеленщиком глупо. Только круглые дураки работают зеленщиками, говорит Давина.
– Хоть бы раз ты…
И вдруг зазвенели стекла в окнах. Рамы распахнулись – и в комнату ворвался, ревя и беснуясь, ураганный ветер. Он подхватил мистера Бикнелла, его жену и дочь Линду, вынес их в окно, взметнул высоко в воздух… и буквально через мгновение швырнул к ногам Этель Фидбэг.
Деревенская ведьма оглядела семью и удовлетворенно кивнула. Она подцепила носком сапога визжавшую, извивавшуюся миссис Бикнелл и перевернула ее; на спину. Затем проделала то же самое с Линдой которая вопила и лягалась. Трогать мистера Бикнелла не было нужды: он и так спокойно лежал, глядя в небо.
– Объявите тему вашего выступления! – приказал в рупор мистер Лидбеттер.
Этель вынула изо рта соломинку, рыгнула и объявила:
– ЩАС Я ЗАСАЖУ ТЕТКУ В ЯСЕНЬ, ЕЕ МУЖА В ДУБ, А ЭТУ МАЛЯВКУ В КОЛЮЧКУ!
Среди зрителей прокатился восхищенный шепот. Они с уважением смотрели на ведьму номер два. Заточение людей в деревьях – древнейшая магия, и притом черная, как ночь. Ею владели еще друиды и ведьмы Древней Греции и Рима. Даже в наши дни можно встретить тоскливую иву или трепещущую осину, покинутую древесными духами тысячу лет назад, когда в их обитель заточили хвастливого путника или неосторожного пастуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19