– Я не наглец, а вообще-то да, это я.
– Этого не может быть!
– Нет, может, я и есть.
– Нет! Есть моя собака Шарик, которого мне подарили еще щенком.
– Шарика ты, конечно, могла знать щенком, но мое детство прошло вдалеке от этих мест, и вряд ли мы пересекались.
Ну разве можно так медленно соображать? Начинает надоедать. Никогда не понимал этих женщин. Вру – ругаются, говорю правду – впадают в оцепенение.
– Собаки не разговаривают!
– Собаки нет, а я – да.
– Ты же собака?!
– Я мужчина, причем очень даже симпатичный, – попытался пошутить я и даже подмигнул ей правым глазом.
– Ах, мужчина… – задумчиво протянула боярышня. – Подойди ко мне поближе, симпатичный.
Вот это другое дело. Наконец-то она оклемалась. А что тут, собственно, такого, если честный пес решил немного поговорить? И я, усыпленный мягким голосом, подошел к коварной женщине. Я-то думал, она меня рассмотреть повнимательнее хочет или погладить решила. Помыслы ее оказались значительно более изощренными. Продолжая придерживать левой рукой рубашку, в тот момент, когда я хотел ткнуться носом в знак примирения и отсутствия дурных мыслей (ну почти отсутствия), правой рукой эта чокнутая протянула ручонку к небольшому столику у кровати. Последнее, что я запомнил, был неумолимо приближающийся к моей голове бронзовый подсвечник.
* * *
Ох, что-то с моей головой в последнее время все какие-то проблемы. Бррр. Ну и какой умник меня водой поливает? Не хочу я открывать глаза. А вдруг мне все это приснилось? И «Кедровый скит», и Кипеж-град, и собачья шкура, и рыжая бестия? Вот открою сейчас глаза, а меня Серафима завтракать позовет. Например, оладьи с черничным вареньем.
На меня опять полилась ледяная вода. Нет, Серафима так меня будить не будет. Такую пакость может со мной сделать только… Селистена! Значит, это был не сон, и глаза открывать все-таки придется.
– Шарик, вставай, я же вижу, что ты очнулся.
Точно, не сплю. Или, может быть, все-таки это сон? Ну кошмарный, ну с рыжими монстрами, но все-таки сон?
– Хватит притворяться, ну не рассчитала немного, но кто же знал, что ты у нас такая неженка?
– Неженка?! Да окажись на моем месте кто-нибудь другой, таким ударом ты бы его прибила!
Все-таки пришлось очнуться. Вывела из себя. Голова отозвалась на пробуждение сильной болью. Потрогал ее лапой – вроде бы цела. Надо мной склонилась Селистена с кувшином воды и полотенцем.
– Ну так не прибила же?
– А я тебе за это спасибо должен сказать, да? За что, кстати, ты меня так неласково?
– Ты еще спрашиваешь? А то, что ты за мной подглядывал, когда я переодевалась, это как?
– Никак.
– Как никак?
– Я просто не подглядывал, и все. Так что ты меня ударила ни за что, и неплохо бы извиниться.
От возмущения у Селистены пропал дар речи. Конечно, если общаться все время с такими дуболобами, как Демьян, то может сложиться обманчивое впечатление, что ты самая умная. Ух ты, как ее зацепило, до сих пор отойти не может. Щечки надуваются, ротик шипит, носик морщится. Разве только уши не шевелятся.
– Как это не подглядывал? Я же переодевалась, а ты лежал и смотрел!
Вот мы и подобрались к самому интересному.
– Ты же сама сказала, что я «лежал и смотрел», а никак не подглядывал.
– Ты… – От второй волны нахлынувшего возмущения у мелкой опять пропали нужные слова.
– А что ты вдруг зашипела? Именно так и было. Я не прятался, не скрывался, я лег на мой законный коврик и лежал. А твое желание раздеться было абсолютно добровольным. Ты сама начала раздеваться передо мной, и я был просто вынужден присутствовать при этом процессе. Не скрою, делал я это, конечно, не без удовольствия, но обвинять меня в том, что я за тобой подглядывал, по меньшей мере некорректно. Так что удар, нанесенный бронзовым подсвечником по лохматой голове твоей собаки, которую, по твоим же словам, ты растишь с щенячьих времен, считаю незаслуженным. Единственная возможность разрешить критическую ситуацию – твои извинения. Я, как человек великодушный, конечно, их приму, и конфликт будет исчерпан. Дополнительно хочу заметить, что неоднократно за прошедший день доказал, что заслуживаю доверия.
Вот так, милая. А ты думала, что ты самая умная? Нет, тут есть еще кандидаты на это высокое звание.
– Не дождешься, – наконец изрекла оцепеневшая боярышня.
Ну это мы еще посмотрим.
– Как я понимаю, извинений не последует. Хорошо. Значит, я, как сторона, необоснованно подвергнутая насилию, считаю возможным обидеться.
С этими словами я демонстративно отвернулся от Селистены и уставился на трещину на стене. Тишина, царившая в комнате, нарушалась лишь моими душераздирающими стонами. Кстати, на самом деле я отделался только шишкой. Голова, конечно, немного гудела, но, видимо, народная мудрость «заживает как на собаке» родилась не на пустом месте. Так что иногда лучше быть собакой, чем человеком.
Наконец хозяйка решила нарушить тяжелое молчание:
– А где сейчас мой Шарик?
Я, конечно, ответил очередным стоном.
– Ладно, извини, я действительно погорячилась. Ну и ты хорош!
Не дав продолжить фразу, я с радостью согласился:
– Конечно, хорош! Я вообще очень хороший человек и вполне приличный пес. Извинения приняты.
Я вскочил с коврика и радостно завилял хвостом. Что поделаешь, собачьи привычки слишком сильны, чтобы их отбросить. Радует, что, когда я стану человеком, эта проблема отпадет сама собой. Ведь у людей нет хвоста.
– Ну ты жук! А стонал-то как жалобно.
– Жуки не стонут, а я стонал от несправедливых обвинений.
– Они были справедливые!
– Да, но примененная сила была неадекватна причиненному ущербу.
– Если не перестанешь умничать – получишь еще раз!
– Все понял, замолкаю, иначе я по морде получу и больше никого не рассмешу.
Селистена все-таки улыбнулась. А улыбка, как всем известно, первый шаг к сердцу женщины. Даже такой умной и проницательной, как эта.
Правда, дальше события начали развиваться не так, как хотелось бы мне. Словно опомнившись, боярышня вдруг стала очень серьезной.
– Шутки в сторону. Садись и рассказывай все с самого начала. Я должна знать, кто ночует в моей спальне.
В мои планы правдивый рассказ совсем не входил, так что я попытался опять все свести к шутке:
– Извини, но в собачьем обличье я не могу лечь рядом с тобой, вот если бы…
– Не терплю пошляков! Если не хочешь ночевать на улице, тебе придется все рассказать. И никакие увертки тебе не помогут.
Ну и как ты такая умная дальше жить будешь? Тебе же такой, наверное, очень неуютно на белом свете? Что ж, придется все-таки что-то рассказать.
– Извини, но всю правду рассказать тебе не могу.
– Почему? – сразу взвилась Селистена.
– Во-первых, не поверишь, а во-вторых, это не моя тайна.
– Ладно, начинай, а там посмотрим. Только не надо повторять ту сказочку, что ты рассказывал на площади перед казнью.
– Неудачной казнью, смею заметить.
– Не важно.
– Это для тебя не важно, а у меня к этой казни совсем другое отношение.
– Мы с батюшкой были против и даже к князю ходили с прошением.
– Ага, сперва в холодную посадили, а потом к князю ходили, – начиная потихоньку закипать, выпалил я.
– А кто к нам в терем залез и перстень украсть хотел? – Моя собеседница тоже не отличалась сдержанностью.
– Так ты же у меня из-под носа семейную реликвию увела, причем только из вредности!
– Теперь ты мне расскажешь, что это перстень твоей мамы…
– И расскажу. Между прочим, это была практически единственная правда в моей пламенной речи.
Ну да, я, конечно, соврал. А что прикажете мне делать? Как с помощью правды избавиться от этого рыжего репейника? Вот именно, никак. И соврал-то чуть-чуть, и не для личной выгоды, а только чтобы моя собеседница не нервничала. Это я все для нее старался. Кстати, вон она сразу успокоилась и даже немного виноватой себя почувствовала. Это ничего, это полезно. А нервничать вообще очень вредно для растущего организма.
– Извини, пожалуйста. Я не знала, что это перстень твоей мамы. Что же ты сразу не сказал?
– А ты что, дала мне такую возможность? – добил я ее.
– Извини, – еще раз повторила Селистена и как-то подозрительно шмыгнула носом.
Нет, слезы мне тут совсем не нужны, я же не зверь какой-то.
– Да ничего, вы меня тоже извините. Надо было прийти, поговорить, а не лазить по ночам.
– Кстати, а как ты мимо стражи и Шарика в дом попал?
– Превратился в мышь и прошмыгнул. Только вот Барсик ваш меня чуть не слопал, а так ничего сложного.
– Погоди-ка, как это в мышь превратился?
Уникальная женщина! То, что она ночью в своей спальне с собакой разговаривает, ее не удивляет, а то, что я могу в мышь превратиться, – это для нее странно. Удивительная логика. Это же мышь, а не слон!
– Если ты еще не поняла, то я колдун.
– Как колдун? – дрожащим голосом переспросила Селистена.
– А ты что, о колдунах никогда не слышала?
– Слышала, конечно, но всегда думала, что это просто сказки.
– Ну считай, что попала в сказку, – с ехидцей заявил я.
– Все-таки ты наглец, а дальше что?
– Да в общем-то дальше неинтересно. Вернул я себе человечий облик, а меня молодцы твоего папаши скрутили.
– Так если ты колдун, так почему же ты, сидя в холодной, не превратился в мышь и не убежал?
Вот въедливая какая! Прямо наизнанку меня выворачивает. Придется рассказать немного больше, чем рассчитывал.
– Для колдовства нужны руки, а у меня они были связаны.
Селистена ненадолго замолчала и что-то усердно обдумывала, смешно морща свой миленький носик. Наконец она выдала:
– Так это ты для того, чтобы тебе руки развязали, такое представление на казни закатил?
Завидная проницательность.
– Да. Я хотел превратиться в птицу и просто улететь из вашего излишне гостеприимного городка.
Тут я вспомнил, что перед отбытием в дальние края я собирался опорожнить желудок на Антипа с Селистеной, невольно улыбнулся и продолжил:
– Твой пес, видимо, догадался и в самый неподходящий момент меня укусил. Я машинально выругался, и в заклинании, скорее всего, что-то замкнуло. И вот вместо того, чтобы воспарить в небо и убраться отсюда подобру-поздорову, я вселился в твоего блохастого друга.
– У Шарика никогда не было блох, я его мыла специальным отваром из трав.
– Премного благодарен, – усмехнулся я. – Правда, поначалу я не понял, что застрял в этом состоянии надолго, и решил немного пересидеть, пока шум в связи с моим исчезновением не утихнет.
– И не нашел ничего лучшего, как остаться у меня?
– Ты забываешь, что в твоего Шарика я вселился не нарочно. Но раз уж вселился, то, разумеется, мне пришлось идти к тебе. Надеюсь, я вас не очень объел?
– Не говори глупостей.
– Постараюсь изо всех сил. Но думаю, что вряд ли получится.
Страх наконец-то исчез из взгляда Селистены, а его место целиком и полностью заняло обычное женское любопытство.
– Странно, а почему ты не пробовал расколдоваться, когда мы в лесу гуляли?
Ага, держи карман шире, так я тебе и расскажу о волшебных свойствах перстня Сивила. Тогда я его точно больше не увижу. Опять придется готовить блюда из равных частей правды и вранья.
– Я чувствовал, что тебе грозит опасность, и не хотел бросать, пока ты не вернешься к себе домой.
– Что-то ты недоговариваешь. Демьян, конечно, еще тот олух, но не от него же ты меня решил защищать. С ним и мой настоящий Шарик справился бы.
Хм… Что-то я лишнее ляпнул. Рассказывать о черном колдуне и его слуге-оборотне я как-то не собирался. Да и вряд ли поверит она мне. Надо уходить от скользкой темы.
– Ты, конечно, мне не поверишь, но я к тебе за это время немного привязался, даже расставаться было жалко. А остаться в городе я мог только в собачьем обличье, вот и решил немного погостить, отъесться напоследок.
Женщина всегда остается женщиной. Любую фальшь Селистена чутко отлавливала на дальних подступах, а такую банальную, но очень радующую девичье ухо лесть скушала и не подавилась. Даже и врать много не пришлось, я действительно к ней привязался, а подробности о перстне излишни.
– Так, значит, ты сейчас во двор расколдовываться ходил, а у тебя ничего не получилось? – Голос боярышни заметно потеплел.
– Точно так.
– А в бочку зачем залез?
– Остудиться захотел, с мыслями собраться.
– Ну и как, собрался?
– Почти, но после того, как ты мне подсвечником заехала, мысли опять разбежались.
Селистена пропустила колкость мимо ушей и продолжила допрос:
– И что ты теперь будешь делать?
– Еще не решил, но сам я расколдоваться точно не смогу, так что ждет меня далекий путь либо к своей кормилице, либо к бывшим наставникам и учителям.
– А когда они тебе помогут, мой Шарик ко мне вернется?
Кто о чем…
– Конечно, вернется, обещаю. Между прочим, я его лучше и совсем рядом. – Я лукаво подмигнул боярышне. – Надеюсь, ты мне разрешишь сегодня переночевать рядом с тобой?
– Что?
– Ну ладно, ладно, могу и в ногах примоститься. Хм, похоже, я переборщил. Как трудно с людьми без чувства юмора, может, я пошутить хотел!
– Ты свое место очень хорошо знаешь – коврик у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53