Этот Кривокат привел Шутника к дому, и заказчик их обоих впустил, а потом у них вышла ссора.
– Погодите… Они взяли камень?
– А как же. Но не они, а тот человек, который им отворил дверь. Шутник его раньше не знал – ни имени, ничего, только понял, что тот не слуга, а из благородных. Ну а потом у них вышла ссора. Прямо в пещере, и тот благородный убил Кривоката. Перерезал ему глотку и выкинул в море – через какую-то дырку в скале.
«Так вот откуда взялся прибитый к берегу труп!» – сообразил Лайам, но тут же отбросил это соображение, как бесполезное – не вообще, а в данный момент.
– А Шутника он что – отпустил?
– Ну да, а когда Мопса сказала, что вы встали на след, – тут Шутник все и выложил. Ну, делать нечего, я послал его к нищим – а они его, выходит, прибрали, – голос Оборотня неожиданно дрогнул, он отвернулся, а когда вновь посмотрел на Лайама, взгляд его был исполнен мрачной решимости.
– А зачем вы послали его к нищим?
– Чтобы он рассказал им про Кривоката и объяснил, что мы – ни при чем. Зачем же еще?
– И теперь Шутник мертв? – уточнил Лайам.
– Ну да, – хмуро сказал Оборотень. – Они кончили его за Кривоката. Не надо было мне его посылать!
Тут Лайам счел необходимым шикнуть на главаря, ибо голос того в конце фразы чуть не сорвался на крик. Опасливо оглядевшись, они двинулись дальше.
– Вы точно знаете, что Шутника нет в живых?
– Точнее некуда. Мы нашли его в Муравейнике, пару часов назад. Не сомневайтесь, Ренфорд, – он мертв и больше не встанет.
– А вы уверены, что именно нищие убили его? – осторожно спросил Лайам. Ему начинало казаться, что разбитного и дерзкого вора прикончил кто-то другой.
– Если не они, тогда кто же? Я велел ему пойти к ним, и он ушел, а больше мы его не видали… до сегодняшнего утра. На кого тут еще можно подумать?
Лайам пожал плечами.
– Например, на человека, который его нанимал.
Оборотень только фыркнул.
– Это вряд ли. Он же его отпустил. Зачем отпускать, когда можно прикончить сразу? Все равно эти разговоры сейчас уже ни к чему. Шутник о своем заказчике нам ничего не сказал, не успел, он, похоже, его сильно боялся, а теперь он мертв, и говорить нам больше не стоит. Не о чем нам уже говорить.
– Не о чем, – эхом отозвался Лайам, лихорадочно размышляя. – Скорее всего, вы правы. – Он замедлил шаги и встал. Остановился и Оборотень.
– И пришел я сюда лишь потому, что вы помогли Двойнику. Это было доброе дело.
Лайам перестал строить догадки. Да, для Оборотня настали тяжелые времена. С того времени, как умер Двойник, прошел только месяц, и вот – еще один вор убит. В душе его шевельнулось сочувствие.
– Мне жаль, что с Шутником так вышло…
– Дураки, – резко сказал Оборотень. – Какие они дураки! Им ведь строго-настрого запрещено работать на дядю. Он оскалился в нехорошей ухмылке. – А за смерть брата кое-кто – и очень скоро – будет держать ответ!
Лайам вздрогнул и быстро спросил:
– Что это вы задумали?
– А как по-вашему? – Оборотень ухмыльнулся еще раз и поглядел Лайаму прямо в глаза.
–Но вы ведь не знаете наверняка, кто виновен в его смерти.
Оборотень глядел, не моргая.
– Вы ведь не знаете?
Волк и теперь ничего не сказал.
– Послушайте, – принялся убеждать его Лайам. – Послушайте, с этим торопиться не стоит. – От кражи, которую он взялся расследовать, внезапно пахнуло большой кровью. К похищению уже примешаны два убийства, и назревает третье – в финале ссоры, которую затеяли Квэтвел и Ульдерик. Волка следовало утихомирить, иначе дело могло кончиться жестокой резней. – Мне не верится, чтобы нищие могли так поступить. Дайте мне время и я попытаюсь во всем разобраться. Я ищу человека, укравшего камень. Подождите, пока я его найду.
Оборотень все молчал, все сверлил Лайама пронзительным взглядом. Наконец он сказал:
– Если вы найдете его, что тогда?
– Тогда мы узнаем, не он ли убил Шутника.
– А если не он?
Лайам пожал плечами.
– Не пойдет! – Волк упрямо выпятил нижнюю челюсть, и терпение Лайама лопнуло.
– Очень даже пойдет! – гневно воскликнул он. – Это лучшее, на что может рассчитывать гильдия! У вас появляется шанс. Почему же вы не желаете за него ухватиться? Если заказчик убил Шутника, им займется эдил. А вам не придется воевать с попрошайками. Если вы убьете кого-то, думаете, они это стерпят? Особенно если никто из них и пальцем не тронул вашего Шутника. Что тогда будет? Война? Вы хотите войны или честной разборки?
Оборотень отвел взгляд и переступил с ноги на ногу.
–Так вы будете ждать? – потребовал Лайам прямого ответа.
Волк пожевал губами, потом сказал:
– До завтрашней ночи. Я подошлю к вам Мопсу.
Он повернулся и побежал тяжелой рысцой по улице вниз – в сторону порта. Лайам окликнул его пару раз – но без толку. Ему ничего не оставалось, как выругаться и сплюнуть в сердцах на мокрую мостовую.
«Похоже, сегодняшний день будет подлиннее вчерашнего», – подумал сердито он и сплюнул еще раз.
В казарме было тепло и уютно, но Лайам никогда не ощущал себя здесь своим. Его знали, к нему относились с подчеркнутым уважением, однако между ним и стражниками всегда существовала черта, переступить которую может лишь тот, кто получает солдатский паек и денно и нощно несет нелегкую службу.
Он сидел, вытянув ноги, возле камина, ожидая, когда эдил разберется с группой вернувшихся с обхода патрульных – у двоих из них руки были выпачканы в крови.
– Вы двое, – ткнул пальцем эдил. – Доложите о том, что было, дежурному, потом вымойтесь, почистите форму и ступайте домой. Сержант, раздели остальных на два отряда, половина пусть толкается здесь, а других отпусти по домам. Но к вечеру чтобы вернулись, я хочу усилить ночной патруль. Праздники тяжелое время, мы должны лопнуть, но обеспечить порядок. Сержант, проследи, чтобы до каждого это дошло. Да, вот еще что – сообщи всем приметы паренька и девчонки.
Сержант занялся стражниками, потом вернулся к эдилу – обсудить распорядок и маршруты ночных патрулей. Лайам в который раз поразился, сколько всякой всячины приходится держать его приятелю в голове. Эдил так и сыпал названиями улиц, улочек, переулков и тупичков Саузварка, уточнял время обхода кварталов и численность караульных отрядов, затем повелел удвоить дозоры, направляемые в Муравейник, и отпустил помощника только после того, как тот без запинки повторил все, что ему было сказано. Удовлетворенно кивнув, Кессиас подошел к жарко пылающему камину и встал рядом с Лайамом, глядя на пламя.
По правде сказать, Ренфорд, я жду от вас неплохих новостей. Из вашей записки я понял, что чужак-чародей вам известен, а это значит…
– Только его имя, – перебил приятеля Лайам и смолк, соображая, как поступить. После встречи с Оборотнем версия с чародеем показалась ему бесперспективной – и настолько, что он успел о нем позабыть. Человек, нанявший Кривоката и Шутника, явно был гостем четы Окхэмов, а Дезидерий в число друзей Окхэмов никак не входил. Из круга подозреваемых теперь выпадали и женщины, участвовавшие в вечеринке, и таким образом задача замечательно упрощалась. Но под каким соусом все это эдилу подать? Сообщать о своем осведомителе Лайаму совсем не хотелось.
– Не думаю, что чародей замешан в этой истории, – осторожно заговорил он. – Замки вскрыл вор-профессионал. И впустил его в дом один из гостей Окхэмов. Это мы с вами определили вчера. А сегодня утром я узнал еще кое-что.
Лайам умолк и поглядел на эдила. Тот, нахмурив кустистые брови, внимательно смотрел на него, но молчал. Лайам прокашлялся, отвел взгляд и продолжил:
– Вора наняли через посредника, нищего. Этот нищий привел профессионала к заказчику, и заказчик впустил их в дом. И вот моя новость – прошлой ночью профессионала убили. Впрочем, нищий тоже убит.
– О нищем я уже знаю, – вмешался эдил.
– Что? – резко спросил Лайам. Эдил нахмурился.
– Ваш нищий – мы нашли его тело сегодня утром.
– Нет, – медленно проговорил Лайам. – Это я нашел его тело, и это было вчера. Помните мертвеца, которого я вам привез? Его зовут Кривокат. Вернее, звали, – поправился он. – А о каком убитом вы говорите?
Кессиас закатил глаза под лоб.
– А я уж надеялся, что дельце раскрыто! Сегодня утром мы нашли на улице мертвого оборванца. Жестоко избитого, череп его был размозжен. Поэтому я и решил усилить ночные дозоры. Так вы говорите, это не тот?
– Нет, это кто-то другой, – ответил Лайам, подумав с ужасом, не затеял ли Волк обещанную расправу, но тут же отбросил нелепую мысль. Главарь воровской гильдии не мог начать эту войну раньше, чем узнал о гибели Шутника. – Мертвец, которого я вам привез, – и есть тот посредник. Его прямо в склепе убил заказчик, а труп сбросил в море. С балкончика, на который я выходил. Произошло это две ночи назад. А вор, который взламывал замки на дверях склепа, убит вчера ночью. Человек, с которым я имел разговор, считает, что его прикончили нищие – в отместку за Кривоката. Но я лично думаю, что убийца – заказчик.
– Да, это больше походит на правду. Нищие не такие скорые на расправу. Я знаю их предводителя – он, конечно, редкий пройдоха, но всегда стремится действовать по понятиям. Значит, выходит, человек, какого мы ищем, – дважды убийца, а? – судя по тону Кессиаса, новые обстоятельства дела ничуть не радовали его.
– Возможно. Кривоката, во всяком случае, убил именно он. Зато круг подозреваемых теперь значительно сузился. Обеих женщин и чародея мы смело можем отбросить. Остаются Кэвуд, Фурзеус, Квэтвел и Ульдерик. С двумя последними я уже повидался.
Лайам коротко перечислил события вчерашнего вечера, упомянув и о походе в заведение Рэдди, закончившемся скандалом. Заключил он свой рассказ такими словами:
– Ульдерик очень ловко обращается с тростью. Если он так же хорошо владеет и шпагой, барону не позавидуешь.
– Значит, крови он не боится, так? И выходит в подозреваемые номер один?
– Так, – кивнул Лайам. – Но и Квэтвела размазней тоже не назовешь. Неизвестно, кто бы взял верх, если бы барон не напился. Прошлой ночью этот юнец проиграл кучу денег. Насколько я понимаю, он продувался и прежде, причем не раз и не два. Барон вполне мог влезть в большие долги, а отсутствие денег – хороший мотив для похищения драгоценного камня. Так что вот вам подозреваемый номер два, который ничуть не хуже номера первого.
– Не хуже его могут оказаться и Кэвуд с Фурзеусом… Нет, Ренфорд, вам надо сперва со всеми поговорить, а уж потом начинать плести паутину.
– Да, – Лайам рассеянно кивнул и встал, – чтобы подойти к камину поближе. Он уперся ладонями в каминную полку и наклонился над ней, вдохнув тонкий запах хвои, исходящий от украшавшей ее разлапистой ветки. Жар, пыхнувший снизу, заставил его отстраниться. Большое бревно, пылавшее в очаге, медленно распадалось на малиновые уголья, и Лайам внезапно почувствовал, что вместе с этим бревном разрушается и какая-то пробка в его мозгу. Он смотрел на огонь, он слушал потрескивание угольев, дав свободу неясным мыслям, зарождавшимся в его голове.
До сих пор следствие исходило из того, что в Саузварке камень продать нельзя. А если это не так? Гость Окхэмов, организовавший дерзкое похищение, убил походя своих соучастников, а значит, на это его толкнула вовсе не жажда завладеть редкой вещицей. Обагрить руки кровью только ради того, чтобы обзавестись безделушкой? Ну, нет! Убивают ради наживы, и, значит, камень намеревались обратить в деньги. А каким образом, позвольте-ка вас спросить?
– Ваши люди уже нашли чародея?
Кессиас крякнул. Внезапный вопрос явно его смутил.
– Чародея? Нет, пока не нашли. Мой человек обходит городские гостиницы, но это такое длинное дело…
– Отрядите побольше людей. Пошлите всех, кого только можно!
Лайам чуть не кричал. Идея, пришедшая ему в голову, еще не сформировалась, но он уже знал, что Дезидерия следует отыскать.
Эдил насмешливо поклонился:
– Как будет угодно милорду, способному выкинуть что угодно!
– И постарайтесь, чтобы тот о ваших розысках ничего не узнал.
– Как милорд пожелает!
Кессиас вновь отвесил глубокий поклон. Потом он выпрямился и уже серьезно спросил:
– Значит, сегодняшнее убийство так и останется нераскрытым? Скорохлеб взыщет за это.
Заметив непонимающий взгляд собеседника, эдил пояснил:
– Скорохлеб – предводитель городских побирушек. Он взыщет за смерть одного из своих людей.
– Вы ведь говорили, что они не слишком-то поворотливы, – сложности южного диалекта иногда заставляли Лайама думать, что он чего-нибудь недопонял.
– Нет, я не о том. Скорохлеб не станет убивать кого-нибудь из воров, пока окончательно не удостоверится, что имеет на это право. Он терпелив, но злопамятен – его оружие яд, а не меч. Самая выгодная позиция для людей низшего ранга. Но теперь он наверняка взыщет с меня – попрошайка убит, значит, на улицах небезопасно. И мне придется признать свою вину перед ним, – эдил печально вздохнул. – Я должен заботиться обо всех, а уж о малых мира сего – в особенности, тем более сейчас, когда на дворе праздники побирушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Погодите… Они взяли камень?
– А как же. Но не они, а тот человек, который им отворил дверь. Шутник его раньше не знал – ни имени, ничего, только понял, что тот не слуга, а из благородных. Ну а потом у них вышла ссора. Прямо в пещере, и тот благородный убил Кривоката. Перерезал ему глотку и выкинул в море – через какую-то дырку в скале.
«Так вот откуда взялся прибитый к берегу труп!» – сообразил Лайам, но тут же отбросил это соображение, как бесполезное – не вообще, а в данный момент.
– А Шутника он что – отпустил?
– Ну да, а когда Мопса сказала, что вы встали на след, – тут Шутник все и выложил. Ну, делать нечего, я послал его к нищим – а они его, выходит, прибрали, – голос Оборотня неожиданно дрогнул, он отвернулся, а когда вновь посмотрел на Лайама, взгляд его был исполнен мрачной решимости.
– А зачем вы послали его к нищим?
– Чтобы он рассказал им про Кривоката и объяснил, что мы – ни при чем. Зачем же еще?
– И теперь Шутник мертв? – уточнил Лайам.
– Ну да, – хмуро сказал Оборотень. – Они кончили его за Кривоката. Не надо было мне его посылать!
Тут Лайам счел необходимым шикнуть на главаря, ибо голос того в конце фразы чуть не сорвался на крик. Опасливо оглядевшись, они двинулись дальше.
– Вы точно знаете, что Шутника нет в живых?
– Точнее некуда. Мы нашли его в Муравейнике, пару часов назад. Не сомневайтесь, Ренфорд, – он мертв и больше не встанет.
– А вы уверены, что именно нищие убили его? – осторожно спросил Лайам. Ему начинало казаться, что разбитного и дерзкого вора прикончил кто-то другой.
– Если не они, тогда кто же? Я велел ему пойти к ним, и он ушел, а больше мы его не видали… до сегодняшнего утра. На кого тут еще можно подумать?
Лайам пожал плечами.
– Например, на человека, который его нанимал.
Оборотень только фыркнул.
– Это вряд ли. Он же его отпустил. Зачем отпускать, когда можно прикончить сразу? Все равно эти разговоры сейчас уже ни к чему. Шутник о своем заказчике нам ничего не сказал, не успел, он, похоже, его сильно боялся, а теперь он мертв, и говорить нам больше не стоит. Не о чем нам уже говорить.
– Не о чем, – эхом отозвался Лайам, лихорадочно размышляя. – Скорее всего, вы правы. – Он замедлил шаги и встал. Остановился и Оборотень.
– И пришел я сюда лишь потому, что вы помогли Двойнику. Это было доброе дело.
Лайам перестал строить догадки. Да, для Оборотня настали тяжелые времена. С того времени, как умер Двойник, прошел только месяц, и вот – еще один вор убит. В душе его шевельнулось сочувствие.
– Мне жаль, что с Шутником так вышло…
– Дураки, – резко сказал Оборотень. – Какие они дураки! Им ведь строго-настрого запрещено работать на дядю. Он оскалился в нехорошей ухмылке. – А за смерть брата кое-кто – и очень скоро – будет держать ответ!
Лайам вздрогнул и быстро спросил:
– Что это вы задумали?
– А как по-вашему? – Оборотень ухмыльнулся еще раз и поглядел Лайаму прямо в глаза.
–Но вы ведь не знаете наверняка, кто виновен в его смерти.
Оборотень глядел, не моргая.
– Вы ведь не знаете?
Волк и теперь ничего не сказал.
– Послушайте, – принялся убеждать его Лайам. – Послушайте, с этим торопиться не стоит. – От кражи, которую он взялся расследовать, внезапно пахнуло большой кровью. К похищению уже примешаны два убийства, и назревает третье – в финале ссоры, которую затеяли Квэтвел и Ульдерик. Волка следовало утихомирить, иначе дело могло кончиться жестокой резней. – Мне не верится, чтобы нищие могли так поступить. Дайте мне время и я попытаюсь во всем разобраться. Я ищу человека, укравшего камень. Подождите, пока я его найду.
Оборотень все молчал, все сверлил Лайама пронзительным взглядом. Наконец он сказал:
– Если вы найдете его, что тогда?
– Тогда мы узнаем, не он ли убил Шутника.
– А если не он?
Лайам пожал плечами.
– Не пойдет! – Волк упрямо выпятил нижнюю челюсть, и терпение Лайама лопнуло.
– Очень даже пойдет! – гневно воскликнул он. – Это лучшее, на что может рассчитывать гильдия! У вас появляется шанс. Почему же вы не желаете за него ухватиться? Если заказчик убил Шутника, им займется эдил. А вам не придется воевать с попрошайками. Если вы убьете кого-то, думаете, они это стерпят? Особенно если никто из них и пальцем не тронул вашего Шутника. Что тогда будет? Война? Вы хотите войны или честной разборки?
Оборотень отвел взгляд и переступил с ноги на ногу.
–Так вы будете ждать? – потребовал Лайам прямого ответа.
Волк пожевал губами, потом сказал:
– До завтрашней ночи. Я подошлю к вам Мопсу.
Он повернулся и побежал тяжелой рысцой по улице вниз – в сторону порта. Лайам окликнул его пару раз – но без толку. Ему ничего не оставалось, как выругаться и сплюнуть в сердцах на мокрую мостовую.
«Похоже, сегодняшний день будет подлиннее вчерашнего», – подумал сердито он и сплюнул еще раз.
В казарме было тепло и уютно, но Лайам никогда не ощущал себя здесь своим. Его знали, к нему относились с подчеркнутым уважением, однако между ним и стражниками всегда существовала черта, переступить которую может лишь тот, кто получает солдатский паек и денно и нощно несет нелегкую службу.
Он сидел, вытянув ноги, возле камина, ожидая, когда эдил разберется с группой вернувшихся с обхода патрульных – у двоих из них руки были выпачканы в крови.
– Вы двое, – ткнул пальцем эдил. – Доложите о том, что было, дежурному, потом вымойтесь, почистите форму и ступайте домой. Сержант, раздели остальных на два отряда, половина пусть толкается здесь, а других отпусти по домам. Но к вечеру чтобы вернулись, я хочу усилить ночной патруль. Праздники тяжелое время, мы должны лопнуть, но обеспечить порядок. Сержант, проследи, чтобы до каждого это дошло. Да, вот еще что – сообщи всем приметы паренька и девчонки.
Сержант занялся стражниками, потом вернулся к эдилу – обсудить распорядок и маршруты ночных патрулей. Лайам в который раз поразился, сколько всякой всячины приходится держать его приятелю в голове. Эдил так и сыпал названиями улиц, улочек, переулков и тупичков Саузварка, уточнял время обхода кварталов и численность караульных отрядов, затем повелел удвоить дозоры, направляемые в Муравейник, и отпустил помощника только после того, как тот без запинки повторил все, что ему было сказано. Удовлетворенно кивнув, Кессиас подошел к жарко пылающему камину и встал рядом с Лайамом, глядя на пламя.
По правде сказать, Ренфорд, я жду от вас неплохих новостей. Из вашей записки я понял, что чужак-чародей вам известен, а это значит…
– Только его имя, – перебил приятеля Лайам и смолк, соображая, как поступить. После встречи с Оборотнем версия с чародеем показалась ему бесперспективной – и настолько, что он успел о нем позабыть. Человек, нанявший Кривоката и Шутника, явно был гостем четы Окхэмов, а Дезидерий в число друзей Окхэмов никак не входил. Из круга подозреваемых теперь выпадали и женщины, участвовавшие в вечеринке, и таким образом задача замечательно упрощалась. Но под каким соусом все это эдилу подать? Сообщать о своем осведомителе Лайаму совсем не хотелось.
– Не думаю, что чародей замешан в этой истории, – осторожно заговорил он. – Замки вскрыл вор-профессионал. И впустил его в дом один из гостей Окхэмов. Это мы с вами определили вчера. А сегодня утром я узнал еще кое-что.
Лайам умолк и поглядел на эдила. Тот, нахмурив кустистые брови, внимательно смотрел на него, но молчал. Лайам прокашлялся, отвел взгляд и продолжил:
– Вора наняли через посредника, нищего. Этот нищий привел профессионала к заказчику, и заказчик впустил их в дом. И вот моя новость – прошлой ночью профессионала убили. Впрочем, нищий тоже убит.
– О нищем я уже знаю, – вмешался эдил.
– Что? – резко спросил Лайам. Эдил нахмурился.
– Ваш нищий – мы нашли его тело сегодня утром.
– Нет, – медленно проговорил Лайам. – Это я нашел его тело, и это было вчера. Помните мертвеца, которого я вам привез? Его зовут Кривокат. Вернее, звали, – поправился он. – А о каком убитом вы говорите?
Кессиас закатил глаза под лоб.
– А я уж надеялся, что дельце раскрыто! Сегодня утром мы нашли на улице мертвого оборванца. Жестоко избитого, череп его был размозжен. Поэтому я и решил усилить ночные дозоры. Так вы говорите, это не тот?
– Нет, это кто-то другой, – ответил Лайам, подумав с ужасом, не затеял ли Волк обещанную расправу, но тут же отбросил нелепую мысль. Главарь воровской гильдии не мог начать эту войну раньше, чем узнал о гибели Шутника. – Мертвец, которого я вам привез, – и есть тот посредник. Его прямо в склепе убил заказчик, а труп сбросил в море. С балкончика, на который я выходил. Произошло это две ночи назад. А вор, который взламывал замки на дверях склепа, убит вчера ночью. Человек, с которым я имел разговор, считает, что его прикончили нищие – в отместку за Кривоката. Но я лично думаю, что убийца – заказчик.
– Да, это больше походит на правду. Нищие не такие скорые на расправу. Я знаю их предводителя – он, конечно, редкий пройдоха, но всегда стремится действовать по понятиям. Значит, выходит, человек, какого мы ищем, – дважды убийца, а? – судя по тону Кессиаса, новые обстоятельства дела ничуть не радовали его.
– Возможно. Кривоката, во всяком случае, убил именно он. Зато круг подозреваемых теперь значительно сузился. Обеих женщин и чародея мы смело можем отбросить. Остаются Кэвуд, Фурзеус, Квэтвел и Ульдерик. С двумя последними я уже повидался.
Лайам коротко перечислил события вчерашнего вечера, упомянув и о походе в заведение Рэдди, закончившемся скандалом. Заключил он свой рассказ такими словами:
– Ульдерик очень ловко обращается с тростью. Если он так же хорошо владеет и шпагой, барону не позавидуешь.
– Значит, крови он не боится, так? И выходит в подозреваемые номер один?
– Так, – кивнул Лайам. – Но и Квэтвела размазней тоже не назовешь. Неизвестно, кто бы взял верх, если бы барон не напился. Прошлой ночью этот юнец проиграл кучу денег. Насколько я понимаю, он продувался и прежде, причем не раз и не два. Барон вполне мог влезть в большие долги, а отсутствие денег – хороший мотив для похищения драгоценного камня. Так что вот вам подозреваемый номер два, который ничуть не хуже номера первого.
– Не хуже его могут оказаться и Кэвуд с Фурзеусом… Нет, Ренфорд, вам надо сперва со всеми поговорить, а уж потом начинать плести паутину.
– Да, – Лайам рассеянно кивнул и встал, – чтобы подойти к камину поближе. Он уперся ладонями в каминную полку и наклонился над ней, вдохнув тонкий запах хвои, исходящий от украшавшей ее разлапистой ветки. Жар, пыхнувший снизу, заставил его отстраниться. Большое бревно, пылавшее в очаге, медленно распадалось на малиновые уголья, и Лайам внезапно почувствовал, что вместе с этим бревном разрушается и какая-то пробка в его мозгу. Он смотрел на огонь, он слушал потрескивание угольев, дав свободу неясным мыслям, зарождавшимся в его голове.
До сих пор следствие исходило из того, что в Саузварке камень продать нельзя. А если это не так? Гость Окхэмов, организовавший дерзкое похищение, убил походя своих соучастников, а значит, на это его толкнула вовсе не жажда завладеть редкой вещицей. Обагрить руки кровью только ради того, чтобы обзавестись безделушкой? Ну, нет! Убивают ради наживы, и, значит, камень намеревались обратить в деньги. А каким образом, позвольте-ка вас спросить?
– Ваши люди уже нашли чародея?
Кессиас крякнул. Внезапный вопрос явно его смутил.
– Чародея? Нет, пока не нашли. Мой человек обходит городские гостиницы, но это такое длинное дело…
– Отрядите побольше людей. Пошлите всех, кого только можно!
Лайам чуть не кричал. Идея, пришедшая ему в голову, еще не сформировалась, но он уже знал, что Дезидерия следует отыскать.
Эдил насмешливо поклонился:
– Как будет угодно милорду, способному выкинуть что угодно!
– И постарайтесь, чтобы тот о ваших розысках ничего не узнал.
– Как милорд пожелает!
Кессиас вновь отвесил глубокий поклон. Потом он выпрямился и уже серьезно спросил:
– Значит, сегодняшнее убийство так и останется нераскрытым? Скорохлеб взыщет за это.
Заметив непонимающий взгляд собеседника, эдил пояснил:
– Скорохлеб – предводитель городских побирушек. Он взыщет за смерть одного из своих людей.
– Вы ведь говорили, что они не слишком-то поворотливы, – сложности южного диалекта иногда заставляли Лайама думать, что он чего-нибудь недопонял.
– Нет, я не о том. Скорохлеб не станет убивать кого-нибудь из воров, пока окончательно не удостоверится, что имеет на это право. Он терпелив, но злопамятен – его оружие яд, а не меч. Самая выгодная позиция для людей низшего ранга. Но теперь он наверняка взыщет с меня – попрошайка убит, значит, на улицах небезопасно. И мне придется признать свою вину перед ним, – эдил печально вздохнул. – Я должен заботиться обо всех, а уж о малых мира сего – в особенности, тем более сейчас, когда на дворе праздники побирушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47