А музыканты уже прибыли?
– Насколько мне известно, утром их устроили в нашей лучшей гостинице, – ответил Лесли Нильсен.
– И кто у нас будет играть на этот раз? – спросил Король.
– Музыкантов мы пригласили из Германии, – ответил Лесли Нильсен. – Кажется, там будут Херр Скутер со своей бандой и ещё кто-то, сейчас, к сожалению, не могу вспомнить имён.
– Отлично! – воскликнул Король. – Молва о них ходит по всей Европе. Это замечательно, что мы увидим и услышим их вживую!
– Конечно, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен.
– А на следующем балу мне бы хотелось услышать шотландских волынщиков, – сказал Король. – Я понимаю, что у нас сложные дипломатические отношения с Англией, но, возможно, если мы пригласим их музыкантов на бал, это поможет сгладить острые дипломатические углы. Хорошо я придумал, верно, господин кардинал?
– А вы не боитесь, что английские музыканты могут оказаться шпионами? – спросил кардинал.
– Не боюсь, – ответил Король. – В конце концов, и французы, и англичане – славные потомки кельтов, а это важнее, чем все ваши дипломатические промахи, верно, господин кардинал?
– Несомненно, Ваше Величество, – вздохнул кардинал, сверкнув глазами.
– С вашего разрешения, я удалюсь, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен. – Проверю, как там мои мушкетёры охраняют дворец.
– Идите, Нильсен, идите, – кивнул Король. – И не слишком утруждайтесь, выспитесь хорошенько. Мне нужен сенцей в рабочем состоянии.
– Благодарю вас, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен, выходя из кабинета. – Спокойной ночи.
Выходя из дворца, Лесли Нильсен подумал, что сегодня кардинал как-то уж очень быстро сдался и очень уж вяло протестовал против всей той ахинеи, которую предлагали Король и сенцей.
«Уж лучше бы он упирался, – подумал Лесли Нильсен. – Тогда я бы поверил, что мы по-настоящему его опустили. А то непонятно – у него такой вид, будто он вот-вот собирается нас натянуть и заставить ответить за козла. Надо быть очень осторожным с этим кардиналом. И чего это он про Жемчужину вспомнил? Если верить пророчеству, Жемчужину у нас сопрёт не кардинал. Или он что-то такое проведал? Английские шпионы ему везде мерещатся, как будто он сам их сюда подсовывает… Интересно, что он всё-таки на этот раз задумал?»
На Париж опустилась ночь. Лесли Нильсен долго не мог заснуть, а потом принял снотворное и захрапел. Д’Артаньян всю ночь стоял в дозоре, а на другой день временно переехал к Портосу и был мобилизован на ремонтные работы – починку стен, потолка и установку новой двери с хитрым замком. Герцог Бэкингем тоже не спал, обдумывая, как бы обвести вокруг пальца кардинала и предупредить Королеву. Одним словом, ночка выдалась неспокойная.
Подготовкакбалу
Прошло два дня. Д’Артаньян смог наконец-то вернуться домой после того, как Лесли Нильсен сообщил ему, что гвардейцы кардинала слишком заняты новым заговором, чтобы расследовать, почему провалился заговор старый. О том, что же это за новый заговор, Лесли Нильсен ничего не знал, что весьма беспокоило и самого сенцея, и всех его мушкетёров. Ну, а поскольку Лесли Нильсен предположил, что козни кардинала как-то связаны с предстоящим балом, мушкетёрам и особому полку практикующих магов вечером предстояло охранять Лувр, не упуская из виду никого и ничего.
После разговора с Лесли Нильсеном д’Артаньян отправился домой и завалился спать. Он сильно устал, занимаясь евроремонтом в квартире Портоса, который был несказанно рад, что д’Артаньян какое-то время пожил у него. Квартира мушкетера за эти дни преобразилась до неузнаваемости. Под потолком Портос повесил новую модель люстры, рассчитанную на десяток свечей. Люстра была дизайнерской вещью, украшенной стекляшками и завитушками, благодаря чему смотрелась очень эффектно.
Д’Артаньян отсыпался после ремонта весь день, а вечером напялил форму и отправился охранять Лувр. В Лувре между тем готовились к балу. Музыканты расставляли на сцене весьма загадочные инструменты. Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь собирали какое-то приспособление из стеклянных и металлических трубочек, маленьких колокольчиков и прочего хлама. Всё это присоединялось к роялю странной формы, клавиши которого управляли всем этим подвешенным в воздухе металлоломом. А рояль был странным потому, что у него была не одна клавиатура, как у всех нормальных инструментов, а целых три, нависающие одна над другой. Рядом на столе в стратегическом порядке были установлены разнокалиберные рюмки, наполненные водой. Секрет был в том, что если водить мокрым пальцем по рюмке с водой, она начинает издавать звук. Причём звук этот зависит от формы рюмки и от количества налитой в неё воды. Монахи дзенской общины изучали звучание рюмок несколько лет, прежде чем смогли собрать сложный музыкальный инструмент.
Помимо этих экзотических инструментов, рабочие сцены вносили и ставили традиционные – фортепиано, клавесины, парочку барабанов, скрипки, флейты, лютни. Одним словом, в танцевальном зале Лувра собрался целый оркестр.
У другой стены городили нечто, похожее на театр теней. Кроме того, придворный специалист по фокусам и спецэффектам решил удивить публику и показать всем привидение. Для этого фокусник собирался использовать дым и зеркала. Короче говоря, подготовка к празднику шла полным ходом.
Герцог Бэкингем дожидался, когда за ним придёт либо мадам Бонасье, либо люди кардинала. Сам кардинал с графом Рошфором составляли план, прикидывая, как будут расположены охранные посты мушкетёров. Королева ожидала праздника с нетерпением, ибо – по плану – сразу после бала она должна была увидеться с герцогом Бэкингемом в одной из потайных комнат дворца.
Сумасшедшийбал(часть1)
Наконец-то наступил вечер, и началась игра. В Лувре собрались все сливки французского общества – королевские родственники, дворяне, члены дзенской общины, кардинал и парочка его людей, ну и, конечно же, мушкетёры, которые в самом празднике почти не участвовали, потому что охраняли всех вышеперечисленных лиц. Представление началось с произведений классической музыки в исполнении оркестра. Собравшиеся танцевали классические танцы, при этом с удивлением поглядывая на конструкцию, которую собрали Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь.
В это самое время мадам Бонасье, которую д’Артаньян рассчитывал увидеть во время бала, бегала по парижским улицам, для пущей маскировки завернувшись в чёрный плащ. Найдя дом, в котором герцог Бэкингем поселился после стычки с гвардейцами кардинала, мадам Бонасье подошла к двери и постучала. Во втором этаже дома открылось окно, из которого выглянул слуга герцога.
– Это вы, мадам Бонасье? – спросил слуга шёпотом. – Это точно вы?
– Я это, я! – ответила мадам Бонасье, откидывая капюшон.
– А за вами хвоста нет? – спросил слуга герцога.
– Нет! Можете выйти и проверить, – ответила мадам Бонасье.
– Хорошо, сейчас я спущусь и открою, – сказал слуга, закрывая окно.
Через пару минут дверь дома открылась, и мадам Бонасье тихо зашла внутрь. Слуга провёл её по тёмному коридору в просторную комнату, где горело несколько свечей, а из мебели в этой комнате были только стол, диван и старое кресло. У стола стоял человек в мушкетёрской форме и рассматривал себя в маленькое зеркало, так как другого в комнате не было.
– Добрый вечер, мадам, – сказал мушкетёр и обернулся.
Этим неизвестным оказался герцог Бэкингем, который переоделся в мушкетёрскую форму.
– Ах, милорд, это вы! – воскликнула мадам Бонасье. – Признаться честно, я вас не узнала.
– Это хорошо, – улыбнулся герцог Бэкингем. – Если меня не узнали вы, не узнают и посторонние. Ну что ж, вы пришли, говорите, куда надо идти и что делать.
– Пойдёмте, милорд, я проведу вас, – сказала мадам Бонасье. – В Лувр вы пройдёте без проблем, там сейчас полно мушкетёров – все охраняют Короля и Королеву. Ходят слухи, что кардинал готовится выкинуть какой-то фортель во время бала.
«И ещё какой! – подумал герцог Бэкингем. – Если бы я только мог предупредить Королеву!»
– Одну минуту, мадам, – сказал герцог вслух. – Я только возьму с собой письмо.
Взяв со стола конверт, герцог спрятал его в карман и вышел на улицу следом за мадам Бонасье.
В Лувре между тем праздник был в самом разгаре. С классической музыкой покончили, и за дело взялись Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь, а также дзенские монахи со своими свистящими рюмками. Начиналось всё очень даже мирно – сначала музыканты продемонстрировали, как звучат колокольчики и трубочки, соединённые с роялем, сыграв простую и медленную мелодию. Потом в дело пошли рюмки, звук которых напоминал звучание флейты. Король был весьма доволен, а потом Херр Скутер дал команду барабанщику, и тот вжарил по барабанам. Жан-Мишель Вжарь не остался в долгу и вжарил по своему роялю. Всё это разбавлялось звуками лютни, которая в руках Скутера почему-то дребезжала как ненормальная. Били барабаны, звенели трубочки и колокольчики, свистели флейты, хрипели рюмки, дребезжала лютня. Всё это в целом создавало неплохую музыку, так что Король, которому представление понравилось, объявил:
– Танцуют все!
Народ начал дергаться в ритме музыки, а Херр Скутер запел:
Удолбай меня скорей
И водой меня облей.
Как наступит опохмел,
Я скажу, что поплохел.
А сейчас ты зажигай,
Никуда не убегай,
Пой-танцуй со мной давай,
А я вжарю в барабан!
Но пока я не упал,
Я хочу воткнуть запал
И хочу я точно знать,
Как ту гадость мне назвать,
Что лежала на столе
И что я топил в вине.
Я узнал, что это было,
Это – заливная рыба!
Скорее всего, народ, собравшийся в Лувре, в текст этой песни не въехал, как не въехал в неё, судя по всему, и сам Скутер. Но вся эта чушь неплохо звучала под барабаны, рюмки, рояль с колокольчиками и всю остальную какофонию. Королю всё это понравилось, а чтобы понравилось и всем остальным, Король крикнул:
– Подать всем шампанского!
Расчёт Короля был весьма точен – как только гости выпили по паре бокалов, вопли Скутера начали восприниматься как должное. Жан-Мишель Вжарь продолжал вжаривать по своему роялю, который издавал всё более и более странные звуки. Скутер откуда-то достал волынку и дунул в неё. По общему мнению собравшихся, лучше бы он этого не делал. От звука волынки поморщился даже Король, а кардинал скорчил такую рожу, как будто только что в новых ботиках вляпался в коровий навоз.
Однако, несмотря на выражение лица кардинала, концерт продолжался. Снова задребезжали колокольчики, забили барабаны, к флейтам присоединились скрипки… Публика с ужасом узнала в мелодии древний кельтский гимн, который Херр Скутер со своими музыкантами так обработал и положил на него такие слова, что гимн стал неузнаваем. Тем не менее, барабаны били, флейты свистели, рояль издавал неестественные звуки, и постепенно публика подстроилась. Сказалось и количество выпитого спиртного. Скутер на этот раз пел такое:
Я всю стену поломал,
Молотком я раздолбал.
А теперь я вышел в сад,
И пчела куснула в зад.
Чтоб ещё я так орал,
Как меня гад удолбал!
Больше я не Винни-Пух,
Больше не пою я вслух,
Больше в улей не полезу,
Хоть хочу жрать до зарезу!
Лучше буду грызть гранит,
Хоть с него перитонит.
Может, я помру не сразу,
Прихвачу с собой заразу!
О какой именно заразе шла речь, Скутер не уточнил, но публике было уже всё равно – всех дружно плющило и колбасило. Главный фокусник достал из кармана связку бенгальских огней и начал зажигать их от свечей, расставленных вдоль стен. Через пару минут все гости обзавелись бенгальскими огнями и стали размахивать ими в такт прыжкам Скутера. Сам же Скутер так завёлся, что стащил с себя майку и даже пытался снять с себя штаны, но его вовремя одёрнул Жан-Мишель Вжарь, вжарив Скутеру коленом по мягкому месту. Скутер вопросительно посмотрел на Вжаря, взглядом спрашивая:
– Чего тебе?
Вжарь, не переставая играть, кивнул в сторону штанов, покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Короля. Скутер поглядел на Короля, пригляделся как следует, после чего вспомнил, что он в Лувре, а не в борделе, и продолжил скакать по сцене, но в штанах. Песня дошла до припева:
Я хочу жрать, я хочу жрать,
Я всегда хотел жрать
Ту рыбу, что плавает быстрее всех!
Кардинал был близок к обмороку…
Подумав, чем бы ещё развлечь толпу, Скутер подскочил к органу, который пылился у одной из стен рядом с другими музыкальными инструментами.
– Нет! – прошипел кардинал, глядя на Скутера. – Можешь даже снять штаны, но орган ты не тронешь!
Однако было уже поздно – подскочив к органу, Скутер начал лупить по клавишам. Толпа восторженно взвыла, потому что ни Король, ни даже кардинал не могли предположить, что орган может звучать таким образом.
– А теперь позвольте представить вам специальных гостей, которые прибыли с нами – цыганский табор «В небо»! – крикнул Жан-Мишель Вжарь, что-то скомандовал – и в зал ввалился цыганский табор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Насколько мне известно, утром их устроили в нашей лучшей гостинице, – ответил Лесли Нильсен.
– И кто у нас будет играть на этот раз? – спросил Король.
– Музыкантов мы пригласили из Германии, – ответил Лесли Нильсен. – Кажется, там будут Херр Скутер со своей бандой и ещё кто-то, сейчас, к сожалению, не могу вспомнить имён.
– Отлично! – воскликнул Король. – Молва о них ходит по всей Европе. Это замечательно, что мы увидим и услышим их вживую!
– Конечно, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен.
– А на следующем балу мне бы хотелось услышать шотландских волынщиков, – сказал Король. – Я понимаю, что у нас сложные дипломатические отношения с Англией, но, возможно, если мы пригласим их музыкантов на бал, это поможет сгладить острые дипломатические углы. Хорошо я придумал, верно, господин кардинал?
– А вы не боитесь, что английские музыканты могут оказаться шпионами? – спросил кардинал.
– Не боюсь, – ответил Король. – В конце концов, и французы, и англичане – славные потомки кельтов, а это важнее, чем все ваши дипломатические промахи, верно, господин кардинал?
– Несомненно, Ваше Величество, – вздохнул кардинал, сверкнув глазами.
– С вашего разрешения, я удалюсь, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен. – Проверю, как там мои мушкетёры охраняют дворец.
– Идите, Нильсен, идите, – кивнул Король. – И не слишком утруждайтесь, выспитесь хорошенько. Мне нужен сенцей в рабочем состоянии.
– Благодарю вас, Ваше Просветлейшество, – сказал Лесли Нильсен, выходя из кабинета. – Спокойной ночи.
Выходя из дворца, Лесли Нильсен подумал, что сегодня кардинал как-то уж очень быстро сдался и очень уж вяло протестовал против всей той ахинеи, которую предлагали Король и сенцей.
«Уж лучше бы он упирался, – подумал Лесли Нильсен. – Тогда я бы поверил, что мы по-настоящему его опустили. А то непонятно – у него такой вид, будто он вот-вот собирается нас натянуть и заставить ответить за козла. Надо быть очень осторожным с этим кардиналом. И чего это он про Жемчужину вспомнил? Если верить пророчеству, Жемчужину у нас сопрёт не кардинал. Или он что-то такое проведал? Английские шпионы ему везде мерещатся, как будто он сам их сюда подсовывает… Интересно, что он всё-таки на этот раз задумал?»
На Париж опустилась ночь. Лесли Нильсен долго не мог заснуть, а потом принял снотворное и захрапел. Д’Артаньян всю ночь стоял в дозоре, а на другой день временно переехал к Портосу и был мобилизован на ремонтные работы – починку стен, потолка и установку новой двери с хитрым замком. Герцог Бэкингем тоже не спал, обдумывая, как бы обвести вокруг пальца кардинала и предупредить Королеву. Одним словом, ночка выдалась неспокойная.
Подготовкакбалу
Прошло два дня. Д’Артаньян смог наконец-то вернуться домой после того, как Лесли Нильсен сообщил ему, что гвардейцы кардинала слишком заняты новым заговором, чтобы расследовать, почему провалился заговор старый. О том, что же это за новый заговор, Лесли Нильсен ничего не знал, что весьма беспокоило и самого сенцея, и всех его мушкетёров. Ну, а поскольку Лесли Нильсен предположил, что козни кардинала как-то связаны с предстоящим балом, мушкетёрам и особому полку практикующих магов вечером предстояло охранять Лувр, не упуская из виду никого и ничего.
После разговора с Лесли Нильсеном д’Артаньян отправился домой и завалился спать. Он сильно устал, занимаясь евроремонтом в квартире Портоса, который был несказанно рад, что д’Артаньян какое-то время пожил у него. Квартира мушкетера за эти дни преобразилась до неузнаваемости. Под потолком Портос повесил новую модель люстры, рассчитанную на десяток свечей. Люстра была дизайнерской вещью, украшенной стекляшками и завитушками, благодаря чему смотрелась очень эффектно.
Д’Артаньян отсыпался после ремонта весь день, а вечером напялил форму и отправился охранять Лувр. В Лувре между тем готовились к балу. Музыканты расставляли на сцене весьма загадочные инструменты. Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь собирали какое-то приспособление из стеклянных и металлических трубочек, маленьких колокольчиков и прочего хлама. Всё это присоединялось к роялю странной формы, клавиши которого управляли всем этим подвешенным в воздухе металлоломом. А рояль был странным потому, что у него была не одна клавиатура, как у всех нормальных инструментов, а целых три, нависающие одна над другой. Рядом на столе в стратегическом порядке были установлены разнокалиберные рюмки, наполненные водой. Секрет был в том, что если водить мокрым пальцем по рюмке с водой, она начинает издавать звук. Причём звук этот зависит от формы рюмки и от количества налитой в неё воды. Монахи дзенской общины изучали звучание рюмок несколько лет, прежде чем смогли собрать сложный музыкальный инструмент.
Помимо этих экзотических инструментов, рабочие сцены вносили и ставили традиционные – фортепиано, клавесины, парочку барабанов, скрипки, флейты, лютни. Одним словом, в танцевальном зале Лувра собрался целый оркестр.
У другой стены городили нечто, похожее на театр теней. Кроме того, придворный специалист по фокусам и спецэффектам решил удивить публику и показать всем привидение. Для этого фокусник собирался использовать дым и зеркала. Короче говоря, подготовка к празднику шла полным ходом.
Герцог Бэкингем дожидался, когда за ним придёт либо мадам Бонасье, либо люди кардинала. Сам кардинал с графом Рошфором составляли план, прикидывая, как будут расположены охранные посты мушкетёров. Королева ожидала праздника с нетерпением, ибо – по плану – сразу после бала она должна была увидеться с герцогом Бэкингемом в одной из потайных комнат дворца.
Сумасшедшийбал(часть1)
Наконец-то наступил вечер, и началась игра. В Лувре собрались все сливки французского общества – королевские родственники, дворяне, члены дзенской общины, кардинал и парочка его людей, ну и, конечно же, мушкетёры, которые в самом празднике почти не участвовали, потому что охраняли всех вышеперечисленных лиц. Представление началось с произведений классической музыки в исполнении оркестра. Собравшиеся танцевали классические танцы, при этом с удивлением поглядывая на конструкцию, которую собрали Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь.
В это самое время мадам Бонасье, которую д’Артаньян рассчитывал увидеть во время бала, бегала по парижским улицам, для пущей маскировки завернувшись в чёрный плащ. Найдя дом, в котором герцог Бэкингем поселился после стычки с гвардейцами кардинала, мадам Бонасье подошла к двери и постучала. Во втором этаже дома открылось окно, из которого выглянул слуга герцога.
– Это вы, мадам Бонасье? – спросил слуга шёпотом. – Это точно вы?
– Я это, я! – ответила мадам Бонасье, откидывая капюшон.
– А за вами хвоста нет? – спросил слуга герцога.
– Нет! Можете выйти и проверить, – ответила мадам Бонасье.
– Хорошо, сейчас я спущусь и открою, – сказал слуга, закрывая окно.
Через пару минут дверь дома открылась, и мадам Бонасье тихо зашла внутрь. Слуга провёл её по тёмному коридору в просторную комнату, где горело несколько свечей, а из мебели в этой комнате были только стол, диван и старое кресло. У стола стоял человек в мушкетёрской форме и рассматривал себя в маленькое зеркало, так как другого в комнате не было.
– Добрый вечер, мадам, – сказал мушкетёр и обернулся.
Этим неизвестным оказался герцог Бэкингем, который переоделся в мушкетёрскую форму.
– Ах, милорд, это вы! – воскликнула мадам Бонасье. – Признаться честно, я вас не узнала.
– Это хорошо, – улыбнулся герцог Бэкингем. – Если меня не узнали вы, не узнают и посторонние. Ну что ж, вы пришли, говорите, куда надо идти и что делать.
– Пойдёмте, милорд, я проведу вас, – сказала мадам Бонасье. – В Лувр вы пройдёте без проблем, там сейчас полно мушкетёров – все охраняют Короля и Королеву. Ходят слухи, что кардинал готовится выкинуть какой-то фортель во время бала.
«И ещё какой! – подумал герцог Бэкингем. – Если бы я только мог предупредить Королеву!»
– Одну минуту, мадам, – сказал герцог вслух. – Я только возьму с собой письмо.
Взяв со стола конверт, герцог спрятал его в карман и вышел на улицу следом за мадам Бонасье.
В Лувре между тем праздник был в самом разгаре. С классической музыкой покончили, и за дело взялись Херр Скутер и Жан-Мишель Вжарь, а также дзенские монахи со своими свистящими рюмками. Начиналось всё очень даже мирно – сначала музыканты продемонстрировали, как звучат колокольчики и трубочки, соединённые с роялем, сыграв простую и медленную мелодию. Потом в дело пошли рюмки, звук которых напоминал звучание флейты. Король был весьма доволен, а потом Херр Скутер дал команду барабанщику, и тот вжарил по барабанам. Жан-Мишель Вжарь не остался в долгу и вжарил по своему роялю. Всё это разбавлялось звуками лютни, которая в руках Скутера почему-то дребезжала как ненормальная. Били барабаны, звенели трубочки и колокольчики, свистели флейты, хрипели рюмки, дребезжала лютня. Всё это в целом создавало неплохую музыку, так что Король, которому представление понравилось, объявил:
– Танцуют все!
Народ начал дергаться в ритме музыки, а Херр Скутер запел:
Удолбай меня скорей
И водой меня облей.
Как наступит опохмел,
Я скажу, что поплохел.
А сейчас ты зажигай,
Никуда не убегай,
Пой-танцуй со мной давай,
А я вжарю в барабан!
Но пока я не упал,
Я хочу воткнуть запал
И хочу я точно знать,
Как ту гадость мне назвать,
Что лежала на столе
И что я топил в вине.
Я узнал, что это было,
Это – заливная рыба!
Скорее всего, народ, собравшийся в Лувре, в текст этой песни не въехал, как не въехал в неё, судя по всему, и сам Скутер. Но вся эта чушь неплохо звучала под барабаны, рюмки, рояль с колокольчиками и всю остальную какофонию. Королю всё это понравилось, а чтобы понравилось и всем остальным, Король крикнул:
– Подать всем шампанского!
Расчёт Короля был весьма точен – как только гости выпили по паре бокалов, вопли Скутера начали восприниматься как должное. Жан-Мишель Вжарь продолжал вжаривать по своему роялю, который издавал всё более и более странные звуки. Скутер откуда-то достал волынку и дунул в неё. По общему мнению собравшихся, лучше бы он этого не делал. От звука волынки поморщился даже Король, а кардинал скорчил такую рожу, как будто только что в новых ботиках вляпался в коровий навоз.
Однако, несмотря на выражение лица кардинала, концерт продолжался. Снова задребезжали колокольчики, забили барабаны, к флейтам присоединились скрипки… Публика с ужасом узнала в мелодии древний кельтский гимн, который Херр Скутер со своими музыкантами так обработал и положил на него такие слова, что гимн стал неузнаваем. Тем не менее, барабаны били, флейты свистели, рояль издавал неестественные звуки, и постепенно публика подстроилась. Сказалось и количество выпитого спиртного. Скутер на этот раз пел такое:
Я всю стену поломал,
Молотком я раздолбал.
А теперь я вышел в сад,
И пчела куснула в зад.
Чтоб ещё я так орал,
Как меня гад удолбал!
Больше я не Винни-Пух,
Больше не пою я вслух,
Больше в улей не полезу,
Хоть хочу жрать до зарезу!
Лучше буду грызть гранит,
Хоть с него перитонит.
Может, я помру не сразу,
Прихвачу с собой заразу!
О какой именно заразе шла речь, Скутер не уточнил, но публике было уже всё равно – всех дружно плющило и колбасило. Главный фокусник достал из кармана связку бенгальских огней и начал зажигать их от свечей, расставленных вдоль стен. Через пару минут все гости обзавелись бенгальскими огнями и стали размахивать ими в такт прыжкам Скутера. Сам же Скутер так завёлся, что стащил с себя майку и даже пытался снять с себя штаны, но его вовремя одёрнул Жан-Мишель Вжарь, вжарив Скутеру коленом по мягкому месту. Скутер вопросительно посмотрел на Вжаря, взглядом спрашивая:
– Чего тебе?
Вжарь, не переставая играть, кивнул в сторону штанов, покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Короля. Скутер поглядел на Короля, пригляделся как следует, после чего вспомнил, что он в Лувре, а не в борделе, и продолжил скакать по сцене, но в штанах. Песня дошла до припева:
Я хочу жрать, я хочу жрать,
Я всегда хотел жрать
Ту рыбу, что плавает быстрее всех!
Кардинал был близок к обмороку…
Подумав, чем бы ещё развлечь толпу, Скутер подскочил к органу, который пылился у одной из стен рядом с другими музыкальными инструментами.
– Нет! – прошипел кардинал, глядя на Скутера. – Можешь даже снять штаны, но орган ты не тронешь!
Однако было уже поздно – подскочив к органу, Скутер начал лупить по клавишам. Толпа восторженно взвыла, потому что ни Король, ни даже кардинал не могли предположить, что орган может звучать таким образом.
– А теперь позвольте представить вам специальных гостей, которые прибыли с нами – цыганский табор «В небо»! – крикнул Жан-Мишель Вжарь, что-то скомандовал – и в зал ввалился цыганский табор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34