Когда толпа схлынула, Эльдорадо обнаружил себя лежащим на полу. Цветов не было и в помине.
– С ума сойти, – пробормотал он, вставая. – Никогда не понимал, почему женщины так любят цветы.
– А я никогда не понимала, почему мужчины любят механические игрушки, – сказала Марианна. – Но ко всему можно привыкнуть.
– Да, ты только представь себе цифровую видеокамеру со стабилизатором изображения, цифровым зумом и инфракрасной лампой для ночной съемки! – восторженно протянул Эльдорадо.
– Так мы идем в ресторан или нет? – спросила Марианна, щелкнув пальцами перед носом Эльдорадо.
– Да-да, конечно, – сказал Эльдорадо и тяжело вздохнул, отвлекаясь от мыслей о цифровой видеокамере, которая иногда снилась ему по ночам в особо радужных снах. – А если помечтать о «Мерседесе» с кожаным салоном, автоматической коробкой передач и с кнопкой для открывания багажника… или если вспомнить черный лимузин…
– Эльдорадо, я здесь! – прервала его Марианна. – Веди меня в ресторан!
– Пошли-пошли, – сказал Эльдорадо. – А тут вообще есть ресторан неподалеку?
– Есть один, где я давно мечтала побывать! – воскликнула Марианна. – Там такие красивые скатерти и салфетки так свернуты…
– И где он? – спросил Эльдорадо.
– Так и хочется стянуть оттуда одну свернутую салфетку и повесить ее на стену в рамочку… – замечталась Марианна.
– Да, вот и гадай, куда нас приводят мечты, – вздохнул Эльдорадо.
Первое свидание
В конце концов они нашли нужный ресторан. Правда, перед входом в ресторан и Эльдорадо, и Марианна застыли как вкопанные. Марианна, не отрываясь, смотрела на какую-то даму в шикарном вечернем платье, выходящую из ресторана, а Эльдорадо пялился на начищенный до блеска черный «Мерседес», припаркованный у входа.
– Какое платье! – восхищенно вздохнула Марианна.
– Какая тачка! – восхищенно вздохнул Эльдорадо.
Когда они уже сидели за одним из маленьких столиков и листали меню, Эльдорадо начал сомневаться, что у него хватит денег на то, чтобы расплатиться за многочисленные блюда, заказанные Марианной.
– Я думал, ты сидишь на специальной диете, – сказал Эльдорадо, заказывая себе что-то дешевое.
– Все так думают, – усмехнулась Марианна. – На самом деле я лопаю больше, чем все мои подружки вместе взятые.
– Поразительно! – воскликнул Эльдорадо. – И у тебя при этом такая потрясающая фигура!
– Спасибо за комплимент, – сказала Марианна.
Эльдорадо прикинул, когда это он успел сказать комплимент. Так и не сообразив, что из вышеперечисленного было комплиментом, Эльдорадо сказал:
– Можешь меня не благодарить, я всегда говорю только правду.
– Ты такой милый! – сказала Марианна.
Эльдорадо задумался, когда это он успел ей понравиться. Затем он вспомнил, что женскую логику понять невозможно, и окончательно в этом убедился, когда Марианна шепнула ему перед тем, как они собрались уходить:
– Отвлеки официантов, а я пока стяну отсюда пару салфеток.
Эльдорадо отвлек всех без исключения официантов, когда платил по счету. Марианна в это время набивала сумку красиво сложенными салфетками.
Из ресторана Эльдорадо и Марианна отправились к общежитию. При входе в общежитие они столкнулись с курьером, доставившим цветы.
– Это что, каждый день продолжается? – спросил Эльдорадо у Марианны.
– Да, – ответила Марианна. – Зато у всех девчонок в общежитии каждый день в комнатах свежие цветы.
– Красота – страшная сила, – пробормотал Эльдорадо. – Ну что, до завтра? Обязательно к тебе зайду, помогу выпроводить курьеров с цветами.
– Спасибо, – сказала Марианна. – Буду тебя ждать.
– Пока, – сказал Эльдорадо, и направился к автостоянке, хотя у него и не было машины.
Эльдорадо направился к дому Ричмонда, где еще утром собралось руководство и часть активистов антирабской кампании. Заходя в квартиру Ричмонда Эльдорадо, к своему удивлению обнаружил, что вся толпа до сих пор там – члены антирабской кампании ждали результатов несколько затянувшегося «Похода На Белый Дом» – Ричмонд ушел днем и где-то задерживался.
Во мраке Белого Дома
А вот что происходило с Ричмондом, пока Эльдорадо с Марианной таскались по ресторанам и мечтали о своем. Ричмонд приехал в Белый Дом, где просидел три часа в приемной, прежде чем его принял Парэрас.
Надо сказать, что кабинет Парэраса Сарэры, одного из первых министров, был весьма роскошным, но производил гнетущее впечатление – в интерьере кабинета преобладал темно-коричневый цвет. Стены кабинета были отделаны деревом, покрытым лаком, на окнах висели тяжелые занавески, слегка раздвинутые у того окна, где располагался стол министра. Парэрас сидел за тяжелым деревянным столом спиной к окну и перебирал бумаги. На столе не было компьютера – в начале девяностых годов компьютер еще не был непременным атрибутом делового человека, и компьютеры можно было увидеть только в вычислительных центрах, занимающихся обработкой информации.
Ричмонд вошел в кабинет, и в первый момент его глаза не могли привыкнуть к темноте, а когда он увидел Парэраса, сидящего за столом перед ярким белым пятном окна, Ричмонд смог разглядеть только силуэт Парэраса. Но через несколько секунд глаза Ричмонда привыкли к освещению в кабинете, и он смог во всех деталях рассмотреть сидевшего перед ним министра.
Между тем сам Парэрас умело воспользовался преимуществами такого освещение. Пока Ричмонд моргал, привыкая к свету, бьющему из окна, Парэрас внимательно разглядывал его, ибо лицо Ричмонда в этот момент было хорошо освещено. Видимо, к тому времени, когда Ричмонд проморгался, министр уже составил о нем какое-то мнение. Однако Ричмонд довольно быстро приспособился к освещению и тоже смог разглядеть Парэраса, и даже составить о нем свое мнение.
Парэрас был крупным кошандийцем, покрытым грязно-коричневой шерстью – похоже, это был естественный цвет его шерсти, говоривший о неблагородном происхождении министра (у кошандийцев была целая система определения общественного положения и происхождения индивида, большую роль в этой системе играли цвет и текстура шерсти). Возможно, Ричмонд разглядел бы и больше деталей внешности Парэраса, но тут министр заговорил.
– Здравствуйте, мистер Ричмонд, – сказал Парэрас. – Я знаю ваше имя и род занятий, мне о вас уже доложили. Мне давно о вас давно докладывают. Не знаю, зачем вы ко мне пришли, однако я думаю, вы знаете, что мы собираемся принять закон о запрещении вашей кампании, так что я советую вам и этой вашей кампании самораспуститься в ближайшее время. Это было бы наилучшим выходом для всех. Особенно если вы принесете извинения за все учиненные беспорядки. А то нам поступают какие-то жалобы на вас. Из содержания этих жалоб никто ничего не понимает, и нам надоело выслушивать то, чего мы не понимаем. Кроме того, ваша кампания вечно торчит в политических новостях, а нам это совсем не нужно. Это противоречит официальной политике партии и правительства.
– Я пришел, чтобы просить вас не принимать закон о нашем запрещении, – сказал Ричмонд.
– Боюсь, что вы не сможете меня убедить, – усмехнулся Парэрас. – У вас ведь нет ничего, что вы можете предложить мне взамен, по крайней мере, ничего, что меня бы заинтересовало.
– Кое-что у нас все же есть, – сказал Ричмонд и протянул ему конверт.
Парэрас открыл конверт, со снисходительной улыбкой пересчитал деньги и спросил:
– Неужели вы думаете, что этот закон можно оценить в три тысячи? Он стоит гораздо больше. Вы с вашим опытом общественной работы должны бы это понимать.
– На данный момент это все, что у нас есть, но я хотел бы предложить вам долгосрочное сотрудничество, – сказал Ричмонд. – Как вы смотрите на то, чтобы получать от меня такой конвертик каждый месяц? И конечно же, мы не забудем про вашего коллегу, мистера Родэрваласа.
– Ну что ж, я думаю, что смогу уговорить Родэрваласа, – сказал Парэрас, пряча конверт в стол. – Мы вам обязательно позвоним, мистер Ричмонд. Сейчас можете идти.
– А что будет с законом о запрещении деятельности антирабской кампании? – спросил Ричмонд.
– У нас в проекте множество законов, – вздохнул Парэрас. – До многих из них руки не доходят годами.
– Я вас понял, – сказал Ричмонд. – И я ухожу. Спасибо вам, мистер Сарэра и до свидания.
– До свидания, – кивнул Парэрас, после чего Ричмонд вышел.
Оставшись один, Парэрас снова достал из стола конверт Ричмонда, какое-то время снова пересчитывал деньги, потом засунул деньги в карман пиджака, разорвал пустой конверт и швырнул его остатки в корзину для мусора. Проделав все эти нехитрые операции, Парэрас снова начал разбирать бумаги на столе, внимательно перечитал какой-то документ, после чего пододвинул к себе телефон и куда-то позвонил. На другом конце линии долго не брали трубку, Парэрас даже начал волноваться. Наконец, ему кто-то ответил.
– Добрый день, – сказал Парэрас. – Это Парэрас Сарэра. Вы помните тот документ, что вы прислали насчет антирабской кампании? Да, я так и понял, что ее необходимо немедленно ликвидировать. Однако они оказались хитрее, чем я думал. От меня только что вышел их лидер Ричмонд, наверное, он уже внизу. Вы не могли бы распорядиться… Без лидера антирабская кампания – просто безмозглая толпа, а лидер у них один… Да, так и быть, вызывайте Муррио. Спасибо вам, простите за беспокойство. До скорого.
И Парэрас положил трубку, после чего тяжело вздохнул.
Убить лидера
Счастливый Ричмонд вышел из кабинета Парэраса, долго ждал лифт, затем заполненный лифт довольно долго спускался вниз, люди входили и выходили на каждом этаже. Наконец, лифт достиг первого этажа, Ричмонд вышел на улицу и поспешил к стоянке такси. Он был рад, что все устроилось так просто. Конечно, придется отстегивать правительству проценты от прибыли, сократить часть активистов, но это можно было потянуть – все лучше, чем полное запрещение на государственном уровне. Однако Ричмонд упустил одну важную деталь – сильные мира сего не любят делиться ни властью, ни рейтингом, ни доходами, ни даже расходами. И часто на этом прокалывались даже самые умные и хитрые политики. Но прокалываются-то они впоследствии, а действуют сразу. И об этом тоже надо помнить.
Когда Ричмонд почти дошел до стоянки, рядом резко затормозила машина, из нее выскочил кошандиец в маске, вооруженный автоматом. Прежде, чем Ричмонд успел испугаться, этот кошандиец расстрелял его в упор…
Эльдорадо и все остальные ждали Ричмонда в его квартире до позднего вечера, как вдруг туда ворвался один из членов кампании и заголосил:
– Ричмонда убили! Ричмонда убили!
Собравшиеся ответили коллективным возгласом удивления, криками «Как?» «Что?» «Что значит, убили?» «Пойдем разбираться!», после чего моментально понеслись на место убийства.
Ричмонда убили совсем рядом с Белым Домом, поэтому вся территория, прилегающая к этому зданию, сосредоточившему в себе всю власть в Квартале, была немедленно оцеплена сотрудниками спецслужб. В Белом Доме Квартала помещалось не только правительство, но и президент с парламентом, поэтому в таких мерах предосторожности не было ничего удивительного – чиновники почувствовали рядом с собой угрозу и постарались обезопасить себя, кто как смог. Так что, когда руководство антирабской кампании всей толпой примчалось к Белому Дому, их остановили на расстоянии километра от самого места убийства. Эльдорадо даже подумал, не оцепили ли часом и тот район, где он снимал квартиру. Но тут кто-то крикнул:
– Ричмонд-то уже в морге, поехали туда!
Собравшиеся поддержали этот возглас активными криками: «Поехали!» И через полчаса руководство антирабской кампании начало толпиться в коридорах главного квартальского морга, по счастью, находившегося недалеко от центра (не пришлось тратиться на такси).
Кто-то опознал на трупе лицо Ричмонда, а Эльдорадо с Крулсом увидели только то, как Ричмонда закатывают в холодильник в морге. Разгоряченные активисты антирабской кампании, слегка охлажденные холодом, постоянно нависавшим над моргом, стали медленно расходиться по домам. Однако этого убийства было достаточно, чтобы вся антирабская кампания вспучилась и начала всерьез бунтовать, полагая, что липовые права человека, за которые все активисты дружно боролись, действительно имеют под собой реальную силу.
Как остаться в живых
Утром Эльдорадо, проснувшись, включил телек. Там шли новости, журналист брал интервью у какого-то насмерть перепуганного мелкого чиновника. Испуганный чиновник сумбурно тараторил:
– Это первый раз, когда в непосредственной близости от Белого Дома совершен такой вопиющий акт преступной деятельности как убийство видного общественного деятеля, каковым являлся ныне покойный мистер Ричмонд. Мы не сомневаемся, что таким образом организованная преступность хотела нанести удар по благополучию всего нашего Квартала, но мы не потерпим этого ни за что, и ответные меры будут приняты незамедлительно, о чем свидетельствует…
Эльдорадо выключил телек, поразившись тому, что чиновники, даже насмерть перепуганные, сохраняют свою манеру говорить, которая и отличает их от обычных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– С ума сойти, – пробормотал он, вставая. – Никогда не понимал, почему женщины так любят цветы.
– А я никогда не понимала, почему мужчины любят механические игрушки, – сказала Марианна. – Но ко всему можно привыкнуть.
– Да, ты только представь себе цифровую видеокамеру со стабилизатором изображения, цифровым зумом и инфракрасной лампой для ночной съемки! – восторженно протянул Эльдорадо.
– Так мы идем в ресторан или нет? – спросила Марианна, щелкнув пальцами перед носом Эльдорадо.
– Да-да, конечно, – сказал Эльдорадо и тяжело вздохнул, отвлекаясь от мыслей о цифровой видеокамере, которая иногда снилась ему по ночам в особо радужных снах. – А если помечтать о «Мерседесе» с кожаным салоном, автоматической коробкой передач и с кнопкой для открывания багажника… или если вспомнить черный лимузин…
– Эльдорадо, я здесь! – прервала его Марианна. – Веди меня в ресторан!
– Пошли-пошли, – сказал Эльдорадо. – А тут вообще есть ресторан неподалеку?
– Есть один, где я давно мечтала побывать! – воскликнула Марианна. – Там такие красивые скатерти и салфетки так свернуты…
– И где он? – спросил Эльдорадо.
– Так и хочется стянуть оттуда одну свернутую салфетку и повесить ее на стену в рамочку… – замечталась Марианна.
– Да, вот и гадай, куда нас приводят мечты, – вздохнул Эльдорадо.
Первое свидание
В конце концов они нашли нужный ресторан. Правда, перед входом в ресторан и Эльдорадо, и Марианна застыли как вкопанные. Марианна, не отрываясь, смотрела на какую-то даму в шикарном вечернем платье, выходящую из ресторана, а Эльдорадо пялился на начищенный до блеска черный «Мерседес», припаркованный у входа.
– Какое платье! – восхищенно вздохнула Марианна.
– Какая тачка! – восхищенно вздохнул Эльдорадо.
Когда они уже сидели за одним из маленьких столиков и листали меню, Эльдорадо начал сомневаться, что у него хватит денег на то, чтобы расплатиться за многочисленные блюда, заказанные Марианной.
– Я думал, ты сидишь на специальной диете, – сказал Эльдорадо, заказывая себе что-то дешевое.
– Все так думают, – усмехнулась Марианна. – На самом деле я лопаю больше, чем все мои подружки вместе взятые.
– Поразительно! – воскликнул Эльдорадо. – И у тебя при этом такая потрясающая фигура!
– Спасибо за комплимент, – сказала Марианна.
Эльдорадо прикинул, когда это он успел сказать комплимент. Так и не сообразив, что из вышеперечисленного было комплиментом, Эльдорадо сказал:
– Можешь меня не благодарить, я всегда говорю только правду.
– Ты такой милый! – сказала Марианна.
Эльдорадо задумался, когда это он успел ей понравиться. Затем он вспомнил, что женскую логику понять невозможно, и окончательно в этом убедился, когда Марианна шепнула ему перед тем, как они собрались уходить:
– Отвлеки официантов, а я пока стяну отсюда пару салфеток.
Эльдорадо отвлек всех без исключения официантов, когда платил по счету. Марианна в это время набивала сумку красиво сложенными салфетками.
Из ресторана Эльдорадо и Марианна отправились к общежитию. При входе в общежитие они столкнулись с курьером, доставившим цветы.
– Это что, каждый день продолжается? – спросил Эльдорадо у Марианны.
– Да, – ответила Марианна. – Зато у всех девчонок в общежитии каждый день в комнатах свежие цветы.
– Красота – страшная сила, – пробормотал Эльдорадо. – Ну что, до завтра? Обязательно к тебе зайду, помогу выпроводить курьеров с цветами.
– Спасибо, – сказала Марианна. – Буду тебя ждать.
– Пока, – сказал Эльдорадо, и направился к автостоянке, хотя у него и не было машины.
Эльдорадо направился к дому Ричмонда, где еще утром собралось руководство и часть активистов антирабской кампании. Заходя в квартиру Ричмонда Эльдорадо, к своему удивлению обнаружил, что вся толпа до сих пор там – члены антирабской кампании ждали результатов несколько затянувшегося «Похода На Белый Дом» – Ричмонд ушел днем и где-то задерживался.
Во мраке Белого Дома
А вот что происходило с Ричмондом, пока Эльдорадо с Марианной таскались по ресторанам и мечтали о своем. Ричмонд приехал в Белый Дом, где просидел три часа в приемной, прежде чем его принял Парэрас.
Надо сказать, что кабинет Парэраса Сарэры, одного из первых министров, был весьма роскошным, но производил гнетущее впечатление – в интерьере кабинета преобладал темно-коричневый цвет. Стены кабинета были отделаны деревом, покрытым лаком, на окнах висели тяжелые занавески, слегка раздвинутые у того окна, где располагался стол министра. Парэрас сидел за тяжелым деревянным столом спиной к окну и перебирал бумаги. На столе не было компьютера – в начале девяностых годов компьютер еще не был непременным атрибутом делового человека, и компьютеры можно было увидеть только в вычислительных центрах, занимающихся обработкой информации.
Ричмонд вошел в кабинет, и в первый момент его глаза не могли привыкнуть к темноте, а когда он увидел Парэраса, сидящего за столом перед ярким белым пятном окна, Ричмонд смог разглядеть только силуэт Парэраса. Но через несколько секунд глаза Ричмонда привыкли к освещению в кабинете, и он смог во всех деталях рассмотреть сидевшего перед ним министра.
Между тем сам Парэрас умело воспользовался преимуществами такого освещение. Пока Ричмонд моргал, привыкая к свету, бьющему из окна, Парэрас внимательно разглядывал его, ибо лицо Ричмонда в этот момент было хорошо освещено. Видимо, к тому времени, когда Ричмонд проморгался, министр уже составил о нем какое-то мнение. Однако Ричмонд довольно быстро приспособился к освещению и тоже смог разглядеть Парэраса, и даже составить о нем свое мнение.
Парэрас был крупным кошандийцем, покрытым грязно-коричневой шерстью – похоже, это был естественный цвет его шерсти, говоривший о неблагородном происхождении министра (у кошандийцев была целая система определения общественного положения и происхождения индивида, большую роль в этой системе играли цвет и текстура шерсти). Возможно, Ричмонд разглядел бы и больше деталей внешности Парэраса, но тут министр заговорил.
– Здравствуйте, мистер Ричмонд, – сказал Парэрас. – Я знаю ваше имя и род занятий, мне о вас уже доложили. Мне давно о вас давно докладывают. Не знаю, зачем вы ко мне пришли, однако я думаю, вы знаете, что мы собираемся принять закон о запрещении вашей кампании, так что я советую вам и этой вашей кампании самораспуститься в ближайшее время. Это было бы наилучшим выходом для всех. Особенно если вы принесете извинения за все учиненные беспорядки. А то нам поступают какие-то жалобы на вас. Из содержания этих жалоб никто ничего не понимает, и нам надоело выслушивать то, чего мы не понимаем. Кроме того, ваша кампания вечно торчит в политических новостях, а нам это совсем не нужно. Это противоречит официальной политике партии и правительства.
– Я пришел, чтобы просить вас не принимать закон о нашем запрещении, – сказал Ричмонд.
– Боюсь, что вы не сможете меня убедить, – усмехнулся Парэрас. – У вас ведь нет ничего, что вы можете предложить мне взамен, по крайней мере, ничего, что меня бы заинтересовало.
– Кое-что у нас все же есть, – сказал Ричмонд и протянул ему конверт.
Парэрас открыл конверт, со снисходительной улыбкой пересчитал деньги и спросил:
– Неужели вы думаете, что этот закон можно оценить в три тысячи? Он стоит гораздо больше. Вы с вашим опытом общественной работы должны бы это понимать.
– На данный момент это все, что у нас есть, но я хотел бы предложить вам долгосрочное сотрудничество, – сказал Ричмонд. – Как вы смотрите на то, чтобы получать от меня такой конвертик каждый месяц? И конечно же, мы не забудем про вашего коллегу, мистера Родэрваласа.
– Ну что ж, я думаю, что смогу уговорить Родэрваласа, – сказал Парэрас, пряча конверт в стол. – Мы вам обязательно позвоним, мистер Ричмонд. Сейчас можете идти.
– А что будет с законом о запрещении деятельности антирабской кампании? – спросил Ричмонд.
– У нас в проекте множество законов, – вздохнул Парэрас. – До многих из них руки не доходят годами.
– Я вас понял, – сказал Ричмонд. – И я ухожу. Спасибо вам, мистер Сарэра и до свидания.
– До свидания, – кивнул Парэрас, после чего Ричмонд вышел.
Оставшись один, Парэрас снова достал из стола конверт Ричмонда, какое-то время снова пересчитывал деньги, потом засунул деньги в карман пиджака, разорвал пустой конверт и швырнул его остатки в корзину для мусора. Проделав все эти нехитрые операции, Парэрас снова начал разбирать бумаги на столе, внимательно перечитал какой-то документ, после чего пододвинул к себе телефон и куда-то позвонил. На другом конце линии долго не брали трубку, Парэрас даже начал волноваться. Наконец, ему кто-то ответил.
– Добрый день, – сказал Парэрас. – Это Парэрас Сарэра. Вы помните тот документ, что вы прислали насчет антирабской кампании? Да, я так и понял, что ее необходимо немедленно ликвидировать. Однако они оказались хитрее, чем я думал. От меня только что вышел их лидер Ричмонд, наверное, он уже внизу. Вы не могли бы распорядиться… Без лидера антирабская кампания – просто безмозглая толпа, а лидер у них один… Да, так и быть, вызывайте Муррио. Спасибо вам, простите за беспокойство. До скорого.
И Парэрас положил трубку, после чего тяжело вздохнул.
Убить лидера
Счастливый Ричмонд вышел из кабинета Парэраса, долго ждал лифт, затем заполненный лифт довольно долго спускался вниз, люди входили и выходили на каждом этаже. Наконец, лифт достиг первого этажа, Ричмонд вышел на улицу и поспешил к стоянке такси. Он был рад, что все устроилось так просто. Конечно, придется отстегивать правительству проценты от прибыли, сократить часть активистов, но это можно было потянуть – все лучше, чем полное запрещение на государственном уровне. Однако Ричмонд упустил одну важную деталь – сильные мира сего не любят делиться ни властью, ни рейтингом, ни доходами, ни даже расходами. И часто на этом прокалывались даже самые умные и хитрые политики. Но прокалываются-то они впоследствии, а действуют сразу. И об этом тоже надо помнить.
Когда Ричмонд почти дошел до стоянки, рядом резко затормозила машина, из нее выскочил кошандиец в маске, вооруженный автоматом. Прежде, чем Ричмонд успел испугаться, этот кошандиец расстрелял его в упор…
Эльдорадо и все остальные ждали Ричмонда в его квартире до позднего вечера, как вдруг туда ворвался один из членов кампании и заголосил:
– Ричмонда убили! Ричмонда убили!
Собравшиеся ответили коллективным возгласом удивления, криками «Как?» «Что?» «Что значит, убили?» «Пойдем разбираться!», после чего моментально понеслись на место убийства.
Ричмонда убили совсем рядом с Белым Домом, поэтому вся территория, прилегающая к этому зданию, сосредоточившему в себе всю власть в Квартале, была немедленно оцеплена сотрудниками спецслужб. В Белом Доме Квартала помещалось не только правительство, но и президент с парламентом, поэтому в таких мерах предосторожности не было ничего удивительного – чиновники почувствовали рядом с собой угрозу и постарались обезопасить себя, кто как смог. Так что, когда руководство антирабской кампании всей толпой примчалось к Белому Дому, их остановили на расстоянии километра от самого места убийства. Эльдорадо даже подумал, не оцепили ли часом и тот район, где он снимал квартиру. Но тут кто-то крикнул:
– Ричмонд-то уже в морге, поехали туда!
Собравшиеся поддержали этот возглас активными криками: «Поехали!» И через полчаса руководство антирабской кампании начало толпиться в коридорах главного квартальского морга, по счастью, находившегося недалеко от центра (не пришлось тратиться на такси).
Кто-то опознал на трупе лицо Ричмонда, а Эльдорадо с Крулсом увидели только то, как Ричмонда закатывают в холодильник в морге. Разгоряченные активисты антирабской кампании, слегка охлажденные холодом, постоянно нависавшим над моргом, стали медленно расходиться по домам. Однако этого убийства было достаточно, чтобы вся антирабская кампания вспучилась и начала всерьез бунтовать, полагая, что липовые права человека, за которые все активисты дружно боролись, действительно имеют под собой реальную силу.
Как остаться в живых
Утром Эльдорадо, проснувшись, включил телек. Там шли новости, журналист брал интервью у какого-то насмерть перепуганного мелкого чиновника. Испуганный чиновник сумбурно тараторил:
– Это первый раз, когда в непосредственной близости от Белого Дома совершен такой вопиющий акт преступной деятельности как убийство видного общественного деятеля, каковым являлся ныне покойный мистер Ричмонд. Мы не сомневаемся, что таким образом организованная преступность хотела нанести удар по благополучию всего нашего Квартала, но мы не потерпим этого ни за что, и ответные меры будут приняты незамедлительно, о чем свидетельствует…
Эльдорадо выключил телек, поразившись тому, что чиновники, даже насмерть перепуганные, сохраняют свою манеру говорить, которая и отличает их от обычных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21