Полип начинал жевать навязанное ему угощение и вскоре погибал. Так мы собрали более дюжины жемчужин, но тут Хасп начал разваливаться: не от того, что его пощипали полипы, а от яда ползуна. Скелет вдруг распался на куски, с которых с невероятной быстротой лоскутами начала сползать кожа, и озеро вокруг нас в одно мгновение ока наполнилось волокнистыми лохмотьями полуразложившейся плоти. За несколько минут вся лагуна превратилась в тошнотворный бульон, из которого мы бросились без оглядки, стараясь держать головы как можно выше. Два маленьких полипа, живших в озере, умерли, отравившись попавшим в воду ядом, но мы и не подумали нырять за их жемчужинами.
Снова началась настоящая работа. Пока ловля шла легко, Керкин осмелел и стал ныть: в конце концов, Хасп был его напарником, значит, по справедливости он должен получать как минимум третью часть улова. Однако как только игра опять стала сложной и опасной, наш новый партнер охотно предал эту тему забвению. Теперь на добычу трех жемчужин у нас уходило столько же времени, сколько раньше на целую дюжину. Когда поздно вечером мы выбрались на сушу и устроились на ночлег, нами овладела такая усталость, что даже жевать не было сил. Мы с Барнаром сразу же забрались в кусты и повалились наземь, как мертвые. Керкин остался сторожить. Ему все равно не спалось: мысли об уже собранном нами богатстве не давали ему покоя. Как всякий новичок, он не скрывал своего возбуждения и не дал спать заодно и мне тоже. Однако я не мог на него сердиться: в его возрасте я и сам был таким, разве что чуть поумнее. Поэтому я решил поболтать с ним немного.
– Подумать только, за весь день нам не встретилось ни единого патруля, – самозабвенно заливался он. – Ниффт, ведь почти никто не знает, как легко браконьерствовать здесь в это время года. Разумеется, если бы слух об этом распространился, только ленивые не притаскивались бы сюда за жемчугом осенью, и тогда сторожа наверняка что-нибудь придумали бы. Но мы-то сейчас здесь, вот что здорово!
– Ты вроде говорил, что все из-за церемонии Короля Года, – отозвался я. – Что это за штука такая, друг Керкин?
Керкин обрадовался возможности отличиться. О дворе Королевы ему было известно куда больше нашего, а оседлать любимого конька каждому приятно.
– Это называется церемонией обожествления Короля Года. Сама Королева кладет конец его годичному царствованию, превращая его в бога, как они выражаются. – Тут он умолк и тихонько усмехнулся. Я, желая подыграть ему, спросил:
– А как она это делает?
– А ты как думаешь? Выпивает из него всю кровь до последней капли прямо на глазах своих подданных. Очень старается, потому что ей просто необходимо получить все. Если хотя бы одна чашка ей не достанется, заклятие крови не сработает, и его магия пропадет.
– А что ей в том заклятии, Керкин?
– Оно уничтожает следы старения за целый год! И, разумеется, как всякое заклинание высокой магии, оно требует безукоризненной точности исполнения, в противном случае чародея постигает ужасное наказание. Если Королева ошибется, то за каждую ночь, прошедшую с момента церемонии, она будет стариться на год. И, даже если ей впоследствии удастся повторить заклинание, оно не сотрет этих следов, а значит, кровь нового Короля Года вернет ее только к тому возрасту, которого она достигла после совершенной ошибки. Так что один месяц нехватки крови способен превратить ее в старую каргу навеки.
Керкин оказался настоящим кладезем информации, и я черпал из него, не стесняясь. Одно из моих правил – если тебе предлагают знание, за которое не надо платить, грех им не воспользоваться. Оказалось, что кровь, полученная во время церемонии, покрывала лишь самые основные нужды Королевы. Остальное она добирала, время от времени прикладываясь к кому-нибудь из своих спящих подданных, но, чтобы не испытывать их терпение, она обычно соблюдала осторожность, и укусы ее редко бывали смертельны. Обитатели болот согласились признать ее своей повелительницей триста лет тому назад, когда она предложила им свою помощь в борьбе с упырями, которые тоже испокон века жили в этих местах и с незапамятных времен охотились на людей.
Керкин так увлекся своим рассказом, что предложил убить упыря или найти труп заколотого им раньше ползуна и пойти во дворец Вулвулы за наградой. Гигантская пирамида среди болот в это время года полным-полна людьми. Это же тройное удовольствие: получить награду, увидеть редкостное зрелище, да еще все время сознавать, что карманы у тебя набиты крадеными жемчужинами! Можно будет даже пробраться наверх и за небольшую мзду взглянуть на Короля Года – охраняющая его стража обычно позволяет это всем любопытным, это уже стало почти традицией. И он продолжал трещать, описывая похожий на лабиринт дворец Вулвулы в таких подробностях, точно сам был его завсегдатаем.
Бедняге Керкину суждено было дожить лишь до следующего полдня. Он отстал от нас, когда мы плыли через болота в поисках второго за тот день полипа. На борьбу с первым у нас ушло все утро. Он измотал нас до полусмерти, а в результате нам досталась лишь пустышка. Керкину не хватало нашей выносливости, и после утренних испытаний он следовал за нами в каком-то забытьи. Потеряв нас из виду, он по ошибке свернул не в тот проход, и еще некоторое время продолжал рассеянно двигаться вперед, не глядя по сторонам, уверенный, что мы уже проплыли здесь раньше. Он так отчаянно барахтался, попав в беду, что мы услышали плеск и поспешили назад. Зрелище, открывшееся нашим глазам, когда мы ворвались в лагуну, поразило нас на столько, что мы замерли с открытыми ртами. Злосчастного нашего компаньона занесло в один из самых глубоких бочагов на этих болотах, посреди которого стоял полип-патриарх такой чудовищной величины, что при виде его у меня волосы на затылке стали дыбом – от корней до кончиков ветвей в нем было не меньше пятнадцати футов росту. И он, судя по всему, не стал ждать, пока его спровоцируют, а просто ухватил беднягу Керкина за ногу щупальцами толщиной с его тело каждый. Когда мы появились, полип как раз затягивал его под воду. Два щупальца обвились вокруг головы невезучего малого, одно резкое движение, треск – и все было кончено.
Тело Керкина свело судорогой, точно в него ударила молния, и он вытянулся, повиснув на ветвях, как пропитанное водой бревно. Полип тут же начал шумно пожирать добычу, и через несколько секунд мы с отвращением увидели, как до самого локтя обнажилась кость предплечья несчастного малого. Даже не попытавшись снять жемчужины с тела нашего недавнего компаньона, мы подплыли к илистой отмели и выбрались на нее, чтобы отдохнуть.
Настроение у нас было хмурым, как северная зима. Отныне работать нам предстояло еще больше, чем раньше, а, кроме того, последнее происшествие показало, как много непредвиденных опасностей подстерегает человека среди этих болот. Мы снова пересчитали наш улов. Добытых жемчужин с лихвой хватило бы на целый год безбедной жизни: мы могли бы покупать самую дорогую магию у лучших чародеев, нанимать обладающих редкостными талантами женщин. Но вокруг нас оставалось куда больше, чем мы успели взять. Ты понимаешь, о чем я говорю. Мне и прежде доводилось испытывать это чувство. Помнится, однажды я ограбил графа Манксло, и, выбираясь из его виллы, проходил через сераль. Стояла глухая ночь, но одна из девушек не спала, и, увидев меня, поманила к себе. Опьяненный успехом, я с радостью остановился, чтобы доставить ей удовольствие. Но, не успел я как следует возбудиться, проснулись еще с полдюжины красоток и стали шепотом умолять меня, чтобы я удовлетворил еще и их. Я был тронут до глубины души. Тело мое налилось сверхчеловеческой силой, так что я мог бы оставаться с ними до утра и утолить желание всех до единой. Но у меня в мешке лежала королевская добыча, и мне пришлось уйти, хотя сердце мое обливалось кровью.
Но на этот раз дело обстояло куда хуже. На вес жемчужины намного дороже золота, и при этом восхитительно удобны, в особенности для человека, который не привык подолгу засиживаться на одном месте: помещенное в них состояние запросто можно унести с собой в одном кармане. Поэтому мы продолжали сидеть на узкой полоске грязи, пялиться на тяжелые рыхлые облака и ждать, когда кто-нибудь из нас первым предложит не зарываться и идти домой.
– Что ж, – вздохнул я, просто чтобы прервать затянувшееся молчание. – Спасибо Королеве, что сделала эти места хотя бы настолько безопасными. Подумай, что бы с нами было, если бы тут еще и упыри водились!
– Они хоть, по крайней мере, воздухом дышат, и в жилах у них кровь, а не слизь болотная, – проворчал Барнар в ответ. – По мне так все эти твари ползучие куда отвратительнее. Ползуны, полипы, тьфу! – Пока он говорил, его лицо начало расплываться у меня перед глазами, так как в голове моей в это время складывался план. И столько в нем было изящества и точности, что я сам обомлел от собственной изобретательности.
– Гром меня разрази, – прошептал я наконец. – Барнар. Я придумал, как нам разбогатеть. Надо найти того ползуна, которого прикончил Керкин, добыть упыря и отнести все это в пирамиду к Королеве, да побыстрее, чтобы успеть к церемонии обожествления Короля Года. Керкин говорил, она начнется через пять дней. Мы можем оказаться там по крайней мере на два дня раньше, значит, у нас еще будет уйма времени в запасе!
III
Можешь меня казнить, а можешь миловать, но я не знаю, что труднее – заколоть ползуна в лагуне семифутовым копьем или добыть упыря в черных холмах к западу от трясины. Нам пришлось делать и то, и другое.
– Что, – спрашиваешь ты, – неужели не смогли найти нужную лагуну? – Да нет, ее-то мы нашли сразу. Полип в ней весь почернел, как обугленный, половина щупальцев отвалилась. И ползун тоже был там. Не было только задней части его тела: пока мы охотились за жемчугом, кто-то ее сожрал. Ладно, хоть не пришлось нового ползуна выслеживать, потому что именно он и изничтожил половину того, которого убил Керкин, а сам еще не успел убраться восвояси. Надеюсь, судьба сжалится надо мной и никогда больше не столкнет меня лицом к лицу с подобным чудовищем: черный, как грязь под его лапами, ростом ползун был с хорошего пони. Я плыл впереди, держа копье – мое любимое оружие – в руках, а он, едва заметив наше приближение, оторвался от трапезы и бросился мне навстречу.
Нам крупно повезло, что мы повстречали Керкина, иначе никакого копья у нас бы и в помине не было, однако для подводной охоты рукоятка у него была длинновата, не мешало бы отпилить фута два. Хорошо еще, что я плыл, выставив жало копья вперед и вниз, хотя это изрядно замедляло скорость движения, иначе умереть бы мне прямо на месте. Клыки у найденного нами ползуна длиной не уступали моей руке от запястья до локтя, и я не успел глазом моргнуть, как они оказались на столь ничтожном расстоянии от моих ног, что можно было пересчитать покрывавшие их волоски. Однако хищник поторопился: не рассчитав скорости броска, он не сумел вовремя остановиться и сам насадил себя на копье. Когда его острие впилось в середину передней части туловища чудовища, прямо между черных выпуклых бусинок-глаз, мне оставалось лишь как можно крепче сжать древко, чтобы оно не вырвалось из моих рук. Я повис на нем, как муравей на подхваченной ураганом соломинке, а здоровенный водяной паук так бился и брыкался, что копье в какой-то момент поднялось вертикально, на мгновение выбросив меня из воды.
Ползуны хороши тем, что все жесткие части тела находятся у них снаружи, да и те не очень тяжелые. Они даже линяют, наподобие змей, оставляя пустую оболочку, точную копию самих себя, легкую, как солома. Убитый мною ползун был настоящим чудовищем, с рослого пони размером, однако, когда мы выпустили из него кровь, стал раза в два легче прежнего. Мы облегчили его еще больше, выпустив из его тела весь запас яда: кусты, на которые он пролился, пожелтели и осыпались прямо у нас на глазах.
Мы выволокли труп из болота и отбуксировали его к подножию холмов, по которым сами пришли сюда всего день назад, потом насобирали хвороста и разожгли костер. Оказалось, что если вспороть чудовищу брюхо и набить его раскаленными углями и камнями, то внутренности его расплавятся и вытекут наружу. Провозившись с ним весь остаток дня, мы превратили тело в плотную и гибкую оболочку, темный окрас которой не давал разглядеть, что внутри она совершенно пуста. Весила она теперь не больше, чем худой малорослый человек, но нести ее все равно было неудобно. Тогда мы привязали ее к древку копья и понесли между собой, как добычу. Мы шагали всю ночь, направляясь к западным холмам.
К рассвету мы были на месте. Здесь, на самой окраине болот, подальше от чар Королевы Вулвулы, селились упыри. Мы спрятали нашего паука во рву, забросав камнями для большей сохранности, хотя случиться с ним ничего не могло, ибо съесть ползуна способен лишь другой ползун, а они редко выбираются из воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9