Давай, я тебя полечу.
– Ты спасаешь меня, любимая! – в этот момент Сорген был совершенно искренен. Когда Хейла принялась чарами убирать головную боль и зуд во всем теле, он на самом деле любил ее. Почувствовав себя лучше, он вскочил на ноги и быстро проверил, не исчезло ли чего из вещей. К счастью, все было на месте.
– А где Гуннир? – спросил Сорген у князя, занятого очисткой одежды от налипшей грязи.
– Кто его знает? – проворчал Рогез. – Вечером, сразу после пьянки, он покинул нас и растворился во тьме.
– В этом сарае поприбавится дохлых свиней, – угрюмо подхватила Хейла. – Гуннир пошел веселиться – так, как только он умеет. Впрочем, не думаю, что кто-то здесь заметит пропажу нескольких людей. Да и трупам не удивятся.
– Если только Мясник не замахнется на важных шишек, – озабоченно пробормотал Сорген. – Не хотелось бы лишних неприятностей.
Погрузившись в молчание, они осмотрели свои пожитки и еще немного почистили одежду, а затем вышли в коридор. Там было совершенно темно, и Сорген немедленно запалил в руке магическую свечу.
– Куда идти, кто помнит? – спросил он, отчего-то говоря шепотом.
– Иди хоть куда, – равнодушно махнула рукой Хейла. – Не такой уж тут здоровенный хлев, чтобы мы в нем долго блуждали. Да и не помним мы, как сюда пришли.
И они двинулись направо. Хейла поспешила заметить, что коридоры больше всего напоминают ей мавзолеи предков: такие же мрачные, грубо сложенные из крошащегося песчаника, завитые паутинами и затхлые.
– Здесь мочой воняет! – возразил Рогез. – Разве у вас в мавзолеях мочатся? Кстати, любезная, ты что, сотворила статичное заклинание благоухания? С тех пор, как мы вышли из комнаты, я снова слышу вонь!
Князь был прав, но Хейла не намеревалась оставаться виноватой и чуть не подралась с ним – Сорген едва сумел разнять обоих. Рогез обиделся и отстал от них, а Хейла шепотом обозвала его индюком.
– Собрался учить меня? Мешок с дерьмом, – добавила она, а потом, как ни в чем ни бывало, прильнула к Соргену. – Ну расскажи мне, неутомимый пьяница, чем же кончилась ваша дружеская попойка с Главной Свиньей?
– Поосторожней со словами, – покачал головой Сорген. – Но мы с царем не говорили о делах. В пьяном виде он не способен соображать, так что смысла это не имело.
– Ха! Думаешь, он лучше соображает трезвый? Очень сомневаюсь.
– Как бы там ни было – сейчас переговоры придется начинать по сути дела, снова.
– Зачем же ты пил?
– Чтобы понравиться царю. И, кажется, мне это удалось!
После недолгих блужданий они встретили мальчишку, волочившего тележку с объедками, и спросили у него дорогу. Еще через пару поворотов впереди появилось тусклое пятно странного, бледно-зеленого оттенка: это был тот самый зал, где царь вчера устраивал «аудиенцию». С потолков сочился жиденький дневной свет, серо-желтый и сильно заглушенный завесами паутины; внизу он смешивался с сиянием четырех красноватых магических светильников, ограждающих царский подиум. Недалеко от него на стуле сидел Гуннир, перед которым в воздухе висели тарелки и кувшины. Мясник кушал, не снимая своего балахона.
Терманкьял, мрачный и серолицый, сидел на подиуме. Два телохранителя держали сзади него три здоровенные подушки, на которые царь опирался, словно на спинку кресла. Увидев колдунов, царь издал невнятное бульканье. Из темноты, клубившейся в углах помещения, выскочили несколько воинов. Гуннир отбросил прочь кость и крикнул:
– Вспомни о том, что я сделал с твоей охраной, Потрясатель Степей! Много ли у тебя воинов, чтобы тратить их впустую?
Лица воинов, осторожно выступивших на свет, были перекошены страхом, а мечи дрожали в руках. Сорген поглядел на пол, под ноги, и увидел свежие пятна крови. Терманкьял, капризно дернув руками вверх-вниз, прокричал визгливый приказ – и воины, с просветлевшими лицами и вздохами облегчения исчезли в темноте.
– Я их просто не узнал! – жалобно сказал царь, оглядывая новоприбывших с ног до головы. – Слишком нагло они вошли! Будто наемные убийцы. Вон тот, длинный! Садись поближе ко мне! Я помню, ты так хорошо пил брагу вчера вечером! Ты настоящий мужчина, почти такой же, как я.
– Спасибо, великий царь! – ответил Сорген. – Но пить с утра не очень полезно для моей магической силы, поэтому я воздержусь. Если бы вы были так любезны, что угостили меня пищей – я был бы благодарен!
Царь снова начал отдавать невразумительные приказы. Впрочем, его слуги прекрасно все понимали и суетливо доставили низкий столик, подушки, ковры и еду. Остывшее мясо, вчерашняя каша и горячий отвар степных трав, якобы поднимающий настроение и добавляющий сил – но на самом деле противный на вкус и приторно-сладкий.
– Меня уже чуть не стошнило, когда ты любезничал со Св… с царем, – прошептала Хейла на ухо Соргена. – А теперь меня точно вырвет: эту еду я, кажется, уже видела сегодня. В тележке того мальчишки, которого мы встретили по пути.
– Не хочешь – не ешь, – просто ответил Сорген, с улыбкой подхватывая бараний бок, который явно кто-то уже ел. В течение некоторого времени они насыщались. Царь сидел, мрачно глядя на них, и иногда чесался. Гуннир закончил есть первым и сказал, что не будет участвовать в беседе, а лучше прогуляется.
– Эти прекрасные светильники я дарю тебе, о царь! – торжественно возвестил Мясник перед уходом. Терманкьял кивнул, бормоча что-то под нос. Раздался громкий хлопок – стул, на котором сидел Гуннир, исчез, стоило только тому встать. Повелитель степей заметно вздрогнул, а по углам, в темноте, раздался громкий шелест и стук падающих тел. Когда зловещий колдун покинул зал, в нем стало явно светлее и просторнее. Царь немного расслабился и позволил себе припасть к чаше с брагой. Откуда-то появились полуголые девицы и расселись вокруг Терманкьяла, как цыплята вокруг наседки. Царь лениво и задумчиво щипнул одну за шею – та тонко пискнула.
– Что же вы хотите от меня, колдуны! – вдруг застонал царь, принявшись раскачиваться на месте, как маятник. Телохранители напряглись, стараясь двигать подушки вслед за царской спиной.
Рогез от неожиданности поперхнулся отваром, а Хейла отвернулась. Соргену некогда было выслушивать, что она там шепчет: нужно было пользоваться моментом.
– Ничего особенного, Могучий государь! – сказал колдун, откладывая баранину и вытирая руки прямо о ковер. – Вчера мы беседовали о вероломности народов, окружающих твои просторные степи… Почему бы тебе не наказать их и не проучить, как следует?
Терманкьял перестал качаться и быстрыми движениями отбросил со лба пряди грязных черных волос. Глаза у него были глубоко посаженные и колючие.
– Наказать земляных червей? Хорошо сказано, но плохо сделано. Мой дед хотел их проучить – но проучили его. Он долго учился, болтаясь на веревке на площади главного стойбища Зур-Хата. Мой отец тоже хотел наказать их – никто не знает, в какой темнице сгнили его кости. Все. Терманкьял уже сам научен.
– Очевидно, для ваших отца и деда сложились плохие обстоятельства, – вкрадчиво сказал Сорген. Он, не отрываясь, смотрел прямо в глаза царя и тот, казалось, сжимается под этим взором. – Сейчас мир меняется, Могучий. Люди, живущие у моря, испуганы пришествием моей армии – они называют ее Армией Проклятых. Далеко на юге никто не думает о степях Лейды – они трясутся за свои шкуры и ждут новых полчищ демонов. Одна армия и флот Зурахата разбиты, остальные тоже сами не свои от страха и предчувствия близкой смерти. Пока они трясутся, твои победоносные армии могут урвать свой кусок!
Но это не главное, Повелитель стрел и Хозяин копий. Зурахат – страна крепостей и привычных к степной угрозе людей. Далеко на севере есть страна под названием Энгоард. Слышал ли ты о ней?
– Слышал, – как эхо ответил царь. Он слушал Соргена с полуоткрытым ртом и застывшей на полпути к нему рукой с чашкой браги. – Но Эн-гард – это страшная страна, в которой живут одни колдуны. Даже мой дед дрожал, когда слышал о ней.
– Пусть, было так! – Сорген повелительно взмахнул рукой, словно отметая прочь страхи и сомнения Терманкьяла. – Когда-то давно Энгоард и был могучей державой… теперь он стал старым и дряхлым. Там мало замков, зато много деревень и богатых городов, в которых будет чем поживиться. Колдуны зажирели и обленились: они просто не успеют за быстрыми степняками на сильных конях, которые налетают, быстрее ветра и исчезают в мгновение ока. Если ты отправишься туда, то наберешь себе столько добычи, сколько не снилось даже самым могучим из твоих предков.
– Я – самый могучий! – не слишком уверенно заявил Терманкьял. В глазах его загорались жадные огоньки, такие же красные, как свет магических светильников. – Но ты хочешь задурить мне голову? Обмануть пьяного царя? Не выйдет, колдун! Я еще трезв. Нападать на страну, в которой растет столько деревьев, что не проехать коням? В которой колдунов не меньше, чем вшей на самой вшивой собаке!
– Я сказал тебе, что они уже не те, что прежде. Кроме того, рассказ не окончен: страшная война пришла во владения Энгоарда. Большая и сильная армия вторглась в южные пределы и точит это рыхлое тело. Я предлагаю напасть на империю с тыла!
– Меня не обмануть! – царь усиленно замотал головой, отчего длинные патлы стали хлестать по подушкам. – Колдунов там хватит на все войны и все армии! Я туда не пойду.
– Черные колдуны помогут тебе – они пойдут с твоей армией! – снова принялся за увещевания Сорген. – Мы дадим тебе золота. Ты купишь своим воинам доспехи и оружие.
– Не нужны мне твои драные колдуны! Поедатели падали… Им же надо платить?
– Нет!
– Гха-ха-ха!! Такого славного вранья я еще не слыхал… А ты пришлешь мне вашей браги? Она мне нравится больше нашей. Особенно красная, как кровь.
– Ты говоришь о вине? Сколько угодно. В Энгоарде ты сможешь набрать себе вина столько, что хватит и твоим внукам.
– Мочился я на внуков! Ты опять за свое… Завлекаешь меня в ловушку?
– Подумай о богатствах. Там столько женщин, с большущими грудями и широкими задами. Золото, драгоценности и еще много всего. А я ведь даже не настаиваю, чтобы ты сразу шел войной, Великий! Пошли разведку, и узнаешь сам: государство слабо, войска ушли на запад вместе с колдунами!
– Посмотреть, говоришь? – глаза царя вспыхнули и полезли из орбит. Он вскочил на ноги и принялся смотреть куда-то вдаль, разувая щеки. Усы его подпрыгивали, когда царь отдувался и выпячивал губы. – Тогда я согласен! Как только ты дашь денег и красной браги, я позову сюда всех своих воинов, и мы снесем Эн-Гард с лица земли!
Тем утром все и решилось. Разбушевавшегося царя уже нельзя было остановить: он носился по дворцу на своих двоих, чем немало изумил подданных. Он разослал гонцов по степи, на самом деле намереваясь созвать всех способных носить оружие для похода на Энгоард. Быстрота исполнения приказов поражала: уже к вечеру десять тысяч воинов покинули Алутак-Серенам и отправились на север, чтобы провести разведку. Терманкьял десять раз напомнил Соргену о том, что должен получить вино и деньги.
После полудня небо над степью немного расчистилось, словно нарочно для того, чтобы не мешать армии кочевников выступить в поход. Алутак бурлил, как потревоженный муравейник, а небеса над ним наливались красным.
– Много крови обещает нам эта картина! – многозначительно сказал Гуннир, когда все колдуны собрались в своем лагере за пределами степной столицы.
– Да уж, эти трусливые свиньи не преминут устроить резню, если Энгоард на самом деле будет беззащитен, как описывал Сорген, – согласилась Хейла. Сорген вдруг подумал о тысячах людей, которых он обрек на смерть, уговорив Терманкьяла преодолеть трусость. Вот только ему не было их жалко. Когда он думал о крестьянах Энгоарда, перед лицом его вставало перекошенное злобой лицо Ханале, кричащей о том, что Бог-Облако справедлив и покарал Высокого Кобоса совершенно заслужено. Пусть попробуют спастись, воззвав к своему небесному владыке.
– Нам, очевидно, надо будет выступать вместе с царем! – деловито сказал Сорген, исподлобья глянув на небо. Оно напоминало огромную рану, которую кто-то тщетно пытался заткнуть кусками белой ваты.
– Ночью я имел разговор со Старцами, – откликнулся Гуннир. – Они сказали мне, что ты, Сорген, должен отправится к Рголу.
– Он один? – воскликнула Хейла. – А мы…
– А вы останетесь здесь, в Лейде. Если царя бросить без присмотра, весь его пыл остынет. Не говоря уже о том, что Сорген пообещал ему помощь колдунов.
– Ты, сморщенная сволочь, я не останусь здесь ни на одно мгновение!! – закричала Хейла, вскакивая на ноги. Воздев руку над головой, она собралась обрушить на Гуннира заклинание, но тот ловко порвал перед своим носом лоскут какой-то тряпки. Хейла вскрикнула и сложилась пополам, будто перерубленная топором. Уткнувшись носом в грязный пол, она отхаркнула на него слюну пополам с кровью.
– Успокойся, орман , – тусклым голосом сказал Гуннир. – Сволочь я тебе прощаю, но неповиновение Великой Необходимости непростительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Ты спасаешь меня, любимая! – в этот момент Сорген был совершенно искренен. Когда Хейла принялась чарами убирать головную боль и зуд во всем теле, он на самом деле любил ее. Почувствовав себя лучше, он вскочил на ноги и быстро проверил, не исчезло ли чего из вещей. К счастью, все было на месте.
– А где Гуннир? – спросил Сорген у князя, занятого очисткой одежды от налипшей грязи.
– Кто его знает? – проворчал Рогез. – Вечером, сразу после пьянки, он покинул нас и растворился во тьме.
– В этом сарае поприбавится дохлых свиней, – угрюмо подхватила Хейла. – Гуннир пошел веселиться – так, как только он умеет. Впрочем, не думаю, что кто-то здесь заметит пропажу нескольких людей. Да и трупам не удивятся.
– Если только Мясник не замахнется на важных шишек, – озабоченно пробормотал Сорген. – Не хотелось бы лишних неприятностей.
Погрузившись в молчание, они осмотрели свои пожитки и еще немного почистили одежду, а затем вышли в коридор. Там было совершенно темно, и Сорген немедленно запалил в руке магическую свечу.
– Куда идти, кто помнит? – спросил он, отчего-то говоря шепотом.
– Иди хоть куда, – равнодушно махнула рукой Хейла. – Не такой уж тут здоровенный хлев, чтобы мы в нем долго блуждали. Да и не помним мы, как сюда пришли.
И они двинулись направо. Хейла поспешила заметить, что коридоры больше всего напоминают ей мавзолеи предков: такие же мрачные, грубо сложенные из крошащегося песчаника, завитые паутинами и затхлые.
– Здесь мочой воняет! – возразил Рогез. – Разве у вас в мавзолеях мочатся? Кстати, любезная, ты что, сотворила статичное заклинание благоухания? С тех пор, как мы вышли из комнаты, я снова слышу вонь!
Князь был прав, но Хейла не намеревалась оставаться виноватой и чуть не подралась с ним – Сорген едва сумел разнять обоих. Рогез обиделся и отстал от них, а Хейла шепотом обозвала его индюком.
– Собрался учить меня? Мешок с дерьмом, – добавила она, а потом, как ни в чем ни бывало, прильнула к Соргену. – Ну расскажи мне, неутомимый пьяница, чем же кончилась ваша дружеская попойка с Главной Свиньей?
– Поосторожней со словами, – покачал головой Сорген. – Но мы с царем не говорили о делах. В пьяном виде он не способен соображать, так что смысла это не имело.
– Ха! Думаешь, он лучше соображает трезвый? Очень сомневаюсь.
– Как бы там ни было – сейчас переговоры придется начинать по сути дела, снова.
– Зачем же ты пил?
– Чтобы понравиться царю. И, кажется, мне это удалось!
После недолгих блужданий они встретили мальчишку, волочившего тележку с объедками, и спросили у него дорогу. Еще через пару поворотов впереди появилось тусклое пятно странного, бледно-зеленого оттенка: это был тот самый зал, где царь вчера устраивал «аудиенцию». С потолков сочился жиденький дневной свет, серо-желтый и сильно заглушенный завесами паутины; внизу он смешивался с сиянием четырех красноватых магических светильников, ограждающих царский подиум. Недалеко от него на стуле сидел Гуннир, перед которым в воздухе висели тарелки и кувшины. Мясник кушал, не снимая своего балахона.
Терманкьял, мрачный и серолицый, сидел на подиуме. Два телохранителя держали сзади него три здоровенные подушки, на которые царь опирался, словно на спинку кресла. Увидев колдунов, царь издал невнятное бульканье. Из темноты, клубившейся в углах помещения, выскочили несколько воинов. Гуннир отбросил прочь кость и крикнул:
– Вспомни о том, что я сделал с твоей охраной, Потрясатель Степей! Много ли у тебя воинов, чтобы тратить их впустую?
Лица воинов, осторожно выступивших на свет, были перекошены страхом, а мечи дрожали в руках. Сорген поглядел на пол, под ноги, и увидел свежие пятна крови. Терманкьял, капризно дернув руками вверх-вниз, прокричал визгливый приказ – и воины, с просветлевшими лицами и вздохами облегчения исчезли в темноте.
– Я их просто не узнал! – жалобно сказал царь, оглядывая новоприбывших с ног до головы. – Слишком нагло они вошли! Будто наемные убийцы. Вон тот, длинный! Садись поближе ко мне! Я помню, ты так хорошо пил брагу вчера вечером! Ты настоящий мужчина, почти такой же, как я.
– Спасибо, великий царь! – ответил Сорген. – Но пить с утра не очень полезно для моей магической силы, поэтому я воздержусь. Если бы вы были так любезны, что угостили меня пищей – я был бы благодарен!
Царь снова начал отдавать невразумительные приказы. Впрочем, его слуги прекрасно все понимали и суетливо доставили низкий столик, подушки, ковры и еду. Остывшее мясо, вчерашняя каша и горячий отвар степных трав, якобы поднимающий настроение и добавляющий сил – но на самом деле противный на вкус и приторно-сладкий.
– Меня уже чуть не стошнило, когда ты любезничал со Св… с царем, – прошептала Хейла на ухо Соргена. – А теперь меня точно вырвет: эту еду я, кажется, уже видела сегодня. В тележке того мальчишки, которого мы встретили по пути.
– Не хочешь – не ешь, – просто ответил Сорген, с улыбкой подхватывая бараний бок, который явно кто-то уже ел. В течение некоторого времени они насыщались. Царь сидел, мрачно глядя на них, и иногда чесался. Гуннир закончил есть первым и сказал, что не будет участвовать в беседе, а лучше прогуляется.
– Эти прекрасные светильники я дарю тебе, о царь! – торжественно возвестил Мясник перед уходом. Терманкьял кивнул, бормоча что-то под нос. Раздался громкий хлопок – стул, на котором сидел Гуннир, исчез, стоило только тому встать. Повелитель степей заметно вздрогнул, а по углам, в темноте, раздался громкий шелест и стук падающих тел. Когда зловещий колдун покинул зал, в нем стало явно светлее и просторнее. Царь немного расслабился и позволил себе припасть к чаше с брагой. Откуда-то появились полуголые девицы и расселись вокруг Терманкьяла, как цыплята вокруг наседки. Царь лениво и задумчиво щипнул одну за шею – та тонко пискнула.
– Что же вы хотите от меня, колдуны! – вдруг застонал царь, принявшись раскачиваться на месте, как маятник. Телохранители напряглись, стараясь двигать подушки вслед за царской спиной.
Рогез от неожиданности поперхнулся отваром, а Хейла отвернулась. Соргену некогда было выслушивать, что она там шепчет: нужно было пользоваться моментом.
– Ничего особенного, Могучий государь! – сказал колдун, откладывая баранину и вытирая руки прямо о ковер. – Вчера мы беседовали о вероломности народов, окружающих твои просторные степи… Почему бы тебе не наказать их и не проучить, как следует?
Терманкьял перестал качаться и быстрыми движениями отбросил со лба пряди грязных черных волос. Глаза у него были глубоко посаженные и колючие.
– Наказать земляных червей? Хорошо сказано, но плохо сделано. Мой дед хотел их проучить – но проучили его. Он долго учился, болтаясь на веревке на площади главного стойбища Зур-Хата. Мой отец тоже хотел наказать их – никто не знает, в какой темнице сгнили его кости. Все. Терманкьял уже сам научен.
– Очевидно, для ваших отца и деда сложились плохие обстоятельства, – вкрадчиво сказал Сорген. Он, не отрываясь, смотрел прямо в глаза царя и тот, казалось, сжимается под этим взором. – Сейчас мир меняется, Могучий. Люди, живущие у моря, испуганы пришествием моей армии – они называют ее Армией Проклятых. Далеко на юге никто не думает о степях Лейды – они трясутся за свои шкуры и ждут новых полчищ демонов. Одна армия и флот Зурахата разбиты, остальные тоже сами не свои от страха и предчувствия близкой смерти. Пока они трясутся, твои победоносные армии могут урвать свой кусок!
Но это не главное, Повелитель стрел и Хозяин копий. Зурахат – страна крепостей и привычных к степной угрозе людей. Далеко на севере есть страна под названием Энгоард. Слышал ли ты о ней?
– Слышал, – как эхо ответил царь. Он слушал Соргена с полуоткрытым ртом и застывшей на полпути к нему рукой с чашкой браги. – Но Эн-гард – это страшная страна, в которой живут одни колдуны. Даже мой дед дрожал, когда слышал о ней.
– Пусть, было так! – Сорген повелительно взмахнул рукой, словно отметая прочь страхи и сомнения Терманкьяла. – Когда-то давно Энгоард и был могучей державой… теперь он стал старым и дряхлым. Там мало замков, зато много деревень и богатых городов, в которых будет чем поживиться. Колдуны зажирели и обленились: они просто не успеют за быстрыми степняками на сильных конях, которые налетают, быстрее ветра и исчезают в мгновение ока. Если ты отправишься туда, то наберешь себе столько добычи, сколько не снилось даже самым могучим из твоих предков.
– Я – самый могучий! – не слишком уверенно заявил Терманкьял. В глазах его загорались жадные огоньки, такие же красные, как свет магических светильников. – Но ты хочешь задурить мне голову? Обмануть пьяного царя? Не выйдет, колдун! Я еще трезв. Нападать на страну, в которой растет столько деревьев, что не проехать коням? В которой колдунов не меньше, чем вшей на самой вшивой собаке!
– Я сказал тебе, что они уже не те, что прежде. Кроме того, рассказ не окончен: страшная война пришла во владения Энгоарда. Большая и сильная армия вторглась в южные пределы и точит это рыхлое тело. Я предлагаю напасть на империю с тыла!
– Меня не обмануть! – царь усиленно замотал головой, отчего длинные патлы стали хлестать по подушкам. – Колдунов там хватит на все войны и все армии! Я туда не пойду.
– Черные колдуны помогут тебе – они пойдут с твоей армией! – снова принялся за увещевания Сорген. – Мы дадим тебе золота. Ты купишь своим воинам доспехи и оружие.
– Не нужны мне твои драные колдуны! Поедатели падали… Им же надо платить?
– Нет!
– Гха-ха-ха!! Такого славного вранья я еще не слыхал… А ты пришлешь мне вашей браги? Она мне нравится больше нашей. Особенно красная, как кровь.
– Ты говоришь о вине? Сколько угодно. В Энгоарде ты сможешь набрать себе вина столько, что хватит и твоим внукам.
– Мочился я на внуков! Ты опять за свое… Завлекаешь меня в ловушку?
– Подумай о богатствах. Там столько женщин, с большущими грудями и широкими задами. Золото, драгоценности и еще много всего. А я ведь даже не настаиваю, чтобы ты сразу шел войной, Великий! Пошли разведку, и узнаешь сам: государство слабо, войска ушли на запад вместе с колдунами!
– Посмотреть, говоришь? – глаза царя вспыхнули и полезли из орбит. Он вскочил на ноги и принялся смотреть куда-то вдаль, разувая щеки. Усы его подпрыгивали, когда царь отдувался и выпячивал губы. – Тогда я согласен! Как только ты дашь денег и красной браги, я позову сюда всех своих воинов, и мы снесем Эн-Гард с лица земли!
Тем утром все и решилось. Разбушевавшегося царя уже нельзя было остановить: он носился по дворцу на своих двоих, чем немало изумил подданных. Он разослал гонцов по степи, на самом деле намереваясь созвать всех способных носить оружие для похода на Энгоард. Быстрота исполнения приказов поражала: уже к вечеру десять тысяч воинов покинули Алутак-Серенам и отправились на север, чтобы провести разведку. Терманкьял десять раз напомнил Соргену о том, что должен получить вино и деньги.
После полудня небо над степью немного расчистилось, словно нарочно для того, чтобы не мешать армии кочевников выступить в поход. Алутак бурлил, как потревоженный муравейник, а небеса над ним наливались красным.
– Много крови обещает нам эта картина! – многозначительно сказал Гуннир, когда все колдуны собрались в своем лагере за пределами степной столицы.
– Да уж, эти трусливые свиньи не преминут устроить резню, если Энгоард на самом деле будет беззащитен, как описывал Сорген, – согласилась Хейла. Сорген вдруг подумал о тысячах людей, которых он обрек на смерть, уговорив Терманкьяла преодолеть трусость. Вот только ему не было их жалко. Когда он думал о крестьянах Энгоарда, перед лицом его вставало перекошенное злобой лицо Ханале, кричащей о том, что Бог-Облако справедлив и покарал Высокого Кобоса совершенно заслужено. Пусть попробуют спастись, воззвав к своему небесному владыке.
– Нам, очевидно, надо будет выступать вместе с царем! – деловито сказал Сорген, исподлобья глянув на небо. Оно напоминало огромную рану, которую кто-то тщетно пытался заткнуть кусками белой ваты.
– Ночью я имел разговор со Старцами, – откликнулся Гуннир. – Они сказали мне, что ты, Сорген, должен отправится к Рголу.
– Он один? – воскликнула Хейла. – А мы…
– А вы останетесь здесь, в Лейде. Если царя бросить без присмотра, весь его пыл остынет. Не говоря уже о том, что Сорген пообещал ему помощь колдунов.
– Ты, сморщенная сволочь, я не останусь здесь ни на одно мгновение!! – закричала Хейла, вскакивая на ноги. Воздев руку над головой, она собралась обрушить на Гуннира заклинание, но тот ловко порвал перед своим носом лоскут какой-то тряпки. Хейла вскрикнула и сложилась пополам, будто перерубленная топором. Уткнувшись носом в грязный пол, она отхаркнула на него слюну пополам с кровью.
– Успокойся, орман , – тусклым голосом сказал Гуннир. – Сволочь я тебе прощаю, но неповиновение Великой Необходимости непростительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58