– Заткнись, Берн. Никто тебя не услышит. Они и видеть-то нас перестали. – И, к немалому изумлению обоих мужчин, Изабелла взяла со стола стакан и выплеснула воду на пожилую даму, которая сидела за соседним столиком. Вода залила ей все лицо и стала стекать на элегантное платье из красного шелка. Женщина как ни в чем не бывало продолжала есть спагетти. Ни она, ни ее спутник ничего не заметили.
Берн покосился на них и прошептал побелевшими губами:
– Ничего не понимаю.
– А тут и понимать нечего. Ты хотел меня стукнуть, потому что я посмела сказать тебе «нет». Но Энжи этому помешал. – И она с признательностью кивнула собаке.
Та ответила ей взглядом, в котором безошибочно читалось: она все поняла, все до единого слова.
– Но как же они… – Берн растерянно оглядел зал. – Почему они нас не замечают?
Изабелла заговорщически переглянулась с собакой. Лицо ее озарила улыбка.
Берн облизнул губы, с усилием сглотнул. Он понятия не имел, чего еще ждать от этой женщины, от этого пса.
– Можно мне уйти, Изабелла? Разреши мне прямо сейчас отсюда уйти. Извини. Обещаю никогда больше тебя не беспокоить. Пожалуйста, позволь мне уйти. – Его так и передернуло, когда собака испустила вздох разочарования.
– Помнишь Ольгу, Берн? Эта славная девушка так тебя любила! Помнишь, как ты с ней обходился, стоило тебе разозлиться?
– Ты знаешь Ольгу? – Он был совершенно сбит с толку. – Но откуда?!
Изабелла снова бросила взгляд на пса.
– Знаю, и все. Ты мерзкий человек. Мне теперь многое о тебе известно, в том числе и это.
– Но откуда? – повторил он. – Откуда тебе известно про Ольгу?
– Энжи мне рассказал. Ты – кусок дерьма, Берн. Уходи. Проваливай. Убирайся с глаз моих долой!
Стоило незадачливому ухажеру Изабеллы покинуть ресторан, как пес подошел к ней и положил ей на колени свою огромную голову. Она рассеянно взъерошила мягкую шерсть на его затылке, и животное блаженно вздохнуло. Так вздыхает окоченевший человек, садясь в горячую ванну.
Этрих медленно подошел к ее столику:
– Изабелла.
Изабелла, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала задумчиво водить рукой по загривку пса. Взгляд ее был устремлен в пустоту. Пес также не отреагировал на его приближение.
Этрих уселся на место Берна:
– Физ, послушай…
– Ох, ну надо же! Вы только посмотрите, что я наделала! – Женщина за соседним столиком принялась вытирать лицо полотняной салфеткой. Она вела себя так, будто сама по неосторожности пролила воду. Отложив салфетку, она поискала глазами пса. – Энжи, ко мне! Хватит приставать к людям.
Изабелла заверила ее, что нисколько не возражает против общества собаки.
Тут в разговор включился хозяин Энжи:
– Энжи не понимает, как он огромен. Поди, воображает себя маленьким котенком.
Пес приоткрыл один глаз и, убедившись, что миру ничто больше не угрожает, снова зажмурил веко. Теперь можно было немного расслабиться.
– Вы зовете его Энжи? Кто дал ему это имя?
Пожилой господин открыл было рот для ответа, но вдруг отчего-то замешкался и вопросительно взглянул на жену. Оба растерянно улыбнулись. Пожав плечами, старик кивнул своей спутнице, и она ответила за обоих:
– Мы сами не знаем. Его всегда звали Энжи. Забавно, правда? Кажется, я припоминаю, что он уже носил эту кличку, когда мы приобрели его маленьким щенком. Так ведь?
– Верно, – согласился с ней муж.
– Вы уверены, дорогая, что вам не досаждает его навязчивость? Только скажите, и мы его заставим вернуться на место. Несмотря на свои габариты, он кроткий как ягненок и слушается мужа беспрекословно.
– Нет-нет, он просто замечательный. Мы с ним вполне друг другом довольны.
Последнее утверждение было тотчас же опровергнуто собакой: она тоскливо заскулила, потому что Изабелла перестала ее гладить.
Пожилая чета принялась доедать свой обед.
– Изабелла, ты меня слышишь?
Но она не отозвалась. Взяв вилку, задумчиво нанизала на нее кусочек картофеля. Ей пришлось высоко поднять локоть, чтобы ненароком не задеть огромную коричневую голову, покоившуюся у нее на коленях. Этрих наблюдал за ее движениями. Она всегда разрезала пищу на кусочки и неторопливо подносила вилку ко рту. Она, без сомнения, была самым медлительным едоком из всех, кого он знал. Оба они без конца подшучивали над этой ее особенностью. Она готова была держать пари, что, придя в ресторан на полчаса раньше него, сделав заказ и начав есть, тем не менее закончит трапезу минут на десять позже.
Эти часы, проведенные за одним столиком с ней в ресторане, были едва ли не самыми счастливыми в его жизни. Сколько всего они успели обсудить за этими совместными обедами! Они обменивались шутками, рассказывали друг другу анекдоты – смешные и не очень, поверяли друг другу свои мысли, подробности своих жизней. Однажды они сидели в ресторанчике на башне почтамта, она вдруг встала со своего места, обошла вокруг стола и поцеловала его в губы. И пылко произнесла:
– До чего же я это люблю! Люблю больше всего на свете!
И он понял, что она имела в виду. Понял на все сто процентов. Под ними простирался ночной Лондон, весь залитый огнями. И эта женщина рядом с ним сама была как огромный город – энергичная, противоречивая, соблазнительная, волнующая.
Этрих почувствовал, что вот-вот расплачется, и закрыл глаза. Присутствие Изабеллы нередко оказывало на него подобное действие. Порой ему достаточно было взглянуть на нее через столик, и к горлу подкатывал комок. Быть может, слезы – неизбежный спутник настоящей любви? Многие плачут не только от горя, но и от радости. Что же до Винсента, то слезы показывались у него на глазах только из-за одной-единственной женщины на свете.
Сколько же времени он просидел с закрытыми глазами? Секунды четыре, не больше. Во всяком случае, за эти мгновения он успел нажать на внутренние уголки глаз кончиками большого и указательного пальцев, чтобы слезы не покатились по векам и щекам. И вдруг в темноте раздался знакомый звук – треньканье колокольчика, и, открыв глаза, он обнаружил себя по-прежнему сидящим за ресторанным столиком напротив Изабеллы, вдали от Вены, Берна и пса по кличке Энжи. Изабелла держала в руках колокольчик и весело улыбалась.
– Ты заказал спагетти?
– Что?
Лукавая улыбка на ее лице стала еще шире.
– В «Звезде морей». Это ведь твое любимое блюдо. Ты его заказал?
– Так тебе известно, где я только что побывал?
– А как же. Ты видел нашу с Берном ссору.
Этрих откинул голову назад и сцепил руки на затылке.
– Может, ты наконец объяснишь мне, что все это значит, Физ?
Изабелла не спешила с ответом. Этрих терпеливо ждал, когда она заговорит. В молчании их не было ни напряжения, ни взаимной неприязни. Это была лишь пауза, антракт перед очередным действием.
– Тем же вечером Энжи сказал мне, что ты болен. А вообще он впервые заговорил со мной незадолго до этого. Сказал, что у тебя рак и что ты умрешь. Но сам еще об этом не знаешь.
– Так тебе стало известно, что я заболел, прежде чем я сам это почувствовал?
Он медленно опустил голову и испытующе взглянул на нее. Речь шла о прошлом, о свершившихся событиях, но он узнавал о них впервые и воспринимал каждое ее слово так, как если бы оно относилось к настоящему.
– Да, именно так все и было, Винсент. Все, о чем предупреждал меня Энжи, непременно сбывалось.
– Собака предсказала мое будущее?
Изабелла покачала головой:
– Энжи не собака. Он может воплощаться в кого угодно, по своему усмотрению. Ему ничего не стоит вселиться в человека или в неодушевленный предмет.
– Так кто же он?
Она снова качнула головой:
– Он наш сын. А больше я и сама ничего не знаю. Он мне не говорит.
Этрих бросил взгляд в окно и снова повернулся к ней:
– Это по его милости я заболел?
– Что ты, Винсент! Энжи вернул тебя к жизни.
ЛЯГУШКА НА СЦЕНЕ
Минут через пятнадцать после того, как из ресторана выбежал Берн, в дверях «Звезды морей» показалась Изабелла. Дома она, как всегда, положила в сумочку маленький флакон духов и теперь, капнув на запястье, поднесла ладонь к лицу. После того что произошло в ресторане, ей просто необходимо было ощутить запах Винсента. Больше всего на свете она сейчас хотела бы обнять его самого, но это было невозможно. Приходилось довольствоваться ароматом. Сейчас, как никогда прежде, она нуждалась в присутствии Винсента. Но даже этот едва уловимый запах, который служил напоминанием о нем, подействовал на нее умиротворяюще. Этот прием всегда срабатывал безотказно. Стоит закрыть глаза, втянуть ноздрями воздух, и кажется – Винсент где-то рядом.
Где он сейчас? Что делает? Она все время задавала себе эти вопросы. Она десятки раз о нем вспоминала. Даже больше. Возможно, он ее возненавидел за очередное бегство. Что ж, Винсент имеет на это полное право, особенно теперь. Ведь он оставил семью и перебрался в квартиру Маргарет Хоф. Только на время: пока не уладит все свои дела, чтобы наконец переехать в Вену, к ней. Он успел уже договориться о работе с одной немецкой фирмой, у которой здесь имелось представительство. Правда, платить ему станут куда меньше, чем он зарабатывал в США, но он заявил, что его это мало волнует.
Винсент, в отличие от большинства мужчин, не давал ей обещаний, которые потом, едва настанет время их выполнить, приходилось брать назад. Он лишь однажды сказал ей, что не может без нее жить и оставит семью, как только почувствует в себе достаточно решимости. Она не сомневалась, что он это сделает, ведь Этрих всегда держал слово. Но он принялся действовать гораздо раньше, чем она ожидала. «Все кончено. Я один», – сказал он ей по телефону каким-то глухим, задыхающимся голосом, как будто пробежал до этого дистанцию в несколько миль. Известие это потрясло ее до глубины души.
Она уже тогда знала, что беременна, но промолчала. Ей хотелось сообщить ему эту новость при встрече, чтобы видеть его лицо. Встреча эта должна была состояться в Лондоне, где они собирались провести уикенд. Изабелла предложила в один из этих дней поужинать на башне почтамта, откуда открывается потрясающий вид на город и Темзу. Ей хотелось именно там сказать ему о своей беременности. Великолепная панорама Лондона за окном, мысль о грядущем соединении их судеб и тайна, которую она собиралась ему открыть, так ее взволновали, что она встала со своего места, обошла стол и поцеловала Винсента в губы.
– До чего же я это люблю, – произнесла она, не сводя сияющих глаз с его счастливого лица. – Люблю больше всего на свете!
Но не прошло и получаса, как их отношения подошли к концу. Во всяком случае, так ей тогда показалось. До определенного момента тема развода Винсента стояла где-то неподалеку от них, на сервировочном столике, словно горячее блюдо, которому следовало немного остыть. Они говорили о пустяках, пересказывали друг другу все что я ними случилось со времени их последнего свидания. Но оба то и дело поглядывали на сервировочный столик, словно прикидывая, не пора ли уже приступить к тому самому блюду, что было оставлено на потом. Первым его попробовал Винсент, словно невзначай заметив, мол, до чего тяжело и непривычно очутиться одному в тесной квартирке, после того как много лет прожил в просторном доме среди шумного семейства. Начало было не самым удачным. Между ними началась пикировка, и вскоре оба выпрямились на своих стульях и стали смотреть друг на друга напряженно. Каждому было не по душе то, что говорил другой.
И в довершение всего Винсент заявил, что это из-за нее он бросил семью. В ответ она так на него взглянула, как будто он отвесил ей пощечину. Словом, у них состоялся один из тех разговоров, которые обычно заканчиваются ссорой. Всего этого можно было бы избежать. Но каждый слушал самого себя, каждый бросал в лицо другому упреки, не принимая никаких оправданий, стремился обвинить другого в равнодушии и эгоизме, основываясь на собственных домыслах и распаляя растущий гнев. Ссора вышла самой жестокой за все время их знакомства. В конце концов оба вышли, вернее, вывалились из-за стола, как переселенцы, чудом уцелевшие после урагана, который сровнял с землей их дома, уничтожил близких, лишил всего самого дорогого, но тем не менее – оставил в живых.
Они вместе вернулись в свой гостиничный номер в Челси, который Этрих предварительно забронировал на выходные. И это было большой ошибкой. Они надеялись, что постель их помирит. Но все вышло иначе: оба улеглись в кровать и уставились в потолок, не испытывая ни малейшего желания прикоснуться друг к другу.
Измотанный долгим перелетом, ссорой и недавним разрывом с женой, Этрих мирно спал, когда Изабелла рано поутру встала с постели, собрала вещи и исчезла. Она не задержалась в дверях в надежде услышать его голос, она даже не оглянулась. Ей хотелось одного – как можно скорее очутиться на улице. Внизу она написала ему короткую записку, решив, что более подробное послание составит позже, на свежую голову, когда чувства ее немного улягутся. Записку она вручила портье для передачи Этриху, и тот в ответ кивнул ей с таким многозначительным видом, что она невольно улыбнулась, поняв, что он принял ее за проститутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45