Но поскольку при слове «креативный» в глазах женщин загорался восторженный интерес, он щеголял этим выражением, когда только мог.
– Я профессиональный воздухоплаватель. Летаю на воздушных шарах, – сказал он Коко.
Она расхохоталась в голос и замахала на него обеими руками:
– Ничего подобного!
Примерно такой реакции он от нее и ожидал. Это явилось еще одним подтверждением того, что он верно ее оценил. Он улыбнулся с видом оскорбленной добродетели.
– Вы мне не верите?
– Разумеется, нет. Вы что же, всегда летаете на своем шаре в костюме и при галстуке?
– Как знать, кого повстречаешь там, наверху. – Голос его звучал уверенно и непринужденно. Она только что обозвала его лжецом, а он даже и бровью не повел.
– Нет, Винсент, в самом деле, кем вы работаете?
– Крановщиком.
– Что? Крановщиком?
– Да, на подъемном кране. Он похож на большую цаплю. Знаете, такие длинноногие…
На сей раз она попыталась приглушить свой смех, но он прозвучал столь же громко, как прежде. А это означало, что шутки его пришлись ей по душе.
– Ну скажите же мне, наконец!
– Жарю картофель фри. Это делается так: погружаете ломтики в кипящее масло…
Большинство женщин легко попадались на эту уловку. Он их отвлекал, шутил с ними, заставляя их смеяться, но правды не говорил до той минуты, пока не начинал улавливать в их смехе нотки недовольства. Вот тогда-то, услыхав наконец из его уст ответ на свой вопрос, они бывали удовлетворены услышанным и начинали испытывать к нему едва ли не благодарность.
Он увидел, как веселые искорки в ее глазах погасли, хотя губы все еще продолжали улыбаться. Еще немного, и ей надоест эта игра, она по-настоящему рассердится или, чего доброго, примет его за психа.
– Я рекламирую различные товары.
– И у вас это хорошо получается? – тотчас же спросила она.
– Виноват?
Прежде ему такого вопроса не задавали. Во всяком случае, после десятиминутного знакомства. Такая бесцеремонность обескуражила и одновременно заинтриговала его.
Она взяла с прилавка тот самый пояс с резинками, которым он размахивал перед ней несколько минут назад, и протянула ему со словами:
– Продайте мне это.
Что ж, идея была свежей и забавной. Коко ловко и умело продолжала начатую им игру. Этрих сосредоточенно кивнул, взял у нее вещицу и окинул ее оценивающим взглядом. Он был мастером своего дела, и ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы с блеском решить поставленную ею перед ним задачу.
– Я не стал бы вплетать в рекламу данного изделия эротику, слишком уж это банально. Перед глазами сразу возникает до боли знакомая картина – красотка на пляже, которая лежит спиной к зрителям и задумчиво глядит на море. Всю ее одежду составляет вот это. А рядом примостился этакий роскошный самец, поедающий ее глазами. Забудьте об этом. Сюжет затаскан, надоел. Кстати, о какой рекламе речь – телевизионной или газетно-журнальной?
Коко, скрестив руки на груди, пожала плечами.
– Все равно. Так, значит, долой голых девиц?
– Долой. Апеллировать к сексуальности потребителя следует, рекламируя вещи скучные, будничные: крем для бритья, кухонные плиты. А чтобы продать нечто действительно сексуальное, надо действовать иначе.
– И как же, по-вашему?
В кармане пиджака у Этриха лежала открытка от бывшей жены Китти. Последняя терпеть его не могла, но открытки неизменно посылала красивые. Такой способ общения избавлял ее от непосредственных контактов с ним. На открытке, пришедшей нынешним утром, была изображена бежевая китайская собака. Морду и туловище пса покрывало такое количество складок, что бедняга походил на огромную сливочную ириску, подтаявшую на солнце. Голову пса, в глазах которого застыла печаль, увенчивало сомбреро с пестрой лентой. Положив открытку на прилавок, Этрих вытащил из другого кармана листок бумаги и черный фломастер. Он крест-накрест перечеркнул физиономию пса.
Коко взглянула сперва на открытку, затем на Винсента. Он уверенным движением бросил открытку на женский пояс, после чего большими печатными буквами написал на листке «Друг человека» и положил рядом.
– Примерно вот так. Двигаться станем в этом направлении.
Прежде чем поднять на нее глаза, Винсент охватил пальцами подбородок и задумчиво воззрился на плод своего вдохновения. Он лишь физически находился в ее магазинчике, мысленно же пребывал сейчас в своей родной стихии. Работа по-настоящему много для него значила, и он принимал ее всерьез, даже когда шутил, как теперь.
Через несколько недель он пригласил ее в ресторан «Акумар». Заведение было пренеприятное, но Этрих, один из постоянных его посетителей, давно с этим смирился. «Акумару» отдавали предпочтение руководители компании, где он служил. Здесь даже официанты были облачены в изысканные двубортные костюмы, белоснежные сорочки и галстуки. Они выполняли свои обязанности с таким видом, словно и подаваемые блюда, и посетители представляли собой одинаковую угрозу безупречной чистоте их одеяний.
Но, добившись в жизни определенных успехов, ты просто обязан бывать в таких местах, где тебя станут унижать за твои же деньги. Живя на свете, невозможно избежать мучений. Все человеческие существа непременно должны испытывать те или иные невзгоды, это неписаный закон жизни. И если тебе повезло достичь такого общественного положения, что никто не станет издеваться над тобой бесплатно, ты вынужден оплачивать эту услугу. Роскошные рестораны, дорогие бутики, дилеры компании «Мерседес-Бенц», твой личный тренер, уверяющий тебя, что ты до безобразия разжирел и потерял форму, – вот лишь несколько тому примеров.
– Почему он называется «Акумар»?
Этрих как раз собрался отправить в рот сооружение величиной с наперсток – нечто напоминавшее голову сардины, уложенное на некое подобие одуванчика, который в свою очередь покоился на кусочке хлеба.
– Наверное, по фамилии владельца.
Коко то и дело оглядывалась через плечо и вертелась на месте, чтобы получше разглядеть элегантный зал и посетителей. Этриху стоило бы ей сказать, что она себя ведет недопустимо, но он промолчал. Ему было даже приятно за ней наблюдать. Он успел устать от женщин с изысканными манерами, чью невозмутимость не могло поколебать ничто на свете. За исключением, пожалуй, Второго Пришествия.
Она покрутила в пальцах свой «наперсток» и наморщила нос.
– Не люблю рыбу. Можно, я не буду это есть?
– Ну разумеется. – Он наклонил голову в знак полной солидарности.
– «Акумар». Забавно выходит: если твое имя, к примеру, Билл и ты назовешь свой ресторан «У Билла», это будет звучать банально. А вот зато «Акумар» – экзотично. – Она опустила взгляд на раскрытое меню в серебряной обложке, лежавшее возле ее прибора. – Все здесь так заманчиво, Винсент. Как ты считаешь, что мне заказать? О нет! Ты только посмотри! – Нахмурившись, она сощурила глаза и стала пристальней вглядываться в строчки меню.
– Что такое? В чем дело?
– Да вот, видишь: название одного из десертов, «Бог в шоколадной глазури». Неудачная шутка. Нисколько не смешно и вдобавок неприятно.
Этрих с трудом подавил улыбку. Неужто ее взгляд на мир и в самом деле столь пуританский?
– Тебя это задело?
Она собралась было ответить, но тут рядом с их столиком появился явно куда-то торопившийся официант. Она вскинула руку, совсем как уличный регулировщик. Официант подчинился, повинуясь решительности этого жеста или чему-то неуловимому в выражении ее лица.
– Простите, это не мой столик. Но я могу позвать официанта, который его обслуживает.
– Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.
– Видите ли, я занят и спешу…
– Нет уж, погодите.
Официант и Этрих как по команде сделали одно и то же: уставились на нее во все глаза.
– Что такое «Бог в шоколадной глазури»?
– Виноват?
– Один из десертов, указанных в меню. Видите? «Бог в шоколаде». Что это означает? – И она провела пальцем под одной из строчек в меню.
Официант с выражением крайней озадаченности на лице слегка наклонил голову, чтобы лучше разглядеть слово, на которое она указывала. Прочитав его, он с силой хлопнул себя по подбородку:
– О, это опечатка! Это следует читать как «Боб в шоколадной глазури», а вовсе не Бог! Надо будет немедленно доложить Акумару. Бог в шоколаде! Подумать только!
Официант умчался, а Этрих и Коко взглянули друг на друга, но не произнесли ни слова. Молчание затягивалось, и наконец он весело сказал:
– Ты, похоже, оказала Акумару услугу.
Но она качнула головой:
– Сомневаюсь, что они тотчас же бросятся перепечатывать меню. Но я не могла это так оставить. Признайся, тебя ведь удивила моя реакция?
Лгать было бессмысленно, это ее рассердило бы, поэтому он пожал плечами и нехотя сознался:
– Я не слишком религиозен. И знаешь, честно говоря, увидав это название в меню, счел его довольно забавным.
Лицо ее, обычно такое подвижное, словно окаменело. Впервые за все время их знакомства он не мог определить, что оно выражало. Но тут она подняла глаза на что-то находившееся позади него.
– Винсент?
Обрадованный тем, что этот неприятный разговор неожиданно прервался, Этрих вскинул голову, оглянулся и узнал в человеке, стоявшем за его стулом, Бруно Манна. Они служили в одной компании, часто вдвоем ездили в командировки и почти дружили. Бруно выглядел потрясенным.
– А-а, привет, Манн. Как дела?
– Я… Винсент, это правда ты?!
– Как видишь. Да что это с тобой?
Они не виделись всего несколько недель, но на лице Манна и в тоне его голоса было столько искреннего удивления, как если бы Этрих явился в «Акумар», неожиданно прервав долгое космическое путешествие.
Все еще продолжая таращить на Винсента глаза, Бруно прикоснулся к щеке двумя пальцами правой руки и недоверчиво покачал головой. В глазах его застыло выражение боязливого изумления. Но тут он перевел взгляд на Коко. Она глаз не отвела.
– Бруно, познакомься, это Коко Хэллис.
Они пожали друг Другу руки, но как-то машинально, безучастно, не улыбнувшись друг другу, не произнеся ни слова приветствия. Между ними не возникло даже малейшего намека на взаимный интерес. В этот миг раздался звонок телефона Этриха. Он вынул его из кармана и бросил взгляд на дисплей, чтобы узнать, кто звонит. Китти? Бывшая жена звонила, только если случалось нечто экстраординарное. Как правило, с детьми. Извинившись, он поднялся и вышел на улицу. Он повернулся спиной к окну ресторана, поднес мобильный к уху, а другое плотно зажал пальцем, чтобы приглушить окружающий шум.
– Алло.
– Винсент, это я, Китти.
– Привет. Что случилось? У вас все в порядке? – Он всегда старался держаться с ней дружелюбно.
В голосе его, когда он с ней говорил, проскальзывали нотки смирения, если не подобострастия. Он по-прежнему был к ней расположен, и многое в ней ему очень нравилось, но она его ненавидела. И всегда будет ненавидеть за то, что он сделал с ней и с их совместной жизнью.
– Винсент, только что произошла невероятная вещь. Не знаю, почему это она позвонила мне. Он ведь был твоим другом, а не моим. Я его почти не знала.
Этриху очень хотелось вернуться в ресторан, к Коко. Но, несмотря на свое нетерпение, он улыбнулся. Уж что-что, а поговорить Китти любила. Но в глазах Этриха это лишь прибавляло ей очарования. За годы брака он научился, сохраняя на лице выражение благожелательного внимания и интереса, уноситься мыслями к другим предметам и полностью отключаться от ее болтовни. При этом он вовремя подавал реплики, согласно кивал или отрицательно мотал головой. Так и теперь, слушая ее вполуха, он повернулся лицом к ресторанному окну и заглянул сквозь него в зал.
И увидел, к немалому своему удивлению, что Бруно сел за столик рядом с Коко и вступил с ней в оживленную беседу. Коко отчаянно жестикулировала, то и дело тыча указательным пальцем в грудь Бруно Манна. Со стороны казалось, что она его за что-то отчитывает. Бруно выглядел пристыженным. Он то виновато опускал голову, то вдруг вскидывал ее и обращал взгляд на Коко.
– … умер. Взял да и умер. Представляешь? Он ведь наш ровесник!
Этрих при этих ее словах снова полностью включился в разговор.
– Что? Кто умер, Китти? Я не расслышал. До чего же связь плохая. Кто умер?
– Бруно Манн. От сердечного приступа. Мне только что звонила его жена. Хотела тебя известить, но позвонила почему-то мне. Знает ведь, что мы в разводе…
От потрясения Этрих в буквальном смысле потерял дар речи. Да и все остальные чувства разом ему изменили. Он только и мог, что с силой сжимать и разжимать веки, словно ему запорошило пылью глаза. Он позабыл даже, что по-прежнему держит мобильный возле уха.
– Винсент?
– Я… Китти… Я… Перезвоню.
Он прижал ладонь ко лбу и крепко зажмурился. Он слышал теперь рев моторов, визг тормозов, но воспринимал все эти звуки словно сквозь какую-то преграду.
– Да что это с тобой? Вот не знала, что вы с Бруно были так дружны, – сочувственно проговорила Китти.
– Я перезвоню, – повторил он и отсоединился, прежде чем она успела ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Я профессиональный воздухоплаватель. Летаю на воздушных шарах, – сказал он Коко.
Она расхохоталась в голос и замахала на него обеими руками:
– Ничего подобного!
Примерно такой реакции он от нее и ожидал. Это явилось еще одним подтверждением того, что он верно ее оценил. Он улыбнулся с видом оскорбленной добродетели.
– Вы мне не верите?
– Разумеется, нет. Вы что же, всегда летаете на своем шаре в костюме и при галстуке?
– Как знать, кого повстречаешь там, наверху. – Голос его звучал уверенно и непринужденно. Она только что обозвала его лжецом, а он даже и бровью не повел.
– Нет, Винсент, в самом деле, кем вы работаете?
– Крановщиком.
– Что? Крановщиком?
– Да, на подъемном кране. Он похож на большую цаплю. Знаете, такие длинноногие…
На сей раз она попыталась приглушить свой смех, но он прозвучал столь же громко, как прежде. А это означало, что шутки его пришлись ей по душе.
– Ну скажите же мне, наконец!
– Жарю картофель фри. Это делается так: погружаете ломтики в кипящее масло…
Большинство женщин легко попадались на эту уловку. Он их отвлекал, шутил с ними, заставляя их смеяться, но правды не говорил до той минуты, пока не начинал улавливать в их смехе нотки недовольства. Вот тогда-то, услыхав наконец из его уст ответ на свой вопрос, они бывали удовлетворены услышанным и начинали испытывать к нему едва ли не благодарность.
Он увидел, как веселые искорки в ее глазах погасли, хотя губы все еще продолжали улыбаться. Еще немного, и ей надоест эта игра, она по-настоящему рассердится или, чего доброго, примет его за психа.
– Я рекламирую различные товары.
– И у вас это хорошо получается? – тотчас же спросила она.
– Виноват?
Прежде ему такого вопроса не задавали. Во всяком случае, после десятиминутного знакомства. Такая бесцеремонность обескуражила и одновременно заинтриговала его.
Она взяла с прилавка тот самый пояс с резинками, которым он размахивал перед ней несколько минут назад, и протянула ему со словами:
– Продайте мне это.
Что ж, идея была свежей и забавной. Коко ловко и умело продолжала начатую им игру. Этрих сосредоточенно кивнул, взял у нее вещицу и окинул ее оценивающим взглядом. Он был мастером своего дела, и ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы с блеском решить поставленную ею перед ним задачу.
– Я не стал бы вплетать в рекламу данного изделия эротику, слишком уж это банально. Перед глазами сразу возникает до боли знакомая картина – красотка на пляже, которая лежит спиной к зрителям и задумчиво глядит на море. Всю ее одежду составляет вот это. А рядом примостился этакий роскошный самец, поедающий ее глазами. Забудьте об этом. Сюжет затаскан, надоел. Кстати, о какой рекламе речь – телевизионной или газетно-журнальной?
Коко, скрестив руки на груди, пожала плечами.
– Все равно. Так, значит, долой голых девиц?
– Долой. Апеллировать к сексуальности потребителя следует, рекламируя вещи скучные, будничные: крем для бритья, кухонные плиты. А чтобы продать нечто действительно сексуальное, надо действовать иначе.
– И как же, по-вашему?
В кармане пиджака у Этриха лежала открытка от бывшей жены Китти. Последняя терпеть его не могла, но открытки неизменно посылала красивые. Такой способ общения избавлял ее от непосредственных контактов с ним. На открытке, пришедшей нынешним утром, была изображена бежевая китайская собака. Морду и туловище пса покрывало такое количество складок, что бедняга походил на огромную сливочную ириску, подтаявшую на солнце. Голову пса, в глазах которого застыла печаль, увенчивало сомбреро с пестрой лентой. Положив открытку на прилавок, Этрих вытащил из другого кармана листок бумаги и черный фломастер. Он крест-накрест перечеркнул физиономию пса.
Коко взглянула сперва на открытку, затем на Винсента. Он уверенным движением бросил открытку на женский пояс, после чего большими печатными буквами написал на листке «Друг человека» и положил рядом.
– Примерно вот так. Двигаться станем в этом направлении.
Прежде чем поднять на нее глаза, Винсент охватил пальцами подбородок и задумчиво воззрился на плод своего вдохновения. Он лишь физически находился в ее магазинчике, мысленно же пребывал сейчас в своей родной стихии. Работа по-настоящему много для него значила, и он принимал ее всерьез, даже когда шутил, как теперь.
Через несколько недель он пригласил ее в ресторан «Акумар». Заведение было пренеприятное, но Этрих, один из постоянных его посетителей, давно с этим смирился. «Акумару» отдавали предпочтение руководители компании, где он служил. Здесь даже официанты были облачены в изысканные двубортные костюмы, белоснежные сорочки и галстуки. Они выполняли свои обязанности с таким видом, словно и подаваемые блюда, и посетители представляли собой одинаковую угрозу безупречной чистоте их одеяний.
Но, добившись в жизни определенных успехов, ты просто обязан бывать в таких местах, где тебя станут унижать за твои же деньги. Живя на свете, невозможно избежать мучений. Все человеческие существа непременно должны испытывать те или иные невзгоды, это неписаный закон жизни. И если тебе повезло достичь такого общественного положения, что никто не станет издеваться над тобой бесплатно, ты вынужден оплачивать эту услугу. Роскошные рестораны, дорогие бутики, дилеры компании «Мерседес-Бенц», твой личный тренер, уверяющий тебя, что ты до безобразия разжирел и потерял форму, – вот лишь несколько тому примеров.
– Почему он называется «Акумар»?
Этрих как раз собрался отправить в рот сооружение величиной с наперсток – нечто напоминавшее голову сардины, уложенное на некое подобие одуванчика, который в свою очередь покоился на кусочке хлеба.
– Наверное, по фамилии владельца.
Коко то и дело оглядывалась через плечо и вертелась на месте, чтобы получше разглядеть элегантный зал и посетителей. Этриху стоило бы ей сказать, что она себя ведет недопустимо, но он промолчал. Ему было даже приятно за ней наблюдать. Он успел устать от женщин с изысканными манерами, чью невозмутимость не могло поколебать ничто на свете. За исключением, пожалуй, Второго Пришествия.
Она покрутила в пальцах свой «наперсток» и наморщила нос.
– Не люблю рыбу. Можно, я не буду это есть?
– Ну разумеется. – Он наклонил голову в знак полной солидарности.
– «Акумар». Забавно выходит: если твое имя, к примеру, Билл и ты назовешь свой ресторан «У Билла», это будет звучать банально. А вот зато «Акумар» – экзотично. – Она опустила взгляд на раскрытое меню в серебряной обложке, лежавшее возле ее прибора. – Все здесь так заманчиво, Винсент. Как ты считаешь, что мне заказать? О нет! Ты только посмотри! – Нахмурившись, она сощурила глаза и стала пристальней вглядываться в строчки меню.
– Что такое? В чем дело?
– Да вот, видишь: название одного из десертов, «Бог в шоколадной глазури». Неудачная шутка. Нисколько не смешно и вдобавок неприятно.
Этрих с трудом подавил улыбку. Неужто ее взгляд на мир и в самом деле столь пуританский?
– Тебя это задело?
Она собралась было ответить, но тут рядом с их столиком появился явно куда-то торопившийся официант. Она вскинула руку, совсем как уличный регулировщик. Официант подчинился, повинуясь решительности этого жеста или чему-то неуловимому в выражении ее лица.
– Простите, это не мой столик. Но я могу позвать официанта, который его обслуживает.
– Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.
– Видите ли, я занят и спешу…
– Нет уж, погодите.
Официант и Этрих как по команде сделали одно и то же: уставились на нее во все глаза.
– Что такое «Бог в шоколадной глазури»?
– Виноват?
– Один из десертов, указанных в меню. Видите? «Бог в шоколаде». Что это означает? – И она провела пальцем под одной из строчек в меню.
Официант с выражением крайней озадаченности на лице слегка наклонил голову, чтобы лучше разглядеть слово, на которое она указывала. Прочитав его, он с силой хлопнул себя по подбородку:
– О, это опечатка! Это следует читать как «Боб в шоколадной глазури», а вовсе не Бог! Надо будет немедленно доложить Акумару. Бог в шоколаде! Подумать только!
Официант умчался, а Этрих и Коко взглянули друг на друга, но не произнесли ни слова. Молчание затягивалось, и наконец он весело сказал:
– Ты, похоже, оказала Акумару услугу.
Но она качнула головой:
– Сомневаюсь, что они тотчас же бросятся перепечатывать меню. Но я не могла это так оставить. Признайся, тебя ведь удивила моя реакция?
Лгать было бессмысленно, это ее рассердило бы, поэтому он пожал плечами и нехотя сознался:
– Я не слишком религиозен. И знаешь, честно говоря, увидав это название в меню, счел его довольно забавным.
Лицо ее, обычно такое подвижное, словно окаменело. Впервые за все время их знакомства он не мог определить, что оно выражало. Но тут она подняла глаза на что-то находившееся позади него.
– Винсент?
Обрадованный тем, что этот неприятный разговор неожиданно прервался, Этрих вскинул голову, оглянулся и узнал в человеке, стоявшем за его стулом, Бруно Манна. Они служили в одной компании, часто вдвоем ездили в командировки и почти дружили. Бруно выглядел потрясенным.
– А-а, привет, Манн. Как дела?
– Я… Винсент, это правда ты?!
– Как видишь. Да что это с тобой?
Они не виделись всего несколько недель, но на лице Манна и в тоне его голоса было столько искреннего удивления, как если бы Этрих явился в «Акумар», неожиданно прервав долгое космическое путешествие.
Все еще продолжая таращить на Винсента глаза, Бруно прикоснулся к щеке двумя пальцами правой руки и недоверчиво покачал головой. В глазах его застыло выражение боязливого изумления. Но тут он перевел взгляд на Коко. Она глаз не отвела.
– Бруно, познакомься, это Коко Хэллис.
Они пожали друг Другу руки, но как-то машинально, безучастно, не улыбнувшись друг другу, не произнеся ни слова приветствия. Между ними не возникло даже малейшего намека на взаимный интерес. В этот миг раздался звонок телефона Этриха. Он вынул его из кармана и бросил взгляд на дисплей, чтобы узнать, кто звонит. Китти? Бывшая жена звонила, только если случалось нечто экстраординарное. Как правило, с детьми. Извинившись, он поднялся и вышел на улицу. Он повернулся спиной к окну ресторана, поднес мобильный к уху, а другое плотно зажал пальцем, чтобы приглушить окружающий шум.
– Алло.
– Винсент, это я, Китти.
– Привет. Что случилось? У вас все в порядке? – Он всегда старался держаться с ней дружелюбно.
В голосе его, когда он с ней говорил, проскальзывали нотки смирения, если не подобострастия. Он по-прежнему был к ней расположен, и многое в ней ему очень нравилось, но она его ненавидела. И всегда будет ненавидеть за то, что он сделал с ней и с их совместной жизнью.
– Винсент, только что произошла невероятная вещь. Не знаю, почему это она позвонила мне. Он ведь был твоим другом, а не моим. Я его почти не знала.
Этриху очень хотелось вернуться в ресторан, к Коко. Но, несмотря на свое нетерпение, он улыбнулся. Уж что-что, а поговорить Китти любила. Но в глазах Этриха это лишь прибавляло ей очарования. За годы брака он научился, сохраняя на лице выражение благожелательного внимания и интереса, уноситься мыслями к другим предметам и полностью отключаться от ее болтовни. При этом он вовремя подавал реплики, согласно кивал или отрицательно мотал головой. Так и теперь, слушая ее вполуха, он повернулся лицом к ресторанному окну и заглянул сквозь него в зал.
И увидел, к немалому своему удивлению, что Бруно сел за столик рядом с Коко и вступил с ней в оживленную беседу. Коко отчаянно жестикулировала, то и дело тыча указательным пальцем в грудь Бруно Манна. Со стороны казалось, что она его за что-то отчитывает. Бруно выглядел пристыженным. Он то виновато опускал голову, то вдруг вскидывал ее и обращал взгляд на Коко.
– … умер. Взял да и умер. Представляешь? Он ведь наш ровесник!
Этрих при этих ее словах снова полностью включился в разговор.
– Что? Кто умер, Китти? Я не расслышал. До чего же связь плохая. Кто умер?
– Бруно Манн. От сердечного приступа. Мне только что звонила его жена. Хотела тебя известить, но позвонила почему-то мне. Знает ведь, что мы в разводе…
От потрясения Этрих в буквальном смысле потерял дар речи. Да и все остальные чувства разом ему изменили. Он только и мог, что с силой сжимать и разжимать веки, словно ему запорошило пылью глаза. Он позабыл даже, что по-прежнему держит мобильный возле уха.
– Винсент?
– Я… Китти… Я… Перезвоню.
Он прижал ладонь ко лбу и крепко зажмурился. Он слышал теперь рев моторов, визг тормозов, но воспринимал все эти звуки словно сквозь какую-то преграду.
– Да что это с тобой? Вот не знала, что вы с Бруно были так дружны, – сочувственно проговорила Китти.
– Я перезвоню, – повторил он и отсоединился, прежде чем она успела ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45