От грохота проснулся Чумичка:
— Э, да нам пора опускаться.
— Что, уже прилетели? — удивилась Чаликова.
— В такую грозу летать опасно. — Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Чумичка принялся нашептывать очередную порцию заклинаний, и ковер-самолет стал медленно снижаться.
— Я же говорил — нелетная погода, — прокомментировал Селезень. -Вынужденная посадка. Пристегните ремни.
x x x
Немного покружив над полянкой посреди леса, ковер опустился на мокрую траву. Пассажиры с облегчением вздохнули — полет и вправду оказался очень уж беспокойным.
— Давайте тогда уж переоденемся, — предложила Чаликова, и они с Чумичкой удалились за большущую елку, где Надя отдала Чумичке его промокший кучерский кафтан, а сама облачилась в столь же влажные царевнины наряды.
— По моим подсчетам, мы уже на подступах к Царь-Городу, — заметил майор Селезень.
— Да, совсем недалеко, — подтвердил Чумичка. И пояснил: — Где-то поблизости загородный царский терем.
— Ну и что же нам теперь делать? — задалась практическим вопросом Чаликова.
— А что делать? — вздохнул Дубов. — Мое предложение такое: дождемся, когда гроза кончится, полетим к Гороховому городищу, построим шалаш и подождем до следующего полнолуния. А Чумичка возвратится в город и скажет Рыжему, что задание выполнено. Вот только с ним как быть? — Василий указал на Каширского. — Но, к сожалению, ничего лучшего я вам, господа, на данный момент предложить не могу.
— А как же «Джип»? — вдруг вспомнил Селезень. — Я им его дарить не намерен!
Однако Василий не успел ничего ответить, так как невдалеке послышались характерные звуки охотничьих рожков.
— Что это? — вздрогнула баронесса.
— Царская охота, — кратко пояснил Чумичка.
— В такую погоду?! — изумилась Чаликова.
— А что? — невозмутимо пробасил майор. — Ничего удивительного. Должно быть, в хорошую погоду Его Величество играет в свою любимую лапту, а в такую — охотится.
— Между прочим, это наш единственный шанс, — сказал Василий.
— В каком смысле? — не поняла Надя.
— Пробраться к царю и все ему объяснить.
— Рискованно, — покачала головой баронесса. — Хорошо если нам удастся его убедить, а если нет? Он ведь может нас просто «выдать с головой» Рыжему, и тогда спасения ждать неоткуда.
— А я считаю, что надо рискнуть, — заявил Селезень. — Василий Николаич прав — это единственный шанс вернуть «Джип».
— Да, но как это осуществить практически? — задумался Дубов. -Наверняка ведь к Дормидонту так просто не подойдешь — здесь кругом всякие охранники, стрелки, егеря или как они тут называются.
— Эх, жаль, не прихватил я из амбара парочку шапок-невидимок, -посетовал Чумичка. — Ну да ладно, чего-нибудь придумаем.
Дождь немного приумолк, и путники, волоча так и не пришедшего в сознание Каширского по земле, двинулись прямо через лес в ту сторону, откуда все явственнее доносились звуки рожков. Дубов и Чумичка тащили скатанный в рулон ковер-самолет и прочий волшебный скарб. Очень скоро за деревьями показалась поляна, посреди которой стоял шатер с крышей, но без стен, а внутри него на походных стульях восседал собственной персоной царь Дормидонт вместе со своими приближенными. Похоже, заняты они были не столько охотой, сколько бражкой и пенными медами.
— Александр Иваныч, дайте бинокль, — попросила Надя. — О, какая милая картина!
— Что вы там увидели, Наденька? — нетерпеливо спросил Дубов.
— Я хотела узнать, кто бражничает, то есть охотится вместе с царем, -объяснила Чаликова. — Ни Рыжего, ни Борьки я не заметила. Да и вообще знакомых лиц что-то не видно… — Надя еще раз глянула в бинокль. — А, ну вот и знакомое лицо — градоначальник князь Длиннорукий.
— По-моему, нам повезло, — радостно потер руки Василий. — Ведь князь — ярый враг Рыжего.
— Да, но при всем при том он весьма лояльно относится к князю Григорию, — возразила баронесса.
— Ничего, — вступил в беседу майор, — в данный момент наша стратегическая задача — нейтрализовать Рыжего. А пока князь Григорий будет залечивать раны, успеем отступить на исходную позицию.
— Чего-чего? — не поняла Надя.
— Ну, починим «Джип» и вернемся домой, — объяснил Селезень.
Чумичка тем временем что-то бормотал — вспоминал некие подзабытые заклинания. И, кажется, кое-что вспомнил:
— Иваныч, мы с тобой побудем медведями, пока Василий с Надеждой и госпожой баронессой пройдут к царю, — сказал он и, не дожидаясь согласия майора, сделал энергичный жест и что-то прошептал. Результатом этих манипуляций стали два медведя — один покрупнее, а другой помельче. Раздвигая ветки, оба проследовали к краю поляны. Два царских охотника, оказавшихся там в этот момент, взяли на изготовность рогатины, но неожиданно тот медведь, что покрупнее, бросился прямо на них, выхватил лапищами обе рогатины и огрел ими же охотников по головам, а затем проревел медвежьим голосом, но человеческими словесами:
— А животных убивать нехорошо. — После чего, немного подумав, добавил еще несколько слов неподцензурного звучания, услышав которые, оба охотника чуть не замертво свалились прямо на траву. Второй медведь убежал обратно в чащобу и вскоре вернулся оттуда вместе с Дубовым, баронессой и Чаликовой. Когда они оказались на поляне, меньший медведь сотворил лапами некое знамение и вернулся в облик Чумички, а его невоздержанный на язык сотоварищ вновь стал майором Селезнем.
Теперь путь оказался свободен, и все пятеро направились к царскому шатру. Вернее, шестеро — если считать еще и чародея Каширского, которого они тащили прямо по траве.
— Кто такие? — не очень-то ласково встретил их личный охранник Дормидонта, вскинув пику. Он сидел перед шатром на мокрой траве. Майор уже собрался было и его послать туда же, куда и царских охотников, но вмешался Василий:
— Мы к Государю. По важному делу.
Тут уж и сам Дормидонт Петрович оторвался от застолья и, грузно поднявшись из-за стола, ласково глянул на нежданных гостей:
— Ну, с чем пожаловали, понимаете ли? Э, да вы совсем продрогли с дорожки-то! Данилыч, налей им зелена вина.
— Нет-нет, нам теперь не до зелена вина, — торопливо заговорил Дубов. — Великий Государь, мы — члены той самой группы, что сопровождала лже-царевну до князя Григория. А вот, — Василий указал на Чаликову, — она сама.
Услышав такое, Дормидонт Петрович плюхнулся обратно в кресло. Остальные, кто был за столом, принялись мелко креститься, приговаривая: «Свят-свят-свят!».
Первым опомнился Дормидонт:
— Постойте, так ведь вы же покойники!
Почувствовав, что майор уже собирается, невзирая на лица, ответить, какие они покойники, Чаликова поспешно заговорила:
— Нет-нет, мы живы, хоть и были на волосок от смерти.
— Странно, а мне говорили, что вы погибли, защищая честь Государя и царевны. Я уж велел по вам панихидку во всех церквах отслужить, понимаешь…
— Кто вам это сказал? — вырвалось у баронессы.
— Как кто? Рыжий, конечно!
— Прохвост он, ваш Рыжий, — не удержался майор Селезень.
— Я всегда это говорил! — радостно встрял градоначальник князь Длиннорукий, — а ты мне, великий Государь, не верил!
— Погоди, Михалыч, не суетись, — осадил князя Дормидонт. — Давайте разберемся. Объясните мне, почему это Рыжий — прохвост?
— Потому что похоронил нас прежде времени, — заявил майор.
— Дормидонт Петрович, а Рыжий сообщил вам, откуда он узнал о нашей гибели? — вежливо спросила Чаликова.
Царь на минутку призадумался.
— Ну, он же ведь, знаете ли, все знает. А уж откуда…
— А дело было так, — сказал Дубов. — Рыжий отправил нас к князю Григорию и дал в сопровождающие своего колдуна, — Василий указал на Чумичку. — А после выполнения задания Чумичка, по плану Рыжего, должен был нас ликвидировать, и таким образом все лавры достались бы самому Рыжему. Но Чумичка оказался порядочнее, чем думал Рыжий, и не стал нас губить.
— Это правда? — строго спросил царь у Чумички.
— Истинно так, Государь, — кратко ответил колдун.
— Но задание мы все-таки выполнили, хотя бы частично, — заметил Василий и указал на Каширского. Незадачливый маг только теперь немного оклемался — он лежал, по-прежнему закутанный в простыню, и бессмысленно хлопал глазами.
— Кто таков? — поморщившись, спросил Дормидонт Петрович.
— Каширский, — не без гордости сообщил детектив. — Тот самый злодей-чародей, что посоветовал князю Григорию жениться на Танюшке… то есть на Татьяне Дормидонтовне.
— Так вы, сударыня, и есть моя Танюшка? — вдруг оборотился царь к Чаликовой. Та с легким реверансом кивнула, впрочем, не уточняя, что царевной была лишь до определенного момента, а затем уступила это почетное звание колдуну Чумичке.
— Погоди, великий Государь, — вдруг вмешался в беседу князь Длиннорукий, — а где ж тогда настоящая царевна?
— Рыжий сказывал — в надежном месте, — припомнил Дормидонт. — А кстати, где?
— Сейчас узнаем, — пробурчал Чумичка. — Дайте-ка сюда тарелочку…
Баронесса фон Ачкасофф, покопавшись в багаже, достала блюдечко с золотым яблоком. Чумичка разложил все это на столе прямо перед царем и велел:
— Яблочко золотое, покажи нам, где царевна!
Яблочко покатилось по тарелочке, и вскоре показало Танюшку, лежащую в полуобнаженном виде на широкой кровати. Но она была не одна — рядом с ней, жарко лаская царевнины груди, находился почти полностью обнаженный Рыжий. Интерьер комнаты, где происходила сия эротическая сцена, не оставлял сомнения, что греховные деяния имели место быть в тереме Рыжего.
— Ну, блин, прямо как у нас на ночном канале! — вполголоса пробормотал майор. Приближенные царя, незнакомые с достижениями современной цивилизации в лице ночного вещания, столпившись возле блюдечка, скабрезно хихикали, тщетно пытаясь придать своим лицам вид возмущенный и оскорбленный.
Дормидонт Петрович резко встал из-за стола, и смешки стихли.
— Поехали! — решительно заявил царь. — Ну ужо я ему задам!
— Задай-задай, — подпустил градоначальник, — пусть знает, невежа безродный, как с царской дочкою греховодить!
Царь гневно взглянул на Длиннорукого, отчего тот стал как будто ниже ростом. А слуги тем временем уже запрягали коней в царскую карету — такую же, на которой лже-царевна со свитой ездила к князю Григорию, но только не золотую, а серебряную.
— Господа, — немного успокоившись, обратился Дормидонт Петрович к сотрапезникам, — продолжайте охотиться, а я вас ненадолго оставлю. Вот подвезу наших друзей до городу, с Рыжим разберусь — и назад.
— Государь, можно мне с тобой? — вызвался князь Длиннорукий.
— Нет! — отрезал царь. И, смягчившись, добавил: — Тут, Михалыч, дело семейное, сами разберемся. — И с этими словами он размашистым шагом направился к карете. Путешественники, волоча за собой Каширского, поспешили следом.
x x x
Пока лихая тройка мчала царскую карету в Царь-Город, Дормидонт Петрович вел со своими попутчиками душевную беседу.
— Вот этот вот, значит, и есть тот самый Каширский? — переспросил царь, указывая на плененного чародея. — Хорош, нечего сказать! Так это ты, злыдень, уговорил князя Григория домогаться моей Танюшки?
Тут Каширский не то в полусознании, не то в полубреду, забормотал:
— Даю вам установку…
— А пошел ты какать со своими установками, — проворчал Чумичка. Он сидел на боковой лавочке и не спускал глаз с Каширского, по-прежнему лежавшего завернутым в простыню прямо на полу кареты.
— Дормидонт Петрович, что вы намерены теперь предпринять? — осторожно спросил Дубов.
— А чего думать? — тут же откликнулся царь. — Танюшку — в Симеонов монастырь, а Рыжего — в темницу. Нет, ну потом я их конечно, прощу, может быть даже выдам Танюшку за Рыжего, от греха, понимаешь, подальше, но теперь — задам им по первое число! С кем, это самое, шутки шутить задумали!.. — С этими словами Дормидонт достал из-под царского кафтана фляжку и слегка отхлебнул.
— Совсем как наш Серапионыч, — шепнула Чаликова баронессе.
Похоже, что приложение к фляжке подействовало на монарха несколько умиротворяюще, и он, оборотившись к попутчикам, сказал:
— Хорошо, что вы все-таки, понимаешь, захватили этого шелапута Каширского. Так что просите, чего хотите.
Майор Селезень открыл рот, но Чаликова, сообразив, что он хочет замолвить словечко за свой любимый «Джип», поспешно заговорила сама:
— Государь, нам от вас ничего не нужно. Наоборот, я хотела бы попросить вас за Татьяну Дормидонтовну — не отправляйте ее в монастырь! А другая просьба — если посадите Рыжего в темницу, то не выпускайте его раньше чем через месяц.
— Почему именно через месяц? — вполголоса удивленно спросил майор у баронессы.
— Вы разве забыли — только через месяц, в следующее полнолуние, мы сможем отсюда выбраться, — так же тихо ответила госпожа Хелена.
Царь с любопытством глянул на Чаликову:
— Впервые вижу таких бескорыстных просителей. Ну что же, насчет Танюшки не обещаю, а насчет Рыжего — с удовольствием. Обычно когда я его наказываю, то прощаю через неделю, но уж на этот раз, понимаешь…
— И еще, — добавил Дубов, — распорядитесь, чтобы Каширского охраняли со всей строгостью и бдительностью — это очень хитрый и изворотливый тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Э, да нам пора опускаться.
— Что, уже прилетели? — удивилась Чаликова.
— В такую грозу летать опасно. — Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Чумичка принялся нашептывать очередную порцию заклинаний, и ковер-самолет стал медленно снижаться.
— Я же говорил — нелетная погода, — прокомментировал Селезень. -Вынужденная посадка. Пристегните ремни.
x x x
Немного покружив над полянкой посреди леса, ковер опустился на мокрую траву. Пассажиры с облегчением вздохнули — полет и вправду оказался очень уж беспокойным.
— Давайте тогда уж переоденемся, — предложила Чаликова, и они с Чумичкой удалились за большущую елку, где Надя отдала Чумичке его промокший кучерский кафтан, а сама облачилась в столь же влажные царевнины наряды.
— По моим подсчетам, мы уже на подступах к Царь-Городу, — заметил майор Селезень.
— Да, совсем недалеко, — подтвердил Чумичка. И пояснил: — Где-то поблизости загородный царский терем.
— Ну и что же нам теперь делать? — задалась практическим вопросом Чаликова.
— А что делать? — вздохнул Дубов. — Мое предложение такое: дождемся, когда гроза кончится, полетим к Гороховому городищу, построим шалаш и подождем до следующего полнолуния. А Чумичка возвратится в город и скажет Рыжему, что задание выполнено. Вот только с ним как быть? — Василий указал на Каширского. — Но, к сожалению, ничего лучшего я вам, господа, на данный момент предложить не могу.
— А как же «Джип»? — вдруг вспомнил Селезень. — Я им его дарить не намерен!
Однако Василий не успел ничего ответить, так как невдалеке послышались характерные звуки охотничьих рожков.
— Что это? — вздрогнула баронесса.
— Царская охота, — кратко пояснил Чумичка.
— В такую погоду?! — изумилась Чаликова.
— А что? — невозмутимо пробасил майор. — Ничего удивительного. Должно быть, в хорошую погоду Его Величество играет в свою любимую лапту, а в такую — охотится.
— Между прочим, это наш единственный шанс, — сказал Василий.
— В каком смысле? — не поняла Надя.
— Пробраться к царю и все ему объяснить.
— Рискованно, — покачала головой баронесса. — Хорошо если нам удастся его убедить, а если нет? Он ведь может нас просто «выдать с головой» Рыжему, и тогда спасения ждать неоткуда.
— А я считаю, что надо рискнуть, — заявил Селезень. — Василий Николаич прав — это единственный шанс вернуть «Джип».
— Да, но как это осуществить практически? — задумался Дубов. -Наверняка ведь к Дормидонту так просто не подойдешь — здесь кругом всякие охранники, стрелки, егеря или как они тут называются.
— Эх, жаль, не прихватил я из амбара парочку шапок-невидимок, -посетовал Чумичка. — Ну да ладно, чего-нибудь придумаем.
Дождь немного приумолк, и путники, волоча так и не пришедшего в сознание Каширского по земле, двинулись прямо через лес в ту сторону, откуда все явственнее доносились звуки рожков. Дубов и Чумичка тащили скатанный в рулон ковер-самолет и прочий волшебный скарб. Очень скоро за деревьями показалась поляна, посреди которой стоял шатер с крышей, но без стен, а внутри него на походных стульях восседал собственной персоной царь Дормидонт вместе со своими приближенными. Похоже, заняты они были не столько охотой, сколько бражкой и пенными медами.
— Александр Иваныч, дайте бинокль, — попросила Надя. — О, какая милая картина!
— Что вы там увидели, Наденька? — нетерпеливо спросил Дубов.
— Я хотела узнать, кто бражничает, то есть охотится вместе с царем, -объяснила Чаликова. — Ни Рыжего, ни Борьки я не заметила. Да и вообще знакомых лиц что-то не видно… — Надя еще раз глянула в бинокль. — А, ну вот и знакомое лицо — градоначальник князь Длиннорукий.
— По-моему, нам повезло, — радостно потер руки Василий. — Ведь князь — ярый враг Рыжего.
— Да, но при всем при том он весьма лояльно относится к князю Григорию, — возразила баронесса.
— Ничего, — вступил в беседу майор, — в данный момент наша стратегическая задача — нейтрализовать Рыжего. А пока князь Григорий будет залечивать раны, успеем отступить на исходную позицию.
— Чего-чего? — не поняла Надя.
— Ну, починим «Джип» и вернемся домой, — объяснил Селезень.
Чумичка тем временем что-то бормотал — вспоминал некие подзабытые заклинания. И, кажется, кое-что вспомнил:
— Иваныч, мы с тобой побудем медведями, пока Василий с Надеждой и госпожой баронессой пройдут к царю, — сказал он и, не дожидаясь согласия майора, сделал энергичный жест и что-то прошептал. Результатом этих манипуляций стали два медведя — один покрупнее, а другой помельче. Раздвигая ветки, оба проследовали к краю поляны. Два царских охотника, оказавшихся там в этот момент, взяли на изготовность рогатины, но неожиданно тот медведь, что покрупнее, бросился прямо на них, выхватил лапищами обе рогатины и огрел ими же охотников по головам, а затем проревел медвежьим голосом, но человеческими словесами:
— А животных убивать нехорошо. — После чего, немного подумав, добавил еще несколько слов неподцензурного звучания, услышав которые, оба охотника чуть не замертво свалились прямо на траву. Второй медведь убежал обратно в чащобу и вскоре вернулся оттуда вместе с Дубовым, баронессой и Чаликовой. Когда они оказались на поляне, меньший медведь сотворил лапами некое знамение и вернулся в облик Чумички, а его невоздержанный на язык сотоварищ вновь стал майором Селезнем.
Теперь путь оказался свободен, и все пятеро направились к царскому шатру. Вернее, шестеро — если считать еще и чародея Каширского, которого они тащили прямо по траве.
— Кто такие? — не очень-то ласково встретил их личный охранник Дормидонта, вскинув пику. Он сидел перед шатром на мокрой траве. Майор уже собрался было и его послать туда же, куда и царских охотников, но вмешался Василий:
— Мы к Государю. По важному делу.
Тут уж и сам Дормидонт Петрович оторвался от застолья и, грузно поднявшись из-за стола, ласково глянул на нежданных гостей:
— Ну, с чем пожаловали, понимаете ли? Э, да вы совсем продрогли с дорожки-то! Данилыч, налей им зелена вина.
— Нет-нет, нам теперь не до зелена вина, — торопливо заговорил Дубов. — Великий Государь, мы — члены той самой группы, что сопровождала лже-царевну до князя Григория. А вот, — Василий указал на Чаликову, — она сама.
Услышав такое, Дормидонт Петрович плюхнулся обратно в кресло. Остальные, кто был за столом, принялись мелко креститься, приговаривая: «Свят-свят-свят!».
Первым опомнился Дормидонт:
— Постойте, так ведь вы же покойники!
Почувствовав, что майор уже собирается, невзирая на лица, ответить, какие они покойники, Чаликова поспешно заговорила:
— Нет-нет, мы живы, хоть и были на волосок от смерти.
— Странно, а мне говорили, что вы погибли, защищая честь Государя и царевны. Я уж велел по вам панихидку во всех церквах отслужить, понимаешь…
— Кто вам это сказал? — вырвалось у баронессы.
— Как кто? Рыжий, конечно!
— Прохвост он, ваш Рыжий, — не удержался майор Селезень.
— Я всегда это говорил! — радостно встрял градоначальник князь Длиннорукий, — а ты мне, великий Государь, не верил!
— Погоди, Михалыч, не суетись, — осадил князя Дормидонт. — Давайте разберемся. Объясните мне, почему это Рыжий — прохвост?
— Потому что похоронил нас прежде времени, — заявил майор.
— Дормидонт Петрович, а Рыжий сообщил вам, откуда он узнал о нашей гибели? — вежливо спросила Чаликова.
Царь на минутку призадумался.
— Ну, он же ведь, знаете ли, все знает. А уж откуда…
— А дело было так, — сказал Дубов. — Рыжий отправил нас к князю Григорию и дал в сопровождающие своего колдуна, — Василий указал на Чумичку. — А после выполнения задания Чумичка, по плану Рыжего, должен был нас ликвидировать, и таким образом все лавры достались бы самому Рыжему. Но Чумичка оказался порядочнее, чем думал Рыжий, и не стал нас губить.
— Это правда? — строго спросил царь у Чумички.
— Истинно так, Государь, — кратко ответил колдун.
— Но задание мы все-таки выполнили, хотя бы частично, — заметил Василий и указал на Каширского. Незадачливый маг только теперь немного оклемался — он лежал, по-прежнему закутанный в простыню, и бессмысленно хлопал глазами.
— Кто таков? — поморщившись, спросил Дормидонт Петрович.
— Каширский, — не без гордости сообщил детектив. — Тот самый злодей-чародей, что посоветовал князю Григорию жениться на Танюшке… то есть на Татьяне Дормидонтовне.
— Так вы, сударыня, и есть моя Танюшка? — вдруг оборотился царь к Чаликовой. Та с легким реверансом кивнула, впрочем, не уточняя, что царевной была лишь до определенного момента, а затем уступила это почетное звание колдуну Чумичке.
— Погоди, великий Государь, — вдруг вмешался в беседу князь Длиннорукий, — а где ж тогда настоящая царевна?
— Рыжий сказывал — в надежном месте, — припомнил Дормидонт. — А кстати, где?
— Сейчас узнаем, — пробурчал Чумичка. — Дайте-ка сюда тарелочку…
Баронесса фон Ачкасофф, покопавшись в багаже, достала блюдечко с золотым яблоком. Чумичка разложил все это на столе прямо перед царем и велел:
— Яблочко золотое, покажи нам, где царевна!
Яблочко покатилось по тарелочке, и вскоре показало Танюшку, лежащую в полуобнаженном виде на широкой кровати. Но она была не одна — рядом с ней, жарко лаская царевнины груди, находился почти полностью обнаженный Рыжий. Интерьер комнаты, где происходила сия эротическая сцена, не оставлял сомнения, что греховные деяния имели место быть в тереме Рыжего.
— Ну, блин, прямо как у нас на ночном канале! — вполголоса пробормотал майор. Приближенные царя, незнакомые с достижениями современной цивилизации в лице ночного вещания, столпившись возле блюдечка, скабрезно хихикали, тщетно пытаясь придать своим лицам вид возмущенный и оскорбленный.
Дормидонт Петрович резко встал из-за стола, и смешки стихли.
— Поехали! — решительно заявил царь. — Ну ужо я ему задам!
— Задай-задай, — подпустил градоначальник, — пусть знает, невежа безродный, как с царской дочкою греховодить!
Царь гневно взглянул на Длиннорукого, отчего тот стал как будто ниже ростом. А слуги тем временем уже запрягали коней в царскую карету — такую же, на которой лже-царевна со свитой ездила к князю Григорию, но только не золотую, а серебряную.
— Господа, — немного успокоившись, обратился Дормидонт Петрович к сотрапезникам, — продолжайте охотиться, а я вас ненадолго оставлю. Вот подвезу наших друзей до городу, с Рыжим разберусь — и назад.
— Государь, можно мне с тобой? — вызвался князь Длиннорукий.
— Нет! — отрезал царь. И, смягчившись, добавил: — Тут, Михалыч, дело семейное, сами разберемся. — И с этими словами он размашистым шагом направился к карете. Путешественники, волоча за собой Каширского, поспешили следом.
x x x
Пока лихая тройка мчала царскую карету в Царь-Город, Дормидонт Петрович вел со своими попутчиками душевную беседу.
— Вот этот вот, значит, и есть тот самый Каширский? — переспросил царь, указывая на плененного чародея. — Хорош, нечего сказать! Так это ты, злыдень, уговорил князя Григория домогаться моей Танюшки?
Тут Каширский не то в полусознании, не то в полубреду, забормотал:
— Даю вам установку…
— А пошел ты какать со своими установками, — проворчал Чумичка. Он сидел на боковой лавочке и не спускал глаз с Каширского, по-прежнему лежавшего завернутым в простыню прямо на полу кареты.
— Дормидонт Петрович, что вы намерены теперь предпринять? — осторожно спросил Дубов.
— А чего думать? — тут же откликнулся царь. — Танюшку — в Симеонов монастырь, а Рыжего — в темницу. Нет, ну потом я их конечно, прощу, может быть даже выдам Танюшку за Рыжего, от греха, понимаешь, подальше, но теперь — задам им по первое число! С кем, это самое, шутки шутить задумали!.. — С этими словами Дормидонт достал из-под царского кафтана фляжку и слегка отхлебнул.
— Совсем как наш Серапионыч, — шепнула Чаликова баронессе.
Похоже, что приложение к фляжке подействовало на монарха несколько умиротворяюще, и он, оборотившись к попутчикам, сказал:
— Хорошо, что вы все-таки, понимаешь, захватили этого шелапута Каширского. Так что просите, чего хотите.
Майор Селезень открыл рот, но Чаликова, сообразив, что он хочет замолвить словечко за свой любимый «Джип», поспешно заговорила сама:
— Государь, нам от вас ничего не нужно. Наоборот, я хотела бы попросить вас за Татьяну Дормидонтовну — не отправляйте ее в монастырь! А другая просьба — если посадите Рыжего в темницу, то не выпускайте его раньше чем через месяц.
— Почему именно через месяц? — вполголоса удивленно спросил майор у баронессы.
— Вы разве забыли — только через месяц, в следующее полнолуние, мы сможем отсюда выбраться, — так же тихо ответила госпожа Хелена.
Царь с любопытством глянул на Чаликову:
— Впервые вижу таких бескорыстных просителей. Ну что же, насчет Танюшки не обещаю, а насчет Рыжего — с удовольствием. Обычно когда я его наказываю, то прощаю через неделю, но уж на этот раз, понимаешь…
— И еще, — добавил Дубов, — распорядитесь, чтобы Каширского охраняли со всей строгостью и бдительностью — это очень хитрый и изворотливый тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56