Но если даже не получит, то ответит за передачу табельного оружия в руки подследственного.
— Понесли!
Носилки приподняли и вынесли в коридор.
Врач на ходу попытался вытащить наверх правую руку находящегося без сознания больного, но не смог. Она была крепко прижата к носилкам его телом.
Носилки заправили в машину и захлопнули дверцу.
— Вы куда? — спросил врач забирающегося в «рафик» майора.
— Я с ним! — ь И, обернувшись к охране, добавил:
— Доложите начальству!
Врач безнадежно махнул рукой. Тут спорь, не спорь. Форма — это диагноз. Такой же серьезный, как инфаркт.
Машина завернула в переулок.
— Подвиньтесь! — недовольно сказала сестра, отодвигая плечом майора. — Нам надо наконец осмотреть больного.
Но больного осматривать не пришлось. Больной неожиданно приподнялся и, схватив за волосы майора, притиснул к его шее гвоздь.
— Ехать и не останавливаться! И никому не разговаривать! — приказал он. — Или этот труп будет на вашей совести.
Испуганная сестра ошалело смотрела на ожившего больного и на ползущую по шее майора струйку крови.
— Спокойно, — сказал врач. — Не делайте глупостей. Мы выполним все ваши просьбы.
— Теперь направо. Налево. Прямо… Ехали минут пять. Туда, куда указывал взбесившийся больной.
— Остановитесь возле той арки! — приказал Зубанов. — Ближе. Еще ближе.
«Рафик» замер. Все сидевшие внутри его настороженно молчали.
— Выдерните шнуры из рации и дайте мне. Да не так — с корнем дери. Теперь откройте задние двери. И отойдите в глубь машины.
Зубанов развернул майора к себе спиной и стал пятиться к выходу.
— Всем смотреть вперед!
Медики отвернулись.
Зубанов отпустил волосы майора, вытащил и быстро сунул ему в карман пистолет. И вогнал гвоздь в шею. Майор вскрикнул и схватился за горло. Сквозь пальцы у него потекла кровь.
Беглец выскочил из машины и шагнул в переулок. Не побежал — бег привлекает внимание. Именно шагнул.
Ничего, авось не помрет майор. В «Скорой помощи» не помрет. Не должен. Зато теперь от него не придется ждать каких-нибудь, навроде выстрелов в спину, каверз. И у медиков будет занятие по профилю. И алиби выйдет, как обещалось, гарантированное. Скрепленное кровью…
Ничего. Лучше так, чем куча трупов с обеих сторон! Лучше так…
Поворот. Еще поворот. Проходной двор. Сквозной подъезд. Другая улица…
Выскочил полковник. Из самых лап выскочил!
Кажется, все учли ребята — и пьянку, и драку, и милицейский протокол. Одного не учли — ржавого гвоздя, торчащего в стене в туалете…
Глава 38
— Как это могло случиться?!
— Мы до конца еще не разобрались…
— Я не спрашиваю, разобрались вы или нет. Я спрашиваю, как это могло случиться?
— Вначале все развивалось согласно разработанному нами и утвержденному вами плану. Мы подвели к объекту подсадку — двух наших офицеров. Они вступили в контакт. Развили контакт…
— Перестаньте жевать сопли. Говорите нормальным человеческим языком. Встретили полковника, познакомились, купили водку, пошли пить ее в ближайший сквер. Так?
— Так.
— Ну вот так и говорите. Водку жрали, а не вступали в контакт. Оставьте вы этот ваш казенный тон.
— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…
— Не надо мне географии. Давайте мне факты.
— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.
— Наш наряд?
— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.
— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?
— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.
— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?
— Совместное патрулирование.
— Ясно. Продолжайте.
— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…
— Дальше!
— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.
— Объект что-нибудь заподозрил?
— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.
— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?
— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.
— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?
— Дело в том, что оно частично закрыто…
— Как так частично?
— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.
— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?
— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…
— Дальше!
— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.
— Что показали анализы?
— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.
— Но примерно-то, примерно они сказать могут?
— Установлено наличие алкоголя в крови…
— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.
— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…
— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.
— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.
— Камера стационарная?
— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…
— Объект понял, что это не КПЗ?
— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…
— Что значит должен? Он что, отказался?
— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…
— Жрать не давали и в сортир не водили?
— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.
— А как же он выходил из положения? В смысле потребностей?
— Утром второго дня заключения он согласился давать показания и был сопровожден в туалет для персонала.
— Почему не в зековский туалет?
— Туалет для заключенных находится на ремонте.
— И там он, как я понимаю, удовлетворил не только естественные, но и вещественные потребности?
— Да. Предварительный осмотр установил, что в кабинке он вытащил из стены гвоздь, на котором помещалась бумага.
— Почему он был оставлен без присмотра?
— Он Не был оставлен без присмотра. Вместе с ним в туалете находились двое наших надзирателей…
— Надзирателей лишить всех премиальных выплат, понизить в должности и подготовить рапорт о понижении в звании. Дальше.
— Он вытащил гвоздь и спрятал его. А во время допроса, проводимого подполковником Симоновым, почувствовал себя плохо. То есть изобразил, что почувствовал себя плохо. Подполковник вызвал «Скорую помощь». В машине объект выхватил гвоздь, приставил его к шее следователя и потребовал двигаться в указанном им направлении.
— Как следователь мог не распознать симуляцию? Как допустил, чтобы прибыла гражданская «неотложка», а не наши врачи?
— Наверное, он растерялся. Подумал, что косвенно виновен в происшествии, не рассчитав степени давления на подозреваемого.
— Он что, применял силу?
— Нет, Но использовал меры психологического давления…
— Странно. Очень странно. Подполковника отстранить от должности. И готовить к снятию звезды. Дайте мне его рапорт.
— Его нет. Пока нет.
— Почему?
— Подполковник Симонов ранен и находится в реанимации.
— Чем ранен?
— Гвоздем.
— Из того самого, который вы прошляпили, туалета?
— Так точно.
— Ладно. Тогда оставьте. Звезду оставьте. Готовьте документы на пенсию по состоянию здоровья. Но рапорта и объяснительные — в полном объеме, как только он выйдет из госпиталя. Проведите тщательное служебное расследование. Боюсь, здесь не все так однозначно, как представляется на первый взгляд.
— Будет сделано.
— Какие меры приняты к розыску беглеца?
— Разосланы милицейские ориентировки. Предупреждены наши отделения на местах. Готовятся документы на объявление всероссийского розыска.
— Не надо всероссийского. Если я правильно мыслю, если все это тонко спланированная игра, то он должен объявиться где-нибудь у своих ближних сослуживцев. И скорее всего у тех сослуживцев, которые не пустые. Вызовите-ка мне на спецсвязь Архангельск.
— На сколько?
— На немедленно!
Через десять минут генерал Федоров разговаривал с Архангельском.
— Что у вас? Что? Какую телеграмму? Прочитайте текст телеграммы.
— «Заинтересованы вашим предложением тчк прибудем ближайшие часы осмотреть плуг тчк».
— Когда пришла телеграмма?
— Четыре часа назад.
— Какой обратный адрес?
— Адреса нет. Есть номер почтового отделения.
— Какое почтовое отделение?
— Железнодорожный почтамт города Рязани.
— Рязани?
— Да, Рязани.
Вот, значит, куда направился беглец после спасения.
— Добро. Продолжайте наблюдение. И готовьтесь к началу операции.
— А она уже начата…
— Как так начата?
— Операция начата три часа назад.
— Кем начата? Почему? Кто приказал?
— Я приказал. Да вы не беспокойтесь. Все очень хорошо подготовлено. Осечки не будет.
— Почему вы, отдавая приказ, не посоветовались со мной?
— Вас не было на месте. А тянуть дальше не было никакой возможности. Если мы отложим операцию еще на какое-то время, прибудут покупатели плуга, и тогда он будет не один. Мы ничего не сможем сделать.
— Вы передали телеграмму адресату?
— Да.
— Когда?
— Сразу после получения.
— Немедленно приостановите операцию. Я вылетаю к вам с первым рейсом.
— Да. Но..
— Я приказываю приостановить все оперативные действия до моего прибытия! Руководить данной операцией я буду лично сам! Вы отстраняетесь от всех дел до моего особого распоряжения. Вы поняли?
— Да. Но дело в том…
— Вы поняли меня?
— Так точно!
— Повторите приказание!
— Я отстраняюсь от всех дел. Операцией будете руководить лично вы.
Но дело в том, что операция уже идет. Операцию уже не остановить…
Глава 39
Генерал Осипов любил охоту. Не столько саму стрельбу, которой ему достало в ранней, оперативной, юности, сколько тишину и покой леса. Что может быть лучше, чем, перебросив через плечо переломленную надвое «тулку», протискиваться сквозь кусты, вдыхая аромат леса, чувствуя, как пружинит под ногой упругий мох. Это вам не асфальт топтать, который стучит в каблук что твоя кувалда. И не выхлоп персонального автомобиля нюхать.
И главное — никаких тебе оперативок, пятиминуток, разборок, выбиваний, согласований, утрясаний и тому подобной каждодневной, по большей части бесполезной суеты. Только ты и лес. И больше никаких погон и лампасов.
Хорошо!
— Жди меня здесь, — сказал генерал своему ординарцу. — Я поброжу маленько и часа через три-четыре вернусь. А ты тут пока чего-нибудь поесть сообрази.
— Может, мне с вами, товарищ генерал?
— Зачем?
— Ну, на всякий случай. Мало ли?
— Чудак ты, Сережа. Какой тут может быть случай? Это же лес. Он нашему брату в одну только помощь. Знаешь, сколько я в нем километров исходил? И на пузе исползал? И, как видишь, жив и относительно здоров.
— А вдруг зверь какой?
— Самые страшные звери, Сережа, живут в городе. В казенных берлогах. А здесь безобидные травоядные и плотоядные животные. Все, жди. И насчет обеда не забудь.
— Не забуду. Все будет по самому высшему классу, товарищ генерал. Только вы не опаздывайте.
— Ты не беспокойся. Если что случится, ну там ногу подверну или еще что, я стрельну. Три раза подряд.
Генерал забросил на плечо ружье и шагнул в ближайшие к поляне кусты. Он пошел наугад, куда повели его ноги. Но вышел к озеру. В том месте, где оно густо поросло камышами. И сел на ствол поваленного дерева. Места здесь, хотя до Москвы было, сидя в персональном автомобиле, рукой подать, — глухие. Местные здесь не бродили, предпочитая охотиться и рыбачить в ближайшем продмаге. Грибники паслись ближе к железной дороге, а гражданских охотников в этот принадлежащий Минобороны заказник не пускали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Понесли!
Носилки приподняли и вынесли в коридор.
Врач на ходу попытался вытащить наверх правую руку находящегося без сознания больного, но не смог. Она была крепко прижата к носилкам его телом.
Носилки заправили в машину и захлопнули дверцу.
— Вы куда? — спросил врач забирающегося в «рафик» майора.
— Я с ним! — ь И, обернувшись к охране, добавил:
— Доложите начальству!
Врач безнадежно махнул рукой. Тут спорь, не спорь. Форма — это диагноз. Такой же серьезный, как инфаркт.
Машина завернула в переулок.
— Подвиньтесь! — недовольно сказала сестра, отодвигая плечом майора. — Нам надо наконец осмотреть больного.
Но больного осматривать не пришлось. Больной неожиданно приподнялся и, схватив за волосы майора, притиснул к его шее гвоздь.
— Ехать и не останавливаться! И никому не разговаривать! — приказал он. — Или этот труп будет на вашей совести.
Испуганная сестра ошалело смотрела на ожившего больного и на ползущую по шее майора струйку крови.
— Спокойно, — сказал врач. — Не делайте глупостей. Мы выполним все ваши просьбы.
— Теперь направо. Налево. Прямо… Ехали минут пять. Туда, куда указывал взбесившийся больной.
— Остановитесь возле той арки! — приказал Зубанов. — Ближе. Еще ближе.
«Рафик» замер. Все сидевшие внутри его настороженно молчали.
— Выдерните шнуры из рации и дайте мне. Да не так — с корнем дери. Теперь откройте задние двери. И отойдите в глубь машины.
Зубанов развернул майора к себе спиной и стал пятиться к выходу.
— Всем смотреть вперед!
Медики отвернулись.
Зубанов отпустил волосы майора, вытащил и быстро сунул ему в карман пистолет. И вогнал гвоздь в шею. Майор вскрикнул и схватился за горло. Сквозь пальцы у него потекла кровь.
Беглец выскочил из машины и шагнул в переулок. Не побежал — бег привлекает внимание. Именно шагнул.
Ничего, авось не помрет майор. В «Скорой помощи» не помрет. Не должен. Зато теперь от него не придется ждать каких-нибудь, навроде выстрелов в спину, каверз. И у медиков будет занятие по профилю. И алиби выйдет, как обещалось, гарантированное. Скрепленное кровью…
Ничего. Лучше так, чем куча трупов с обеих сторон! Лучше так…
Поворот. Еще поворот. Проходной двор. Сквозной подъезд. Другая улица…
Выскочил полковник. Из самых лап выскочил!
Кажется, все учли ребята — и пьянку, и драку, и милицейский протокол. Одного не учли — ржавого гвоздя, торчащего в стене в туалете…
Глава 38
— Как это могло случиться?!
— Мы до конца еще не разобрались…
— Я не спрашиваю, разобрались вы или нет. Я спрашиваю, как это могло случиться?
— Вначале все развивалось согласно разработанному нами и утвержденному вами плану. Мы подвели к объекту подсадку — двух наших офицеров. Они вступили в контакт. Развили контакт…
— Перестаньте жевать сопли. Говорите нормальным человеческим языком. Встретили полковника, познакомились, купили водку, пошли пить ее в ближайший сквер. Так?
— Так.
— Ну вот так и говорите. Водку жрали, а не вступали в контакт. Оставьте вы этот ваш казенный тон.
— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…
— Не надо мне географии. Давайте мне факты.
— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.
— Наш наряд?
— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.
— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?
— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.
— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?
— Совместное патрулирование.
— Ясно. Продолжайте.
— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…
— Дальше!
— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.
— Объект что-нибудь заподозрил?
— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.
— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?
— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.
— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?
— Дело в том, что оно частично закрыто…
— Как так частично?
— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.
— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?
— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…
— Дальше!
— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.
— Что показали анализы?
— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.
— Но примерно-то, примерно они сказать могут?
— Установлено наличие алкоголя в крови…
— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.
— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…
— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.
— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.
— Камера стационарная?
— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…
— Объект понял, что это не КПЗ?
— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…
— Что значит должен? Он что, отказался?
— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…
— Жрать не давали и в сортир не водили?
— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.
— А как же он выходил из положения? В смысле потребностей?
— Утром второго дня заключения он согласился давать показания и был сопровожден в туалет для персонала.
— Почему не в зековский туалет?
— Туалет для заключенных находится на ремонте.
— И там он, как я понимаю, удовлетворил не только естественные, но и вещественные потребности?
— Да. Предварительный осмотр установил, что в кабинке он вытащил из стены гвоздь, на котором помещалась бумага.
— Почему он был оставлен без присмотра?
— Он Не был оставлен без присмотра. Вместе с ним в туалете находились двое наших надзирателей…
— Надзирателей лишить всех премиальных выплат, понизить в должности и подготовить рапорт о понижении в звании. Дальше.
— Он вытащил гвоздь и спрятал его. А во время допроса, проводимого подполковником Симоновым, почувствовал себя плохо. То есть изобразил, что почувствовал себя плохо. Подполковник вызвал «Скорую помощь». В машине объект выхватил гвоздь, приставил его к шее следователя и потребовал двигаться в указанном им направлении.
— Как следователь мог не распознать симуляцию? Как допустил, чтобы прибыла гражданская «неотложка», а не наши врачи?
— Наверное, он растерялся. Подумал, что косвенно виновен в происшествии, не рассчитав степени давления на подозреваемого.
— Он что, применял силу?
— Нет, Но использовал меры психологического давления…
— Странно. Очень странно. Подполковника отстранить от должности. И готовить к снятию звезды. Дайте мне его рапорт.
— Его нет. Пока нет.
— Почему?
— Подполковник Симонов ранен и находится в реанимации.
— Чем ранен?
— Гвоздем.
— Из того самого, который вы прошляпили, туалета?
— Так точно.
— Ладно. Тогда оставьте. Звезду оставьте. Готовьте документы на пенсию по состоянию здоровья. Но рапорта и объяснительные — в полном объеме, как только он выйдет из госпиталя. Проведите тщательное служебное расследование. Боюсь, здесь не все так однозначно, как представляется на первый взгляд.
— Будет сделано.
— Какие меры приняты к розыску беглеца?
— Разосланы милицейские ориентировки. Предупреждены наши отделения на местах. Готовятся документы на объявление всероссийского розыска.
— Не надо всероссийского. Если я правильно мыслю, если все это тонко спланированная игра, то он должен объявиться где-нибудь у своих ближних сослуживцев. И скорее всего у тех сослуживцев, которые не пустые. Вызовите-ка мне на спецсвязь Архангельск.
— На сколько?
— На немедленно!
Через десять минут генерал Федоров разговаривал с Архангельском.
— Что у вас? Что? Какую телеграмму? Прочитайте текст телеграммы.
— «Заинтересованы вашим предложением тчк прибудем ближайшие часы осмотреть плуг тчк».
— Когда пришла телеграмма?
— Четыре часа назад.
— Какой обратный адрес?
— Адреса нет. Есть номер почтового отделения.
— Какое почтовое отделение?
— Железнодорожный почтамт города Рязани.
— Рязани?
— Да, Рязани.
Вот, значит, куда направился беглец после спасения.
— Добро. Продолжайте наблюдение. И готовьтесь к началу операции.
— А она уже начата…
— Как так начата?
— Операция начата три часа назад.
— Кем начата? Почему? Кто приказал?
— Я приказал. Да вы не беспокойтесь. Все очень хорошо подготовлено. Осечки не будет.
— Почему вы, отдавая приказ, не посоветовались со мной?
— Вас не было на месте. А тянуть дальше не было никакой возможности. Если мы отложим операцию еще на какое-то время, прибудут покупатели плуга, и тогда он будет не один. Мы ничего не сможем сделать.
— Вы передали телеграмму адресату?
— Да.
— Когда?
— Сразу после получения.
— Немедленно приостановите операцию. Я вылетаю к вам с первым рейсом.
— Да. Но..
— Я приказываю приостановить все оперативные действия до моего прибытия! Руководить данной операцией я буду лично сам! Вы отстраняетесь от всех дел до моего особого распоряжения. Вы поняли?
— Да. Но дело в том…
— Вы поняли меня?
— Так точно!
— Повторите приказание!
— Я отстраняюсь от всех дел. Операцией будете руководить лично вы.
Но дело в том, что операция уже идет. Операцию уже не остановить…
Глава 39
Генерал Осипов любил охоту. Не столько саму стрельбу, которой ему достало в ранней, оперативной, юности, сколько тишину и покой леса. Что может быть лучше, чем, перебросив через плечо переломленную надвое «тулку», протискиваться сквозь кусты, вдыхая аромат леса, чувствуя, как пружинит под ногой упругий мох. Это вам не асфальт топтать, который стучит в каблук что твоя кувалда. И не выхлоп персонального автомобиля нюхать.
И главное — никаких тебе оперативок, пятиминуток, разборок, выбиваний, согласований, утрясаний и тому подобной каждодневной, по большей части бесполезной суеты. Только ты и лес. И больше никаких погон и лампасов.
Хорошо!
— Жди меня здесь, — сказал генерал своему ординарцу. — Я поброжу маленько и часа через три-четыре вернусь. А ты тут пока чего-нибудь поесть сообрази.
— Может, мне с вами, товарищ генерал?
— Зачем?
— Ну, на всякий случай. Мало ли?
— Чудак ты, Сережа. Какой тут может быть случай? Это же лес. Он нашему брату в одну только помощь. Знаешь, сколько я в нем километров исходил? И на пузе исползал? И, как видишь, жив и относительно здоров.
— А вдруг зверь какой?
— Самые страшные звери, Сережа, живут в городе. В казенных берлогах. А здесь безобидные травоядные и плотоядные животные. Все, жди. И насчет обеда не забудь.
— Не забуду. Все будет по самому высшему классу, товарищ генерал. Только вы не опаздывайте.
— Ты не беспокойся. Если что случится, ну там ногу подверну или еще что, я стрельну. Три раза подряд.
Генерал забросил на плечо ружье и шагнул в ближайшие к поляне кусты. Он пошел наугад, куда повели его ноги. Но вышел к озеру. В том месте, где оно густо поросло камышами. И сел на ствол поваленного дерева. Места здесь, хотя до Москвы было, сидя в персональном автомобиле, рукой подать, — глухие. Местные здесь не бродили, предпочитая охотиться и рыбачить в ближайшем продмаге. Грибники паслись ближе к железной дороге, а гражданских охотников в этот принадлежащий Минобороны заказник не пускали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51