Чхина сияла.
– Я знала, что ты придешь. Ты ведь не злой? Ты был вредный, потому что заболел. Я тебя накормлю целебной кашей из семян горных трав. Правда, я еще их не собрала, но как соберу, сразу накормлю.
– Спасибо, Чхина. Ты не будешь возражать, если сюда придут мои друзья?
– Это «итальянец» и Говинд? Пусть приходят. Я их привораживать не буду, они боятся меня. Знаешь, Пхунг, я многих приворожила, но все боятся меня. А там, где страх, любви не бывает. А ты, должно быть, ничего не боишься, не умоляешь монахов и лекарей.
Я попросил подробнее остановиться на моей смерти.
– Разве ты не знал? – удивилась она. – Колода обязательно отнимет у тебя силу, а потом жизнь. Вы, иностранцы, к колодам почему-то непривычные. У вас такие нежные шеи, даже смех берет, как вы с такими шеями живете. Я много говорю, да? Я сама удивляюсь – столько лет молчала, а тут разговорилась, и слов ведь не забыла. Будто кто-то вместо меня разговаривает. У тебя так не бывает?
– Ты начала про шеи…
– Иностранцы с колодами долго не жили, кровь у них портилась. Один был такой хорошенький, косматенький, волосы желтые, а глаза голубые, как у индийского бога. Придет, бывало, и жалобно просит хлеба, он так опиум называл.
– И много их умерло?
Она посчитала в уме, шевеля блестящими губами.
– Шесть! Шестой был очень важный, толстый. Нанял слона и поехал на охоту, ему говорили, нельзя, а у него много денег, думал, что здесь, как там, у вас, в Вашем Времени… Убил пятимесячного тигренка, а на него – колоду, деньги не помогли. Потом сам князь его простил, когда он уже стал худой и совсем не важный.
– Так все-таки один выжил?
– Нет, Пхунг. Его сердце не выдержало радости, разорвалось. И всего-то два месяца в колоде пробыл.
Она заметила, что я скис.
– Может быть, я тебя вылечу, Пхунг. Я ведь многое умею. Ты не веришь? Смотри!
Она показала пальцем на короткошерстную кошку с грязным бантиком, которая дремала на плоской подушке, изредка поводя ушами. Женщина преобразилась – лицо напряглось, потеряло женственность, и снова – прежний демонический взгляд, но теперь вонзившийся не в меня, а в животное. Кошка более энергично встряхнула ушами, потом вскочила, выгнулась и с громким отчаянным шипением начала отбиваться когтистой лапой неизвестно от чего. От взгляда Чхины? Или от видения чего-то страшного? Чхина втянула демонический взгляд в себя, будто спрятала клинок в ножны, и стала прежней раскрасневшейся простушкой.
– Теперь ты веришь, что я могу тебя вылечить? Какая связь между испуганной кошкой и моим здоровьем, я не мог себе представить.
– Потрясающе, – сказал я. – Ты можешь выступать в цирке. Ты была когда-нибудь в цирке?
– Была, – она опять обиделась и стала надменной. – Когда ты поймешь, Пхунг, я не простая крестьянская женщина! Я знаю старинные буквы, я ездила по многим странам. Во мне осталась сила богини, которой я была много лет! Все это знают, поэтому все меня боятся…
Видел я изваяние этой богини, оригинальна, так сказать, в местном храме. Подвергшееся тлену тело женщины с ожерельем из человеческих черепов. Богиня разрушения и созидания, смерти и любви. Страшное и прекрасное были слиты в ней воедино…
– Ну почему ты все время обижаешься? С тобой невозможно разговаривать. Или ты желаешь, чтобы я видел в тебе богиню? Чтобы только поклонялся, только говорил тебе приятное? Ты никак не можешь расстаться с мыслью, что давно уже не богиня. Ну а я никаким богам не поклоняюсь, тебе не повезло. Надо было сначала узнать, кого привораживать.
– Что ты на меня кричишь? Кто ты такой? Посмотри на себя! Тощий, грязный, некрасивый преступник, на тебе колода и то красивей! Скоро умрешь, а кричишь! Убирайся отсюда, не буду я тебя лечить! Не хочу тебя больше знать!
В то время, когда мы с Говиндом убегали от «пылесоса», трубные звуки с башен позвали совершенных на совет. Впрочем, только один был в отлучке, тот самый отшельник, на которого я набрел в джунглях. Услышав зов, он
Пришел и рассказал, что видел тэу. Совсем недавно они бродили вокруг его хижины, когда он смотрел на огонек светильника и был погружен в медитацию. Тем не менее он мог рассказать, как они выглядят: массивное косматое тело без головы, а глаза, губы, нос – на животе или чуть выше. Их было двое или трое. Они не посмели убить монаха, когда он был погружен в созерцание божественного… Рассказывая об этом, Говинд не удержался от благоговейного восклицания:
– Какое высокое совершенство! Никто никогда не видел тэуранов, не видел даже их следов, а Хранитель Подвалов, находясь в медитации, увидел!
Я не удержался, фыркнул. И Говинд, и Джузеппе чуть ли не с кулаками накинулись на меня.
– Как же ты можешь не верить этому? Насчет следов убедился? Летающий предмет видел? – Это Говинд.
– Совершенные видят то, чего не видим мы даже через стекла очков! – Это Джузеппе. – И не зли меня, Пхунг! У меня и так нервы ни к черту!
– Оставим тэуранов в покое. Я видел проволоку, я влепил пулю в зеленый цилиндр, и он чуть не брякнулся. Тут никакой мистики…
– А крестообразное тело?! – завопил вне себя итальянец. – Все же видели крестообразное тело! И ты видел! На Нем были вот такие глаза! – Он сделал из пальцев кольцо.
Его с трудом успокоили и начали говорить о тиграх. Почему совершенные решили, что Желтый Раджа остался один во всем заповеднике, а значит – и во всем мире?
– Потому что совершенные – это совершенные! – начал снова заводиться Джузеппе. Страх перед новым наказанием заметно повлиял на его психику.
– Подвалы монастыря набиты не только книжной мудростью. – Я резко повернулся к Джузеппе, он отпрянул от моего хомута. – Вы, конечно, систематизировали для них данные по следам и маршрутам Желтого, те, которые мы выявили?
– Да, они меня подробно расспрашивали… Но Духовный Палач и без того больше меня знает.
– К чему ты ведешь, Пхунг? – недовольно спросил Говинд.
– Разве непонятно? Они заложили в компьютер все данные и получили ответ с высокой степенью вероятности: кроме Желтого, тигров в заповеднике не осталось… Потом осмыслили какие-то другие данные и получили другой ответ: Желтого невозможно спасти…
Оба моих друга смотрели на меня с таким видом, будто я нецензурно выражался по адресу совершенных. Господи, и это ученые с именами! Или я болван, ничего не понимаю, и мистика уже стала истиной?
Джузеппе протяжно вздохнул.
– Я вынужден признаться, что… – Он замялся. – Что вывод насчет невозможности спасти Желтого не совсем точен… Конечно, королевские горные не имеют потомства с другим видом тигров – тут все справедливо, и наших славных кошечек… – Он сглотнул горький комок. – Наших славных кошечек уже не будет на земле! Подумать только!
Я похлопал его по руке:
– Вы сбились с мысли, Джузеппе.
– Да… я о том…
– Что вывод не совсем точен, – мрачно подсказал Говинд.
– Благодарю… Популяция королевских горных обречена, но не сам Желтый. Он может жить еще какое-то время. И если ему сейчас пятнадцать лет и он в расцвете сил, то у него в запасе еще по крайней мере лет тридцать.
– Я с вами не согласен, синьор Чезарини, – нахмурился Говинд. – Совершенно! Желтый обречен. Вы забыли, что королевские горные никогда не покидают лесов Ярамы. Вспомните, границы заповедника были установлены именно по границам их охотничьих территорий. Желтого могло бы спасти единственное – уничтожение врожденного рефлекса охотничьей территории.
Джузеппе и не думал спорить. Он вдруг приободрился, в его голосе появилась сила.
– Я тоже думал о рефлексе территории, который невозможно уничтожить, не разрушив мозг тигра. Не надо уничтожать рефлексы, они нужны, если их создала природа. Вот отнимите у меня хоть самый незначительный из врожденных или условных, и я почувствую себя самым последним уродом и нищим.
– Не отвлекайтесь, пожалуйста, дружище, – сказал я. – Вернемся к Желтому. Если нельзя уничтожить рефлекс, то как заставить его покинуть территорию монастырских владений?
Мы долго, до поздней ночи, перемывали косточки Желтому. Постепенно вылепилась дикая идея: нужно возбудить центр его самосознания. Оказывается, у многих зверей в мозгу есть крохотное светлое пятнышко, чудесное пятнышко – вертикальная цепочка из уплотненных светлых нейронов. В процессе эволюции он превращается в активный центр самосознания. Нет пятнышка – и человек не способен ощущать себя личностью. Я где-то читал, что при социальных, семейных и прочих длительных скандалах белые нейроны, образующие Светлое Пятно, способны исчезать. По-видимому, превращаются в обычные нейроны. Психическая суть уравниловок?
Желтый считался одним из умнейших среди королевских горных тигров. Может, поэтому его до сих пор не смогли подстрелить? Так что нужен лишь слабый импульс энергии в светлое пятно, чтобы оно хотя бы на короткий период «функционально гипертрофировалось», чтобы Желтый хоть на мгновение осознал бы себя, грубо говоря, личностью. А в соединении с той поразительной интуицией на опасность, которой обладают все тигры, возбужденная «самость» заставит его перешагнуть черту, отделяющую его от спасения. По глубокому убеждению Говинда, такое можно сотворить с любым животным, способным к экстраполяции событий, счету, зачаточной логике.
– Нам могут помешать совершенные, – сказал я. – Или тэу.
– Или Чхина, – сказал Говинд. – Не думай, что ты отделался от нее, вынудив прогнать тебя. Ты ее совсем не знаешь.
Втроем мы обошли всех оставшихся в живых участников последней экспедиции. Каждый из них в силу своих возможностей нарисовал на листке то самое крестообразное тело, которое с шумом вырвалось из зеленой стены и взорвалось. Последним свидетелем был Духовный Палач. Он изобразил волнистыми линиями что-то невообразимое – впрочем, многие изображали невообразимое, – и спросил с доброй улыбкой, зачем все это нам.
– Чтобы понять, что это было, о мудрейший, – сказал я тоже с почтением, но в чрезмерной дозе, потому что монах посмотрел на меня очень внимательно.
– Я же помог, нарисовал.
– Нужно заложить эти рисунки в компьютер, который находится, по-видимому, в Подвалах…
Забавное личико старца тотчас посуровело.
– Кто тебе сказал про Машину?
Джузеппе пытался втянуть голову в плечи, но мешали бинты.
– Прежде всего, я догадался об этом сам, – я принялся объяснять с такой поспешностью, что это, конечно же, должно было вызвать подозрения – Когда вы привели меня ремонтировать старый компьютер, помните? Я обратил внимание, что на машинке для программирования только что работали, хотя компьютер был выведен из строя давно.
Старичок покачал головой, словно уличая меня во лжи. Но ведь я не солгал! Я лишь высказал половину правды, даже три четверти ее. Рассказ Джузеппе о компьютере лишь подтвердил мои соображения на этот счет. Вот почему я с чистой совестью выдержал взгляд совершенного.
– Тебе в Подвалы нельзя, – проговорил он как бы с сожалением.
– А разве я был не в Подвалах, когда меня привели ремонтировать?
Старичок страдальчески сморщился, ему не хотелось говорить на эту тему, однако сказал:
– Ты был перед Подвалами. А когда привезли новую Машинку, для… счета… то установили ее в Подвалах, чтобы злая воля не достала до нее. Никто вам не разрешит считать рисунки на Машинке. Она для другого… Для пользы даньчжинской веры. Вы трое должны забыть о ней. И о том, что я вам сказал.
– Мы предвидели ваш отказ, о наставник, – сказал я, – и больше не будем напоминать вам о Машине. Правда, она скоро опять сломается.
– Что?! Что ты сказал, Пхунг?
Я уверен, что у тэу есть какой-то прибор, с помощью которого они выводят из строя компьютеры на расстоянии. И никакие экраны, даже толстые стены Подвалов, не мо гут им помешать. Компьютеры, по-видимому, представляют для них опасность. Прошлой ночью мне приснился симпатичный компактный приборчик, похожий на походную рацию с решетчатой антенной-бабочкой. Стоит щелкнуть тумблером на его красивой панели, как внутренности всех компьютеров в округе спекаются в черные пирожки…
Духовный Палач поспешно поднялся с циновки и пригласил только меня в другую келью, где мы застали «человека духкхи», сидевшего за толстой книгой. Мученик сделал вид, что не узнал меня. Или колода преобразила меня до неузнаваемости? Мы «познакомились». Его звали Великим Хранителем Подвалов, и он тоже был совершенным восьмой ступени, равный среди равных по совершенству. Но, как я догадался, он был особенно равный среди семи равных.
Меня посадили у входа на кошму.
– Он знает о ней, – сказал Духовный Палач. – Он сам догадался, когда был возле нее. – И рассказал о моем замечательном сне.
Толстый старик, Хранитель Подвалов, проткнул меня жестким взглядом. Потом недовольным тоном спросил, что я предлагаю и чего я хочу. Я выложил перед ним каракули свидетелей.
– С помощью большого компьютера несложно выявить общие элементы этих рисунков. На дисплее появится обобщенный рисунок того, что вылетело из зарослей и взорвалось, убив и покалечив многих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38