А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Сами даньчжины относились к ним снисходительно, как к мухам или древесным клопам, убежденные в том, что никогда никому из них не достичь нирваны или хотя бы низших степеней совершенства. Так что моя ложь была бы очень правдоподобна и была бы мне защитой. По крайней мере, спасла бы меня от кары за уход из Подвалов, и прекратились бы, наверное, пытки.
Я давно заметил, а сейчас остро почувствовал, что жизненная необходимость лгать – первый признак монстроопасной ситуации. Люди должны лгать, чтобы выжить, чтобы реализовать свои возможности, чтобы сделать свое дело. Но теперь я панически боялся лжи, самой мысли о лжи…
Женщина рассердилась.
– О боги! Почему ты молчишь? Мне так интересно узнать, кто ты! Может, ты тоже ее любовник? Может, и тебя она приворожила, как Пхунга? – Она вытащила иглу и бросила ее на стол. – Не хочешь говорить, не надо. Мы ее сейчас лечить будем. Она встанет, увидит тебя и скажет, кто ты такой. Ведь скажет, когда увидит?
«Ненависть ненавистью не укрощают», – написано в изречениях бога. Но я-то уже достоверно знал, что он умел постоять и за себя, и за других, если сумел сохранить душу чистой.
Я рванулся и опрокинул столик вместе со светильниками и иглами. В темноте мне удалось справиться лишь с одним из мужей Чхины – я преодолел сопротивление его рук и защемил ему сонную артерию… Когда женщина разожгла светильник, я, обессилев, барахтался под грузными телами двух потных братьев. Потом мое горло подперли двумя остриями церемониальных мечей – а мне-то поначалу они показались игрушечными! Я почувствовал жаркие струйки, потекшие по ключицам.
– Свяжите пока его, – сказала женщина и принялась приводить в чувство третьего мужа. Она колола иглой в мочки его ушей, потом, сняв сапоги, в большую смуглую ступню. Наконец он очнулся. Я пытался увернуться от его кулаков и пинков, и он несколько раз от души врезал по каменной стене. Братья покатились со смеху, а женщина лишь улыбнулась.
– Ну, хватит, – сказала она. – Порошок уже настоялся. Надо лечить.
– Как будете лечить? – спросил я, сплевывая кровь.
– Обыкновенно. – Женщина удивленно посмотрела на меня. – Порошком из трав. В нос натолкаем.
Кажется, Пананг зажег второй светильник и пошел впереди женщины к дальнему углу, огороженному раздвижной стенкой из бамбука и бумаги. Там была спальня.
– Что за травы? – спросил я Баданга (или Чачанга). Он дул на разбитые в кровь кулаки и лишь буркнул:
– Лучше заткнись.
Я слышал о даньчжинском наркотике из каких-то особенных «дурных» трав; он и мертвого способен поднять на ноги, но потом наступает полная потеря сил. Для больного или ослабленного организма это кончается, как правило, катастрофой.
– Вы хотите ее убить? – сказал я. – Но она же ваша жена!
– Была жена, – ответил тот, у которого кулаки были в порядке. – Умрет – будет не жена.
За загородкой послышалось чихание, потом надрывный кашель. Я рванулся, но меня придавила нога в войлочной упаковке.
– Какие сволочи! – хрипел я. – Раньше вы боялись! А теперь она больна… Вы шакалы, не люди… Вы беспомощную хотите убить.
Полураздетую Чхину вытолкнули из загородки, она упала на колени. Потом посмотрела на ладони и начала брезгливо вытирать о себя. Похудевшая, бледная, она была еще прекрасней, чем прежде. Мои обостренные чувства захлебнулись в предчувствии непоправимой беды.
– Чхина! – закричал я, но меня еще сильней придавила толстая нога.
Мужчины оцепенело смотрели на Чхину, видно, проняла все же ее красота.
– Она совсем вылечилась! – обеспокоенно сказала женщина. – Чего вы смотрите? Начинайте!
Тот, что дул на кулаки, уже держал в зубах красный шелковый шнурок, закатывая рукава халата.
Я изо всех сил рванулся, и путы на мне лопнули. Тотчас сильная боль в затылке ошеломила меня. Сначала я подумал – ударили чем-то по голове. Но и все, кроме Чхины, корчились на полу, взвывая от боли и сжимая головы ладонями.
Я увидел лицо Чхины. Ее демонический взгляд испепелял ненавистью. Женщина, катаясь по полу, рвала на себе волосы. Теряя сознание, я выбежал из дома и тоже с шумом сосчитал все ступени до одной…
В темноте я нашел лужу и окунул в нее голову, потом натирал прохладной грязью затылок. Мне казалось, я схожу с ума. Наконец боль ослабла, и я пошел вокруг дома, негромко выкрикивая:
– Чжанг, где ты? Откликнись, это же я, Пхунг! Но он как сквозь землю провалился.
Боль в затылке вовсе пропала, и я вернулся в дом. Чхина, опустошенная выбросом энергии, сидела на голом полу. Лицо осунулось, постарело. Она взглянула на меня потухшими глазами.
– Я так ждала тебя…
Трое мужчин и женщина распластались ниц у ее голых ступней – поза предельной покорности в даньчжинском мире. В этих затвердевших спинах я вдруг увидел те са мые глыбы, по которым шагал Небесный Учитель! И все мои мысли отшибло. Я с ужасом смотрел на них и видел жуткую пустыню, усеянную подобными глыбами от горизонта до горизонта. И немощного старичка с лицом гневного «проповедника из Сусхары», ступающего по ним.
– Пхунг, – донеслось словно издали, – неужели ты их боишься?
– Покорные спины – беда… – пробормотал я, приходя в себя.
– Они же меня хотели убить. Меня…
– Что ты хочешь сделать с ними?
– Ты не знаешь, почему они хотели убить. Не потому, что я полюбила кого-то… Я мешаю этой женщине… Если я умру, то Пананг, Баданг и Чачанг станут ее мужьями. У нас не бывает разводов… Неужели… теперь ты не захочешь мне помочь?
– Помочь?
– Я хочу превратить их в овец. Или в собак. Я знаю заклинания.
Нет, это был не бред, а всего лишь эпизод из жизни каменного века. Я успокоился. Мне предстояло убить этих людей, чтобы их души с помощью Чхины переселились в животных. Логика первобытного мышления. Что удивительно – она была мне приятной! Очень заманчиво знать, что в стойле есть баран или осел с душой ненавистного тебе негодяя. Или даже монстра!
Я сел рядом с Чхиной, обнял ее за плечи, неуклюже поцеловал в сухие губы. Ее голая кожа обжигала холодом.
– Ты не разлюбил меня, Пхунг? – Она посмотрела мне в глаза. – Какой-то ты другой… Может, мне надо умереть? Может, и тебе я мешаю? Ты скажи, не бойся… Я сделаю так, как ты хочешь…
А с Чжангом произошло вот что. Скатившись с лестницы, он побежал, не соображая куда, и налетел на толпу людей, вооруженных до зубов. Его осветили электрическими фонарями.
– О боги! – поразились люди. – Неужели Пхунг!
– Я не Пхунг! – заверещал несчастный монах.
– Он врет, – сказал старший. – Он должен быть Пхунгом. Я вижу правильным зрением: Пхунг!
Вскоре избитый до неузнаваемости монах предстал перед Страшным человеком.
– Надо признаться, Пхунг, – Шеф Службы Княжеской Безопасности мрачно смотрел на него. Сонная виверра на его плече дернулась и застонала, как человек. Чжанг в ужасе смотрел то на животное, то на шкафоподобного человека, они казались ему духами зла. Он упал на колени и заплакал.
– Я не Пхунг! Спросите самого Пхунга! Он скажет, что я не Пхунг!
– Хорошо. Давай спросим. Где он?
– У чухчи по имени Чхина… в доме… там его кто-то схватил…
– Кто схватил?
– Может, злые духи…
Пришло время снимать кожу с бродяги, чтобы признался во всем, – ведь не назвал своего имени, не сказал, откуда пришел и почему знает Пхунга. Но Страшный человек уловил острый блеск на грязной руке Чжанга.
– Что это? Дай!
Монах совершенно забыл об «инструменте»! Поспешно содрав его с пальца, положил на стол перед светильником. Страшный человек принялся разглядывать перстень, напряженно размышлял. И вдруг жутковато улыбнулся.
– Мне надо много таких. Денег дам. Не веришь?
Он отвязал от пояса мешочек из тонкой обезьяньей кожи, украшенный бисером, и высыпал перед Чжангом монеты и мятые купюры.
– Все твое. Бери. Еще принесешь – еще дам. Чжанг в ужасе прошептал:
– Не надо! Мне ничего не надо!
Страшный человек догадался, что перед ним бессребреник, а таких он не понимал, поэтому считал опасными сумасшедшими. Казнить бы при попытке к бегству, но было ясно, что перстень из Подвалов. Этот тип, конечно же, знал дорогу к сокровищнице Тхэ-чхубанга!
Страшный человек пригвоздил Чжанга к стене мрачным взглядом.
– Разве ты не знаешь, что сказал Небесный Учитель о своем учении? Он сказал: пятьсот лет будет учение, потом появится другое.
Монах поспешно кивнул. Изречение о пятисотлетнем периоде учения он знал, оно входило в элементарное знание для избранных.
– Придворная религия – самая правильная религия, – продолжал Страшный человек прежним тоном. – Сила богов – в деньгах. При Небесном Учителе не было денег. Но он знал: через пятьсот лет будут. Поэтому сказал, что через пятьсот лет будет еще лучшее учение. При дворе Великого Даньчжина – самое лучшее.
– Но как же с перерождением… – прошептал в страхе монах.
– За деньги можно купить хорошее перерождение в будущей жизни.
Взгляд Чжанга панически метался по комнате, боясь прикоснуться к мерцающей груде монет. Бежать! В родные Подвалы! Но как?! Страшный человек протянул длинную толстую руку и сдавил потную шею монаха.
– Так тебе денег не надо? Халат, дом, чухчу не надо?
– Чухчу надо… – прохрипел Чжанг, и хватка тут же ослабла.
– Пойдем! – грозно сказал Страшный человек, поднимаясь с войлока. – Чухчу купишь. У тебя же деньги, сила богов!
В комнатах коттеджа, отведенного фрейлинам, было весело и дымно. Репортеры набирались сил перед походом в джунгли. Билли Прайс азартно взбрыкивал и пронзительно ржал, везя на себе двух голых фрейлин. Другого скакуна изображал юный француз, похожий на очаровательную девушку, но с мушкетерскими усами. Его оседлала грузная растекшаяся старуха самого вульгарного вида. При виде этой картины Чжанг обомлел, но Страшный человек втолкнул его в комнату и представил:
– Мой гость. Богатый. Отшельник с Сияющей Опоры. Отдохнуть хочет. Чухчу хочет. А я пошел. У меня еще дела.
К утру Чжанг отведал многие прелести странного мира, он с удовольствием катал на себе не только женщин, но и мужчин. А когда до его слуха донеслись звуки гонгов и труб, зовущих на утреннюю молитву, он выбрался из объятий «настоящей чухчи» и пошел искать проточную воду для омовения. Его ноги подкашивались от слабости, в голове разгоралась похмельная боль.
– Пхунг! – жалобно выкрикнул он в темноту. – Мне очень плохо! Я умираю, а тебя нет!
Убийцы с понурым видом сидели у закопченной стены.
– Чхина уйдет из Тхэ, – говорил я им, выдавливая черную кровь из-под ногтей, чтобы не было заражения. – Она как бы умрет для всех вас. Нужно было спросить ее, что она намерена делать, а не убивать.
Чхина разожгла очаг, заполнив дымом комнату – пришлось открыть дверь, – поставила на огонь кувшин и кастрюли.
– Ты хочешь сделать из них друзей? – вяло удивилась она. – У тебя не получится, Пхунг.
Женщина боялась взглянуть на Чхину, поэтому смотрела на меня.
– Разве она сможет нарушить… – шепотом спросила она, – закон ее жизни? Разве сможет уйти из Тхэ?
– Я сделаю, как говорит Пхунг, – ответила за меня Чхина, убирая с лица пряди волос. – Ты посмотри на них! Они не могут поверить. Они меряют нас по себе. Нет, Пхунг, все-таки надо превратить их в овец.
Женщина сникла, а Пананг ткнул кулаком ее в бок.
– Проглоти язык, чухча. Опять начинаешь…
В приоткрытую дверь из тьмы просунулась крупная носатая физиономия, повела настороженно глазами по сторонам и вдруг рявкнула:
– Всем замереть! Не шевелиться! Кто здесь Пхунг?
Я навалился на дверь плечом и прижал голову незнакомца.
– Отпусти! – завопил тот.
– Зачем тебе Пхунг? Быстро! Не то раздавлю!
– Это наш знакомый! – сказал Пананг. – Очень хороший человек из Службы Княжеской Безопасности. Надо отпустить.
Дверь сотрясалась от яростных ударов с той стороны. Чхина помогла мне, подперев ее бамбуковой жердью для сушки белья.
– Всё скажу! – закричал «хороший человек» и торопливо выболтал и о монстре, и о репортерах, и том, что я понадобился тэурану для охоты на людоеда.
– Они выпустили тэу? – поразилась Чхина.
Дверь слетела с петель – и в дом буквально влетели вооруженные люди, опрокинув стол, задавив телами очаг. Я схватил Чхину за руку, и мы могли бы, наверное, убежать – по крайней мере, нас пришлось бы искать и искать среди строений вымершего поселка, – но Пананг, Баданг и Чачанг навалились на нас в темноте.
Связанный, я лежал возле очага, глотая дым, и слышал голос Чхины.
– Мне бы немного сил… Во мне совсем ничего не осталось, Пхунг… Ты прости меня… В другой жизни я тебя обязательно разыщу.
– Подождите, – сказал я. – Не трогайте ее.
– Но она не сможет сама уйти из Тхэ, – голос женщины-убийцы, теперь он был полон жизни. – Без тебя не сможет, Пхунг.
– Я ей скажу, как уйти, и она уйдет.
Они посовещались.
– Ну, скажи.
Чхину подтолкнули ко мне, и она обняла меня за шею, прижалась холодной щекой к моей щеке.
– Я тебя сильно люблю, Пхунг. Мне совсем не страшно…
Женщина натужно рассмеялась.
– Какие нежности!
Я зашептал на ухо Чхине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов