И учебный полигон для людей, принимающих ужасные решения.
Но никто из них не будет столь полным Досадийцем, как этот, усиленный Джедрик, Маккай.
Он задумался, где же было принято решение по Досади. Аритч в этом не участвовал: это очевидно. За Аритчем стояли другие – Говачины и не-Говачины. Существовала группа теневой власти. Она могла располагаться на любом из миров Консента. Торговцам властью необходимо было время от времени встречаться, но не обязательно лично. И никогда на глазах общественности. Секретность была их первым правилом. Они используют многих людей, живущих на открытых краях их власти, людей для выполнения грязных работ – людей наподобие Аритча.
И Билдун.
Что надеялся получить Пан Спечи? Перманентное удержание эго его креше? Разумеется. Это… плюс новые тела – человеческие тела, несомненно, свободные от клейма его Пан Спечийского происхождения.
Поведение Билдуна – и Аритча – выглядело теперь таким понятным. И поблизости должен был быть Мррег, создающий течения, где плавал Аритч. Марионетка вела к Кукловоду.
Мррег.
Тот бедный дурачок, Гриник, открыл больше, чем думал.
И Билдун.
– У нас есть две точки входа, – сказал Маккай.
Джедрик согласилась.
– Билдун и Мррег. Последний более опасен.
У Маккая зачесалась складка рядом с носом. Он с отсутствующим видом поскреб ее, начиная осознавать, что что-то изменилось. Маккай осмотрелся вокруг и обнаружил себя стоящим у окна. Он был одет в женское тело.
Проклятье! Это произошло так легко.
Джедрик пристально посмотрела на него его собственными глазами. Она говорила его голосом, но интонации были чисто Джедрик. Оба они нашли ситуацию весьма забавной.
– Власти твоего Бюсаба.
Маккай понял.
– Да, сторожевые псы правосудия.
– Где же были эти сторожевые псы, когда моих предков заманили в Досадийский капкан?
– Сторожевые псы весьма опасны.
– Ты понимаешь наше ощущение надругательства, – сказала Джедрик.
– И я понимаю, что такое иметь любящих родителей.
– Помни об этом, когда разговариваешь с Билдуном.
Маккай опять обнаружил себя на кровати в своем привычном теле.
Немного погодя он почувствовал ментальные щупальца вызова, ощутил, как в контакт с ним входит сознание Билдуна. Маккай не терял времени. Силы тьмы проглотили наживку.
– Я определил местонахождение Досади. Дело пойдет в Зал Суда. В этом нет никаких сомнений. Я хочу, чтобы ты сделал предварительные приготовления. Проинформируй Верховного Магистра Аритча, что я делаю формальное наложение Легума. Один из членов судейской коллегии должен быть Говачином с Досади. Я имею в виду особенного Говачина. Его зовут Брой.
– Где ты?
– На Тандалуре.
– Разве это возможно?
Маккай замаскировал свою печаль. «Ах, Билдун, как же легко тебя читать».
– Досади временно вне опасности. Я принял определенные ответные предосторожности.
Маккай прервал контакт.
Джедрик задумчиво проговорила:
– Ну и кашу же мы заварили.
У Маккая не было времени на подобные раздумья.
– Брою понадобится помощь, команда поддержки. Я хочу, чтобы ты подобрала для него людей понадежней.
– Хорошо. А как насчет Трайи и Гара?
– Пусть они действуют независимо. Брой подберет их позднее.
28
Регулируемые экономики всегда более разрушительны для общества, чем те, которые управляются жадностью. Вот о чем говорит Досади: жадность устанавливает свои собственные пределы, являясь саморегулирующейся.
Анализ Досади, Текст Бюсаба
Маккай осмотрел назначенный ему офис Легума. В открытое окно доносились запахи папоротниковых джунглей Тандалура. Низкий барьер отделял его от Судебного Зала. Его офис и примыкающее жилое помещение были невелики, но имелся терминал к библиотекам и инфраструктуре, чтобы вызывать свидетелей и экспертов. Это была комната с зелеными стенами, столь обманчиво заурядная, что не одного не-Говачина обманула уверенностью, что он знает, как себя здесь вести. Но эти апартаменты представляли собой обманчивую внешность, скользящую на говачинских течениях. И пускай Пакт Консента определил, что Говачины могут делать здесь, это был Тандалур, где люди-лягушки являлись господствующей расой.
Усевшись за единственный стол в помещении офиса, Маккай почувствовал, как под ним умащивается креслособака. Хорошо было снова иметь кресло-собаку после безжалостной мебели Досади. Он щелкнул тумблером и обратился к Говачину, лицо которого показалось на экране, встроенном в стол.
– Мне нужны свидетельские показания тех, кто принимал действительное решение проводить Досадийский эксперимент. Готовы ли вы принять этот запрос?
– У вас есть имена этих людей?
Неужели этот дурак думает, что он собирается выпалить: «Мррег?»
– Если вы вынудите меня на это, – предупредил Маккай. – Я обяжу Аритча Законом и получу имена от него.
Это не произвело на Говачина никакого впечатления. Он обратился к Маккаю по имени и титулу, прибавив:
– Оставлю формальности на вас. Любой вызываемый мною свидетель должен иметь имя.
Маккай подавил улыбку. Подозрения подтверждались. Это был факт, поздно распознанный бдительным Говачином на экране. Однако кто-то еще правильно понял обмен репликами. Еще одно лицо. Говачина постарше, сменило на экране первое.
– Что ты делаешь, Маккай?
– Определяю, как мне вести это дело.
– Ты будешь вести его как Легум Говачинской Адвокатуры.
– В точности.
Маккай ждал.
Говачин пристально всматривался в него с экрана.
– Джедрик?
– Ты говоришь с Джорджем Маккаем, Легумом Говачинской Адвокатуры.
Говачин с запозданием понял, насколько Досади изменила Маккая.
– Ты хочешь, чтобы я ввел тебя в контакт с Аритчем?
Маккай покачал головой. Насколько тупы эти подчиненные!
– Аритч не принимал решения о Досади. Аритч был выбран на роль козла отпущения, если дело не выгорит. Я не приму ничего меньшего, чем тот, кто принимал окончательное решение, запустившее Досадийский эксперимент.
Говачин холодно посмотрел на него и сказал:
– Одну минуту. Я посмотрю, что можно сделать.
Экран опустел, но звук остался. Маккай услышал голоса.
– Привет… Да, я извиняюсь, за вторжение в такое время.
– В чем дело?
Это был глубокий, высокомерный Говачинский голос, полный досады из-за непредвиденной помехи. Также в нем присутствовал акцент, который Досадиец мог бы узнать, несмотря на тщательно наложенные маскировочные интонации. Здесь был тот, кто использовал Досади.
Голос Говачина с экрана Маккая продолжал:
– Связанный с Аритчем Легум поднимает чувствительную линию вопросов. Он желает говорить с вами.
– Со мной? Но я готовлюсь к Лаупаку.
Маккай не имел никакого представления о том, что же такое Лаупак. Это открывало для него новые неизвестные стороны из быта Говачинов. Здесь промелькнуло нечто утонченное, что было скрыто от него все эти годы. Этот крохотный проблеск уверил Маккая, что он выбрал правильный курс.
– Он слушает нас сейчас.
– Слушает… зачем?
Интонация была угрожающей, но Говачин, перехвативший требования Маккая, продолжал, не дрогнув.
– Чтобы сэкономить объяснения. Ясно, что он все равно добьется разговора с вами. Этот вызывающий – Маккай, но…
– Да?
– Вы поймете.
– Полагаю, что правильно истолковал положение дел. Очень хорошо. Включай его.
Экран Маккая вспыхнул, явив широкую панораму Говачинской комнаты, подобной которой он раньше никогда не видел. На дальней стене висели копья и холодное оружие, длинные ленты цветных вымпелов, блестящие камни, изделия из черной блестящей субстанции, покрытые замысловатой резьбой. Все это было фоном для полуоткинутой креслособаки, занятой пожилым Говачином. Он сидел, расставив ноги, пока два Говачина помоложе смазывали его. Два служителя поливали его густым золотистым веществом из зеленых хрустальных флаконов. Флаконы были в виде спиралей. Содержимое их мягко втиралось в кожу человека-лягушки. Старый Говачин блестел от этой штуки, а когда моргнул, то Маккай увидел, что у него отсутствуют татуировки Филума.
– Как ты можешь видеть, – сказал он. – Я готовлюсь к…
Говачин прервался, увидев, что говорит с не-Говачином. Так как его известили заранее, то у него была явно замедленная реакция, с точки зрения Досадийца.
– Это ошибка, – проквакал Говачин.
– В самом деле, – вежливо кивнул Маккай. – Ваше имя?
Старый Говачин нахмурился при такой бестактности, потом хихикнул.
– Имя мое Мррег.
Маккай именно это и подозревал. В самом деле, почему бы Тандалурскому Говачину не присвоить имя, нет, ТИТУЛ, мифического чудовища, которое вдохнуло в людей-лягушек тягу к жестокому испытанию? Такое толкование выходило далеко за пределы этой планеты, затрагивало также и Досади.
– Вы принимали решение по Досадийскому эксперименту?
– Кому-то надо было это сделать.
Это не было приемлемым ответом, и Маккай решил идти напролом.
– Вы не оказываете мне никакой помощи! Я теперь знаю, что значит быть Легумом Говачинской Адвокатуры, и я намереваюсь воспользоваться своей властью так, как ее только можно использовать.
Маккай как будто сотворил какую-то странную магию, заморозившую сцену на экране. Два служители прекратили лить мазь, но не смотрели в сторону передающего объектива, записывающего их действия для Маккая. Что же до Мррега, то он сидел совершенно неподвижно, уставившись немигающим взглядом на Маккая.
Тот ждал.
Немного погодя Мррег повернулся к служителю слева от себя.
– Пожалуйста, продолжай. Времени мало.
Маккай сделал вид, что принял это на свой счет.
– Вы мой Клиент. Почему вы послали своего заместителя?
Мррег продолжал изучать Маккая.
– Понимаю, что хотел сказать Экрис. – Он продолжил более оживленно. – Что ж, Маккай, я с интересом следил за твоей карьерой. Теперь вижу, что следил недостаточно пристально. Возможно, если бы мы не…
Мррег оставил мысль незаконченной.
Маккай продолжал атаковать.
– Было неизбежно, что я найду способ выбраться с Досади.
– Возможно.
Служители закончили свою работу и удалились, забрав с собой хрустальные флаконы.
– Отвечай на мой вопрос, – приказал Маккай.
– Я не обязан отвечать на твои вопросы.
– Тогда я выхожу из этого дела.
Мррег содрогнулся.
– Ты не можешь! Аритч не…
– У меня нет никаких дел с Аритчем. Моим Клиентом является Говачин, который принял решение по Досадийскому эксперименту.
– Для Легума ты ведешь себя довольно странно. Да, принеси его. – Последняя фраза была адресована кому-то за пределами экрана. Появился еще один служитель, неся одеяние, что-то вроде длинного передника с рукавами. Слуга принялся надевать это на Мррега. Тот никак не прореагировал, сосредоточившись на Маккае.
– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что делаешь, Маккай?
– Готовлюсь действовать в интересах своего Клиента.
– Вижу. Кто тебе рассказал обо мне?
Маккай покачал головой.
– Неужели ты на самом деле был уверен, что я не в состоянии выявить твое присутствие или истолковать то, что подсказывают мне мои чувства?
Маккай понимал, что Говачин не в состоянии разглядеть то, что скрывается под внешней насмешливостью. Мррег повернулся к слуге, который завязывал зеленые ленты на спине фартука. Для этого Старому Говачину пришлось наклониться вперед.
– Чуть туже, – распорядился он.
Слуга затянул ленту.
Обращаясь к Маккаю, Мррег сказал:
– Извини, что я отвлекся. Это должно происходить в определенном темпе.
Маккай выслушал, оценив на Досадийский манер. Он видел здесь подготовку к важному Говачинскому ритуалу, абсолютно для него неизвестному. Неважно. Время еще есть. Маккай продолжал говорить, прощупывая оборону этого Мррега.
– Когда вы нашли свои собственные необычные применения для Досади…
– Необычные? Это же универсальная побудительная причина, Маккай, что кто-то пытается снизить конкуренцию.
– Правильно ли ты определил цену, ту цену, которую тебя, может быть, попросят заплатить?
– О да. Я знаю, что мне, может быть, придется заплатить.
В голосе Говачина сквозило смирение, редкость для расы людей-лягушек. Маккай колебался. Слуга, принесший фартук, покинул комнату, так ни разу и не посмотрев в сторону Маккая. А ведь там был экран, чтобы показывать, видит ли Мррег того, кто его вызвал.
– Тебя интересует, почему я послал заместителя нанять Легума? – спросил Мррег.
– Почему именно Аритча?
– Потому что он является кандидатом для… большей ответственности. Знаешь, Маккай, ты меня изумляешь. Ты, несомненно, знаешь, что я мог бы сделать с тобой за эту дерзость. Тем не менее, это тебя не пугает.
Это открыло больше, чем могло входить в намерения Мррега, но он по-прежнему не сознавал (или его не заботило), что же видит Маккай. Со своей стороны, Маккай сохранял вежливую мину, столь же невыразительную, как у любого Досадийца.
– У меня единственная цель. И даже мой Клиент не заставит меня от нее отказаться.
– Функция Легума, – согласился Мррег.
Вернулся слуга белого передника, неся острую бритву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Но никто из них не будет столь полным Досадийцем, как этот, усиленный Джедрик, Маккай.
Он задумался, где же было принято решение по Досади. Аритч в этом не участвовал: это очевидно. За Аритчем стояли другие – Говачины и не-Говачины. Существовала группа теневой власти. Она могла располагаться на любом из миров Консента. Торговцам властью необходимо было время от времени встречаться, но не обязательно лично. И никогда на глазах общественности. Секретность была их первым правилом. Они используют многих людей, живущих на открытых краях их власти, людей для выполнения грязных работ – людей наподобие Аритча.
И Билдун.
Что надеялся получить Пан Спечи? Перманентное удержание эго его креше? Разумеется. Это… плюс новые тела – человеческие тела, несомненно, свободные от клейма его Пан Спечийского происхождения.
Поведение Билдуна – и Аритча – выглядело теперь таким понятным. И поблизости должен был быть Мррег, создающий течения, где плавал Аритч. Марионетка вела к Кукловоду.
Мррег.
Тот бедный дурачок, Гриник, открыл больше, чем думал.
И Билдун.
– У нас есть две точки входа, – сказал Маккай.
Джедрик согласилась.
– Билдун и Мррег. Последний более опасен.
У Маккая зачесалась складка рядом с носом. Он с отсутствующим видом поскреб ее, начиная осознавать, что что-то изменилось. Маккай осмотрелся вокруг и обнаружил себя стоящим у окна. Он был одет в женское тело.
Проклятье! Это произошло так легко.
Джедрик пристально посмотрела на него его собственными глазами. Она говорила его голосом, но интонации были чисто Джедрик. Оба они нашли ситуацию весьма забавной.
– Власти твоего Бюсаба.
Маккай понял.
– Да, сторожевые псы правосудия.
– Где же были эти сторожевые псы, когда моих предков заманили в Досадийский капкан?
– Сторожевые псы весьма опасны.
– Ты понимаешь наше ощущение надругательства, – сказала Джедрик.
– И я понимаю, что такое иметь любящих родителей.
– Помни об этом, когда разговариваешь с Билдуном.
Маккай опять обнаружил себя на кровати в своем привычном теле.
Немного погодя он почувствовал ментальные щупальца вызова, ощутил, как в контакт с ним входит сознание Билдуна. Маккай не терял времени. Силы тьмы проглотили наживку.
– Я определил местонахождение Досади. Дело пойдет в Зал Суда. В этом нет никаких сомнений. Я хочу, чтобы ты сделал предварительные приготовления. Проинформируй Верховного Магистра Аритча, что я делаю формальное наложение Легума. Один из членов судейской коллегии должен быть Говачином с Досади. Я имею в виду особенного Говачина. Его зовут Брой.
– Где ты?
– На Тандалуре.
– Разве это возможно?
Маккай замаскировал свою печаль. «Ах, Билдун, как же легко тебя читать».
– Досади временно вне опасности. Я принял определенные ответные предосторожности.
Маккай прервал контакт.
Джедрик задумчиво проговорила:
– Ну и кашу же мы заварили.
У Маккая не было времени на подобные раздумья.
– Брою понадобится помощь, команда поддержки. Я хочу, чтобы ты подобрала для него людей понадежней.
– Хорошо. А как насчет Трайи и Гара?
– Пусть они действуют независимо. Брой подберет их позднее.
28
Регулируемые экономики всегда более разрушительны для общества, чем те, которые управляются жадностью. Вот о чем говорит Досади: жадность устанавливает свои собственные пределы, являясь саморегулирующейся.
Анализ Досади, Текст Бюсаба
Маккай осмотрел назначенный ему офис Легума. В открытое окно доносились запахи папоротниковых джунглей Тандалура. Низкий барьер отделял его от Судебного Зала. Его офис и примыкающее жилое помещение были невелики, но имелся терминал к библиотекам и инфраструктуре, чтобы вызывать свидетелей и экспертов. Это была комната с зелеными стенами, столь обманчиво заурядная, что не одного не-Говачина обманула уверенностью, что он знает, как себя здесь вести. Но эти апартаменты представляли собой обманчивую внешность, скользящую на говачинских течениях. И пускай Пакт Консента определил, что Говачины могут делать здесь, это был Тандалур, где люди-лягушки являлись господствующей расой.
Усевшись за единственный стол в помещении офиса, Маккай почувствовал, как под ним умащивается креслособака. Хорошо было снова иметь кресло-собаку после безжалостной мебели Досади. Он щелкнул тумблером и обратился к Говачину, лицо которого показалось на экране, встроенном в стол.
– Мне нужны свидетельские показания тех, кто принимал действительное решение проводить Досадийский эксперимент. Готовы ли вы принять этот запрос?
– У вас есть имена этих людей?
Неужели этот дурак думает, что он собирается выпалить: «Мррег?»
– Если вы вынудите меня на это, – предупредил Маккай. – Я обяжу Аритча Законом и получу имена от него.
Это не произвело на Говачина никакого впечатления. Он обратился к Маккаю по имени и титулу, прибавив:
– Оставлю формальности на вас. Любой вызываемый мною свидетель должен иметь имя.
Маккай подавил улыбку. Подозрения подтверждались. Это был факт, поздно распознанный бдительным Говачином на экране. Однако кто-то еще правильно понял обмен репликами. Еще одно лицо. Говачина постарше, сменило на экране первое.
– Что ты делаешь, Маккай?
– Определяю, как мне вести это дело.
– Ты будешь вести его как Легум Говачинской Адвокатуры.
– В точности.
Маккай ждал.
Говачин пристально всматривался в него с экрана.
– Джедрик?
– Ты говоришь с Джорджем Маккаем, Легумом Говачинской Адвокатуры.
Говачин с запозданием понял, насколько Досади изменила Маккая.
– Ты хочешь, чтобы я ввел тебя в контакт с Аритчем?
Маккай покачал головой. Насколько тупы эти подчиненные!
– Аритч не принимал решения о Досади. Аритч был выбран на роль козла отпущения, если дело не выгорит. Я не приму ничего меньшего, чем тот, кто принимал окончательное решение, запустившее Досадийский эксперимент.
Говачин холодно посмотрел на него и сказал:
– Одну минуту. Я посмотрю, что можно сделать.
Экран опустел, но звук остался. Маккай услышал голоса.
– Привет… Да, я извиняюсь, за вторжение в такое время.
– В чем дело?
Это был глубокий, высокомерный Говачинский голос, полный досады из-за непредвиденной помехи. Также в нем присутствовал акцент, который Досадиец мог бы узнать, несмотря на тщательно наложенные маскировочные интонации. Здесь был тот, кто использовал Досади.
Голос Говачина с экрана Маккая продолжал:
– Связанный с Аритчем Легум поднимает чувствительную линию вопросов. Он желает говорить с вами.
– Со мной? Но я готовлюсь к Лаупаку.
Маккай не имел никакого представления о том, что же такое Лаупак. Это открывало для него новые неизвестные стороны из быта Говачинов. Здесь промелькнуло нечто утонченное, что было скрыто от него все эти годы. Этот крохотный проблеск уверил Маккая, что он выбрал правильный курс.
– Он слушает нас сейчас.
– Слушает… зачем?
Интонация была угрожающей, но Говачин, перехвативший требования Маккая, продолжал, не дрогнув.
– Чтобы сэкономить объяснения. Ясно, что он все равно добьется разговора с вами. Этот вызывающий – Маккай, но…
– Да?
– Вы поймете.
– Полагаю, что правильно истолковал положение дел. Очень хорошо. Включай его.
Экран Маккая вспыхнул, явив широкую панораму Говачинской комнаты, подобной которой он раньше никогда не видел. На дальней стене висели копья и холодное оружие, длинные ленты цветных вымпелов, блестящие камни, изделия из черной блестящей субстанции, покрытые замысловатой резьбой. Все это было фоном для полуоткинутой креслособаки, занятой пожилым Говачином. Он сидел, расставив ноги, пока два Говачина помоложе смазывали его. Два служителя поливали его густым золотистым веществом из зеленых хрустальных флаконов. Флаконы были в виде спиралей. Содержимое их мягко втиралось в кожу человека-лягушки. Старый Говачин блестел от этой штуки, а когда моргнул, то Маккай увидел, что у него отсутствуют татуировки Филума.
– Как ты можешь видеть, – сказал он. – Я готовлюсь к…
Говачин прервался, увидев, что говорит с не-Говачином. Так как его известили заранее, то у него была явно замедленная реакция, с точки зрения Досадийца.
– Это ошибка, – проквакал Говачин.
– В самом деле, – вежливо кивнул Маккай. – Ваше имя?
Старый Говачин нахмурился при такой бестактности, потом хихикнул.
– Имя мое Мррег.
Маккай именно это и подозревал. В самом деле, почему бы Тандалурскому Говачину не присвоить имя, нет, ТИТУЛ, мифического чудовища, которое вдохнуло в людей-лягушек тягу к жестокому испытанию? Такое толкование выходило далеко за пределы этой планеты, затрагивало также и Досади.
– Вы принимали решение по Досадийскому эксперименту?
– Кому-то надо было это сделать.
Это не было приемлемым ответом, и Маккай решил идти напролом.
– Вы не оказываете мне никакой помощи! Я теперь знаю, что значит быть Легумом Говачинской Адвокатуры, и я намереваюсь воспользоваться своей властью так, как ее только можно использовать.
Маккай как будто сотворил какую-то странную магию, заморозившую сцену на экране. Два служители прекратили лить мазь, но не смотрели в сторону передающего объектива, записывающего их действия для Маккая. Что же до Мррега, то он сидел совершенно неподвижно, уставившись немигающим взглядом на Маккая.
Тот ждал.
Немного погодя Мррег повернулся к служителю слева от себя.
– Пожалуйста, продолжай. Времени мало.
Маккай сделал вид, что принял это на свой счет.
– Вы мой Клиент. Почему вы послали своего заместителя?
Мррег продолжал изучать Маккая.
– Понимаю, что хотел сказать Экрис. – Он продолжил более оживленно. – Что ж, Маккай, я с интересом следил за твоей карьерой. Теперь вижу, что следил недостаточно пристально. Возможно, если бы мы не…
Мррег оставил мысль незаконченной.
Маккай продолжал атаковать.
– Было неизбежно, что я найду способ выбраться с Досади.
– Возможно.
Служители закончили свою работу и удалились, забрав с собой хрустальные флаконы.
– Отвечай на мой вопрос, – приказал Маккай.
– Я не обязан отвечать на твои вопросы.
– Тогда я выхожу из этого дела.
Мррег содрогнулся.
– Ты не можешь! Аритч не…
– У меня нет никаких дел с Аритчем. Моим Клиентом является Говачин, который принял решение по Досадийскому эксперименту.
– Для Легума ты ведешь себя довольно странно. Да, принеси его. – Последняя фраза была адресована кому-то за пределами экрана. Появился еще один служитель, неся одеяние, что-то вроде длинного передника с рукавами. Слуга принялся надевать это на Мррега. Тот никак не прореагировал, сосредоточившись на Маккае.
– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что делаешь, Маккай?
– Готовлюсь действовать в интересах своего Клиента.
– Вижу. Кто тебе рассказал обо мне?
Маккай покачал головой.
– Неужели ты на самом деле был уверен, что я не в состоянии выявить твое присутствие или истолковать то, что подсказывают мне мои чувства?
Маккай понимал, что Говачин не в состоянии разглядеть то, что скрывается под внешней насмешливостью. Мррег повернулся к слуге, который завязывал зеленые ленты на спине фартука. Для этого Старому Говачину пришлось наклониться вперед.
– Чуть туже, – распорядился он.
Слуга затянул ленту.
Обращаясь к Маккаю, Мррег сказал:
– Извини, что я отвлекся. Это должно происходить в определенном темпе.
Маккай выслушал, оценив на Досадийский манер. Он видел здесь подготовку к важному Говачинскому ритуалу, абсолютно для него неизвестному. Неважно. Время еще есть. Маккай продолжал говорить, прощупывая оборону этого Мррега.
– Когда вы нашли свои собственные необычные применения для Досади…
– Необычные? Это же универсальная побудительная причина, Маккай, что кто-то пытается снизить конкуренцию.
– Правильно ли ты определил цену, ту цену, которую тебя, может быть, попросят заплатить?
– О да. Я знаю, что мне, может быть, придется заплатить.
В голосе Говачина сквозило смирение, редкость для расы людей-лягушек. Маккай колебался. Слуга, принесший фартук, покинул комнату, так ни разу и не посмотрев в сторону Маккая. А ведь там был экран, чтобы показывать, видит ли Мррег того, кто его вызвал.
– Тебя интересует, почему я послал заместителя нанять Легума? – спросил Мррег.
– Почему именно Аритча?
– Потому что он является кандидатом для… большей ответственности. Знаешь, Маккай, ты меня изумляешь. Ты, несомненно, знаешь, что я мог бы сделать с тобой за эту дерзость. Тем не менее, это тебя не пугает.
Это открыло больше, чем могло входить в намерения Мррега, но он по-прежнему не сознавал (или его не заботило), что же видит Маккай. Со своей стороны, Маккай сохранял вежливую мину, столь же невыразительную, как у любого Досадийца.
– У меня единственная цель. И даже мой Клиент не заставит меня от нее отказаться.
– Функция Легума, – согласился Мррег.
Вернулся слуга белого передника, неся острую бритву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43