Он регулярно выдавал копии рапортов, которые поступали из различных исследовательских центров. Из этих рапортов Броудер составил картину работы во всем мире. Он представлял себе бесчисленные фигуры в белых халатах, тщательно разделяющие поколения культуры, инкубационные камеры, строго отрегулированные на температуру тридцать семь градусов по Цельсию, нетерпеливое ожидание в течение обязательных двух дней инкубации каждой пробы.
– А я заперт здесь. Приборов нет. Только эти проклятые книги и эти глупые, раздражающие доклады. Что я могу сделать для того, чтобы помочь?
Неужели Пирд намеренно придерживает священника, как обвиняет его Кети?
Броудер лениво поднял верхний рапорт со стола – сложенный вдвое лист факс-принтера. Это была копия последних материалов из Хаддерсфилда. Какая в этом польза? Какие-то люди в Англии думают, что теория «замка-молнии» неправильна!
Он позволил себе проиграть в уме эту теорию, зная, что японцы считают ее правильной – две нити спирали, соединенные друг с другом химическими связями, воспроизводят друг друга подобно закрыванию «молнии». Что же здесь неверно? Русским это нравилось. Сам Доэни сказал, что это «полезная концепция». Почему какие-то люди в Хаддерсфилде начали сомневаться в ней?
Он бросил листок обратно на стол.
Чума вторгается в систему ферментации тела. Этот факт ясно прослеживался по всему миру. Очень мало аммиака в бактериальных культурах. Аминокислоты используются как для постройки структуры, так и для получения энергии… однако энергия связана в структурах, которые населяют ферментативные системы. Без ферментов наступает смерть. Которые же системы? Где-то, по-видимому, останавливается функция построения структуры. Ингибируется. Агглютинины не формируются в присутствии антибиотиков.
Структура! Они должны знать структуру!
Чума ингибирует кислородно-углекислый цикл.
Методом простой дедукции они поняли, что строение ДНК у женщин должно где-то явно отличаться от строения у мужчин. Смертельные случаи и тяжелые болезни у гермафродитов только подтверждали этот факт.
Может быть, ключ к этому находится в гормональном аппарате, как утверждают канадцы? Чуме необходима связанная линия передачи «вирус – бактерия». Должна быть необходима. Какова же форма бактериофагоцитного вектора? Существует патоген, способный сопротивляться антибиотикам. Американцы убеждены, что О'Нейл создал разновидность свободной ДНК, которая находит какое-то место в спирали и встраивается в нее.
– Быстро распространяется в среде культуры, – утверждали американцы.
Если они в самом деле ищут патоген чумы, то такой быстрый рост сам по себе вызывает тревогу. Другие, созданные искусственно рекомбинанты, так себя не ведут.
Форма… структура… что же это такое?
Он думал о двойной молекуле, одна цепочка которой обвивается вокруг другой в виде спирали, каждое звено элегантно стыкуется с противоположным, аденин, гуанин, цитозин и тимин, каждый из них задает звено на противоположной цепочке.
«Это похоже на изящный майский шест, – думал Броудер. – Майский шест без центральной стойки, а ленточки удерживаются их перекрестной связью в…»
Броудер замер, представив себе эту картину.
– Что-то не так, дорогой? – спросила Кети.
Он посмотрел на нее безумным взглядом.
– Они правы, – сказал он. – Это не «молния».
Он представил, как спираль взбирается сама по себе, ленточка на ленточку – цепочка из цепочек, замыкающаяся в форму по мере того, как она скручивается.
Броудер начал копаться в бумагах на столе, разыскивая определенную страницу. Он нашел ее и разгладил, изучая.
«Эта вещь похожа на винтовую лестницу, состоящую всего лишь из четырех структурных единиц».
Это были слова кого-то по имени Хапп в Хаддерсфилде, он явно пытался упростить вид ДНК, пытаясь получить исходный пункт для понимания того, что сделал О'Нейл.
«Переносчик РНК и результирующая ДНК могут иметь и другие взаимосвязи. Может быть, это то, что имеет в виду Безумец, когда упоминает о совмещении? Один напротив другого – так тоже можно представить эту взаимосвязь».
Броудер поднял глаза, задумавшись, чувствуя, как Кети наблюдает за ним с беспокойством на лице.
«Майский шест, – думал он. – Скрученный, свернутый спиралью майский шест!»
Точно закодированные команды всего с четырьмя буквами в коде, но группа из четырех букв в любой комбинации дает субструктурную кодовую серию… затем еще одну… еще одну…
«Майский шест! Комбинации!»
Кети отложила книгу в сторону и встала.
– Стивен! Что случилось?
– Я должен поговорить с людьми из Хаддерсфилда, – сказал он. – Где Адриан?
– Он снова уехал в Дублин. Ты разве не помнишь?
– А… да. Ну что ж, могут они подключить меня к линии с нашим телефоном? Кто там, снаружи?
– Только Мун, я думаю. Там у них грипп, и им не хватает людей.
– Мун может это сделать! Он разбирается в электронике. Ты слышала, как он установил подслушивающие устройства в штабе Параса?
Броудер подошел к телефону, стоящему на полке рядом со столом.
– Мун! Эй, там, снаружи! У меня для тебя работа, Мун, и ты единственный во всей Ирландии человек, который может ее сделать!
33
История английского правления, особенно в Ирландии – это история стравливания одного предрассудка с другим.
Разделяй и властвуй! Британский правящий класс сделал это своим жизненным кредо. А вы, янки, научились этому, когда они нянчили вас на своих коленях!
Джозеф Херити
– Прохвессор философий! – сказал Херити с преувеличенным деревенским акцентом.
Терренс Гэннон только что, после чая из диких трав, вновь подтвердил, что прежде он был преподавателем в Дублинском Тринити-колледже.
Они сидели на жесткой мебели в официальной передней гостиной комнаты верхнего домика. На улице совсем стемнело, погода была облачной, казалось, что вот-вот пойдет дождь, комната освещалась тремя свечами, стоящими на блюдцах. Они придавали традиционной гостиной, с ее фотографиями в рамках и тяжелой деревянной мебелью, призрачный вид.
Разведенный на торфяных брикетах огонь шипел в узком камине, давая мало тепла, но извергая при каждом порыве ветра в трубе клубы едкого дыма. От гэнноновского самогона Херити проявлял некоторые признаки опьянения, тем не менее, когда они вышли наружу, чтобы собрать спрятанное оружие, то оставили кувшин на кухонном столе, а не перенесли спиртное в гостиную. Оружие, ружье и пистолет лежали разряженными на полу у ног Херити.
Голос Херити с той минуты, когда он вошел в гостиную, приобрел напряженность, как у человека, разговаривающего в доме с привидениями. Тем не менее, проверяя, хорошо ли устроились гости, он двигался по-прежнему сохраняя точность движений.
– Когда в Дублине стало невозможно оставаться дальше, мы сбежали сюда, в старое поместье моей семьи, – объяснял он. – Мой шурин приехал из Корка, так как сейчас не то время, когда дети могут оставаться в городе.
Шурин, Вик Мерфи, привез с собой двух уцелевших сыновей, Терри и Кеннета. Две его дочери и домработница умерли перед отъездом. Его жена, старшая сестра Гэннона, умерла при рождении Терри. Семейная история изливалась из узкого рта Мерфи с облегчением, когда он обнаружил, что отряд Херити всего лишь проявил осторожность и не является «одной из этих ужасных банд, которые рыщут в округе».
Джон выбрал низкий стульчик и разместился, прислонившись спиной к одной из стенок камина. Запах торфа был здесь сильнее, но зато кафельные плитки за его спиной излучали тепло.
Отец Майкл с детьми взял фонарь и ушел навестить могилы, расположенные на небольшой, огороженной камнем площадке, ниже по склону.
Мерфи, несколько более пьяный, чем Херити, сидел на кресле-качалке, которое поскрипывало при каждом его движении. У него был довольный вид человека, хорошо поевшего и выпившего, жизнь которого оказалась сегодня не хуже, чем в предыдущий день.
Херити сидел в одиночестве на кушетке в гостиной с автоматом на груди, свисающим с шеи на тонком кожаном ремешке. Он, казалось, был доволен этим мужским хозяйством и полон похвал кулинарному мастерству Гэннона.
У Гэннона не было видно обиды на жесткое вторжение Херити, но в глазах его застыло выражение человека, который никогда не станет больше играть в игру, зная, что наверняка проиграет. Когда Херити забрал у него ружье, оно стояло на предохранителе.
«Этот человек, только и ждет смерти», – думал Джон.
На ужин была свежая свинина и мозги с овощами из кухонного огородика, сваренные с яйцами. Пока Гэннон готовил ужин, Херити с Джоном обошли окрестности домиков и осмотрели хлев.
– Этот взгляд Гэннона, мы называем его «взгляд самоубийцы», – сказал Херити.
– Как случилось, что эти домики уцелели? – спросил Джон, посмотрев на желтый свет в окне кухни Гэннона. Пожар и разрушение, казалось, остановились не меньше чем за милю отсюда. В сумраке пасмурного вечера во всей долине не было видно ни огонька.
– В суматохе наших дней это просто чудо, – сказал Херити тихим голосом.
– Но я не думаю, что это чудо религиозного характера. Может быть, это из-за того, что в доме Гэннона никогда ничего не было сломано. Феи это любят. В этой стране есть странные вещи, что бы об этом ни говорили.
– Мне не нравится этот шурин, – сказал Джон, наблюдая за реакцией Херити на эти слова.
– Мерфи, да! Он хочет выжить любой ценой. Я много раз видел людей такого сорта. Они продадут душу, чтобы подышать воздухом лишние десять минут. Они продадут друзей и украдут корку хлеба у голодного. Да, ты прав, Джон. За этим Мерфи нужен глаз да глаз.
Джон кивнул.
Херити похлопал по израильскому автомату, висящему на ремешке у него на груди.
– Ему понравится мой автомат, этому Мерфи. – Херити снова взглянул на хлев, где в соломе под крышей он спрятал ружье без патронов.
– Они сказали, кто здесь похоронен? – спросил Джон, глядя на площадку с могилами.
– Мать этого маленького Берга, две соседки, укрывавшиеся у Гэннона, и еще здесь была дочь одной из них. Гэннон здесь уже давно. Ты обратил внимание на сад? Он посажен уже давно.
Джон посмотрел на гребень холма, думая о ручье, за которым Херити нашел труп.
– Они знают, кто этот мертвец, там?
– Чужак, они говорят. Но он был убит винтовочным выстрелом.
– И они не могут объяснить тот выстрел, что мы слышали, – сказал Джон.
– Ну не чудеса ли это! – воскликнул Херити. – Их свинья была застрелена из винтовки, а винтовки нет.
– Ты уверен, что свинья была убита именно из винтовки?
– Я внимательно осмотрел ее, когда был в хлеву. Да, ты знаешь, Джон, что мы, ирландцы, научились многим хитрым способам прятать оружие во время английского господства. Я прямо предвкушаю, когда обнаружу и это.
– А оно не может быть в одном из домов?
– Уверяю тебя, что нет, а я – самый лучший специалист по обыскам, которого когда-либо воспитал мой отец. Нет, Джон, оно под хлевом, завернутое в промасленную тряпку и надежно покрытое смазкой. Ты видел, как Мерфи наблюдал за нами из окна, когда мы направились сюда! А с винтовкой будет и пистолет. Мерфи – это человек, которому понравился бы пистолет. Гэннон? Ну что ж, он когда-то был охотником, если я не ошибаюсь.
Херити покачался на каблуках, принюхиваясь, – из открытой двери домика доносились запахи доброй стряпни.
Джон взглянул на автомат на груди Херити, вспоминая ощущение его тяжести в руке и исходящую от него силу.
– Любопытно, как тебе достался этот автомат, – заметил Джон.
– Любопытство! Это то, что сгубило кошку.
– С мертвого человека, ты сказал.
– Это прекрасное оружие было собственностью одного политика из команды Параса в Ольстере, – сообщил Херити. – Каким изысканным джентльменом он был, с маленькими усиками и голубыми шелковыми глазками! Мы знали о нем все, это правда. Он был одним из этих деятелей английских публичных школ, эвакуация которых причинила их прекрасному правительству так много чудесных неприятностей. Этого они бросили, когда пришла чума. Я нашел его, когда он прятался в одном старом амбаре вблизи Россли. Он сделал ошибку, оставив свое оружие, когда вышел накачать воды из колонки. И тогда я проскользнул в амбар, прежде чем он меня заметил.
– Ты сказал отцу Майклу, что он был мертвым?
– Да, сказал. Он же кинулся на меня с садовым резаком! Что мне оставалось делать? – Херити ухмыльнулся Джону и похлопал по автомату. – У него еще был и целый рюкзак патронов к нему.
За ужином Джон наблюдал за Мерфи и Гэнноном, отмечая точность характеристик Херити.
«Как Херити оценивает меня?» – спрашивал себя Джон.
Эта мысль беспокоила его. Он взглянул на Херити, который сидел напротив и деловито уписывал тушеные мозги.
«Он доверил мне автомат».
Джон решил, что это была проверка. По реакции Херити Джон догадался, что проверку он выдержал. Однако все равно с этим человеком нельзя терять бдительность.
Они сидели за длинным столом в кухне – клетчатая красная скатерть, массивные тарелки, вода в высоких стаканах с толстой кромкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– А я заперт здесь. Приборов нет. Только эти проклятые книги и эти глупые, раздражающие доклады. Что я могу сделать для того, чтобы помочь?
Неужели Пирд намеренно придерживает священника, как обвиняет его Кети?
Броудер лениво поднял верхний рапорт со стола – сложенный вдвое лист факс-принтера. Это была копия последних материалов из Хаддерсфилда. Какая в этом польза? Какие-то люди в Англии думают, что теория «замка-молнии» неправильна!
Он позволил себе проиграть в уме эту теорию, зная, что японцы считают ее правильной – две нити спирали, соединенные друг с другом химическими связями, воспроизводят друг друга подобно закрыванию «молнии». Что же здесь неверно? Русским это нравилось. Сам Доэни сказал, что это «полезная концепция». Почему какие-то люди в Хаддерсфилде начали сомневаться в ней?
Он бросил листок обратно на стол.
Чума вторгается в систему ферментации тела. Этот факт ясно прослеживался по всему миру. Очень мало аммиака в бактериальных культурах. Аминокислоты используются как для постройки структуры, так и для получения энергии… однако энергия связана в структурах, которые населяют ферментативные системы. Без ферментов наступает смерть. Которые же системы? Где-то, по-видимому, останавливается функция построения структуры. Ингибируется. Агглютинины не формируются в присутствии антибиотиков.
Структура! Они должны знать структуру!
Чума ингибирует кислородно-углекислый цикл.
Методом простой дедукции они поняли, что строение ДНК у женщин должно где-то явно отличаться от строения у мужчин. Смертельные случаи и тяжелые болезни у гермафродитов только подтверждали этот факт.
Может быть, ключ к этому находится в гормональном аппарате, как утверждают канадцы? Чуме необходима связанная линия передачи «вирус – бактерия». Должна быть необходима. Какова же форма бактериофагоцитного вектора? Существует патоген, способный сопротивляться антибиотикам. Американцы убеждены, что О'Нейл создал разновидность свободной ДНК, которая находит какое-то место в спирали и встраивается в нее.
– Быстро распространяется в среде культуры, – утверждали американцы.
Если они в самом деле ищут патоген чумы, то такой быстрый рост сам по себе вызывает тревогу. Другие, созданные искусственно рекомбинанты, так себя не ведут.
Форма… структура… что же это такое?
Он думал о двойной молекуле, одна цепочка которой обвивается вокруг другой в виде спирали, каждое звено элегантно стыкуется с противоположным, аденин, гуанин, цитозин и тимин, каждый из них задает звено на противоположной цепочке.
«Это похоже на изящный майский шест, – думал Броудер. – Майский шест без центральной стойки, а ленточки удерживаются их перекрестной связью в…»
Броудер замер, представив себе эту картину.
– Что-то не так, дорогой? – спросила Кети.
Он посмотрел на нее безумным взглядом.
– Они правы, – сказал он. – Это не «молния».
Он представил, как спираль взбирается сама по себе, ленточка на ленточку – цепочка из цепочек, замыкающаяся в форму по мере того, как она скручивается.
Броудер начал копаться в бумагах на столе, разыскивая определенную страницу. Он нашел ее и разгладил, изучая.
«Эта вещь похожа на винтовую лестницу, состоящую всего лишь из четырех структурных единиц».
Это были слова кого-то по имени Хапп в Хаддерсфилде, он явно пытался упростить вид ДНК, пытаясь получить исходный пункт для понимания того, что сделал О'Нейл.
«Переносчик РНК и результирующая ДНК могут иметь и другие взаимосвязи. Может быть, это то, что имеет в виду Безумец, когда упоминает о совмещении? Один напротив другого – так тоже можно представить эту взаимосвязь».
Броудер поднял глаза, задумавшись, чувствуя, как Кети наблюдает за ним с беспокойством на лице.
«Майский шест, – думал он. – Скрученный, свернутый спиралью майский шест!»
Точно закодированные команды всего с четырьмя буквами в коде, но группа из четырех букв в любой комбинации дает субструктурную кодовую серию… затем еще одну… еще одну…
«Майский шест! Комбинации!»
Кети отложила книгу в сторону и встала.
– Стивен! Что случилось?
– Я должен поговорить с людьми из Хаддерсфилда, – сказал он. – Где Адриан?
– Он снова уехал в Дублин. Ты разве не помнишь?
– А… да. Ну что ж, могут они подключить меня к линии с нашим телефоном? Кто там, снаружи?
– Только Мун, я думаю. Там у них грипп, и им не хватает людей.
– Мун может это сделать! Он разбирается в электронике. Ты слышала, как он установил подслушивающие устройства в штабе Параса?
Броудер подошел к телефону, стоящему на полке рядом со столом.
– Мун! Эй, там, снаружи! У меня для тебя работа, Мун, и ты единственный во всей Ирландии человек, который может ее сделать!
33
История английского правления, особенно в Ирландии – это история стравливания одного предрассудка с другим.
Разделяй и властвуй! Британский правящий класс сделал это своим жизненным кредо. А вы, янки, научились этому, когда они нянчили вас на своих коленях!
Джозеф Херити
– Прохвессор философий! – сказал Херити с преувеличенным деревенским акцентом.
Терренс Гэннон только что, после чая из диких трав, вновь подтвердил, что прежде он был преподавателем в Дублинском Тринити-колледже.
Они сидели на жесткой мебели в официальной передней гостиной комнаты верхнего домика. На улице совсем стемнело, погода была облачной, казалось, что вот-вот пойдет дождь, комната освещалась тремя свечами, стоящими на блюдцах. Они придавали традиционной гостиной, с ее фотографиями в рамках и тяжелой деревянной мебелью, призрачный вид.
Разведенный на торфяных брикетах огонь шипел в узком камине, давая мало тепла, но извергая при каждом порыве ветра в трубе клубы едкого дыма. От гэнноновского самогона Херити проявлял некоторые признаки опьянения, тем не менее, когда они вышли наружу, чтобы собрать спрятанное оружие, то оставили кувшин на кухонном столе, а не перенесли спиртное в гостиную. Оружие, ружье и пистолет лежали разряженными на полу у ног Херити.
Голос Херити с той минуты, когда он вошел в гостиную, приобрел напряженность, как у человека, разговаривающего в доме с привидениями. Тем не менее, проверяя, хорошо ли устроились гости, он двигался по-прежнему сохраняя точность движений.
– Когда в Дублине стало невозможно оставаться дальше, мы сбежали сюда, в старое поместье моей семьи, – объяснял он. – Мой шурин приехал из Корка, так как сейчас не то время, когда дети могут оставаться в городе.
Шурин, Вик Мерфи, привез с собой двух уцелевших сыновей, Терри и Кеннета. Две его дочери и домработница умерли перед отъездом. Его жена, старшая сестра Гэннона, умерла при рождении Терри. Семейная история изливалась из узкого рта Мерфи с облегчением, когда он обнаружил, что отряд Херити всего лишь проявил осторожность и не является «одной из этих ужасных банд, которые рыщут в округе».
Джон выбрал низкий стульчик и разместился, прислонившись спиной к одной из стенок камина. Запах торфа был здесь сильнее, но зато кафельные плитки за его спиной излучали тепло.
Отец Майкл с детьми взял фонарь и ушел навестить могилы, расположенные на небольшой, огороженной камнем площадке, ниже по склону.
Мерфи, несколько более пьяный, чем Херити, сидел на кресле-качалке, которое поскрипывало при каждом его движении. У него был довольный вид человека, хорошо поевшего и выпившего, жизнь которого оказалась сегодня не хуже, чем в предыдущий день.
Херити сидел в одиночестве на кушетке в гостиной с автоматом на груди, свисающим с шеи на тонком кожаном ремешке. Он, казалось, был доволен этим мужским хозяйством и полон похвал кулинарному мастерству Гэннона.
У Гэннона не было видно обиды на жесткое вторжение Херити, но в глазах его застыло выражение человека, который никогда не станет больше играть в игру, зная, что наверняка проиграет. Когда Херити забрал у него ружье, оно стояло на предохранителе.
«Этот человек, только и ждет смерти», – думал Джон.
На ужин была свежая свинина и мозги с овощами из кухонного огородика, сваренные с яйцами. Пока Гэннон готовил ужин, Херити с Джоном обошли окрестности домиков и осмотрели хлев.
– Этот взгляд Гэннона, мы называем его «взгляд самоубийцы», – сказал Херити.
– Как случилось, что эти домики уцелели? – спросил Джон, посмотрев на желтый свет в окне кухни Гэннона. Пожар и разрушение, казалось, остановились не меньше чем за милю отсюда. В сумраке пасмурного вечера во всей долине не было видно ни огонька.
– В суматохе наших дней это просто чудо, – сказал Херити тихим голосом.
– Но я не думаю, что это чудо религиозного характера. Может быть, это из-за того, что в доме Гэннона никогда ничего не было сломано. Феи это любят. В этой стране есть странные вещи, что бы об этом ни говорили.
– Мне не нравится этот шурин, – сказал Джон, наблюдая за реакцией Херити на эти слова.
– Мерфи, да! Он хочет выжить любой ценой. Я много раз видел людей такого сорта. Они продадут душу, чтобы подышать воздухом лишние десять минут. Они продадут друзей и украдут корку хлеба у голодного. Да, ты прав, Джон. За этим Мерфи нужен глаз да глаз.
Джон кивнул.
Херити похлопал по израильскому автомату, висящему на ремешке у него на груди.
– Ему понравится мой автомат, этому Мерфи. – Херити снова взглянул на хлев, где в соломе под крышей он спрятал ружье без патронов.
– Они сказали, кто здесь похоронен? – спросил Джон, глядя на площадку с могилами.
– Мать этого маленького Берга, две соседки, укрывавшиеся у Гэннона, и еще здесь была дочь одной из них. Гэннон здесь уже давно. Ты обратил внимание на сад? Он посажен уже давно.
Джон посмотрел на гребень холма, думая о ручье, за которым Херити нашел труп.
– Они знают, кто этот мертвец, там?
– Чужак, они говорят. Но он был убит винтовочным выстрелом.
– И они не могут объяснить тот выстрел, что мы слышали, – сказал Джон.
– Ну не чудеса ли это! – воскликнул Херити. – Их свинья была застрелена из винтовки, а винтовки нет.
– Ты уверен, что свинья была убита именно из винтовки?
– Я внимательно осмотрел ее, когда был в хлеву. Да, ты знаешь, Джон, что мы, ирландцы, научились многим хитрым способам прятать оружие во время английского господства. Я прямо предвкушаю, когда обнаружу и это.
– А оно не может быть в одном из домов?
– Уверяю тебя, что нет, а я – самый лучший специалист по обыскам, которого когда-либо воспитал мой отец. Нет, Джон, оно под хлевом, завернутое в промасленную тряпку и надежно покрытое смазкой. Ты видел, как Мерфи наблюдал за нами из окна, когда мы направились сюда! А с винтовкой будет и пистолет. Мерфи – это человек, которому понравился бы пистолет. Гэннон? Ну что ж, он когда-то был охотником, если я не ошибаюсь.
Херити покачался на каблуках, принюхиваясь, – из открытой двери домика доносились запахи доброй стряпни.
Джон взглянул на автомат на груди Херити, вспоминая ощущение его тяжести в руке и исходящую от него силу.
– Любопытно, как тебе достался этот автомат, – заметил Джон.
– Любопытство! Это то, что сгубило кошку.
– С мертвого человека, ты сказал.
– Это прекрасное оружие было собственностью одного политика из команды Параса в Ольстере, – сообщил Херити. – Каким изысканным джентльменом он был, с маленькими усиками и голубыми шелковыми глазками! Мы знали о нем все, это правда. Он был одним из этих деятелей английских публичных школ, эвакуация которых причинила их прекрасному правительству так много чудесных неприятностей. Этого они бросили, когда пришла чума. Я нашел его, когда он прятался в одном старом амбаре вблизи Россли. Он сделал ошибку, оставив свое оружие, когда вышел накачать воды из колонки. И тогда я проскользнул в амбар, прежде чем он меня заметил.
– Ты сказал отцу Майклу, что он был мертвым?
– Да, сказал. Он же кинулся на меня с садовым резаком! Что мне оставалось делать? – Херити ухмыльнулся Джону и похлопал по автомату. – У него еще был и целый рюкзак патронов к нему.
За ужином Джон наблюдал за Мерфи и Гэнноном, отмечая точность характеристик Херити.
«Как Херити оценивает меня?» – спрашивал себя Джон.
Эта мысль беспокоила его. Он взглянул на Херити, который сидел напротив и деловито уписывал тушеные мозги.
«Он доверил мне автомат».
Джон решил, что это была проверка. По реакции Херити Джон догадался, что проверку он выдержал. Однако все равно с этим человеком нельзя терять бдительность.
Они сидели за длинным столом в кухне – клетчатая красная скатерть, массивные тарелки, вода в высоких стаканах с толстой кромкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80