»
– Лошадей запрягли?
– Да.
– Хорошо. Мушкеты...
– Ты уже пять раз все проверил, Ахмет. Успокойся. Мы все сделаем как надо.
– А если Цебеш выследит ее и решит убить по дороге?
– Он не может убить ее, ты же нам сам говорил. Она ему нужна. Всем нужна эта Мария. И что в ней такого? – пожал плечами Саллах.
– Так вы ее не пораньте, если все же придется стрелять... Ох, чую я, Цебеш без боя ее не отпустит. Если увидите его, стреляйте без предупреждения.
– Да уж будь спокоен, дружище, – улыбнулся Тэрцо. – Мы же имеем теперь строгое предписание из Порты: Старика убрать, Марию целой и невредимой доставить Селиму... Нам бы и твоей просьбы хватило, ты не думай. Но теперь, когда сам Аллах желает того же, что и ты...
– Есть Аллах, но есть и Шайтан. И порой именно он направляет шальные пули. Запомни это, Ходжа. Кстати, ты уже поджег фитили в мушкетах? Во всех четырех?
– Нет, – покачал головой Тэрцо. – Если мы будем всю ночь жечь фитили, то все их за сегодня и сожжем. К тому же запах запаленного фитиля заставит врагов насторожиться. Разве тебе, Ахмет, мало трех наших кремневых пистолей? А если начнется стрельба, я сразу запалю...
– Хорошо, хорошо... А лошадей вы покормить не забыли?
Ду и Тэрцо только переглянулись и устало вздохнули.
Ольга умыла лицо в бочке с теплой водой.
– Жаль. Столько потрачено труда... Ну и хорошо. Никому из них и в голову не придет, что я могу исчезнуть именно сейчас.
Она надела дорожный плащ и, взяв в левую руку лукошко, а в правую кочергу, направилась к закрытой на замок двери. Дом освещал лишь догорающий в камине огонь. Она вставила кочергу в щель между дверью и дверным косяком и скобами и навалилась на нее всем телом. Из косяка и из двери со скрипом стали выходить гвозди, держащие скобу.
«Все, готово. Кажется, скрип по всей деревне был слышен. Господи, помоги мне. Спаси и сохрани... – Сжав в правой руке кочергу, она резко дернула за дверную ручку. Дверь не открылась. – Проклятье! Я же сорвала замок, так в чем дело?»
Ольга дернула еще раз – ничего.
«Ну хорошо. Предположим, заколдовано. Надо сходить за головней... Но там, в камине, почти все прогорело, факел еще зажечь надо, а соседи, наверное, уже услышали, как я дверь выламывала... Промедлю сейчас, и они прибегут, свяжут меня, посадят под замок. А тогда...»
«Если будет стрельба, падай ниц и не шевелись», – всплыло у нее в голове. И яркая картинка встала перед глазами. Как в ковбойских фильмах, на широкой улице двое, с десяти шагов или ближе – кто раньше достанет из-за пояса пистоль...
«Ахмет!.. Он ждет меня...»
Она надавила, дверь подалась, и Ольга вошла внутрь. Всколыхнулись, как от сильного ветра, язычки пламени на свечах... Она прошла через линии пентаграммы. Задетая краем плаща, опрокинулась одна из свечей, другая потухла... Ольга замахнулась кочергой на жабу, неподвижно сидевшую на яйце.
– Нет... Ты же не виновата, что Цебеш тебя поймал и посадил тут.
Аккуратно стряхнув жабу кочергой, Ольга положила яйцо в лукошко и вышла из комнаты. Потом вылезла через окно. Дворами пробежала на соседнюю улицу... Ей все-таки показалось, что кто-то крадется сзади. В лицо ударил холодный осенний ветер. На соседнем дворе взвыла собака. Над горизонтом поднималась луна – теперь уже чуть больше, чем половинка.
«Так. Это уже интересно. Мало того что она взяла яйцо, как-то сломав мою магическую защиту, так еще и решила его отдать? Или снова спрятать? – Цебеш попробовал, быстро ли выходит шпага из ножен, в левой руке зажал пистоль и двинулся следом за вынырнувшим из-за забора женским силуэтом. – Хватит церемониться. У нее на глазах перебить всех, с кем она уже успела тут сговориться... И откуда только берется эта изощренная хитрость? Мыться взялась, устроила стирку... Ну я устрою тебе, капризная девчонка. В себя приходить будешь сутки, а запомнишь на всю оставшуюся жизнь». И он вполголоса начал читать по памяти «Слепящую силу».
Холодный ветер в лицо. Снова взвыли испуганные собаки, а луна окрасилась в багровые оттенки. Он не применял этого заклинания с тех пор, как заколол алхимика в Линце.
Искры и щекочущее ощущение на кончиках пальцев правой руки.
Цебеш про себя улыбался: «Ну, теперь веди меня к своим друзьям. Жаль, что ты не увидишь, как я перережу им глотки».
«Скорее! – Она шла по заученной почти наизусть дороге к колодцу. – Теперь направо. Вот он, высокий забор, и калитка с медным кольцом». Ольга стала выстукивать кольцом по дереву условный сигнал. Под свист ветра и вой собак этот звук, кажется, отдавался во всех закоулках деревни.
Открылась калитка. Что-то словно вспыхнуло у нее перед глазами. Стало светло, но она увидела перед собой лишь силуэт человека. Ноги подкашивались, она не могла различить фигуры, черт лица. Только чей-то искаженный страхом, испуганный голос. Кто-то ее схватил, поволок, бросил наземь. Ржание лошадей над головой.
– Ахмет! – Крик Ольги захлебнулся в пыли, грохоте выстрелов и пороховом дыму. – Ахмет... – Это было последнее, за что цеплялось ее сознание.
Черный ветер задует свет.
Ни свечи, ни звезды на небе.
Мира нет, и тебя в нем нет.
Бездна в бездну бросает жребий.
Она стояла одна, на вершине чего-то, похожего на утес. А внизу плескалось... наверное, океан? Кто она и откуда? Она заснула дома, в России 2000 года, и видит страшный сон про семнадцатый век? Или она лежит без сознания где-то в пыли, в австрийской деревеньке семнадцатого века и грезит о том, как снова родится через четыреста лет и как будет жить: учиться на историка, работать в рекламном агентстве, спорить, влюбляться, читать фантастические книги и писать странные, нездешние стихи... Или это здесь, под черным небом, на черном утесе она задремала на миг, и ей приснились два таких непохожих времени – конец двадцатого и начало семнадцатого века.
Ветер подхватил ее вдруг и бросил. Обратно в жизнь. В один из дюжины когда-то приснившихся ей снов. В бурлящий внизу океан.
Глава 16
Топот копыт. Ее немного знобило. Хлопает над головой парусиновый полог. И тряска, снова дорожная тряска. Она лежала на чем-то мягком, но все равно всем телом ощущала каждую кочку дороги. Странно, что связаны руки и ноги.
«Я в плену или спасена?» Она изо всех сил пыталась, но не смогла вспомнить ничего после тех выстрелов над головой.
– Слава Аллаху, очнулась! – Над ней склонился Тэрцо.
У Ольги вырвался вздох облегчения. «Свои... Однако почему же я связана? Неужели и им нельзя доверять? Неужели и тут...»
– Ахмет! – Она напрягла все свое тело, извернулась так, чтобы осмотреть телегу. Он сидел рядом и молча смотрел на нее. На лице его застыла тревога.
– Как тебя зовут? – Это было первое, что он спросил.
– Ольга. Ты что, не узнаешь меня? – Холодок пробежал у нее по коже. – Почему вы связали мне руки?
– Ответь мне, что мы с тобой делали в школе каменщиков, вдвоем, в твоей комнате, когда Ду и Тэрцо отсыпались после ночной пьянки? – Голос его был холодно-отстраненным, как у следователя на допросе.
Видимо, телега куда-то свернула. Солнечный зайчик проник сквозь щель в пологе и заплясал у Уно на плече.
«Уже день... Значит, я всю ночь была без сознания? Может быть, не одну ночь, а больше?»
– Я что, в плену? Это допрос? Если так, то мне тоже очень многое хотелось бы узнать.
– Извини, но сперва ты ответишь на все, о чем мы спросим. Не увиливай от ответов. Я хочу выяснить, ты это или не ты.
– Что за бред?! Как возможно, чтобы я была не я?
– Цебеш – очень сильный колдун. Мы имели возможность в этом убедиться. Твои действия той ночью... Он пришел к нам следом, почти вместе с тобой. Если он раскрыл твой план побега, если он вселил в твое тело чью-то другую душу или просто разбудил настоящую Марию и сумел с ней договориться... Вопрос повторить?
– Не надо. Тогда в моей комнате мы курили кальян. Я курила. Ты только сделал пару затяжек. Я хотела увидеть Марию. Курила и впадала в транс. Два раза. В промежутке рассказывала тебе про будущее, про всякие там механизмы. Ты еще сказал: «Какая жуткая смесь славянского и испорченной латыни... я ничего не понимаю, но ты все равно говори...» – И она улыбнулась, вспоминая тот день.
– Еще один вопрос, Ольга. – Глаза Уно потеплели. – Ты передала мне сообщение, с тем мальчишкой, из гостиницы в Линце...
– Да. Гостиница «Белый камень», хотя камень там никакой не белый. Мальчишку звали Питер. Цебеш надрал ему ухо за то, что мальчик шпионил для меня. Он должен был передать тебе: «В волшебной сказке появилось чудовище».
– Хорошо, – улыбнулся Уно. – Тэрцо, режь веревку... А сколько ты заплатила ему в компенсацию за надранное ухо?
– Два талера.
Уно взял ее затекшие руки в свои ладони и стал их растирать. Его буквально распирало от смеха.
– Я так и думал, что этот Питер – мошенник. Он сказал, что у тебя не было денег ему заплатить.
Пара нечесаных крестьянских лошадок споро тащила телегу вперед. Осень. Золотые листья. Крестьянская страда на полях. Последние по-настоящему теплые деньки. Ольгу переполняло ощущение свободы. Она рассказывала о себе, о своих сомнениях, страхах, которыми были наполнены предшествующие дни. А он внимательно слушал. Улыбался, кивал. Даже острил иногда. Вот только в его искрящихся счастьем глазах было что-то незнакомое: тревога? досада?
И она вспомнила:
– Яйцо! Оно было со мной?
– Да... Ты напрасно так волновалась из-за него. Этот Цебеш, он же довел тебя до настоящей истерии! Ты столько рассказывала про ритуалы Цебеша, про водяного. А там, в лукошке, было обычное куриное яйцо. Правда, крупное. И протухшее. Вонь от него невозможная была... Если бы я знал, что ты будешь рисковать из-за такой ерунды, запретил бы тебе брать его с собой.
– Куда? Куда ты его дел?! – Ольгу снова стало знобить. Ужас, тот самый, что пережила она недавно, повстречавшись с водяным, снова призраком вставал в ее сознании... Если хотя бы что-то в болтовне Цебеша о Предназначении правда, то... Помня, как все было той ночью, она сейчас уже не могла поручиться, что едет именно с Ахметом и его друзьями. Может быть, ей это все только кажется? Может, на самом деле ее схватили инквизиторы и теперь расспрашивают, а она все-все уже им разболтала...
– Ольга! Что?.. Что с тобой снова? – Уно тряс ее за плечи, а Тэрцо совал под нос флягу с водой.
– Ничего. Все в порядке... Яйцо было у меня в корзине, когда я к вам пришла?
– Да.
– Оно теперь... едет с нами?
– Не бойся, я выбросил эту пакость в болото.
– Да ты... Так я и думала! Ты все испортил.
– Это было обычное протухшее куриное яйцо. Ни каббалистических знаков, никакой другой мистики, кроме вони... Когда ты шла к нам ночью, ты догадывалась, что Цебеш идет за тобой?
– Не знаю. Ничего я уже не знаю... – У Ольги все плыло перед глазами. «Что было обманом? То, что я видела, чувствовала тогда, или то, что они говорят мне сейчас?» – Да, он шел за мной. Но я этого не понимала... ничего не могла сделать. Оглядывалась и не видела никого. А потом, когда открылась калитка... Он меня ослепил и словно выпил все мои силы. Я кричала, кричала... Потом меня кто-то бросил на землю. И стрельба.
– Он шел в нескольких шагах следом за тобой, – сказал Тэрцо. – По крайней мере, когда я открыл ворота, мне что-то как будто ударило по глазам, и я уже ничего не видел. Отскочил в сторону...
– Ольгу словно ветром мотало, – продолжал Ду. – Я схватил ее за плечо и попытался втащить внутрь. Ноги ее уже не держали. Упала прямо в проходе. Так вышло даже к лучшему. Не упади она, могли бы пулей зацепить.
– А дальше? Была стрельба?
– Да, – кивнул Уно. – Сам я стоял справа от калитки. Увидев в проходе силуэт Цебеша, я пальнул в него с левой руки из пистоля. Он в меня, но я отклонился.
– Поняв, что уже ничего не вижу и не смогу помочь, я откатился, вдоль забора, налево. Иначе бы Цебеш меня пристрелил, – вставил Тэрцо.
– Потом Цебеш снова рванулся в проход, – продолжал Уно. – У Ходжи был один пистоль, у меня два. Я пальнул Цебешу прямо в живот.
– И почти одновременно я стрельнул в него в упор из мушкета, – подхватил Ду. – В мушкете было две пули и крупная дробь, как раз для такого тесного боя. Не думаю, что от Цебеша осталось хоть что-то кроме окровавленного месива... Лошади были уже запряжены. Я схватил Ходжу...
– Я так ничего и не видел. И почему-то еле стоял на ногах. Слышу пальбу, все понимаю, но помочь ничем не могу. – Тэрцо скривил губы. – Обидно... Думал, что совсем ослепну. Но, слава Всевышнему, к утру начал видеть. Сейчас уже почти в порядке.
Ольга про себя этого до сих пор сказать не могла. Слабость ее еще не совсем прошла, да и зрение: она видела все словно сквозь какую-то полупрозрачную пленку, что еще больше сбивало ее, не давая в полной мере осознать реальность происходящего.
– Ты так и лежала там, в проходе. Я занес тебя в телегу. Лукошко с яйцом тоже прихватил. Ду уже открывал ворота. Мы не стали медлить ни минуты. Как знать, может, у Цебеша еще какие сторонники были в деревне. Или какие-нибудь представители власти появились бы на выстрелы. – Уно нервно сглотнул. – Ты была без сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49