Не было никого, кто посмел бы ослушаться. Даже если бы захотел. Даже если бы смог. Даже если бы смог захотеть.
– Оружие на землю! С коней! Снять одежду! Совсем снять! Всю что есть!
Перед Куртом дрожал строй совершенно голых людей. Курт уже не мог бы с уверенностью сказать, кто из них является гвардейцем, кто сборщиком налогов – за исключением, разумеется Гиссета, но на него Курт предпочел не любоваться: он был чудовищен даже одетый, а Курт не любил ночные кошмары.
– Вот теперь хорошо, – сказал он, когда все выполнили его команду. – Такие вы мне нравитесь. Идите за мной!
Он повернулся и пошел к выходу из города, не оборачиваясь и не проверяя, идет ли кто за ним. Почему-то он знал, что никто не осмелится ослушаться.
Вот и ворота. Они открыты. За ними – тяжело груженые подводы и некоторое количество конной гвардии, их охраняющее. Справиться с ними не сложнее, чем с предыдущими.
Курт еще раз поразился: как меняется человек, потерявший свое форменное платье! Сразу куда-то деваются и знаменитая гвардейская выправка, и горделивый взгляд, куда-то пропадают великие герои, способные разнести мир в клочья – а то, что остается на их месте, неспособно уже ни к какому действию. «Да их десять старушек разгонят!» – с удивлением подумал Курт. – «Тоже мне, гвардия!»
– Все разделись? Вот и отлично, – легкая искорка жалости шевельнувшаяся в нем, сразу погасла, едва он заметил сгрудившихся недалеко от повозок арестованных. «Да, сейчас эти гвардейцы выглядят жалко и беззащитно… но стоит отпустить их – и они вновь наденут свои мундиры. Нет уж, Мур прав. Война есть война.»
Впрочем, быть может, он ни о чем таком и не задумывался, а все это – авторский домысел, попытка как-то оправдать героя.
– На колени, – сказал Курт своему обнаженному воинству, и толпа дружно исполнила его приказание.
– Вы пришли покорить эту землю. Вы хотели этой земли – так ешьте ее! Досыта, – сказал Курт, а изнутри него изливалась мягкая неодолимая сила, делая все его приказы непререкаемыми.
– Наелись? – спросил Курт, когда нескольких стало тошнить от усердия. – Вижу, что наелись.
Он помолчал, оглядывая этих людей, таких чудовищных еще недавно, таких жалких сейчас.
– А теперь станьте той землей, которую ели, – бросил он и, не оглядываясь, побрел прочь.
Он знал, что за его спиной расстилается ровное поле, в котором прибавилось свежей земли.
Комендант с трудом перевел дух и спрятал обратно в потайной карман то самое, убивающее даже магов. «Не понадобилось!» – обрадовано подумал он. – «Этот парень все сделал за нас. И как чисто! Даже завидно. Никаких следов не оставил. Исчез куда-то господин Главный Сборщик Налогов, и все. А кто ж его знает – куда, разве он таким мелким сошкам, как я докладывать станет?»
– Уходим! – скомандовал он своим.
– А как же… с этим?! – спросил один из его людей, кивнув вслед уходящему Курту.
– С кем?! – удивленно спросил комендант. – Я никого не вижу. О чем ты?
– Понял, – кивнул тот. – Прошу прощения, господин командир, контузия.
– Уходим, – повторил комендант. – И тихо. Мы нигде не были. Никого не видели. Вы чинили вход в комендатуру. Я писал рапорт. Ничего не было. Совсем.
– А те, кого этот обоезадый гад арестовал? – спросил другой воин. – Ну, те, которые пленные… все эти, что свои вещички отдавать не захотели?
– Сами разберутся, не маленькие, – отмахнулся господин комендант. – Сейчас придут в себя, похватают свое барахло и разбегутся по домам. Да и вообще, мы – оккупационный режим, а не богадельня при монастыре!
– Вы серьезно, командир?! – усмехнулся бывший разведчик. – Ну, хвала богам, а то я уж сомневаться начал! Подумал – вдруг меня перевели, а я и не заметил!
Его приятель довольно фыркнул.
– Два наряда вне очереди за насмешки над старшим по званию! – зарычал господин комендант, а потом тихо ласково прибавил. – Ах, вы, мерзавцы!
– Есть два наряда! – откликнулись разведчики.
– Уходим, – сказал комендант.
Комендант скользил по вечерним улицам города мягким широким шагом разведчика. Он был задумчив. Только что он отпустил врага. Почему? Потому что враг был прав? Потому что он вдруг понял и принял его правду? Что следовало принять – правду врага или неправду долга? Он, солдат, нарушил долг, присягу. Или – не нарушил? Или это присяга, долг нарушили… что?! Что они нарушили? Что могли нарушить? Как они вообще могли что-то нарушить, если они и есть – истина! Солдат не смеет сомневаться в правде присяги, правде долга. Солдат обязан верить в истинность того, за что он сражается, иначе он не солдат, а гнусный наемник. Или того хуже – предатель. Так… кто же он? Наемник? Предатель? Или все же он прав, и это присяга и долг что-то нарушили? Нарушили что-то важное… иначе… иначе он не стал бы…
– Сдается, я с ума схожу! – одернул он сам себя. – Солдат с такими мыслями – покойник.
– А ты и есть покойник, – мягко и страшно произнесла тьма слева от него, и комендант, вздрогнув, остановился.
Из подворотни вынырнул темный мерцающий силуэт. Маг! В следующий миг комендант узнал командира магов особого назначения.
– Ты хоть знаешь, кого ты отпустил? – ласковым от бешенства голосом спросил маг.
– Тебя не спросил! – ответил комендант.
– А нужно было! – прошипел маг. – Предатель!
– Я привык доверять своим чувствам, – сказал комендант. – Я не чувствую себя предателем.
– А знаешь ли ты, что за уничтожение этого человека тебе простилось бы все что угодно? – страшно спросил маг. – Что ты мог бы удавить этот кусок жира прямо на глазах короля и Архимага, и тебе бы ничего не было! Да нет, вру. Тебе бы аплодировали! Тебе ничего бы не было, даже убей ты короля! Все что от тебя требовалось – просто выполнить свой долг. Почему ты этого не сделал?!!
– Я думал, что это я сошел с ума, – растерянно пробормотал комендант. – Почему столько шума из-за какого-то случайного прохожего мага?
– Случайного прохожего?! – взвился маг. – Да знаешь ли ты, что упустил самого страшного врага Голорской Империи! Единственного, способного повредить ее восхождению!
– Мне казалось, что мы служим королевству Рон? – вежливо удивился комендант. Он весь напрягся, ловя каждое слово, каждое движение мага. «Проговорился, голубчик! Так вот почему я не стал убивать того парня! Чутье разведчика. Враг Голорской Империи – не обязательно враг королевства Рон. Это еще разобраться надо, кто кому враг!»
– Мне казалось, мы служим королевству Рон? – повторил комендант.
– Тебе только казалось! – зло улыбнулся маг, и комендант понял, что он сейчас нападет. Правду говорят только тем, кого считают покойниками.
– Впрочем, ты никому больше не служишь, – продолжил маг. – Потому что ты труп, а трупы никому не служат, даже трупы предателей.
– Хорошо, что ты сказал про Голорскую Империю, – улыбнулся комендант. – А то я чуть было не дал себя убить. Ты сам развязал мне руки. Я не присягал Голорской Империи!
С этими словами он швырнул под ноги магу небольшой серебристый шарик, после чего кубарем отлетел прочь, уходя от метнувшихся ему вслед магических молний. Перекат. Бросок в сторону. Перекат. Магические молнии, шипя, погасли. Комендант встал и поглядел на то, что осталось от мага.
Когда-то, еще в бытность свою разведчиком, он набрел на заброшенный древний город и в одной из чудом уцелевших башен нашел эти странные шарики чудесного серебристого света. Об их действии он узнал случайно. Как-то в бою ему удалось вот так же уничтожить мага. Шарики не действовали на обычных воинов никак, зато моментально уничтожали любую магию и человека, ей сопричастного – то есть мага.
Господин комендант, как и любой разведчик, был практичным парнем. Он сохранил шарики и пользовался ими в безвыходных ситуациях. Вот как сейчас.
Мгновение спустя он шагнул в темноту – и только тогда понял, что мог уничтожить этими самыми шариками и того мага. Мага-врага.
Мог.
А вот не стал же. И в голову не пришло…
ЧАСТЬ 2
ВОЗРОЖДЕННЫЙ СКИПЕТР
На улице холод, а в башне тепло. Холод и снег. Значит, опять кто-то из магов экспериментировал с погодой. Просто так снег среди лета не падает. Снег снаружи такой белый, а башня изнутри золотая. На улице ночь, но все башни слегка светятся. Из-за остаточного магического излучения светятся. Поэтому все-все видно. Хорошо быть Черным Магом. Вот вырасту – обязательно буду. И у меня тогда будет такой же белый плащ, как у Итле Чханлана. Или разноцветный, как у Сайта Келери. Или зеленый, как у старика Дорна Вифара. Это на работе черные маги обязаны носить черное, потому как работа у них такая, а в жизни они предпочитают другие цвета. Одни только Стражи всегда носят черное. Говорят, Архимагу это нравится. Не люблю Архимага. Он не настоящий. Он – как плохая выдумка. Словно глупый мальчишка хотел выдумать страшное, да поленился и сделал кое-как. Хотя от того, что он не совсем настоящий, иногда только страшнее.
Снег за окошком побурел и стал скручиваться, словно горящая бумага. Кое-где даже показались синеватые язычки пламени.
– Все, эксперимент окончен, – подумал юный ученик черного мага. – Теперь экспериментатору придется потрудиться, чтоб убрать за собой, а то Архимаг его взгреет.
Мальчишка не любил Архимага. Быть может, потому, что ему казалось, что сам господин Архимаг взирает на него с некоей особенной любовью. От учеников постарше мальчишка уже слышал, что Архимаг любит мальчиков. Впрочем, он и девочек любит. Он вообще всех любит – и мальчиков, и девочек, и взрослых дяденек с тетеньками, и коров, и собак, и коз, и мертвецов, и драконов, и башни, и крепости… Он вообще весь мир любит. Такая вот у него натура любвеобильная.
Мальчишка думал о том, что Архимаг любит весь мир, но весь мир почему-то не любит Архимага. Он и вообще не человек. У него даже имени нет. Он не живой, не мертвый, он просто пустота, занимающая место. Она любит и отдает приказы, отдает приказы и любит… пронеси меня смерть, так и помереть недолго…
Мальчишка не понимал, почему он не любит Архимага, который любит весь мир. Он не понимал, почему весь мир не любит это странное существо, которое старается любить всех. Он еще не знал слова «насиловать». Никому не нравится, когда его насилуют.
Архимаг действительно приглядывался к этому мальчишке с особым, жадным вниманием, но причина этого внимания была совсем в другом. Мальчишка не мог знать ее, а если бы знал – испугался бы еще больше. Он надеялся, что когда станет магом, то сумеет как следует отличиться, и глаза Архимага будут останавливаться на нем не с жадностью, а с уважением. Мальчишка считал что тех, кого уважают – не трогают. Нормальное детское заблуждение. Мальчишку звали Тенгере Джер Хиоргин, но его старый учитель называл его попросту – Тен.
Учителя звали Зикер Барла Толлен, и был он среди магов Ордена Черных Башен, пожалуй, самой необычной, самой колоритной фигурой. Один из древнейших членов ордена, помнящий еще отца предыдущего Архимага, герой бесчисленных легенд – у Черных Магов тоже есть легенды о героических подвигах – и, в то же время, живой персонаж многочисленных непристойных анекдотов, шуток и сплетен. Архаическая фигура и комический персонаж в одном лице. Черные Маги и вообще любят пошутить. Не верите? А вы сами попробуйте!
Сотрите с лица земли десяток-другой городов. Полюбуйтесь результатом. Понравилось? Уничтожьте две-три реальности. Просмотрите уничтоженное. Впечатляет? Пообедайте еще живым драконом. Вкусно? Проглотите живую змею. Проглотили? Приятного аппетита! Замучайте сотню прекрасных девственниц. Как – уже? Ну… тогда сварите из их крови эликсир бессмертия. Сварили? Как, все еще на хи-хи не пробивает?! Серьезно – не пробивает?! Тогда задумайтесь о том, что вам придется этим заниматься изо дня в день на протяжении всей вашей бесконечно долгой жизни – и смейтесь! Смейтесь, потому что в противном случае вместо Черной Башни вас ждет Желтый Дом и уютная комнатка с дверью без ручки.
Зикер Барла Толлен любил посмеяться над другими, но с удовольствием шутил и над собой, что и сделало его со временем весьма комической фигурой. Большую часть своей силы он уже утратил, его некогда самая черная Черная Башня облупилась и выглядела скорее седой, а его постоянные шутки над собой и те порядки, что он со временем завел у себя в башне, привели к тому, что его перестали воспринимать всерьез даже те, кто еще помнил его великие походы и грозные подвиги. Даже ученики других магов втихомолку хихикали над ним. А уж над его учеником… В лучшем случае его жалели. Но таких было немного. Жалость в Ордене Черных Башен была не в почете. Жалость разъедает магию. А кому охота остаться с разъеденной магией?
Тенгере сидел и смотрел из окна. Смотрел на то, что осталось от снега. От снега не осталось ничего. Значит, он смотрел на ничего. С учениками магов это случается.
Башня была высокая, и Тенгере сидел на самом верху, выше только крыша с астрологической площадкой. А здесь, на последнем чердачном этаже, висят и сушатся разные травы, стоят пузатенькие бочонки с лучшим вином, здесь же хранятся окорока и колбасы, а на стенах развешано оружие на случай внезапной осады – любой маг, умеющий летать всегда отступает на крышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Оружие на землю! С коней! Снять одежду! Совсем снять! Всю что есть!
Перед Куртом дрожал строй совершенно голых людей. Курт уже не мог бы с уверенностью сказать, кто из них является гвардейцем, кто сборщиком налогов – за исключением, разумеется Гиссета, но на него Курт предпочел не любоваться: он был чудовищен даже одетый, а Курт не любил ночные кошмары.
– Вот теперь хорошо, – сказал он, когда все выполнили его команду. – Такие вы мне нравитесь. Идите за мной!
Он повернулся и пошел к выходу из города, не оборачиваясь и не проверяя, идет ли кто за ним. Почему-то он знал, что никто не осмелится ослушаться.
Вот и ворота. Они открыты. За ними – тяжело груженые подводы и некоторое количество конной гвардии, их охраняющее. Справиться с ними не сложнее, чем с предыдущими.
Курт еще раз поразился: как меняется человек, потерявший свое форменное платье! Сразу куда-то деваются и знаменитая гвардейская выправка, и горделивый взгляд, куда-то пропадают великие герои, способные разнести мир в клочья – а то, что остается на их месте, неспособно уже ни к какому действию. «Да их десять старушек разгонят!» – с удивлением подумал Курт. – «Тоже мне, гвардия!»
– Все разделись? Вот и отлично, – легкая искорка жалости шевельнувшаяся в нем, сразу погасла, едва он заметил сгрудившихся недалеко от повозок арестованных. «Да, сейчас эти гвардейцы выглядят жалко и беззащитно… но стоит отпустить их – и они вновь наденут свои мундиры. Нет уж, Мур прав. Война есть война.»
Впрочем, быть может, он ни о чем таком и не задумывался, а все это – авторский домысел, попытка как-то оправдать героя.
– На колени, – сказал Курт своему обнаженному воинству, и толпа дружно исполнила его приказание.
– Вы пришли покорить эту землю. Вы хотели этой земли – так ешьте ее! Досыта, – сказал Курт, а изнутри него изливалась мягкая неодолимая сила, делая все его приказы непререкаемыми.
– Наелись? – спросил Курт, когда нескольких стало тошнить от усердия. – Вижу, что наелись.
Он помолчал, оглядывая этих людей, таких чудовищных еще недавно, таких жалких сейчас.
– А теперь станьте той землей, которую ели, – бросил он и, не оглядываясь, побрел прочь.
Он знал, что за его спиной расстилается ровное поле, в котором прибавилось свежей земли.
Комендант с трудом перевел дух и спрятал обратно в потайной карман то самое, убивающее даже магов. «Не понадобилось!» – обрадовано подумал он. – «Этот парень все сделал за нас. И как чисто! Даже завидно. Никаких следов не оставил. Исчез куда-то господин Главный Сборщик Налогов, и все. А кто ж его знает – куда, разве он таким мелким сошкам, как я докладывать станет?»
– Уходим! – скомандовал он своим.
– А как же… с этим?! – спросил один из его людей, кивнув вслед уходящему Курту.
– С кем?! – удивленно спросил комендант. – Я никого не вижу. О чем ты?
– Понял, – кивнул тот. – Прошу прощения, господин командир, контузия.
– Уходим, – повторил комендант. – И тихо. Мы нигде не были. Никого не видели. Вы чинили вход в комендатуру. Я писал рапорт. Ничего не было. Совсем.
– А те, кого этот обоезадый гад арестовал? – спросил другой воин. – Ну, те, которые пленные… все эти, что свои вещички отдавать не захотели?
– Сами разберутся, не маленькие, – отмахнулся господин комендант. – Сейчас придут в себя, похватают свое барахло и разбегутся по домам. Да и вообще, мы – оккупационный режим, а не богадельня при монастыре!
– Вы серьезно, командир?! – усмехнулся бывший разведчик. – Ну, хвала богам, а то я уж сомневаться начал! Подумал – вдруг меня перевели, а я и не заметил!
Его приятель довольно фыркнул.
– Два наряда вне очереди за насмешки над старшим по званию! – зарычал господин комендант, а потом тихо ласково прибавил. – Ах, вы, мерзавцы!
– Есть два наряда! – откликнулись разведчики.
– Уходим, – сказал комендант.
Комендант скользил по вечерним улицам города мягким широким шагом разведчика. Он был задумчив. Только что он отпустил врага. Почему? Потому что враг был прав? Потому что он вдруг понял и принял его правду? Что следовало принять – правду врага или неправду долга? Он, солдат, нарушил долг, присягу. Или – не нарушил? Или это присяга, долг нарушили… что?! Что они нарушили? Что могли нарушить? Как они вообще могли что-то нарушить, если они и есть – истина! Солдат не смеет сомневаться в правде присяги, правде долга. Солдат обязан верить в истинность того, за что он сражается, иначе он не солдат, а гнусный наемник. Или того хуже – предатель. Так… кто же он? Наемник? Предатель? Или все же он прав, и это присяга и долг что-то нарушили? Нарушили что-то важное… иначе… иначе он не стал бы…
– Сдается, я с ума схожу! – одернул он сам себя. – Солдат с такими мыслями – покойник.
– А ты и есть покойник, – мягко и страшно произнесла тьма слева от него, и комендант, вздрогнув, остановился.
Из подворотни вынырнул темный мерцающий силуэт. Маг! В следующий миг комендант узнал командира магов особого назначения.
– Ты хоть знаешь, кого ты отпустил? – ласковым от бешенства голосом спросил маг.
– Тебя не спросил! – ответил комендант.
– А нужно было! – прошипел маг. – Предатель!
– Я привык доверять своим чувствам, – сказал комендант. – Я не чувствую себя предателем.
– А знаешь ли ты, что за уничтожение этого человека тебе простилось бы все что угодно? – страшно спросил маг. – Что ты мог бы удавить этот кусок жира прямо на глазах короля и Архимага, и тебе бы ничего не было! Да нет, вру. Тебе бы аплодировали! Тебе ничего бы не было, даже убей ты короля! Все что от тебя требовалось – просто выполнить свой долг. Почему ты этого не сделал?!!
– Я думал, что это я сошел с ума, – растерянно пробормотал комендант. – Почему столько шума из-за какого-то случайного прохожего мага?
– Случайного прохожего?! – взвился маг. – Да знаешь ли ты, что упустил самого страшного врага Голорской Империи! Единственного, способного повредить ее восхождению!
– Мне казалось, что мы служим королевству Рон? – вежливо удивился комендант. Он весь напрягся, ловя каждое слово, каждое движение мага. «Проговорился, голубчик! Так вот почему я не стал убивать того парня! Чутье разведчика. Враг Голорской Империи – не обязательно враг королевства Рон. Это еще разобраться надо, кто кому враг!»
– Мне казалось, мы служим королевству Рон? – повторил комендант.
– Тебе только казалось! – зло улыбнулся маг, и комендант понял, что он сейчас нападет. Правду говорят только тем, кого считают покойниками.
– Впрочем, ты никому больше не служишь, – продолжил маг. – Потому что ты труп, а трупы никому не служат, даже трупы предателей.
– Хорошо, что ты сказал про Голорскую Империю, – улыбнулся комендант. – А то я чуть было не дал себя убить. Ты сам развязал мне руки. Я не присягал Голорской Империи!
С этими словами он швырнул под ноги магу небольшой серебристый шарик, после чего кубарем отлетел прочь, уходя от метнувшихся ему вслед магических молний. Перекат. Бросок в сторону. Перекат. Магические молнии, шипя, погасли. Комендант встал и поглядел на то, что осталось от мага.
Когда-то, еще в бытность свою разведчиком, он набрел на заброшенный древний город и в одной из чудом уцелевших башен нашел эти странные шарики чудесного серебристого света. Об их действии он узнал случайно. Как-то в бою ему удалось вот так же уничтожить мага. Шарики не действовали на обычных воинов никак, зато моментально уничтожали любую магию и человека, ей сопричастного – то есть мага.
Господин комендант, как и любой разведчик, был практичным парнем. Он сохранил шарики и пользовался ими в безвыходных ситуациях. Вот как сейчас.
Мгновение спустя он шагнул в темноту – и только тогда понял, что мог уничтожить этими самыми шариками и того мага. Мага-врага.
Мог.
А вот не стал же. И в голову не пришло…
ЧАСТЬ 2
ВОЗРОЖДЕННЫЙ СКИПЕТР
На улице холод, а в башне тепло. Холод и снег. Значит, опять кто-то из магов экспериментировал с погодой. Просто так снег среди лета не падает. Снег снаружи такой белый, а башня изнутри золотая. На улице ночь, но все башни слегка светятся. Из-за остаточного магического излучения светятся. Поэтому все-все видно. Хорошо быть Черным Магом. Вот вырасту – обязательно буду. И у меня тогда будет такой же белый плащ, как у Итле Чханлана. Или разноцветный, как у Сайта Келери. Или зеленый, как у старика Дорна Вифара. Это на работе черные маги обязаны носить черное, потому как работа у них такая, а в жизни они предпочитают другие цвета. Одни только Стражи всегда носят черное. Говорят, Архимагу это нравится. Не люблю Архимага. Он не настоящий. Он – как плохая выдумка. Словно глупый мальчишка хотел выдумать страшное, да поленился и сделал кое-как. Хотя от того, что он не совсем настоящий, иногда только страшнее.
Снег за окошком побурел и стал скручиваться, словно горящая бумага. Кое-где даже показались синеватые язычки пламени.
– Все, эксперимент окончен, – подумал юный ученик черного мага. – Теперь экспериментатору придется потрудиться, чтоб убрать за собой, а то Архимаг его взгреет.
Мальчишка не любил Архимага. Быть может, потому, что ему казалось, что сам господин Архимаг взирает на него с некоей особенной любовью. От учеников постарше мальчишка уже слышал, что Архимаг любит мальчиков. Впрочем, он и девочек любит. Он вообще всех любит – и мальчиков, и девочек, и взрослых дяденек с тетеньками, и коров, и собак, и коз, и мертвецов, и драконов, и башни, и крепости… Он вообще весь мир любит. Такая вот у него натура любвеобильная.
Мальчишка думал о том, что Архимаг любит весь мир, но весь мир почему-то не любит Архимага. Он и вообще не человек. У него даже имени нет. Он не живой, не мертвый, он просто пустота, занимающая место. Она любит и отдает приказы, отдает приказы и любит… пронеси меня смерть, так и помереть недолго…
Мальчишка не понимал, почему он не любит Архимага, который любит весь мир. Он не понимал, почему весь мир не любит это странное существо, которое старается любить всех. Он еще не знал слова «насиловать». Никому не нравится, когда его насилуют.
Архимаг действительно приглядывался к этому мальчишке с особым, жадным вниманием, но причина этого внимания была совсем в другом. Мальчишка не мог знать ее, а если бы знал – испугался бы еще больше. Он надеялся, что когда станет магом, то сумеет как следует отличиться, и глаза Архимага будут останавливаться на нем не с жадностью, а с уважением. Мальчишка считал что тех, кого уважают – не трогают. Нормальное детское заблуждение. Мальчишку звали Тенгере Джер Хиоргин, но его старый учитель называл его попросту – Тен.
Учителя звали Зикер Барла Толлен, и был он среди магов Ордена Черных Башен, пожалуй, самой необычной, самой колоритной фигурой. Один из древнейших членов ордена, помнящий еще отца предыдущего Архимага, герой бесчисленных легенд – у Черных Магов тоже есть легенды о героических подвигах – и, в то же время, живой персонаж многочисленных непристойных анекдотов, шуток и сплетен. Архаическая фигура и комический персонаж в одном лице. Черные Маги и вообще любят пошутить. Не верите? А вы сами попробуйте!
Сотрите с лица земли десяток-другой городов. Полюбуйтесь результатом. Понравилось? Уничтожьте две-три реальности. Просмотрите уничтоженное. Впечатляет? Пообедайте еще живым драконом. Вкусно? Проглотите живую змею. Проглотили? Приятного аппетита! Замучайте сотню прекрасных девственниц. Как – уже? Ну… тогда сварите из их крови эликсир бессмертия. Сварили? Как, все еще на хи-хи не пробивает?! Серьезно – не пробивает?! Тогда задумайтесь о том, что вам придется этим заниматься изо дня в день на протяжении всей вашей бесконечно долгой жизни – и смейтесь! Смейтесь, потому что в противном случае вместо Черной Башни вас ждет Желтый Дом и уютная комнатка с дверью без ручки.
Зикер Барла Толлен любил посмеяться над другими, но с удовольствием шутил и над собой, что и сделало его со временем весьма комической фигурой. Большую часть своей силы он уже утратил, его некогда самая черная Черная Башня облупилась и выглядела скорее седой, а его постоянные шутки над собой и те порядки, что он со временем завел у себя в башне, привели к тому, что его перестали воспринимать всерьез даже те, кто еще помнил его великие походы и грозные подвиги. Даже ученики других магов втихомолку хихикали над ним. А уж над его учеником… В лучшем случае его жалели. Но таких было немного. Жалость в Ордене Черных Башен была не в почете. Жалость разъедает магию. А кому охота остаться с разъеденной магией?
Тенгере сидел и смотрел из окна. Смотрел на то, что осталось от снега. От снега не осталось ничего. Значит, он смотрел на ничего. С учениками магов это случается.
Башня была высокая, и Тенгере сидел на самом верху, выше только крыша с астрологической площадкой. А здесь, на последнем чердачном этаже, висят и сушатся разные травы, стоят пузатенькие бочонки с лучшим вином, здесь же хранятся окорока и колбасы, а на стенах развешано оружие на случай внезапной осады – любой маг, умеющий летать всегда отступает на крышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52