Как бы ни был мальчик перепуган, все это время он работал своей головенкой. Бьюсь об заклад, если вы не пожалеете времени, то найдете места, где он срезал ветви, но не поблизости от лагеря. Он вел себя так осторожно, подозревая, что его преследуют. Причем отнюдь не его отец.
— А почему ты считаешь, что нам придется трудно? — спросил Коллинз.
— Мальчик будет маскировать следы, — отозвался Дэрроу. — Это ясно как Божий день. Он рассчитывает, что ты поспешишь ему навстречу, но ему и в голову не придет, что ты можешь идти по его следам. А этот индеец его преследует; конечно, мальчик постарается замести следы, насколько сможет. Из-за этого станет трудно не только индейцу, но и нам.
За ужином они обсуждали сложившееся положение, стараясь не упустить никакой мелочи. Харди Коллинз не будет далеко уклоняться от дороги, по которой его, возможно, станет разыскивать отец. Однако нельзя исключить, что он окажется вынужден это сделать. Скотт был убежден, что Харди, покидая лагерь, воспользуется ручьем, чтобы лучше скрыть следы; спутники разделяли эту его уверенность. Но что предпримет Харди дальше?
— Надо найти место, где он собирал орехи, — проговорил Сквайрс. — Если там остались еще, он вернулся за ними.
Скотт Коллинз не мог заснуть. Он долго лежал, размышляя о сыне, дрожавшем от холода где-то во мраке. Днем Скотт еще мог как-то храбриться, рассказывая друзьям, что сделал или собирается сделать Харди; но сейчас, лежа во тьме, Коллинз мог думать лишь о том, насколько хрупок даже очень крепкий семилетний малыш.
Конечно, Харди вырос на открытом воздухе и, по существу, не знал никакой другой жизни. Много раз им случалось, разбив лагерь в лесу, разойтись для охоты в разные стороны, оставляя друг для друга путеводные знаки. Часто им приходилось готовить себе еду из мелкой дичи и съедобных растений. И все же Харди был всего-навсего маленьким мальчиком, заботившимся о девочке младше его.
Наконец Коллинз погрузился в сон.
Проснувшись, он минуту или две лежал, прислушиваясь к негромким голосам, доносившимся снаружи, пока не сообразил, что наступило утро. Открыв глаза, он увидел горящий костер, и до него донесся аромат свежесваренного кофе.
— При поисках мальчика, Билл, — говорил в это время Дэрроу, — нам не следует забывать и об индейце. Не сомневаюсь, он будет отнюдь не прочь заполучить и наши скальпы. Так что нам лучше смотреть в оба.
Скотт Коллинз сел.
— Все жду, когда же кто-нибудь из вас меня позовет. Похоже, я опаздываю на кофе.
Оба, пригнувшись, влезли через маленькое отверстие.
— Ты выглядел настолько усталым, что мы решили дать тебе выспаться, — сказал Билл, дымя трубкой. — Пока Фрэнк готовил завтрак, я прошелся вокруг. Немного вверх по ручью на том берегу есть заросли орешника. Там много следов, и, судя по ним, мальчик изрядно нагрузился орехами.
— Во всяком случае, он не голодает, — проговорил Скотт.
Позавтракали они почти молча. Потом все трое во главе с Биллом Сквайрсом спустились к ручью и поехали вдоль берега, внимательно глядя по сторонам. Они добрались до орешника и двинулись дальше. Время от времени им попадались следы, оставленные индейцем; следам было уже несколько дней.
Они не спешили, боясь потерять едва заметную тропу, тем более что временами следы исчезали совсем. К концу дня Скотт Коллинз остановился, приглядываясь к следам индейца.
— Не кажется ли тебе, Билл, что этот индеец теряет много времени, выясняя, каким образом наши малыши существуют? Всякий раз, подходя к их стоянке, он оставляет столько следов, что хватило бы на четверых.
— Он любопытен, — усмехнулся Сквайрс. — Дети его озадачили, Скотт, и мне кажется, он заинтересовался по-настоящему. Ему интересно, как они живут и чем питаются.
— Насколько мы сейчас отстаем от Харди? — спросил Скотт.
— Дня на два, на три. Может быть, на четыре. Порой он движется очень медленно; в первый день он, похоже, сделал не больше четырех-пяти миль. На следующий, может быть, еще меньше. Но когда Харди умудряется взгромоздиться на лошадь, они едут быстро.
Они уже разбили лагерь для ночлега, когда Скотт неожиданно посмотрел на остальных.
— Боюсь, он может свернуть с дороги.
— Я тоже об этом подумал, — согласился Сквайрс. -Сдается мне, это единственный шанс оторваться от преследователя. Может, Харди это все равно не удастся, поскольку индеец хорошо умеет идти по следу, но, если мальчик удачно выберет время, он может свернуть на север и через густые леса достичь подножия гряды холмов Уинд-Ривер, а уже оттуда спуститься к форту Бриджер. Думаю, он именно так и поступит.
— Хотел бы я, чтобы они были одеты потеплее, — вздохнул Скотт.
— Да… Я тоже.
Ашаваки тоже думал о холоде, но совсем с другой точки зрения. Уже несколько раз он был уверен, что вот-вот схватит Маленького Воина, но каким-то образом дети каждый раз ухитрялись ускользнуть. Костры на стоянках они устраивали маленькие, индейские, и жались к огню, чтобы согреться; однако с гор, где теперь уже лежал снег, дул холодный ветер, и они должны были сильно мерзнуть. В любой момент ручьи у берегов мог сковать лед, и тогда детям придется совсем плохо.
Впрочем, жалости Ашаваки не испытывал. Их страдания от голода и холода не вызывали в его душе никакого отклика. Ему просто было любопытно, что же они предпримут; и еще он знал, что должен учитывать хитрости Маленького Воина, разыскивая места их стоянок.
Ашаваки знал нескольких белых, но ни разу не встречался с их женщинами или детьми. Многие из его соплеменников отзывались о них с симпатией; однако в большинстве своем шайены знали бледнолицых лишь настолько, чтобы сражаться с ними или красть у них лошадей; впрочем, этому последнему занятию они предавались отнюдь не с таким азартом, как команчи, и уж во всяком случае не почитали конокрадство за доблесть.
Чувства детей волновали Ашаваки ничуть не больше, чем ощущения каких-нибудь волчат. Лошадь — вот что ему было действительно нужно. Но все же ему было очень любопытно, каким образом Маленький Воин преодолевает встающие перед ним трудности.
Индеец все еще не подозревал, что его тоже преследуют. Как и все его соплеменники, он наблюдал за пройденным путем, но трое пока находились слишком далеко позади, чтобы Ашаваки мог их обнаружить. Если бы он заподозрил, что его преследуют, то, возможно, предпринял бы отчаянное усилие одним рывком нагнать детей, убить и завладеть лошадью. Сейчас он находился так далеко от дома, что нечего было и думать брать их в плен.
Но мысли Ашаваки занимали не только дети и лошадь. Он приближался к месту одного из величайших испытаний, которые выпадали ему в жизни. Произошло это три года назад, когда ему повстречался медведь.
Тридцатипятилетний шайен был могучим воином, однако он признавался себе, что тогда, встретив медведя, в первый раз изведал страх.
Это был медведь-гризли, и Ашаваки встретил его неожиданно, сразу поняв, что гризли пребывает в дурном настроении. Некоторые животные, подобно иным людям, рождаются в дурном расположении духа и пребывают в таком состоянии всю жизнь. Этот гризли относился к их числу. Они встретились на узкой тропе, и Ашаваки вскинул винтовку и выстрелил.
Почувствовав удар пули, гризли с рычанием рванулся вперед. Перезаряжать ружье уже не оставалось времени, а потому индеец ткнул винтовку в пасть медведю и схватился за охотничий нож. Гризли отмахнулся от винтовки, и Ашаваки, успев полоснуть ножом по лапе, оказался отброшенным в сторону.
На счастье, он скатился по открытому склону и, зацепившись за куст, ничком упал на прибрежный песок. У него так перехватило дыхание, что он не мог пошевельнуться. Едва сумев глотнуть воздуху, он услышал, как разъяренный медведь спускается по склону. Фыркая и злобно ворча, гризли искал его след среди камней и кустов до тех пор, пока боль от ран не заставила зверя уйти прочь, — падая, Ашаваки не оставил следов, и потому поиски медведя оказались напрасными.
Ашаваки осмотрелся по сторонам, вспоминая происшествие. Это было его самое близкое соприкосновение со смертью, и потому он вспоминал все случившееся в этих местах с суеверным ужасом. Не было ли предзнаменованием то обстоятельство, что дети привели его именно сюда?
А вдруг это все-таки не дети, а Маленький Народец? Не специально ли привели они его к тому месту, где Ашаваки было дано познать страх? К Месту Медведя?
Глава 5
До сих пор Харди боялся, что не справится с опасностями пути. Но сейчас он вдруг ощутил уверенность в своих силах они провели в пути уже несколько дней и выжили.
Биг Ред бежал ровным, спокойным аллюром, Бетти Сью мирно спала и впервые не хныкала во сне. Главное же — он чувствовал, что все делает правильно.
Начало положила рыба. На протяжении последней полумили Харди дважды пересекал ручей, а затем с четверть мили ехал по воде вверх по течению. Не много сыщется следов, в которых — дай ему время — не разберется хороший следопыт; зная это, Харди не слишком рассчитывал ускользнуть от индейца. Делать ставку он мог только на время: вот и на этот раз ему, возможно, удалось выиграть час, а то и несколько.
Ведя коня по ручью, Харди увидел рыбу и впервые понял, в какой огромной степени страх мешал ему добывать пропитание.
Дома ему нередко случалось видеть, как индейские мальчики плетут верши из веток и тростника; он далее помогал им и сам ловил рыбу таким способом. А теперь — голодал, находясь у полного рыбой ручья, хотя для того, чтобы сплести вершу, надо не так уж много времени — если повезет, ее можно изготовить за час или даже меньше. Если поставить ее на ночь, то к утру в ней может оказаться рыба… Жаль только, что нельзя останавливаться.
Или можно?
А если свернуть с дороги? Сейчас индеец уже уверен, что подобно большинству белых Харди направляется на запад и будет придерживаться дороги. Теперь предположим, что в каком-то не слишком очевидном месте Харди свернет с дороги. Скажем, направится к холмам, разобьет лагерь возле какого-нибудь ручья и будет оставаться там до тех пор, пока не наловит рыбы — не только чтобы хорошо поесть, но и накоптить немного про запас. Рыбу можно будет зажарить на огне или испечь в угольях. Он сумеет даже изготовить из коры походный котелок — так, как учил отец. Можно отыскать и съедобные растения, с которыми мясо или рыба станут еще вкуснее. До сих пор Харди просто не думал обо всем этом.
Воздух был свеж и прохладен, ручей журчал по камням, а легкий ветерок шелестел кронами деревьев. Несколько раз, оказавшись на возвышенных местах, Харди оглядывался; до сих пор он еще ни разу не видел преследователя, но не сомневался, что он там, позади.
Однако пока что Харди не решался привести в исполнение свой замысел, опасаясь разминуться с отцом, который — в это мальчик по-прежнему верил — разыскивает или станет разыскивать его. Впрочем, отец — человек сообразительный и вдумчивый, он догадается, как поступил Харди. В прошлом, расходясь в лесу, они оставляли друг другу путеводные знаки, указывавшие на изменение направления или место ухода с тропы. Обычно это были камни — два положенных один на другой, а сбоку третий или сломанная ветка, показывавшие направление. Однако индеец, несомненно, тоже увидит любой такой знак.
В нескольких сотнях ярдов впереди Харди разглядел за деревьями небольшой ручей, южный приток того, вдоль которого он продвигался. Это было то, что нужно.
Харди нашел подходящее место и, спустившись с берега, направил Биг Реда по воде — вверх по течению. Лишь в отдельных местах ручей достигал в глубину двух футов; вода в нем бежала быстро. Доехав до места слияния ручьев, Харди не стал сразу сворачивать, а еще некоторое время продолжал двигаться дальше и только потом вывел лошадь на берег и двинулся между деревьями по направлению к холмам.
Затем он снова заставил коня вернуться в воду, но теперь уже пошел вниз по течению. Возвратившись таким образом к слиянию ручьев, Харди положил в прибрежный куст сломанную ветку, толстым концом указывавшую направление. Поскольку раньше он не использовал подобных знаков, существовала вероятность, что индеец не придаст ему значения. В то же время Харди был уверен, что отец непременно станет искать оставленные им знаки, которыми они пользовались прежде, а этот был самым распространенным.
На ночлег Харди и Бетти Сью расположились у маленького ручья неподалеку от зарослей ивняка, и Харди сразу же принялся за свою вершу. Прежде всего он набрал нужное количество тонких ивовых прутьев и, сложив пучком, обвязал конец еще более тонкой веточкой. Затем он сделал несколько обручей постепенно увеличивающегося размера, протолкнул самый маленький, насколько смог, ближе к связанному концу пучка и привязал его к каждому из прутьев. Разместив остальные обручи внутри получившегося конуса, Харди старательно привязал их. Законченную вершу он опустил в ручей и вернулся в лагерь.
Воспоминание о верше подстегнуло его память, и теперь он подумал о вапату, или иначе эрроухеде, — растении, встречающемся в прудах и медленно текущей воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19