— Хотите сделать татуировку на языке?
Бейнс скользнул в сторону поближе к двери, но тут в поле его зрения попал некто, одиноко сидящий у окна.
Человек был одет в костюм стального цвета, голову украшал венец с фальшивыми бриллиантами, лицо — намалеванная маска, и восемь рук впридачу.
— Конечно же, — сказал Бейнс. — Кали.
Человек, сидевший у окна, кивнул ему, и одна из рук в плотных серых перчатках сделала ему знак приблизиться. Бейнс сел напротив этой жуткой копии.
— У меня была уверенность, что придете именно вы, — заговорила маска.
В самом голосе этой странной персоны не было признака пола. Ничто не указывало на то, кто находится перед ним — мужчина или женщина.
— Почему? — спросил Бейнс. Ему пришлось податься вперед, чтобы лучше слышать.
— Настоящий глава секты душителей именно ты. Паси свою паству. Поступай, как считаешь нужным.
Бейнс откинулся на стуле и спросил:
— Чего вам надо?
— Кали, — прошептала маска.
— Простите. Статуя не продается.
Он стал подниматься со стула.
— Миллион долларов.
Бейнс снова сел.
— Почему так много?
— Таково мое предложение.
— Как я могу вам доверять? Я даже не видел вашего лица. Не знаю, кто вы: мужчина или женщина?
— Все узнаете в свое время. А чтобы поверить, испытайте меня.
— Испытать? Но как?
Маска взяла ручку и написала на бумажной салфетке телефонный номер.
— Запомните его, — шепнула маска. Бейнс посмотрел на номер, а маска прибавила: — Звоните в любое время. Всегда к вашим услугам. — Затем сожгла салфетку на пламени свечи, встала и покинула кафе.
Глава пятнадцатая
Номера 129 и 130.
Мистер Дирк Джонсон из Алапеды, штат Иллинойс, сжимая руку жены, ступил из реактивного лайнера в футуристическое великолепие аэропорта Шарля де Голля.
— Будем считать наше путешествие запоздалым медовым месяцем, — сказал он, гордо улыбаясь. — Твой папаша, клянусь, никогда бы не поверил, что мы с тобой вот так запросто отправимся в Париж.
— Я всегда понимала тебя лучше, чем он, — отозвалась миссис Джонсон, чмокнув мужа в щеку. — А что, за нами разве не должны прислать автобус из гостиницы?
— Простите, — вмешалась в разговор молодая ясноглазая женщина. — Если вам нужно в город, мы можем вас подвезти.
— Как чудесно, Дирк, — обрадовалась миссис Джонсон. — Просто замечательно. — Она хотела еще много чего сказать — о том, как много вокруг прекрасной молодежи, сильно отличающейся от стереотипной фигуры подростка-бунтаря, но побоялась показаться излишне экзальтированной.
— Премного вам благодарны, мисс, — сказал Джонсон. — Автобуса из отеля что-то не видно.
— Поверьте, нам это только приятно, — весело заверила их молодая женщина. — Вот наша машина.
Миссис Джонсон обратила внимание, что на шеях сидевших в автомобиле чистеньких и симпатичных молодых людей были повязаны желтые платки.
— Как славно вы смотритесь, — сказала она. — Вы, наверное, студенты?
— Скорее друзья по клубу, — ответила молодая женщина. Автоматические дверцы автомобиля тем временем захлопнулись. — А эти румалы — наш отличительный знак. Эмблема.
— Как интересно! Похоже на скаутов.
— Нам было бы приятно подарить вам по платку, — сказала девушка.
— Ну, что вы... Мы не можем...
— Пожалуйста, нам так хочется. Вот, только набросим на шею... И вам тоже...
* * *
Номера 131,132 и 133.
Саманта Холл и Родерик Ван Клиф внушали шоферу, что, если он не справляется со своей работой, ему лучше поискать другую.
— Но автомобиль только что был в полном порядке, — отвечал шофер-француз с оттенком того особого французского высокомерия, когда кажется, что говорящий сам удивляется, зачем это он тратит время и разговаривает с недостойными, а тем более оправдывается.
— Однако, сейчас о нем так не скажешь, — манерно растягивая слова, произнесла Саманта. Она напряженно крутила на плечах пелерину от “Оскара де ла Рента”
— Какая тоска! — вздохнул Родерик.
— Твоя вина, Родди. Если бы мы полетели “Конкордом”...
— Не вижу связи. Кроме того, “Конкорд” так же неудобен, как балетные тапочки.
— Можно было заказать самолет, — сказала Саманта.
— Ради одного чертова уик-энда?
— Моя последняя любовь делала именно так, — объявила Саманта.
— Твоя последняя любовь была слишком толста, чтобы летать обычным самолетом.
— Совсем она не была толста, — возмутилась Саманта. — И, кроме того...
— Извините, но, кажется, у вас сложности с машиной, — вмешался молодой человек с желтым платком в кармане пиджака. — Могу подвезти вас.
— Родди, сделан так, чтобы этого человека арестовали, — потребовала Саманта.
— За что? Он хочет нас подвезти.
— В “шевроле”, — презрительно прошипела Саманта. — И одет в полиэстр. Неужели, ты хочешь, чтобы я сидела в одном автомобиле с человеком в полиэстровом пиджаке.
— Говоря откровенно, мне безразлично, что на нем, пусть хоть фиговый лист. Ты только взгляни, какая очередь на такси.
— Мой автомобиль вполне комфортабельный, — произнес настойчивый молодой человек с обнадеживающей улыбкой.
Саманта испустила глубокий вздох.
— Ладно. Уик-энд все равно уже погиб. Пусть меня ждет полное фиаско, “шевроле” — так “шевроле”.
Она с капризным видом шагнула к голубому седану. С переднего сидения ей улыбался другой молодой человек. В руках он держал желтый платок.
— Вас мы тоже можем подвезти, — предложил молодой человек шоферу.
— Я не сяду рядом с обслугой, — визгливо запротестовала Саманта.
— Все будет хорошо, миролюбиво произнес юноша. — Он сядет впереди с нами. И мы примчим вас мигом.
* * *
Номер 134.
Майлз Петерсон сидел в баре аэропорта, потягивая мартини; рядом на полу, у его ног, стоял изрядно потертый кожаный портфель. Петерсон уже двадцать пять лет летал на международных авиалиниях и за это время пришел к выводу, что пара рюмок чего-нибудь покрепче сразу же после полета помогает легче переносить дорогу. Пусть другие суетятся, волоча по коридорам аэровокзала пакеты, сумки и малолетних детей, а потом торчат до изнеможения в багажном отделении и выстаивают очередь на такси. Майлз Петерсон же предпочитал в это время спокойно потягивать мартини. Париж уже начинал казаться ему уютным и приветливым местечком.
— Не возражаете, если я присяду рядом с вами? — спросила Майлза хорошенькая девушка, когда он приканчивал второй мартини. На вид ей было меньше двадцати, волосы, как у Брук Шилдс, и кругленькие грудки. Никогда еще Париж не казался Майлзу таким прекрасным.
Он покачал головой — конечно, не возражает — а девушка робко спросила:
— Вы турист?
Майлз уставился на нее бессмысленным взглядом, с трудом возвращаясь в реальность.
— Нет. Я здесь по делу. Торгую ювелирными изделиями. Езжу сюда шесть-восемь раз в год.
— Боже, — произнесла девушка, глядя на кожаный портфель. — Если у вас там образцы, лучше быть поосторожнее.
— Их там нет, — ответил, улыбаясь, Майлз. — Образцы — на мне. Но здесь тоже есть свои недостатки. Проходить таможенный контроль — сплошная мука.
Девушка звонко рассмеялась, словно он необычайно удачно сострил.
— Как приятно встретить здесь американца, — продолжала она. — Иногда меня охватывает... не знаю, как сказать... прямо голод по таким мужчинам, как вы.
— Голод?
Майлз Петерсон почувствовал, как оливки из “мартини” переворачиваются у него в желудке.
Девушка утвердительно хмыкнула, облизывая губы.
— Где вы остановились? — быстро спросил он.
Девушка склонилась к нему и зашептала:
— Недалеко отсюда. Можно дойти пешком. Через поле с густой травой.
Грудь ее взволнованно вздымалась.
— Какое совпадение, — сказал Майлз. — А я как раз мечтал о хорошей прогулке. Люблю быструю ходьбу. — Он выдавил из себя смешок. Поднимаясь, девушка задела его грудью. С ее пояса свисал желтый платок. — Показывайте дорогу, — сказал Майлз.
— Покажу, — заверила его девушка. — Конечно, покажу.
Когда они вышли за пределы аэропорта, она выдернула из-за пояса платок растягивая в руках...
* * *
Миссис Эвелин Бейнс была на этот раз не в сари. Все-таки Париж. Она красовалась в розовато-лиловом дорожном костюме от Карла Латерфилда — последняя модель; волосы уложены у “Синандр” в Нью-Йорке. На ней были самые неудобные туфли от Чарлза Джордана, которые только можно купить за большие деньги, и она чувствовала себя превосходно — впервые за много недель.
— А ну-ка, поторапливайтесь, — подталкивала она детей к дородной чете, ожидающей багаж. — Джошуа, возьми Кимберли за руку. И улыбнись. Мы первый раз за долгое время выбрались из этой ямы.
— Ашрам — не яма, — убежденно сказал Джошуа.
— А мне не нравится миссис Палмер, — заартачилась Кимберли. — Всегда лезет ко мне с поцелуями. Можно мне ее убить, Джошуа?
— Без сомнения, малышка, — успокоил сестру мальчик. — Только подожди моего сигнала. Эвелин Бейнс расцвела в улыбке.
— Ты показываешь хорошее знание психологии, — похвалила она сына. — Со временем станешь настоящим лидером.
— Со временем я стану Главным фанзигаром, — возразил мальчик.
— Хватит, не хочу больше слышать о том ужасном месте. Мы проведем целую неделю в Париже — достаточно, чтобы снова стать цивилизованными людьми. — Обнимая миссис Палмер, она радостно заверещала: — Эмми, милочка лишний вес тебя только красит.
— А ты превратилась просто в щепку, дорогая, проворковала в ответ миссис Палмер. — Надеюсь, ты не больна? Нет? Вот и чудесно. Слышала, вы жили в какой-то религиозной общине, это правда?
— Эмми, ну хватит... — вмешался Херб Палмер.
— Все соседи об этом говорят, дорогой. Мэдисоны даже переехали в другой район.
— Эмми...
— Это правда, — ответила миссис Бейнс, густо покраснев. — Ашрам — у нас еще в диковинку. Европейцы, те, что занимают высокое положение, багровеют от ярости, услышав про него.
— Мамочка, а ты называй его ямой, — влезла Кимберли Бейнс.
— Где же автомобиль? — выкрикнула в сердцах миссис Бейнс.
— За углом.
Приложив пальцы к фуражке, чернокожий шофер, улыбаясь, ждал, пока они усядутся. Джошуа помог забраться в машину миссис Палмер, матери и сестре. Затем хотел было тоже сесть, но передумал.
— Мне нужно в туалет.
— О, Джошуа. Потерпи немного. До города рукой подать.
— Я же сказал, что мне надо. И непременно сейчас.
Миссис Бейнс вздохнула.
— Хорошо, я пойду с тобой.
— Нет, я хочу, чтобы он пошел. — И мальчик указал на шофера.
— Нет проблем, — сказал Херб Палмер. — Я вырулю за угол и буду вас дожидаться там.
Палмер уже дважды объехал квартал, когда мальчик наконец появился на назначенном месте. Он был один.
— Шофер уволился, — объявил он.
— Что?
— Он встретил на аэровокзале женщину. Они сказали, чтобы я проваливал, и ушли вместе. И еще прибавили, что никогда не вернутся.
— Никогда бы не подумала... — растерянно произнесла миссис Палмер.
— Поглядим, как все это объяснит фирма, — процедил Палмер сквозь зубы.
— Ах ты, смелый маленький мальчик, — сказала миссис Бейнс, прижимая Джошуа к груди.
Они отъехали прежде, чем в мужском туалете обнаружили тело чернокожего мужчины, и началась паника. Номер 135.
* * *
Номера 136,137 и 138.
— Мы хотим ехать в Булонский лес, мама, — сказал Джошуа.
— Не говори глупости, дорогой. Мы едем прямо в отель.
— Но там вас ждет сюрприз, — захныкала Кимберли.
— Да. Сюрприз. Мы с Кимми сочинили стихотворение и хотим прочитать его именно там. Всем троим. Нам это очень нужно.
— А почему бы и нет? — сказал Херб Палмер. — Мы отдыхаем. Забудем про всякие расписания.
— Какие милые у тебя детки, Эвелин, — проворковала миссис Палмер.
Они остановились у северной болотистой части лебединого озера.
— Может, лучше проехать дальше, ребятишки? — предложила миссис Бейнс. — Поближе к птичкам, туда, где гуляют люди?
— Нет. Пусть это произойдет здесь, — заупрямился Джошуа.
— Хорошо. Не спорим. Ну, читайте же ваше стихотворение.
— Выйдем из машины, — сказал Херб Палмер. — Поэзия нуждается в солнце, воздухе, воде и чистом небе.
Взрослые выбрались из машины, уселись на берегу, сбегавшему к воде, и стали разглядывать плавающих вдали лебедей.
— Ну, а как стихотворение? — напомнил Херб Палмер. — Давайте его послушаем.
Джошуа улыбнулся. Кимберли тоже улыбнулась. Из своих карманов они извлекли желтые платки.
— Они мне что-то напоминают, — сказала миссис Бейнс. — Вы что, взяли их в том месте?
— Да, мама, — ответила Кимберли. — И вы, все трое, должны их надеть.
— Нет, — смеясь, сказал мистер Палмер. — Сначала — стихотворение.
— На счастье, — настаивал Джошуа. Ну, пожалуйста, — умоляла Кимберли. — У Джошуа есть еще один, для тебя, мамочка.
Дети набросили платки на шеи взрослых.
— Можно это считать сигналом? — шепнула Кимберли брату.
— Можно.
Девочка подскочила со спины к мистеру Палмеру, и, крича “Убивай для Кали! Убивай для Кали!” — они затянули платки на шеях Палмеров.
— Убивай для Кали. Она возлюбила смерть. Убивай, убивай, убивай!
Миссис Бейнс любовалась лебедями. Не поворачивая головы, она произнесла:
— Странное стихотворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30