Это был остров Свейлона. Но он интересовал Маскалла меньше, чем сиявший позади него синий закат. Альпейн сел, но вся северная часть неба была погружена его отсветом в минорную тональность. Белый огромный Бранчспелл стоял в зените, день был безоблачным и ужасно жарким; но там, где село синее солнце, над миром будто нависала мрачная тень. Маскалла охватило ощущение распада – как будто две различные химические силы одновременно действовали на клетки его тела. Раз на него так действует отсвет Альпейна, подумал Маскалл, более чем вероятно, что он не сможет взглянуть на само солнце и остаться в живых. Однако с ним могут произойти какие-то изменения, которые сделали бы это возможным.
Море влекло его. Он решил искупаться и пошел к берегу. Едва он вышел из тени деревьев, слепящие лучи солнца обрушились на него с такой яростью, что несколько минут его мутило и кружилась голова. Оранжевые участки были достаточно горячи, чтобы жарить пищу, решил он, но фиолетовые участки были само пламя. По незнанию он ступил на такой и тут же с испуганным воплем подпрыгнул высоко в воздухе.
Море было чувственно теплым. Оно не выдерживало его вес, и он решил попробовать плыть. Сначала он стащил с себя свою одежду из шкур, тщательно выстирал ее водой с песком и разложил на солнце сушиться. Затем он, как мог, отскреб себя и промыл бороду и волосы. После этого он долго брел, пока вода не достигла груди, и поплыл – обходя водовороты как можно дальше. Он обнаружил, что плыть отнюдь не просто. Вода повсюду имела разную плотность. В некоторых местах он мог плыть, в других едва удерживался, чтобы не пойти ко дну, а иногда вообще не мог погрузиться. Никакие признаки не указывали, что готовит лежащая впереди вода. Все предприятие было исключительно опасным.
Он вылез, чувствуя себя чистым и полным сил. Некоторое время он расхаживал по песку, чтобы высохнуть на солнце, и осматривался вокруг. Он был голым чужаком в огромном, чуждом, таинственном мире, и куда бы он ни повернулся, на него смотрели неизвестные и угрожающие силы. Гигантский, белый, испепеляющий Бранчспелл; ужасный Альпейн; прекрасное, смертельное, предательское море; темный и жуткий остров Свейлона; гнетущий лес, из которого он только что выбрался – что мог противопоставить всем этим могучим силам, окружавшим его со всех сторон, он, слабый, невежественный путешественник с малюсенькой планеты на той стороне вселенной, чтобы избежать полного уничтожения?.. Тут он мысленно улыбнулся. «Я здесь уже два дня и все еще жив. Мне везет – и это стоит вселенной. Но что такое везение – слово или вещь?»
Натягивая свою уже высохшую шкуру, он нашел ответ и на этот раз помрачнел. «Суртур привел меня сюда, и Суртур хранит меня. Вот мое везение… Но кто Суртур в этом мире? Как может он защищать меня от слепых и неуправляемых сил природы? Он что, сильнее природы?..»
Как бы ни страдал он от голода, еще больше он страдал от отсутствия человеческого общества, ему хотелось расспросить обо всем этом. Он спрашивал себя, куда ему следует направить свои шаги. Было лишь два пути: вдоль берега, либо на восток, либо на запад. Ближайшая речка лежала на востоке, прорезая песок примерно в миле от него. Маскалл побрел к ней.
Он шел вдоль грозной и невероятно высокой стены леса, такой ровной линией выходившего к морю, что казалось, будто он выровнен искусственно. Маскалл шагал в тени деревьев, но голова его была все время обращена в сторону моря – вид там был повеселее. Добравшись до речушки, он увидел, что она довольно широкая, с пологими берегами. К тому же это была не река, а лишь морской залив. Его недвижная темно-зеленая вода скрывалась в лесу за изгибом русла. Деревья по обеим сторонам нависали над водой, полностью затеняя ее. Он дошел до излучины, за которой появился еще один короткий прямой участок. На узкой полоске берега сидел человек, погрузив ноги в воду. Он был одет в грубую невыделанную шкуру, не закрывавшую рук и ног. Он был небольшого роста, плотен и крепок, с короткими ногами и длинными могучими руками, заканчивающимися огромных размеров ладонями. Его довольно пожилое, худощавое коричневое лицо, лишенное выражения, покрывали морщины. И лицо, и голова были лишены волос, кожа была жесткой и грубой. Он походил на крестьянина или рыбака; ни малейшей заботы о других или возвышенности чувств не мелькало на лице. Он обладал тремя глазами разных цветов – джейлово-зеленого, синего и ульфирового.
Перед ним на воде лежал пришвартованный к берегу примитивный плот, сделанный из неуклюже связанных ветвей деревьев.
Маскалл обратился к нему:
– Ты один из мудрецов Умфлешского леса?
Подняв взгляд, человек ответил грубым хриплым голосом:
– Я рыбак. Ничего не знаю о мудрости.
– Назови свое имя.
– Полкраб. А твое?
– Маскалл. Раз ты рыбак, у тебя должна быть рыба. Я умираю с голоду.
Полкраб хмыкнул и помолчал, прежде чем ответить.
– Рыбы вволю. Сейчас в песке готовится мой обед. Мне нетрудно наловить и для тебя.
Такая речь обрадовала Маскалла.
– Это займет много времени? – спросил Маскалл.
Человек потер друг о друга ладони, извлекая резкий скрипящий звук. Он вынул ноги из воды и выбрался на берег. Через некоторое время к его ногам подполз чудной зверек, ласково, как собака, тянущий вверх морду. Он был в длину около двух футов и немного походил на маленького тюленя, но имел шесть ног, оканчивающихся сильными когтистыми лапами.
– Арг, рыбу! – хрипло сказал Полкраб. Зверь тут же плюхнулся с берега в воду. Он изящно доплыл до середины протоки и нырнул, оставаясь под водой довольно долго.
– Простая рыбалка, – заметил Маскалл. – А для чего плот?
– Плавать лучше по морю. Лучшая рыба дальше в море. Здешняя просто съедобна.
– Этот арг, похоже, очень умное существо.
Полкраб снова хмыкнул.
– Я их выдрессировал почти сотню. Лучше всего учатся большеголовые, но они медленно плавают. Узкоголовые плавают, как угри, но их не выучишь. Теперь я начал их скрещивать – он один из таких.
– Ты живешь тут один?
– Нет, с женой и тремя мальчиками. Жена спит где-то, а где ребята, Создатель знает.
С этим простым человеком Маскалл почувствовал себя, как дома.
– Этот плот просто кошмар, – заметил он, разглядывая конструкцию. – Ты смелее меня, если отваживаешься заплывать на нем далеко.
– Я плавал на нем в Маттерплей, – сказал Полкраб. Вынырнул арг и поплыл к берегу, на этот раз неуклюже, будто тащил под водой тяжелый груз. Когда он выбрался на сушу у ног хозяина, они увидели, что в каждой лапе он держал по рыбине – итого шесть. Полкраб взял их у него и, подобрав заостренный камень, начал обрезать головы и хвосты, их он бросил аргу, который не спеша их съел.
Полкраб жестом пригласил Маскалла следовать за ним и с рыбой в руках направился на залитый солнцем берег моря, откуда пришел Маскалл. Выйдя на песок, он разрезал рыбу на куски, удалил внутренности и, вырыв неглубокую ямку на участке с фиолетовым песком, поместил туда рыбу и засыпал ее. Затем он вырыл свой собственный обед. Ноздри Маскалла затрепетали от аппетитного запаха, но его время обеда еще не пришло.
Полкраб повернулся, собираясь уйти с готовой рыбой, и сказал:
– Это моя, не твоя. Когда твоя поспеет, возвращайся ко мне, если тебе, конечно, нужна компания.
– А скоро это?
– Минут двадцать, – бросил рыбак через плечо.
Маскалл укрылся в тени леса и ждал. Когда истекло нужное время, он выкопал свою еду, обжигая пальцы, хотя раскален был только верхний слой песка, после чего возвратился к Полкрабу.
В теплом недвижном воздухе и приятной тени у бухточки они молча жевали, переводя взгляд с пищи на застывшую воду и обратно. С каждым куском Маскалл чувствовал, как возвращаются силы. Он закончил раньше Полкраба, который ел как человек, для которого время не имеет значения. Закончив, Полкраб встал.
– Пошли попьем, – сказал он хриплым голосом.
Маскалл вопросительно посмотрел на него.
Человек завел его недалеко в лес и подошел прямо к какому-то определенному дереву. На удобной высоте в стволе дерева было пробито отверстие, в котором торчала затычка. Полкраб вытащил затычку и, приставив рот к дырке, довольно долго сосал, как ребенок у груди матери. Наблюдавшему за ним Маскаллу показалось, что глаза Полкраба становились ярче.
Когда подошла его очередь пить, Маскалл обнаружил, что сок дерева немного походил по аромату на кокосовое молоко, но пьянил. Однако это был какой-то новый вид опьянения, возбуждавший не волю или эмоции, а лишь разум – да и то определенным образом. Мысли и образы не стали свободнее и легче, а напротив, мозг его трудился с болезненным усилием, мысли переполняли его, пока не достигли полной красоты, которая затем вспыхнула в его сознании, взорвалась и исчезла. После этого весь процесс начался снова. Но не было ни мгновения, когда он не оставался бы абсолютно спокойным и не владел бы своими чувствами. После того как каждый из них приложился дважды, Полкраб заткнул дырку, и они вернулись на берег.
– Уже блодсомбр? – спросил Маскалл, удовлетворенно растянувшись на земле.
Полкраб вновь принял прежнее сидячее положение и опустил ноги в воду.
– Только начинается, – последовал хриплый ответ.
– Тогда я должен оставаться тут, пока он не кончится… Поговорим?
– Можно, – без энтузиазма ответил тот.
Маскалл смотрел на него сквозь полуприкрытые веки и думал, тот ли он человек, которым кажется. Ему показалось, что в его глазах он различил свет мудрости.
– Ты много путешествовал, Полкраб?
– ТЫ не счел бы это путешествиями.
– Ты говорил, что был в Маттерплее – что это за страна?
– Не знаю. Я ездил туда собирать кремни.
– Какие страны лежат за ней?
– Раз ты идешь на север, дальше будет Трип. Говорят, что это мистическая земля… я не знаю.
– Мистическая?
– Так говорят… Еще дальше на север Личсторм.
– Далеко же мы забрались.
– Там горы – и вообще, похоже, очень опасное место, особенно для такого сильного человека, как ты. Остерегайся.
– Ну, это немного преждевременно, Полкраб. Откуда ты знаешь, что я направляюсь туда?
– Раз ты пришел с юга, я думаю, ты пойдешь на север.
– Да, вполне резонно, – сказал Маскалл, пристально глядя на него. – Но откуда ты знаешь, что я пришел с юга.
– Ну, возможно и нет – но у тебя вид, будто ты из Ифдона.
– Что за вид?
– Трагический вид, – сказал Полкраб.
Он ни разу не взглянул на Маскалла, а смотрел немигающими глазами в одну точку на воде.
– А что за Личстормом? – спросил Маскалл через минуту-другую.
– Бейри, где не одно солнце, а два – но, кроме этого, я ничего не знаю… А потом океан…
– А что по ту сторону океана?
– Это ты должен выяснить сам, ибо я сомневаюсь, что кто-то пересек его и вернулся.
Некоторое время Маскалл молчал.
– Почему ваши люди лишены тяги к приключениям? Похоже, я здесь единственный, кто путешествует из любопытства.
– Что ты имеешь в виду, говоря «ваши люди»?
– И правда – ты не знаешь, что я вообще не с вашей планеты. Я прибыл из другого мира, Полкраб.
– Чтобы найти что?
– Я прибыл сюда с Крэгом и Найтспором – чтобы следовать за Суртуром. В момент прибытия я, должно быть, потерял сознание. Когда я очнулся, была ночь, а все остальные исчезли. С тех пор я иду наугад.
Полкраб почесал нос.
– Ты еще не нашел Суртура?
– Я часто слышал удары барабана. Этим утром в лесу я довольно близко подошел к нему. И еще два дня назад, на Люзийской равнине, мне было видение – существо в образе человека, называвшее себя Суртуром.
– Ну, может, это и был Суртур.
– Нет, это невозможно, – задумчиво сказал Маскалл. – Это был Кристалмен. И это не моя догадка – я ЗНАЮ это.
– Почему?
– Потому что это мир Кристалмена, а мир Суртура это нечто совсем другое.
– Тогда это странно, – сказал Полкраб.
– С тех пор, как я вышел из этого леса, – продолжал Маскалл, обращаясь наполовину к себе, – со мной произошла перемена, и я все вижу иначе. Здесь для меня все выглядит гораздо более надежным и реальным, чем в других местах… настолько, что я не допускаю ни малейшего сомнения в его существовании. Все не только ВЫГЛЯДИТ реальным, оно РЕАЛЬНО – я ручаюсь своей жизнью… Но в то же время, хотя оно реально, оно ЛОЖНО.
– Как сон?
– Нет – вовсе не как сон, я как раз хочу это объяснить. Этот ваш мир – а возможно и мой тоже, коли на то пошло – ни в малейшей мере не производит впечатления сна, или иллюзии, или чего-то подобного. Я знаю, что он действительно здесь в этот момент, и он в точности такой, каким мы его видим, ты и я. И все же он ложен. Он ложен вот в каком смысле, Полкраб: бок о бок с ним существует другой мир, и этот другой мир является истинным, а этот ложен и обманчив насквозь. И поэтому мне кажется, что реальность и ложность – это два слова для одного и того же.
– Может быть, и есть такой другой мир, – сипло сказал Полкраб. – А то видение тоже казалось тебе реальным и ложным?
– Очень реальным, но не ложным в то время, поскольку тогда я всего этого не понимал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40