– Спасибо тебе, Алексей.
Музыканты чуточку помедлили, советуясь между собой, а потом заиграли что-то задорное, наверное, для желающих попрыгать до исступления. Мы вернулись за столик.
И только во взгляде Маргарет я прочитал какое-то сожаление… Или мне привиделось?
Последовала очередная смена блюд, однако я обнаружил, что уже сыт. Ну, нельзя требовать слишком многого от самого обычного желудка, в конце концов это не холодильник: в последний, как бы полон он ни был, при желании всегда можно вместить еще что-нибудь. С желудком такие номера не проходят, а поступать по примеру римских патрициев меня никак не тянуло. Так что я лишь потягивал вино, поддерживая непринужденную беседу с Марго, а креветки по-элхски оставались нетронутыми.
– Вот еще одна моя любимая мелодия, – сказала Маргарет, когда музыканты после небольшой паузы заиграли новую вещь – Это тоже песня, и, кстати, популярной она стала благодаря словам, а не музыке.
– А ты знаешь и слова? – заинтересовался я. Моя собеседница кивнула, а потом без всякого вступления начала декламировать:
Скользя по грани бытия,
Я видел мир совсем не так:
Что беспокоите меня,
Воспринималось как пустяк.
И жизнь предстала предо мной
Как что-то большее, чем сон, –
Пускай печальная порой,
Но не без радостных сторон.
Но я не буду сожалеть
О том, что было и прошло.
Я мог бы многое успеть,
Уж если вдруг на то пошло.
Но если б жизнь была простой,
То я отправился бы спать,
Я в самом деле не такой,
Чтобы надеяться и ждать.
Я не любил прямых дорог
Из ниоткуда в никуда.
Читая часто между строк,
Порой смотрел я сквозь года.
И мне казалось, где-то там
Засыпан пылью мир иной,
И я к нему стремился сам,
И часто кто-то шел за мной.
В руинах древних городов
Я не оставил часть себя,
Чтобы, исчезнув из портов,
Не возвращаться, путь пройдя.
Я никогда не обещал
Здесь оставаться навсегда,
Ведь это только тишь причал,
А рядом ждет меня вода.
Мир очень медленно взрослел
И становился одинок.
И если б что-то он хотел,
То я б, конечно же, помог.
Но он пытался быть другим,
А я искал свои пути.
Лишь позже поняли мы с ним:
Нам друг от друга не уйти.
Так остается на снегу
След уходящих за туман,
Находят так на берегу
Напоминанья дальних стран.
И, перебравшись за черту,
Сказав последнее «Прощай!»,
Я и останусь, и уйду,
Покинув – и вернувшись – в рай.
Ее слова удивительно гармонично слились с мелодией, хотя она не пела, а просто рассказывала. И не менее удивительно и гармонично слились они с моим собственным настроением Кто бы ни написал их, этот человек, несомненно, был моим братом по духу.
Когда Марго замолчала, я произнес.
– Я впервые слышу эти стихи, но есть в них что-то до боли знакомое. Как будто это я сам сочинил их давным-давно, а потом забыл. Странно, да?
Марго улыбнулась и, поставив бокал на стол, мимолетно коснулась моей руки.
– Ничего странного, – возразила она. – Эта песня очень старая, и ты, может быть, когда-то ее уже слышал. Правда, не представляю где: здесь играют действительно забытые мелодии. А может…
Моя собеседница задумалась. Я полюбопытствовал:
– Что?
– Может, мы на самом деле проживаем в этом мире не одну жизнь? Только подумай, Алексей! Что, если ты и был тем самым поэтом, написавшим эти строки?!
– Это тешит мое тщеславие, – признался я – Правда, с другой стороны, обидно, что песню все-таки забыли.
Что-то в моем ответе рассмешило Марго.
– Забавный ты человек, Алексей! У меня такое впечатление, что еще через пару минут ты пойдешь интересоваться, подписали ли они контракт с твоим менеджером.
– А кстати, да! – спохватился я. – Как это я сразу не подумал! Ну да ты же знаешь, с творческими людьми всегда так. Все мы невероятно рассеянны… Куда я подевал свои очки?..
Я вполне серьезно начал искать очки, чем снова потешил Марго.
– Какие очки? Их не носят уже почти тысячу лет.
– Упф! Наверняка они изрядно запылились за это время.
Было уже совсем темно, когда мы вышли из ресторана. На небе высыпали бесчисленные звезды; среди них было очень много ярких – гораздо больше, чем в небе Земли, к которому я успел привыкнуть за эти годы. Здесь, на Менигуэне, Млечный Путь ослепительно сиял, растянувшись от горизонта до горизонта, и казалось, что у отдельных звездочек даже виден диск. Конечно, это был обман зрения: все они очень далеко для таких подробностей. Но небосвод впечатлял своей грандиозностью.
С приходом ночи поднялся ветерок, и теперь листья фероннов непрерывно трепетали. Их шелест заглушал звуки близкого города, а ветерок приятно освежал, и хотя в зале ресторана не было душно, ночная прохлада показалась мне как раз тем, что нужно. Я с удовольствием вдыхал воздух, еще хранящий в себе воспоминания о просторах вокруг Калго.
Посетители все продолжали прибывать. Я издалека увидел, как роскошная машина подруливает к стоянке, на которую я днем не обратил внимания. На стоянке уже почти не оставалось места.
– Давай прогуляемся пешком, – предложила Марго. – Здесь совсем недалеко.
– Давай, – легко согласился я.
И мы направились в сторону города.
Отойдя немного, я оглянулся полюбоваться вывеской (если здесь подходит это слово). Теперь она переливалась всеми цветами, и ее свечение наверняка было заметно за несколько километров. Цвета изумляли яркостью и чистотой – так изумляет спектр радуги, полученный в затемненной комнате при интерференции или дифракции луча света.
Марго тоже обернулась:
– Красиво, да?
– Здорово придумано. Наверное, одна эта вывеска привлекает сюда ежедневно десятка два человек.
Я сказал это без всякой задней мысли, но моя спутница рассмеялась:
– Алексей, ты только что невольно подтвердил старую истину. Все мужчины – утилитаристы. Вместо того чтобы просто насладиться красотой, ты стал прикидывать, какой доход имеют с этой красоты ее создатели.
– Неправда, – возразил я насчет утилитаристов. – Я, к примеру, романтик, а насчет дохода – так это просто академический интерес.
Честно говоря, для меня самого осталось загадкой, почему на замечание Марго я ответил именно так. Пришло в голову, и все тут. Не может же быть, чтобы я на самом деле в глубине души был таким меркантильным!
Насмотревшись вдоволь на вывеску, мы отправились прочь.
Впереди мерцали огни Калго. Сбоку бежала дорога, по которой изредка проносились машины, помигивая габаритными огнями. А рядом со мной шла Марго. Ночной ветерок бесстыже зарывался в ее волосы, несколько раз попытался заглянуть под платье, но оно было слишком облегающим, и ветерок отступил. Темнота добавила моей спутнице загадочности, и теперь моя рука все норовила обнять ее…
В который раз я одернул самого себя и, дабы нарушить затянувшееся молчание, спросил первое пришедшее в голову:
– Марго, а ты читаешь мысли постоянно?
– Господи, Алексей, я не читаю мыслей. Я не могу тебе объяснить, что это такое, потому что ты, вероятно, никогда не испытывал чего-либо в этом роде.
– И все же?
– Иногда это удается лучше, иногда хуже. Вот ты, например, часто закрываешься, и тогда я даже приблизительно не могу сказать, о чем ты думаешь.
– А сейчас? Она рассмеялась:
– Сейчас все просто. Ты хочешь обнять меня. Правда?
Мы остановились. Я внимательно смотрел в ее глаза, которым выпитое вино добавило блеска, и она не отводила взгляда. Чуть приоткрытые в улыбке губы притягивали…
– Нет, Марго, – решительно сказал я, – давай определимся. Тебе нужна моя помощь – ты ее получишь. Я уже пообещал. Так что тебе вовсе не обязательно для этого соблазнять меня. Я сделаю все, что нужно.
Выражение ее лица не изменилось, только я вдруг заметил, как появилась в уголке глаза крохотная слезинка. Но когда Маргарет заговорила, ее голос был по-прежнему теплым и не хранил в себе никаких признаков изменения настроения:
– Для этого… Нет, Алексей, это было бы слишком грустно. Прости меня… Пойдем, уже поздно.
Она зашагала дальше. Я глядел на сникшую фигурку и совершенно не мог разобраться в своих чувствах. Потом, запоздало спохватившись, догнал Марго, поравнялся с ней, и мы долго шли молча, наблюдая, как приближаются огни мегаполиса.
После свежей прохлады загородного простора воздух бетонных улиц казался спертым и горячим. Фонари словно нарочно выделяли из темноты груды мусора, делая ночной город и вовсе неприглядным. Единственным, что как-то скрашивало это безобразие, были сверкавшие в своем многоцветий рекламные вывески.
Мало-помалу наш с Марго разговор ни о чем восстановился, и мы так же шутили, смеялись, рассказывали различные истории, как и до неприятного объяснения. Тем не менее меня не покидало чувство вины, которому, кстати, я не смог подыскать нормального логического обоснования. Да и не было у меня на это охоты.
Моя спутница, что-то вспомнив, как раз начала новую историю:
– Представь, Алексей, в прошлом столетии на Менигуэне…
В этот самый миг из светящегося круга прямо нам под ноги выпрыгнуло какое-то насекомое, отчаянно заверещав. В моей памяти что-то зашевелилось. Подозрительно знакомый звук…
В последний момент я успел зажмуриться и отвернуться, но даже сквозь сомкнутые веки яркость вспышки дала о себе знать. «Светлячок»!
Мгновение спустя чья-то рука грубо ухватила меня за плечо. Если кто-то собирался таким образом удержаться на ногах, то он сильно просчитался: мне было понятно, что это не Марго, так что я не церемонился. Мое плечо провалилось по ходу движения, а нога в это время придержала ноги нападавшего на месте, и я услышал, как тело грузно рухнуло на асфальт.
Я открыл глаза. В поле зрения все еще плавали разноцветные круги, но видеть я видел. Нападавших было как минимум шестеро, считая того, который уже решил отдохнуть на тротуаре. Двое что-то пытались сделать с Маргарет, а остальные трое хотели серьезно потолковать со мной. Нет, четверо – когда исчез очередной фиолетовый кружок, я обнаружил еще одного.
Марго стояла с широко открытыми глазами, очевидно, ничего не видя вокруг. Ну да, вспомнил я, она едва ли раньше сталкивалась со «светлячками» – игрушкой ребят из отдела спецопераций. Поэтому с ее стороны можно было ожидать стандартной реакции: что-то прыгает тебе под ноги и начинает визжать, ты нагибаешься посмотреть, что там такое, и в этот момент происходит ярчайшая вспышка. Потом ты уже не видишь ничего.
В руках одного из нападавших что-то блеснуло. Я внутренне напрягся: оружие!
Четверка мрачных парней обступила меня. Не старше двадцати, но вряд ли это отличники из местного колледжа, собравшиеся со вкусом провести вечер в тесном кругу. Мельком я вспомнил вчерашний инцидент. Что, это тоже любители почистить карманы прохожих?
Они бросились на меня все сразу. Впрочем, так они только мешали друг другу. Я провел руку ударившего первым, пропустил мимо себя и направил потерявшего равновесие неудачника на его же товарища, а сам нырнул в образовавшийся просвет. Не глядя, что получилось, я поспешил к Маргарет.
Как раз вовремя, чтобы пронаблюдать любопытную сценку.
Один из парней зашел моей спутнице за спину, а второй пытался вырвать сумочку. Марго наугад махала ею, и все попытки юного грабителя оказывались тщетными. В это время тот, что находился сзади, левой рукой захватил Марго за шею, а правой попытался выкрутить правую же руку моей спутницы.
Наверное, он надеялся на свою силу.
– Держись, Марго, я здесь! – крикнул я, отчасти чтобы отвлечь внимание нападавших на себя.
Но моя помощь не понадобилась. Раздалось сильное шипение, сопровождаемое треском, и тот, что выкручивал руку, с воем отпрянул назад, а потом и вовсе покатился по земле, не прекращая выть. В тот же миг охотник за сумочкой получил сразу два точных удара – в подбородок и в пах – и тоже повалился на тротуар. Я даже не успел добежать.
– С тобой все в порядке? – быстро спросил я у Марго.
– Я ничего не вижу, – она обернулась на мой голос, но ее глаза бессмысленно всматривались в пустоту.
– Это пройдет, – заверил я.
Больше я сказать ничего не успел: зашевелились те парни, которых я оставил за спиной. Пятеро. Напавший первым уже успел подняться с асфальта, и теперь они все надвигались с угрожающим видом. У одного в руке снова что-то блеснуло. Я присмотрелся и облегченно выдохнул: обычный нож – любимое оружие профессионалов и самый слабый аргумент в руках дилетанта. Нападавшие же профессионалами явно не были.
Они опять накинулись толпой – Господи, неужели так трудно научиться на собственных ошибках?! Я повторил свой прием, и только потом заметил, что это в меня попытались ткнуть ножом. Холодное острие прошло в сантиметре от моего лица, но я не успел испугаться, поскольку мое движение уже было завершено, и рука с ножом шла по своей траектории. Вслед за рукой мимо меня пролетело тело, затем раздался вскрик – лезвие пропороло живот парня за моей спиной.
Один кандидат в больницу точно есть! Ножевое ранение средней тяжести… недельки две постельного режима…
Эта дурацкая мысль, невесть откуда появившаяся в самый разгар драки, почему-то разозлила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Музыканты чуточку помедлили, советуясь между собой, а потом заиграли что-то задорное, наверное, для желающих попрыгать до исступления. Мы вернулись за столик.
И только во взгляде Маргарет я прочитал какое-то сожаление… Или мне привиделось?
Последовала очередная смена блюд, однако я обнаружил, что уже сыт. Ну, нельзя требовать слишком многого от самого обычного желудка, в конце концов это не холодильник: в последний, как бы полон он ни был, при желании всегда можно вместить еще что-нибудь. С желудком такие номера не проходят, а поступать по примеру римских патрициев меня никак не тянуло. Так что я лишь потягивал вино, поддерживая непринужденную беседу с Марго, а креветки по-элхски оставались нетронутыми.
– Вот еще одна моя любимая мелодия, – сказала Маргарет, когда музыканты после небольшой паузы заиграли новую вещь – Это тоже песня, и, кстати, популярной она стала благодаря словам, а не музыке.
– А ты знаешь и слова? – заинтересовался я. Моя собеседница кивнула, а потом без всякого вступления начала декламировать:
Скользя по грани бытия,
Я видел мир совсем не так:
Что беспокоите меня,
Воспринималось как пустяк.
И жизнь предстала предо мной
Как что-то большее, чем сон, –
Пускай печальная порой,
Но не без радостных сторон.
Но я не буду сожалеть
О том, что было и прошло.
Я мог бы многое успеть,
Уж если вдруг на то пошло.
Но если б жизнь была простой,
То я отправился бы спать,
Я в самом деле не такой,
Чтобы надеяться и ждать.
Я не любил прямых дорог
Из ниоткуда в никуда.
Читая часто между строк,
Порой смотрел я сквозь года.
И мне казалось, где-то там
Засыпан пылью мир иной,
И я к нему стремился сам,
И часто кто-то шел за мной.
В руинах древних городов
Я не оставил часть себя,
Чтобы, исчезнув из портов,
Не возвращаться, путь пройдя.
Я никогда не обещал
Здесь оставаться навсегда,
Ведь это только тишь причал,
А рядом ждет меня вода.
Мир очень медленно взрослел
И становился одинок.
И если б что-то он хотел,
То я б, конечно же, помог.
Но он пытался быть другим,
А я искал свои пути.
Лишь позже поняли мы с ним:
Нам друг от друга не уйти.
Так остается на снегу
След уходящих за туман,
Находят так на берегу
Напоминанья дальних стран.
И, перебравшись за черту,
Сказав последнее «Прощай!»,
Я и останусь, и уйду,
Покинув – и вернувшись – в рай.
Ее слова удивительно гармонично слились с мелодией, хотя она не пела, а просто рассказывала. И не менее удивительно и гармонично слились они с моим собственным настроением Кто бы ни написал их, этот человек, несомненно, был моим братом по духу.
Когда Марго замолчала, я произнес.
– Я впервые слышу эти стихи, но есть в них что-то до боли знакомое. Как будто это я сам сочинил их давным-давно, а потом забыл. Странно, да?
Марго улыбнулась и, поставив бокал на стол, мимолетно коснулась моей руки.
– Ничего странного, – возразила она. – Эта песня очень старая, и ты, может быть, когда-то ее уже слышал. Правда, не представляю где: здесь играют действительно забытые мелодии. А может…
Моя собеседница задумалась. Я полюбопытствовал:
– Что?
– Может, мы на самом деле проживаем в этом мире не одну жизнь? Только подумай, Алексей! Что, если ты и был тем самым поэтом, написавшим эти строки?!
– Это тешит мое тщеславие, – признался я – Правда, с другой стороны, обидно, что песню все-таки забыли.
Что-то в моем ответе рассмешило Марго.
– Забавный ты человек, Алексей! У меня такое впечатление, что еще через пару минут ты пойдешь интересоваться, подписали ли они контракт с твоим менеджером.
– А кстати, да! – спохватился я. – Как это я сразу не подумал! Ну да ты же знаешь, с творческими людьми всегда так. Все мы невероятно рассеянны… Куда я подевал свои очки?..
Я вполне серьезно начал искать очки, чем снова потешил Марго.
– Какие очки? Их не носят уже почти тысячу лет.
– Упф! Наверняка они изрядно запылились за это время.
Было уже совсем темно, когда мы вышли из ресторана. На небе высыпали бесчисленные звезды; среди них было очень много ярких – гораздо больше, чем в небе Земли, к которому я успел привыкнуть за эти годы. Здесь, на Менигуэне, Млечный Путь ослепительно сиял, растянувшись от горизонта до горизонта, и казалось, что у отдельных звездочек даже виден диск. Конечно, это был обман зрения: все они очень далеко для таких подробностей. Но небосвод впечатлял своей грандиозностью.
С приходом ночи поднялся ветерок, и теперь листья фероннов непрерывно трепетали. Их шелест заглушал звуки близкого города, а ветерок приятно освежал, и хотя в зале ресторана не было душно, ночная прохлада показалась мне как раз тем, что нужно. Я с удовольствием вдыхал воздух, еще хранящий в себе воспоминания о просторах вокруг Калго.
Посетители все продолжали прибывать. Я издалека увидел, как роскошная машина подруливает к стоянке, на которую я днем не обратил внимания. На стоянке уже почти не оставалось места.
– Давай прогуляемся пешком, – предложила Марго. – Здесь совсем недалеко.
– Давай, – легко согласился я.
И мы направились в сторону города.
Отойдя немного, я оглянулся полюбоваться вывеской (если здесь подходит это слово). Теперь она переливалась всеми цветами, и ее свечение наверняка было заметно за несколько километров. Цвета изумляли яркостью и чистотой – так изумляет спектр радуги, полученный в затемненной комнате при интерференции или дифракции луча света.
Марго тоже обернулась:
– Красиво, да?
– Здорово придумано. Наверное, одна эта вывеска привлекает сюда ежедневно десятка два человек.
Я сказал это без всякой задней мысли, но моя спутница рассмеялась:
– Алексей, ты только что невольно подтвердил старую истину. Все мужчины – утилитаристы. Вместо того чтобы просто насладиться красотой, ты стал прикидывать, какой доход имеют с этой красоты ее создатели.
– Неправда, – возразил я насчет утилитаристов. – Я, к примеру, романтик, а насчет дохода – так это просто академический интерес.
Честно говоря, для меня самого осталось загадкой, почему на замечание Марго я ответил именно так. Пришло в голову, и все тут. Не может же быть, чтобы я на самом деле в глубине души был таким меркантильным!
Насмотревшись вдоволь на вывеску, мы отправились прочь.
Впереди мерцали огни Калго. Сбоку бежала дорога, по которой изредка проносились машины, помигивая габаритными огнями. А рядом со мной шла Марго. Ночной ветерок бесстыже зарывался в ее волосы, несколько раз попытался заглянуть под платье, но оно было слишком облегающим, и ветерок отступил. Темнота добавила моей спутнице загадочности, и теперь моя рука все норовила обнять ее…
В который раз я одернул самого себя и, дабы нарушить затянувшееся молчание, спросил первое пришедшее в голову:
– Марго, а ты читаешь мысли постоянно?
– Господи, Алексей, я не читаю мыслей. Я не могу тебе объяснить, что это такое, потому что ты, вероятно, никогда не испытывал чего-либо в этом роде.
– И все же?
– Иногда это удается лучше, иногда хуже. Вот ты, например, часто закрываешься, и тогда я даже приблизительно не могу сказать, о чем ты думаешь.
– А сейчас? Она рассмеялась:
– Сейчас все просто. Ты хочешь обнять меня. Правда?
Мы остановились. Я внимательно смотрел в ее глаза, которым выпитое вино добавило блеска, и она не отводила взгляда. Чуть приоткрытые в улыбке губы притягивали…
– Нет, Марго, – решительно сказал я, – давай определимся. Тебе нужна моя помощь – ты ее получишь. Я уже пообещал. Так что тебе вовсе не обязательно для этого соблазнять меня. Я сделаю все, что нужно.
Выражение ее лица не изменилось, только я вдруг заметил, как появилась в уголке глаза крохотная слезинка. Но когда Маргарет заговорила, ее голос был по-прежнему теплым и не хранил в себе никаких признаков изменения настроения:
– Для этого… Нет, Алексей, это было бы слишком грустно. Прости меня… Пойдем, уже поздно.
Она зашагала дальше. Я глядел на сникшую фигурку и совершенно не мог разобраться в своих чувствах. Потом, запоздало спохватившись, догнал Марго, поравнялся с ней, и мы долго шли молча, наблюдая, как приближаются огни мегаполиса.
После свежей прохлады загородного простора воздух бетонных улиц казался спертым и горячим. Фонари словно нарочно выделяли из темноты груды мусора, делая ночной город и вовсе неприглядным. Единственным, что как-то скрашивало это безобразие, были сверкавшие в своем многоцветий рекламные вывески.
Мало-помалу наш с Марго разговор ни о чем восстановился, и мы так же шутили, смеялись, рассказывали различные истории, как и до неприятного объяснения. Тем не менее меня не покидало чувство вины, которому, кстати, я не смог подыскать нормального логического обоснования. Да и не было у меня на это охоты.
Моя спутница, что-то вспомнив, как раз начала новую историю:
– Представь, Алексей, в прошлом столетии на Менигуэне…
В этот самый миг из светящегося круга прямо нам под ноги выпрыгнуло какое-то насекомое, отчаянно заверещав. В моей памяти что-то зашевелилось. Подозрительно знакомый звук…
В последний момент я успел зажмуриться и отвернуться, но даже сквозь сомкнутые веки яркость вспышки дала о себе знать. «Светлячок»!
Мгновение спустя чья-то рука грубо ухватила меня за плечо. Если кто-то собирался таким образом удержаться на ногах, то он сильно просчитался: мне было понятно, что это не Марго, так что я не церемонился. Мое плечо провалилось по ходу движения, а нога в это время придержала ноги нападавшего на месте, и я услышал, как тело грузно рухнуло на асфальт.
Я открыл глаза. В поле зрения все еще плавали разноцветные круги, но видеть я видел. Нападавших было как минимум шестеро, считая того, который уже решил отдохнуть на тротуаре. Двое что-то пытались сделать с Маргарет, а остальные трое хотели серьезно потолковать со мной. Нет, четверо – когда исчез очередной фиолетовый кружок, я обнаружил еще одного.
Марго стояла с широко открытыми глазами, очевидно, ничего не видя вокруг. Ну да, вспомнил я, она едва ли раньше сталкивалась со «светлячками» – игрушкой ребят из отдела спецопераций. Поэтому с ее стороны можно было ожидать стандартной реакции: что-то прыгает тебе под ноги и начинает визжать, ты нагибаешься посмотреть, что там такое, и в этот момент происходит ярчайшая вспышка. Потом ты уже не видишь ничего.
В руках одного из нападавших что-то блеснуло. Я внутренне напрягся: оружие!
Четверка мрачных парней обступила меня. Не старше двадцати, но вряд ли это отличники из местного колледжа, собравшиеся со вкусом провести вечер в тесном кругу. Мельком я вспомнил вчерашний инцидент. Что, это тоже любители почистить карманы прохожих?
Они бросились на меня все сразу. Впрочем, так они только мешали друг другу. Я провел руку ударившего первым, пропустил мимо себя и направил потерявшего равновесие неудачника на его же товарища, а сам нырнул в образовавшийся просвет. Не глядя, что получилось, я поспешил к Маргарет.
Как раз вовремя, чтобы пронаблюдать любопытную сценку.
Один из парней зашел моей спутнице за спину, а второй пытался вырвать сумочку. Марго наугад махала ею, и все попытки юного грабителя оказывались тщетными. В это время тот, что находился сзади, левой рукой захватил Марго за шею, а правой попытался выкрутить правую же руку моей спутницы.
Наверное, он надеялся на свою силу.
– Держись, Марго, я здесь! – крикнул я, отчасти чтобы отвлечь внимание нападавших на себя.
Но моя помощь не понадобилась. Раздалось сильное шипение, сопровождаемое треском, и тот, что выкручивал руку, с воем отпрянул назад, а потом и вовсе покатился по земле, не прекращая выть. В тот же миг охотник за сумочкой получил сразу два точных удара – в подбородок и в пах – и тоже повалился на тротуар. Я даже не успел добежать.
– С тобой все в порядке? – быстро спросил я у Марго.
– Я ничего не вижу, – она обернулась на мой голос, но ее глаза бессмысленно всматривались в пустоту.
– Это пройдет, – заверил я.
Больше я сказать ничего не успел: зашевелились те парни, которых я оставил за спиной. Пятеро. Напавший первым уже успел подняться с асфальта, и теперь они все надвигались с угрожающим видом. У одного в руке снова что-то блеснуло. Я присмотрелся и облегченно выдохнул: обычный нож – любимое оружие профессионалов и самый слабый аргумент в руках дилетанта. Нападавшие же профессионалами явно не были.
Они опять накинулись толпой – Господи, неужели так трудно научиться на собственных ошибках?! Я повторил свой прием, и только потом заметил, что это в меня попытались ткнуть ножом. Холодное острие прошло в сантиметре от моего лица, но я не успел испугаться, поскольку мое движение уже было завершено, и рука с ножом шла по своей траектории. Вслед за рукой мимо меня пролетело тело, затем раздался вскрик – лезвие пропороло живот парня за моей спиной.
Один кандидат в больницу точно есть! Ножевое ранение средней тяжести… недельки две постельного режима…
Эта дурацкая мысль, невесть откуда появившаяся в самый разгар драки, почему-то разозлила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46