Порази мое воображение.
Я насупил брови и мысленно напрягся. Покосился на Билли, потом на небо, но пятнадцатитонная махина так и не материализовалась.
— Все, конец, — сказал Билли. — Тебе конец, приятель.
— Слушай, Билли, давай поговорим, — сказал я, стараясь сделать успокаивающий жест, но к своему ужасу вдруг поняв, что не могу поднять руку. Теперь мои ноги были замурованы в бетон, а тело втиснуто в смирительную рубашку.
— Ну, что дальше? — поинтересовался Билли. — Сверло в глаз? Паяльник в задницу?
— Стой, Билли, подожди… уп-ф-ф! — Липкая лента, залепившая мне рот, прервала завязавшийся было разговор.
— Электрическая погонялка, — сказал Билли, материализуя соответствующий предмет у себя в руке. — Когда-то «Некрософт» производила такие для полиции в рамках программы пацификации населения. Но теперь, естественно, потребность как в них, так и в жестких мерах, отпала.
— Пф-м-м! М-м-пф! — сказал я, имея в виду «пощади меня!»
— Что ты сказал? Запихать тебе в глотку? Ладно, если ты просишь!
Билли приблизился.
Кричать я не мог. Двигаться тоже. Что-то холодное и твердое сжало виски. Билли приблизил свое лицо к моему.
— Тебе меня не остановить! — прошипел он. — Меня вообще нельзя остановить!
В следующую секунду он сорвал с меня липкую ленту и поднял электрическую погонялку.
— Стой, Билли, не надо.
Глаза у меня были закрыты, и я не видел Ее появления. Я услышал только голос, и когда открыл глаза, то увидел Ее.
Билли уже не размахивал погонялкой у моего лица — он уронил ее на крышу и теперь стоял, уставившись на Нее.
А посмотреть было на что!
Семи с лишним футов ростом. Стройная как ива, и черная, как смоль. Резко очерченные скулы, раскосые, мечущие белые молнии глаза. Большой рот, чувственные губы. На голове — прическа из сложных завитков и спиралей, словно растворяющихся в воздухе. Одежда поражала не столько покроем, сколько цветовой гаммой. Цвета сливались, двигались, перетекали из одного в другой. Пальцы на правой руке были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.
В левой руке она держала саквояж.
— Метрессе, — прошептал Билли, — Метрессе Эзиле!
— Ты меня разочаровал! — сказала богиня.
— Нет! — воскликнул Билли. — Вы ошибаетесь! Я не мог вас разочаровать! Я веровал. Не спал ночами. Преклонялся перед образом.
— Мой саквояж? — Метрессе Эзиле приподняла саквояж, и я увидел черепа, Голгофу, миллионы и миллионы костей ропщущих мертвецов. — Ты нарушил покой Господа. Ты принес страдания в мир людей. Ты должен понести наказание за свои грехи.
— Нет, — сказал Билли. — Вы меня не накажете. — Я служу еще более великому существу. Я служу Огуну Бадагрису.
И тут я вспомнил это имя — вспомнил без всякой цифровой памяти. Его упомянула мамаша Билли, когда у меня в хибаре рассказывала о духах вуду. Она также называла Дамбаллу Уэддо, самого мудрого и могущественного, чей знак — змей. Она называла Ату, духа морей, Локо, лесного духа, а также Метрессе Эзиле, воплощение Блаженной Девы Марии.
И она называла Огуна Бадагриса, самого страшного и кровожадного.
И наиболее подходящего для Билли.
— Огун Бадагрис ходит по земле, — сказал Билли. — Теперь его время.
— Теперь всегда наше время, — сказала Метрессе Эзиле.
— Наше время?
— Наше время. Билли. Богиня раскрыла свой саквояж. И они вышли.
И обрели форму. Духи. Двое духов.
— Агу, дух морей.
Я посмотрел и узнал старого моряка, своего отца. Ей-богу.
— Локо, лесной дух.
Я узнал Роджера Вулпеса, помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. Ну и, конечно, духа лесов,
— А Дамбалла Уэддо? — спросил Билли. — Где он?
— Он вокруг тебя, Билли. Ты в его голове, в разуме Дамбаллы Уэддо.
— Уже померкшем разуме, — сказал Билли. — Огун сказал мне, что натравит галдящие толпы на Дамбаллу, завладеет его разумом и сведет с ума.
Метрессе Эзиле рассмеялась.
— Глупый Билли! — воскликнула она. — Дамбалла все души забирает себе, сюда, в мир мыслей, снов и вдохновения, откуда человечество черпает свои идеи.
Метрессе Эзиле повернулась ко мне.
— Артур Тиккетт рассказывал тебе об этом, не так ли? — поинтересовалась она.
— Да, я… да. Он считал, что духи перевоплощаются. Каждый раз в новом месте.
— Циклы духов символизирует змея с собственным хвостом во рту.
— А Огун тогда…
— Сатана. Шайтан. Люцифер. Билли он известен как Генри Дорс, бог новой религии — науки.
— Я всегда был не в ладах с компьютером, — сказал я.
— Довольно, — сказал Билли. — Надоело. Через минуту меня здесь не будет. А этот олух пойдет со мной. Вы же отправляйтесь досматривать свои сны. Никто вам больше не поклоняется. Вы — вчерашний снег.
— Еще пару слов, если можно, — сказал Агу.
— Привет, папа! — сказал я.
— Привет, сынок, — сказал отец. — Вот что, Билли. Знаю, ты покинешь нас через… — Отец взглянул на часы. «Ролекс». У меня когда-то были такие. Стильная штучка. Но не буду на них останавливаться. Хотя, почему бы и нет? На самом деле у меня никогда не было «Ролекса». Я все выдумал — не мог удержаться. Зачем — не знаю. В общем, лапша получилась… — примерно через тридцать секунд. Но как сказал тебе Генри Дорс и как выяснил на своей шкуре мой сын, время здесь течет иначе — обычно гораздо быстрее, хотя в наших силах изменить его ход. Мы можем сделать так, что десять секунд покажутся тебе вечностью в аду.
— Можете, — согласился Билли. — Но помните, я знаю секрет.
— Какой секрет?
— Секрет саквояжа вуду.
— И что это за секрет? — поинтересовался я.
— Саквояж — transitus tessera, билет на проезд. Он позволяет путешествовать от одного мира к другому.
— Знаю, — сказал я. — Твоя мамаша говорила.
— Но она не сказала, что путешествовать могут только духи. Для них саквояж единственный способ проникнуть в мир людей. Люди могут встречаться с духами в сновидениях и получать от них мысли и пророчества. Но саквояж — портал, через который духи могут проникнуть в физический мир людей. Дева Мария никогда не рожала — она просто открыла свой саквояж.
— Но как насчет всех этих демонических черепов?
— Это хранители, — пояснил Билли. — Они не пускают людей в мир духов. Хранителей выбирает сам Огун Бадагрис и помещает их в саквояж. Думаю, когда я с тобой расправлюсь, он и тебя выберет.
— Иди ты к черту со своим саквояжем, — сказал я.
— С удовольствием, — сказал Билли. — Но прежде еще два слова.
— Каких? — спросила Метрессе Эзиле.
— Время вышло, — сказал Билли и исчез, словно его и не было.
Мрачные прогнозы
Предсказывал несчастья на юру,
Пугал поутру, днем и ввечеру,
Но люди спешили,
Они не ценили
Чалму и слог индийского гуру.
Предсказывал несчастья день за днем,
Копились беды и невзгоды в нем,
А люди смеялись,
Дрались, лобызались,
Забвения искали днем с огнем.
Предсказывал несчастья дотемна,
Пока не начала болеть спина,
А люди сердились,
Ворчали и злились,
И ввысь росла неверия стена.
Когда ж прогнозы мрачные сбылись,
Осталось лишь одно — сиди молись,
А люди — для справки —
Напялили плавки
И загорать всем скопом понеслись.
Спасибо.
23
Все где-то должно находиться, и ничто не может находиться где-либо, кроме как там, где находится.
Хьюго Рун
Доктор сказал, что я параноидальный шизофреник. Ну, не сказал — дал понять.
— Расскажите мне про Некронет, — попросил он.
— Это рай, мир блаженства, — сказал я.
— Мир блаженства?
Доктор посмотрел на меня сквозь свои бифокальные очки. Я никогда таких не носил. Стильная штучка. А я привык выдерживать свой стиль.
— Мир блаженства?
Доктор заглянул в историю болезни.
— В прошлый раз вы утверждали обратное…
— Это обитаемый мир. Его обитатели очень добры. Это рай, мир блаженства… Мне нужно позвонить. Отпустите меня, пожалуйста.
— Рановато, — сказал доктор, — рановато.
— Вы должны разрешить мне позвонить.
— Что-то срочное?
— Очень!
— Сожалею, но не могу. Знаю, что приговоренный имеет право на плотный завтрак и все такое, но вы ведь отказались от завтрака?
— Я не голоден, но мне нужно позвонить. Вы не понимаете, что творите.
— С вами все ясно, — сказал доктор. — Вы революционер. Вас приговорили к публичной казни, которая будет транслироваться в прямом эфире на весь мир. Моя задача зафиксировать ваши последние высказывания и попытаться вникнуть в ваше психическое состояние. Вы ценный экземпляр, знаете ли. Психические расстройства давно в прошлом.
— Потому что и психи давно в прошлом.
— Что вы сказали?
— Ничего. Ничего не сказал. Позвольте мне позвонить.
— Не выйдет, — сказал доктор. — Вернемся лучше к Некронету.
— О нем достаточно! Сними с меня эту смирительную рубашку, ублюдок!
— Успокойтесь, — сказал доктор. — Не надо так расстраиваться.
— Ты пожалеешь, — сказал я. — Когда я отсюда выберусь, ты заплатишь за все!
— Видимо, таблетки не помогают, — сказал доктор. — Вы все такой же буйный.
— Позвоните сами. Позвоните Генри Дорсу.
— Генри Дорс… — Доктор заглянул в историю болезни. — Это имя уже упоминалось. Вы сказали, он мозг «Некрософт». Это так?
Я кивнул.
— Но сведений о таком человеке нет. Людям кажется, что им знакомо это имя. Но чем больше они пытаются его вспомнить, тем труднее им это дается. Похоже, Генри Дорс — миф. Что скажете?
— Он держится в тени. У него это получается лучше всего. Он — дух. Дух, гуляющий по земле. Генри Дорс — Огун Бадагрис.
— Ах, да, — сказал доктор, просматривая историю болезни. — Это один из духов, населяющих Не-кронет. Он еще как-то связан с этим пресловутым саквояжем. Ну как же, саквояжем вуду, предметом вашего поиска, когда вы находились в образе Ласло Вудбайна, помните?
— Я никогда не был Ласло Вудбайном. Я не Ласло Вудбайн!
— А, извините. Кто же вы теперь? — Доктор в который раз заглянул в историю болезни. — Карлос-Таракан-Хаоса? Или Барри-Говорящий-Кочан?
— Вы знаете, кто я! Вы знаете, кто я!
— Посмотрим. — Доктор захлопнул папку. — Впрочем, в этом нет надобности, не правда ли? Потому что вы ни днем, ни ночью не прекращаете выкрикивать это имя. И что же вы кричите?
— Я Билли Барнес! — крикнул я.
— Вот-вот, «Я Билли Барнес». Но когда я смотрю на этот покрасневший остов тела с отсутствую-щими членами и отгрызенным лицом, я говорю себе: это не Билли Барнес. Я видел Билли Барнеса по телевизору только сегодня утром. Он давал интервью по поводу казни. Вашей казни. Сэр, вы не Билли Барнес.
— Но я Билли Барнес! — воскликнул я. — Он обманул меня! Он меня обманул!
— Он — это ваше второе я? Этот Ласло Вудбайн?
— Да. И Роджер Вулпес.
— Ах, да, Роджер Вулпес! Помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. И тоже дух. Он тоже участвовал в заговоре?
— Вы не понимаете, — сказал я. — Дайте мне объяснить.
— Валяйте, — сказал доктор. — Попробуйте еще раз. Но эта попытка будет последней. Ваша казнь должна состояться сегодня в полдень.
— Ладно, я расскажу вам, как ему удалось меня перехитрить.
— Поторопитесь.
— Так вот. Во-первых, вы должны понять, что я Билли Барнес. Я внутри этой головы. Само тело не мое. Оно принадлежит революционеру, моему врагу, человеку, чьи воспоминания и чью личность я загрузил в Некронет десять лет назад. Он пытался бежать и при этом выяснил, что Некронет занимает то же пространство, что и мир сновидений. Чтобы добраться до меня, он проникал в мои сны. Но я каждый раз просыпался, ускользая от него.
— И вы проникли в Некронет, чтобы добраться до него самому, не так ли?
— Так. Я хотел задать ему хорошую трепку, а затем вернуть в это тело, чтобы казнить.
— С этим все понятно, — сказал доктор. — Но я никак не могу понять, как вы, то есть ваша личность, ну, воспоминания или что там еще, в общем, как вы, Билли Барнес, оказались в теле, которое я вижу перед собой?
— Я же вам говорю: он меня обманул. Я его недооценил. Он действовал наименее наиболее очевидным способом из всех наименее наиболее очевидных способов. Он никогда не ставил задачу добраться до меня в моих сновидениях. Он просто готовил ловушку. Проникнув в Некронет, я как раз в нее и угодил.
— Что за ловушка? В Некронете?
— Нет, здесь. В наименее наиболее очевидном для нее месте. Он попросил Роджера Вулпеса присниться своей невесте. А поскольку ей снился только он, эту часть плана осуществить было легко.
— А кто была невеста Роджера Вулпеса?
— Мой шофер.
— Продолжайте.
— Во сне Роджер Вулпес договорился с ней, чтобы она сняла перчатки. Наяву она не могла этого сделать — не было моего разрешения.
— Ах, да, — проговорил доктор. — Специальные перчатки с подкладкой из плизира. Персонально для нее.
— Точно. Увы, я не заметил, что она их сняла.
— Так что же она сделала?
— Там, в загрузочном боксе, когда я загрузился в Некронет, она поменяла шлемы местами. Мой и этого ублюдка, в чьем теле я сейчас нахожусь. Когда Генри Дорс выгрузил нас обратно, я оказался в теле того ублюдка, а тот — в моем.
— Хитро придумано, — признал доктор.
— Дайте мне позвонить! Дайте позвонить Генри Дорсу! Когда он услышит мой голос, то поймет, кто говорит!
— Номер телефона, который вы нам дали, отключен, — сказал доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Я насупил брови и мысленно напрягся. Покосился на Билли, потом на небо, но пятнадцатитонная махина так и не материализовалась.
— Все, конец, — сказал Билли. — Тебе конец, приятель.
— Слушай, Билли, давай поговорим, — сказал я, стараясь сделать успокаивающий жест, но к своему ужасу вдруг поняв, что не могу поднять руку. Теперь мои ноги были замурованы в бетон, а тело втиснуто в смирительную рубашку.
— Ну, что дальше? — поинтересовался Билли. — Сверло в глаз? Паяльник в задницу?
— Стой, Билли, подожди… уп-ф-ф! — Липкая лента, залепившая мне рот, прервала завязавшийся было разговор.
— Электрическая погонялка, — сказал Билли, материализуя соответствующий предмет у себя в руке. — Когда-то «Некрософт» производила такие для полиции в рамках программы пацификации населения. Но теперь, естественно, потребность как в них, так и в жестких мерах, отпала.
— Пф-м-м! М-м-пф! — сказал я, имея в виду «пощади меня!»
— Что ты сказал? Запихать тебе в глотку? Ладно, если ты просишь!
Билли приблизился.
Кричать я не мог. Двигаться тоже. Что-то холодное и твердое сжало виски. Билли приблизил свое лицо к моему.
— Тебе меня не остановить! — прошипел он. — Меня вообще нельзя остановить!
В следующую секунду он сорвал с меня липкую ленту и поднял электрическую погонялку.
— Стой, Билли, не надо.
Глаза у меня были закрыты, и я не видел Ее появления. Я услышал только голос, и когда открыл глаза, то увидел Ее.
Билли уже не размахивал погонялкой у моего лица — он уронил ее на крышу и теперь стоял, уставившись на Нее.
А посмотреть было на что!
Семи с лишним футов ростом. Стройная как ива, и черная, как смоль. Резко очерченные скулы, раскосые, мечущие белые молнии глаза. Большой рот, чувственные губы. На голове — прическа из сложных завитков и спиралей, словно растворяющихся в воздухе. Одежда поражала не столько покроем, сколько цветовой гаммой. Цвета сливались, двигались, перетекали из одного в другой. Пальцы на правой руке были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.
В левой руке она держала саквояж.
— Метрессе, — прошептал Билли, — Метрессе Эзиле!
— Ты меня разочаровал! — сказала богиня.
— Нет! — воскликнул Билли. — Вы ошибаетесь! Я не мог вас разочаровать! Я веровал. Не спал ночами. Преклонялся перед образом.
— Мой саквояж? — Метрессе Эзиле приподняла саквояж, и я увидел черепа, Голгофу, миллионы и миллионы костей ропщущих мертвецов. — Ты нарушил покой Господа. Ты принес страдания в мир людей. Ты должен понести наказание за свои грехи.
— Нет, — сказал Билли. — Вы меня не накажете. — Я служу еще более великому существу. Я служу Огуну Бадагрису.
И тут я вспомнил это имя — вспомнил без всякой цифровой памяти. Его упомянула мамаша Билли, когда у меня в хибаре рассказывала о духах вуду. Она также называла Дамбаллу Уэддо, самого мудрого и могущественного, чей знак — змей. Она называла Ату, духа морей, Локо, лесного духа, а также Метрессе Эзиле, воплощение Блаженной Девы Марии.
И она называла Огуна Бадагриса, самого страшного и кровожадного.
И наиболее подходящего для Билли.
— Огун Бадагрис ходит по земле, — сказал Билли. — Теперь его время.
— Теперь всегда наше время, — сказала Метрессе Эзиле.
— Наше время?
— Наше время. Билли. Богиня раскрыла свой саквояж. И они вышли.
И обрели форму. Духи. Двое духов.
— Агу, дух морей.
Я посмотрел и узнал старого моряка, своего отца. Ей-богу.
— Локо, лесной дух.
Я узнал Роджера Вулпеса, помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. Ну и, конечно, духа лесов,
— А Дамбалла Уэддо? — спросил Билли. — Где он?
— Он вокруг тебя, Билли. Ты в его голове, в разуме Дамбаллы Уэддо.
— Уже померкшем разуме, — сказал Билли. — Огун сказал мне, что натравит галдящие толпы на Дамбаллу, завладеет его разумом и сведет с ума.
Метрессе Эзиле рассмеялась.
— Глупый Билли! — воскликнула она. — Дамбалла все души забирает себе, сюда, в мир мыслей, снов и вдохновения, откуда человечество черпает свои идеи.
Метрессе Эзиле повернулась ко мне.
— Артур Тиккетт рассказывал тебе об этом, не так ли? — поинтересовалась она.
— Да, я… да. Он считал, что духи перевоплощаются. Каждый раз в новом месте.
— Циклы духов символизирует змея с собственным хвостом во рту.
— А Огун тогда…
— Сатана. Шайтан. Люцифер. Билли он известен как Генри Дорс, бог новой религии — науки.
— Я всегда был не в ладах с компьютером, — сказал я.
— Довольно, — сказал Билли. — Надоело. Через минуту меня здесь не будет. А этот олух пойдет со мной. Вы же отправляйтесь досматривать свои сны. Никто вам больше не поклоняется. Вы — вчерашний снег.
— Еще пару слов, если можно, — сказал Агу.
— Привет, папа! — сказал я.
— Привет, сынок, — сказал отец. — Вот что, Билли. Знаю, ты покинешь нас через… — Отец взглянул на часы. «Ролекс». У меня когда-то были такие. Стильная штучка. Но не буду на них останавливаться. Хотя, почему бы и нет? На самом деле у меня никогда не было «Ролекса». Я все выдумал — не мог удержаться. Зачем — не знаю. В общем, лапша получилась… — примерно через тридцать секунд. Но как сказал тебе Генри Дорс и как выяснил на своей шкуре мой сын, время здесь течет иначе — обычно гораздо быстрее, хотя в наших силах изменить его ход. Мы можем сделать так, что десять секунд покажутся тебе вечностью в аду.
— Можете, — согласился Билли. — Но помните, я знаю секрет.
— Какой секрет?
— Секрет саквояжа вуду.
— И что это за секрет? — поинтересовался я.
— Саквояж — transitus tessera, билет на проезд. Он позволяет путешествовать от одного мира к другому.
— Знаю, — сказал я. — Твоя мамаша говорила.
— Но она не сказала, что путешествовать могут только духи. Для них саквояж единственный способ проникнуть в мир людей. Люди могут встречаться с духами в сновидениях и получать от них мысли и пророчества. Но саквояж — портал, через который духи могут проникнуть в физический мир людей. Дева Мария никогда не рожала — она просто открыла свой саквояж.
— Но как насчет всех этих демонических черепов?
— Это хранители, — пояснил Билли. — Они не пускают людей в мир духов. Хранителей выбирает сам Огун Бадагрис и помещает их в саквояж. Думаю, когда я с тобой расправлюсь, он и тебя выберет.
— Иди ты к черту со своим саквояжем, — сказал я.
— С удовольствием, — сказал Билли. — Но прежде еще два слова.
— Каких? — спросила Метрессе Эзиле.
— Время вышло, — сказал Билли и исчез, словно его и не было.
Мрачные прогнозы
Предсказывал несчастья на юру,
Пугал поутру, днем и ввечеру,
Но люди спешили,
Они не ценили
Чалму и слог индийского гуру.
Предсказывал несчастья день за днем,
Копились беды и невзгоды в нем,
А люди смеялись,
Дрались, лобызались,
Забвения искали днем с огнем.
Предсказывал несчастья дотемна,
Пока не начала болеть спина,
А люди сердились,
Ворчали и злились,
И ввысь росла неверия стена.
Когда ж прогнозы мрачные сбылись,
Осталось лишь одно — сиди молись,
А люди — для справки —
Напялили плавки
И загорать всем скопом понеслись.
Спасибо.
23
Все где-то должно находиться, и ничто не может находиться где-либо, кроме как там, где находится.
Хьюго Рун
Доктор сказал, что я параноидальный шизофреник. Ну, не сказал — дал понять.
— Расскажите мне про Некронет, — попросил он.
— Это рай, мир блаженства, — сказал я.
— Мир блаженства?
Доктор посмотрел на меня сквозь свои бифокальные очки. Я никогда таких не носил. Стильная штучка. А я привык выдерживать свой стиль.
— Мир блаженства?
Доктор заглянул в историю болезни.
— В прошлый раз вы утверждали обратное…
— Это обитаемый мир. Его обитатели очень добры. Это рай, мир блаженства… Мне нужно позвонить. Отпустите меня, пожалуйста.
— Рановато, — сказал доктор, — рановато.
— Вы должны разрешить мне позвонить.
— Что-то срочное?
— Очень!
— Сожалею, но не могу. Знаю, что приговоренный имеет право на плотный завтрак и все такое, но вы ведь отказались от завтрака?
— Я не голоден, но мне нужно позвонить. Вы не понимаете, что творите.
— С вами все ясно, — сказал доктор. — Вы революционер. Вас приговорили к публичной казни, которая будет транслироваться в прямом эфире на весь мир. Моя задача зафиксировать ваши последние высказывания и попытаться вникнуть в ваше психическое состояние. Вы ценный экземпляр, знаете ли. Психические расстройства давно в прошлом.
— Потому что и психи давно в прошлом.
— Что вы сказали?
— Ничего. Ничего не сказал. Позвольте мне позвонить.
— Не выйдет, — сказал доктор. — Вернемся лучше к Некронету.
— О нем достаточно! Сними с меня эту смирительную рубашку, ублюдок!
— Успокойтесь, — сказал доктор. — Не надо так расстраиваться.
— Ты пожалеешь, — сказал я. — Когда я отсюда выберусь, ты заплатишь за все!
— Видимо, таблетки не помогают, — сказал доктор. — Вы все такой же буйный.
— Позвоните сами. Позвоните Генри Дорсу.
— Генри Дорс… — Доктор заглянул в историю болезни. — Это имя уже упоминалось. Вы сказали, он мозг «Некрософт». Это так?
Я кивнул.
— Но сведений о таком человеке нет. Людям кажется, что им знакомо это имя. Но чем больше они пытаются его вспомнить, тем труднее им это дается. Похоже, Генри Дорс — миф. Что скажете?
— Он держится в тени. У него это получается лучше всего. Он — дух. Дух, гуляющий по земле. Генри Дорс — Огун Бадагрис.
— Ах, да, — сказал доктор, просматривая историю болезни. — Это один из духов, населяющих Не-кронет. Он еще как-то связан с этим пресловутым саквояжем. Ну как же, саквояжем вуду, предметом вашего поиска, когда вы находились в образе Ласло Вудбайна, помните?
— Я никогда не был Ласло Вудбайном. Я не Ласло Вудбайн!
— А, извините. Кто же вы теперь? — Доктор в который раз заглянул в историю болезни. — Карлос-Таракан-Хаоса? Или Барри-Говорящий-Кочан?
— Вы знаете, кто я! Вы знаете, кто я!
— Посмотрим. — Доктор захлопнул папку. — Впрочем, в этом нет надобности, не правда ли? Потому что вы ни днем, ни ночью не прекращаете выкрикивать это имя. И что же вы кричите?
— Я Билли Барнес! — крикнул я.
— Вот-вот, «Я Билли Барнес». Но когда я смотрю на этот покрасневший остов тела с отсутствую-щими членами и отгрызенным лицом, я говорю себе: это не Билли Барнес. Я видел Билли Барнеса по телевизору только сегодня утром. Он давал интервью по поводу казни. Вашей казни. Сэр, вы не Билли Барнес.
— Но я Билли Барнес! — воскликнул я. — Он обманул меня! Он меня обманул!
— Он — это ваше второе я? Этот Ласло Вудбайн?
— Да. И Роджер Вулпес.
— Ах, да, Роджер Вулпес! Помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. И тоже дух. Он тоже участвовал в заговоре?
— Вы не понимаете, — сказал я. — Дайте мне объяснить.
— Валяйте, — сказал доктор. — Попробуйте еще раз. Но эта попытка будет последней. Ваша казнь должна состояться сегодня в полдень.
— Ладно, я расскажу вам, как ему удалось меня перехитрить.
— Поторопитесь.
— Так вот. Во-первых, вы должны понять, что я Билли Барнес. Я внутри этой головы. Само тело не мое. Оно принадлежит революционеру, моему врагу, человеку, чьи воспоминания и чью личность я загрузил в Некронет десять лет назад. Он пытался бежать и при этом выяснил, что Некронет занимает то же пространство, что и мир сновидений. Чтобы добраться до меня, он проникал в мои сны. Но я каждый раз просыпался, ускользая от него.
— И вы проникли в Некронет, чтобы добраться до него самому, не так ли?
— Так. Я хотел задать ему хорошую трепку, а затем вернуть в это тело, чтобы казнить.
— С этим все понятно, — сказал доктор. — Но я никак не могу понять, как вы, то есть ваша личность, ну, воспоминания или что там еще, в общем, как вы, Билли Барнес, оказались в теле, которое я вижу перед собой?
— Я же вам говорю: он меня обманул. Я его недооценил. Он действовал наименее наиболее очевидным способом из всех наименее наиболее очевидных способов. Он никогда не ставил задачу добраться до меня в моих сновидениях. Он просто готовил ловушку. Проникнув в Некронет, я как раз в нее и угодил.
— Что за ловушка? В Некронете?
— Нет, здесь. В наименее наиболее очевидном для нее месте. Он попросил Роджера Вулпеса присниться своей невесте. А поскольку ей снился только он, эту часть плана осуществить было легко.
— А кто была невеста Роджера Вулпеса?
— Мой шофер.
— Продолжайте.
— Во сне Роджер Вулпес договорился с ней, чтобы она сняла перчатки. Наяву она не могла этого сделать — не было моего разрешения.
— Ах, да, — проговорил доктор. — Специальные перчатки с подкладкой из плизира. Персонально для нее.
— Точно. Увы, я не заметил, что она их сняла.
— Так что же она сделала?
— Там, в загрузочном боксе, когда я загрузился в Некронет, она поменяла шлемы местами. Мой и этого ублюдка, в чьем теле я сейчас нахожусь. Когда Генри Дорс выгрузил нас обратно, я оказался в теле того ублюдка, а тот — в моем.
— Хитро придумано, — признал доктор.
— Дайте мне позвонить! Дайте позвонить Генри Дорсу! Когда он услышит мой голос, то поймет, кто говорит!
— Номер телефона, который вы нам дали, отключен, — сказал доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29