Но в данном случае тебе не стоит беспокоиться: здесь мой слуга-каганести, — Рашас махнул рукой в сторону странного эльфа, — и он вернет лошадь в конюшню твоего отца.
Каганести! Теперь Гил все понял. Этот странный эльф был одним из знаменитых диковатых эльфов, воспеваемых в песнях и легендах. Гил раньше никогда не видел их.
Каганести кивнул, безмолвно заверяя в том, что ничто не доставит ему большей радости и удовольствия. Гил неловко кивнул в ответ, лихорадочно соображая, как же ему поступить.
— Вижу, что ты колеблешься. Может, ты плохо себя чувствуешь? Я слышал, что здоровье у тебя пошаливает. Как ты думаешь, не лучше ли тебе вернуться домой? — заботливо осведомился Рашас. — Полет на грифоне — неординарная штука, и это может не пойти тебе на пользу.
Конечно же, эти слова решили дело.
Гил покраснел и сказал, что будет очень рад полететь вместе с сенатором на грифоне.
Без задней мысли Гил оставил свою лошадку на попечение слуги-каганести. Только когда он уже сидел на грифоне позади Рашаса, ему на ум пришла такая мысль: как сенатор проведал о его решении идти в Квалинести? И как Рашас узнал, где встретиться с ним?
Вопросы уже готовы были сорваться с языка юноши, но Гил благоговел перед старым эльфом, трепетал перед его элегантной и величавой внешностью.
Лорана хорошо воспитала сына, научила его быть дипломатом. Подобные вопросы оказались бы невежливыми, ведь стало бы очевидным, что Гил не доверяет сенатору. Несомненно, происходящему можно найти логическое объяснение, поэтому Гил решил ничего не спрашивать.
Гил успокоился и наслаждался полетом.
Глава 6
На всю жизнь Гил запомнил свое первое впечатление от славного эльфийского города Квалиноста.
Рашас повернулся, чтобы увидеть, какое впечатление произвел на юношу Квалиност, и увидел слезы, бегущие по щекам Гила. Сенатор удовлетворенно кивнул, советуя не смущаться своих слез.
— Да, красота переполняет сердце, и надо дать выход эмоциям. Так что пусть они прольются слезами из глаз твоих. Не стыдись слез своих, а гордись ими. Нет ничего удивительного в том, что именно так ты встречаешь свою настоящую родину.
Гил не упустил умышленного ударения на слове «настоящая» и мысленно согласился с сенатором. «Да, здесь моя родина! Я знаю это. И знал всю свою жизнь. Сейчас я вижу Квалиност не впервые — ведь столько раз видел я этот город во сне!» — думал Гил.
Из зарослей осин, привольно растущих в городе, вздымались четыре белокаменные башни, инкрустированные сверкающим серебром. В центре города возвышалась самая грандиозная башня из сияющего золота, ее окружали чудные здания из розового кварца. Среди осиновых рощ и садов диких цветов вились шелковые ленты тихих улиц. В душе Гила разлилось умиротворение и чувство того, что все его существо неразрывно связано со всем этим.
Воистину он вернулся домой, Грифон приземлился на центральный двор розово-кварцевого дома, украшенного зеленым нефритом. Рашасу было чем гордиться, ведь этот дом, с виду такой изящный и хрупкий, выдержал ужасы и огненные смерчи Катаклизма.
Гил глядел на шпили, ажурные решетки, стройные колонны, изящные арки и мысленно сравнивал все это с родительским домом. Дом, который Лорана называла «Конец путешествиям», был прямоугольным и каким-то угловатым и нескладным, с неуклюжими окнами и покатой крышей. По сравнению с прекрасными домами эльфов он казался громоздким, приземистым и безобразным. Он казался… человечьим.
Рашас вежливо поблагодарил грифона за помощь, одарил его и простился со зверем. Потом повел Гилтаса в дом. Хоть это и казалось невозможным, но внутри дом выглядел еще краше, чем снаружи. Эльфы обожали свежий воздух, и, как гласит пословица, в их домах было больше окон, чем стен. Солнечный свет, струящийся через ажурные решетки, вырисовывал на полу причудливые узоры, оживающие в игре света и тени, солнца и облаков. Внутри дома росли дивные цветы, трепетали листья деревьев. То и дело в окна впархивали птицы, наполняя дом мелодичными трелями. Аккомпанируя их песням, нежно журчали фонтаны.
Низкими почтительными поклонами встретили Рашаса эльфы-каганести, высоченные и мускулистые, со странными знаками на коже.
— Это мои диковатые эльфы, — объяснил Гилу Рашас. — Когда-то они были рабами. Теперь же, в соответствии с современными декретами, я плачу им за службу.
Гил не был уверен, но ему показалось, что голос сенатора звучит не правдоподобно. Старый эльф посмотрел на него и улыбнулся, и Гил решил, что сенатор шутит.
— В этом доме живу только я и мои слуги, — продолжал Рашас. — Я вдовец, моя жена умерла во время войны. Сын был убит, сражаясь с войсками Белокамня, которые вела твоя мать, Гилтас. — Рашас странно посмотрел на юношу. — Дочь же моя вышла замуж и живет в другом доме. Так что большую часть времени я провожу в одиночестве. Но сегодня ты мой почетный гость, и я не буду одинок. Надеюсь, что ты, принц, будешь считать мой дом своим домом. Надеюсь, ты удостоишь мое жилище своим присутствием? — Казалось, сенатор жаждал услышать «да» из уст Гилтаса.
— Это честь для меня, сенатор, — сказал Гил, светясь от удовольствия. — Ты очень добр ко мне.
— Через минуту я покажу тебе твою комнату, сейчас ее готовят слуги.
А с тобой очень хочет увидеться одна госпожа, которая гостит у меня. Она премного наслышана о тебе. Думаю, она близкая подруга твоей матери.
Гил был заинтригован. После замужества у его матери осталось несколько друзей среди эльфов. Может, эта госпожа была подругой детства Лораны?
Рашас повел Гила вверх по чудесной лестнице, наверху заканчивающейся просторным холлом, из которого вели три двери: одна располагалась в дальнем конце, две другие — по бокам. У дальней двери стояли два слуги-каганести, почтительно склонившиеся перед Рашасом. По жесту Рашаса один из них постучал в дверь.
— Войдите, — произнес тихий музыкальный женский голос, спокойный и повелительный.
Гил отступил назад, чтобы не мешать Рашасу войти первым, но сенатор с поклоном жестом приказал ему войти впереди него.
— Мой принц, — произнес он.
Смущенный, но польщенный, Гилтас вошел в комнату. Рашас шел следом.
Сзади закрылась дверь.
У окна спиной к ним стояла женщина.
Комната была восьмиугольной и напоминала беседку. Посредине росло несколько деревьев, их ветви сплетались настоящим зеленым потолком. Гил заметил, что все высокие узкие окна закрыты и занавешены шелковыми портьерами. Юноша подумал, что жильцу, наверное, не по душе свежий воздух.
Две двери — по одной с противоположных сторон комнаты — вели в другие покои из этой главной комнаты.
Вся мебель: и софа, и стол, и стулья — была изящна и удобна.
— Госпожа, — почтительно обратился к женщине Рашас, — к тебе пришел гость.
Какое-то время она все еще стояла к ним спиной, казалось, она окоченела в неподвижности. Потом женщина медленно повернулась.
У Гила вырвался тихий вздох. Никогда в жизни не видел он такой красоты, воплощенной в живом существе. Ее волосы — словно небо в полночь.
В глазах переливались фиолетовые глубины аметистов. Она была грациозна, прекрасна, возвышенна, эфемерна. Но вокруг нее — словно бы разлита глубокая печаль.
Гил ничуть бы не удивился, если б Рашас представил ему эту женщину как Мишакаль, добрую богиню-целительницу. Ему захотелось упасть перед ней на колени в мольбе и почтении.
Но женщина не была богиней.
— Принц мой, позвольте представить тебе Эльхану Звездный Ветер… — начал Рашас.
— Королеву Эльхану Звездный Ветер, — тихо и надменно поправила она.
Ее поза казалась странно вызывающей.
— Королеву Эльхану Звездный Ветер, — с улыбкой повторил за ней Рашас, как если бы он потворствовал капризному ребенку. — А тебе позволь представить Гилтаса, сына Лораланталасы из дома Солостарана… и ее мужа, Танталаса Полуэльфа. — Последние слова Рашас произнес как бы размышляя.
Гил уловил очевидный разрыв в речи Рашаса, разрыв, умышленно разделяющий его мать и отца. Щеки Гила зарделись от смущения и стыда. Он не смел даже взглянуть на стоящую перед ним женщину, такую гордую и высокомерную, которая, должно быть, жалеет и презирает его. Она заговорила, но не с ним, а с Рашасом. Смущение Гила было столь велико, что сначала он даже не понял, о чем говорит эльфийка. Но когда осознал, то поднял голову в немом изумлении.
— …Танис Полуэльф — один из величайших людей нашего времени. Весь Ансалон его знает и чтит. Каждый народ почитает его, причем включая эльфийский народ, сенатор. Гордые Соламнийские Рыцари почтительно склоняются перед ним. Всеми уважаемая Дочь Крисания из храма Паладайна в Палантасе считает его своим другом. В Торбардине король гномов зовет Таниса Полуэльфа братом…
Рашас кашлянул.
— Да, ваше величество, — сухо сказал он. — Я уже понял, что у Полуэльфа есть друзья и среди кендеров.
— Точно, есть, — холодно отозвалась Эльхана. — И он счастлив, что заслужил их уважение.
— На вкус и цвет… — Губы Рашаса змеились ухмылкой.
Эльхана не стала ему отвечать. Она смотрела на Гила и хмурилась, как будто ей в голову внезапно пришла новая неприятная мысль.
Гил не понимал, что произошло, он был шокирован и очень нервничал.
Услышать такую пылкую хвалу своему отцу из уст самой королевы Квалинести и Сильванести! Его отец — один из величайших людей нашего времени… гордые рыцари склоняются перед ним… король гномов зовет его братом… каждый народ почитает его…
Гил никогда не знал об этом. И никогда не задумывался о подобном.
Он вдруг заметил, что в комнате повисла непроницаемая тишина. Гилу стало ужасно неуютно, и он страстно желал, чтобы кто-нибудь произнес хоть слово. Юноша встревожился.
«Может, это я должен что-то сказать? — в панике подумал Гил, стараясь припомнить материнские уроки о королевских приемах. — Может, это я должен поддержать разговор?»
Эльхана внимательно разглядывала юношу. Прекрасные глаза, устремленные на Гила, смущали и лишали дара речи. Гил хотел было собраться с мыслями и сказать хоть что-то, но обнаружил, что голос не слушается его.
Он переводил взгляд с сенатора на королеву и знал, что происходит что-то не то.
Солнцу нет места в этой комнате, окна занавешены плотными портьерами.
С первого взгляда тени казались свежими и успокаивающими, но сейчас они были угрожающими и страшными, как пелена, падающая на мир перед началом неистовой бури. Воздух словно пропитан предвестием несчастья.
Эльхана первая нарушила затянувшееся молчание. Ее фиолетовые глаза потемнели, став почти черными.
— Так вот, значит, каков твой план? — обратилась она к Рашасу на языке Квалинести, в котором улавливался легкий акцент, выдававший уроженку Сильванести.
— И неплохой план, как тебе кажется? — вопросом на вопрос ответил Рашас. Несмотря на гнев Эльханы, он был спокоен.
— Но он еще мальчишка! — воскликнула Эльхана.
— Но у него будет верный наставник, мудрый канцлер, — парировал Рашас.
— Им, конечно же, станешь ты, — саркастически бросила Эльхана.
— Регента назначает Талас-Энтиа. Я, конечно, буду рад предложить свои услуги.
— Талас-Энтиа! Да, в твоем распоряжении эта свора старых дураков!
Гил чувствовал тошноту, подкатывающуюся к горлу, слышал безумный стук крови в висках. Опять старшие говорят поверх его головы, как будто он что-то вроде тех деревьев, растущих посреди комнаты.
— Ведь он еще не знает, так ведь? — спросила Эльхана. Она с сожалением смотрела на Гила.
— Думаю, что он знает больше, чем хочет показать, — с лукавой улыбкой сказал Рашас. — Он пришел по собственному желанию, и если бы он не хотел, то не был бы здесь сейчас. А теперь, ваше величество, — сарказм открыто сквозил в голосе сенатора, — если ты и принц Гилтас позволите мне, то я займусь неотложными делами. Надо очень-очень много всего сделать перед предстоящей нам завтра церемонией.
Сенатор отвесил поклон, развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
За ним тут же захлопнулась дверь.
— Что тут происходит? — Гил был сбит с толку и зол на самого себя.
— О чем шла речь? Я не понимаю…
— Да что ты? — отозвалась Эльхана.
Гил не успел ответить, а Эльхана уже отвернулась от него. Все ее тело напряглось, кулаки сжались, ногти впились в ладони.
Юноша чувствовал себя маленьким ребенком, запертым в детской, в то время как у взрослых вечеринка в гостиной. Он бросился к двери и распахнул ее.
Перед ним возвышались двое огромных, сильных эльфов-каганести. Каждый сжимал в руке копье.
Гил решил пройти между ними. Эльфы не сдвинулись с места.
— Простите, может, вы не поняли меня. Я хочу выйти отсюда, — вежливо, но непреклонно сказал Гил, давая им понять, что говорит именно о том, что намерен предпринять.
Он шагнул вперед. Двое охранников ничего не сказали, только два копья скрестились перед носом у Гила.
Рашас как раз начал спускаться вниз по лестнице.
— Сенатор! — крикнул ему Гил, стараясь сохранять спокойствие. — Возникло недоразумение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56