Но тебе нужно аккуратно переоформить «Зюйд трейд» с себя на «Доминатор», а в акционеры «Доминатора» добавить «Родригес Инкорпорейтед». Готов оплатить твою долю, а лучше, если мы на сумму акций увеличим уставной капитал.
– А я не попаду под американские законы, это ведь вывод капитала из-под юрисдикции США?
– Это – привлечение инвестиций в страну, какое же это правонарушение? Далее, скоро на Кубе произойдут некоторые события. Срочно сбрасывай акции кубинских фирм, особенно туристических…
– Таких нет.
– Табачные, сахарные, сигарные?
– Я поняла.
– Имей в виду – информация очень секретная. Просто ужас!
– Павел Анатольевич, я и раньше отличалась болтливостью?
– Да нет. Если бы отличалась, давно бы тебя убрали.
– Как так убрали?
– Ты чего испугалась? Убрали – это означает, что человек не справляется с задачами и его отправляют на другое место работы. И все. Поменьше читай на ночь про злой КГБ. Мне неоднократно уже приходилось это делать.
– И какова судьба «уволенных»?
– Один из них сейчас – директор Нижне-Тагильского металлургического комбината. Не смог мужик противостоять соблазнам секретарши, а она по совместительству работала в ИНО ФБР. Отправили его к проверенным секретаршам.
– И как вы это сделали?
– Через недружественное поглощение его фирмы. А когда разъярённые кредиторы подали в суд и вмешалось федеральное правительство, парня пришлось эвакуировать через Мексику и кораблём через Тихий океан.
Постепенно кабинет стал заполняться гостями. Подошли, как обычно парой, супруги Хандкарян, за ними – Баффет вместе со смазливой кинозвездой из Голливуда. Одним из последних пришёл Чернышков. Только по нему было видно, что он не только что из душа, а уже побегал за это утро изрядно.
Постепенно в разговор включились все, и совещание началось. К обеду определили как основные направления деятельности, так и ключевую стратегию на ближайший год. Решили, что координацию по США будет осуществлять Алекс Шварц, исполнительный директор и номинальный владелец «General Security». Александр сразу же объявил систему паролей и экстренной связи, рассказал о возможностях его фирмы и по другим, не имеющим прямого отношения к охране, направлениям. Эрику, например, заинтересовала перевозочная деятельность фирмы Шварца – и дешевле, и безопасней.
Потом выступил Баффет. Он долго и нудно рассказывал о смысле денег, сравнивая их то с кровью экономики, то с речными потоками. В итоге – все прониклись его финансовым дарованием, вот только не поняли, что он хотел сказать.
Молодой и скандально известный журналист из херстовской «Морнинг стар» пообещал, что по заказу сможет «закопать» любого конкурента. Родригес заметил, что он уже всех достал своими разоблачениями, а конкретно Шварцу надоело решать проблемы ретивого журналиста. И посоветовал ему стать более респектабельным, а то Чернышков может и не успеть со спасательной операцией в следующий раз. Что же касается поступления рекламных денег, специально под него, как под репортёра, то совещание решило взять это на себя.
В перерыве, когда все пошли на перекур и в туалет, Эрика подошла к Александру, стоявшему на балконе с сигарой в руке, молча постояла рядом, затем спросила:
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– А я что-то должен тебе сказать? – Он взял Эрику за руку, но она стряхнула её и, резко повернувшись на каблуках, пошла прочь.
– Подожди, Эрика! Постой!
Она остановилась, медленно повернулась и, глядя уничтожающим взглядом (американская школа менеджмента!), подождала, пока он подошёл, и врезала:
– Молодой человек! Последние пятнадцать лет за мной толпами ходят поклонники. На выбор! Любые! Миллионеры! Кинозвезды! Политики! Но ни один не был допущен мной так близко, и тем более ни один не повёл себя так по-свински!
– Как это, по-свински?
– А ты как оцениваешь своё поведение?
– Эрика, у меня очень много работы… – Но она уже повернулась и пошла прочь. – Это все Родригес… я этой ночью даже не прилёг…
– Прощай, беби!
На следующее утро Судостроев лично проводил её до самолёта, летящего в США. Прилетев в Вашингтон, Эрика с головой окунулась в дела. Предстояли поездки в Сан-Франциско и Лос-Анджелес, в филиалы фирмы, и потом, ведь нельзя сильно-то хамить, придётся встретиться с вице-президентом, и так далее, и так далее.
Только вот почему-то при воспоминании о «корпоративной вечеринке» самой яркой и свежей была память о той ночи, когда она впервые в своей жизни была с мужчиной, которого, как теперь она поняла, много лет любила.
Нью-Йорк, зима 1957 года
О первом официальном визите господина Родригеса в Нью-Йорк деловым кругам города стало известно заранее. Человек, который все ходы и выходы американской бюрократии знал лучше, чем многие американцы, решил открыто посетить многих политиков и зачем-то разрекламировал свой приезд. Это-то и вызвало интерес к персоне южноамериканского магната. Какие только слухи ни ходили о его сказочном богатстве и о его влиянии на южноамериканских политиков как в странах, которые отошли к коммунистическому блоку, так и в демократических. Впрочем, называть Аргентину, Уругвай, Парагвай да Гватемалу демократическими было бы большой натяжкой, но все же… как сказал один из президентов США, говоря о правителе одной из таких «демократий», – пусть он и большая свинья, но это ведь наша свинья!
Про Родригеса говорили, что он построил на окраине столицы Аргентины целую крепость, оснащённую даже противотанковыми пушками и ракетами. Что многие бизнесмены, в том числе и в США, обязаны своими капиталами его расположению. Что ни одна сделка не может быть подписана без его визы в таких странах, как Панама, Уругвай, Чили, не говоря уж об Аргентине, где он вообще просто ставит своих людей на президентский пост.
Поговаривали о том, что империя Родригеса в своей погоне за деньгами не брезгует и торговлей людьми и наркотиками. Когда о причастности Родригеса к наркоторговле спросила одна из молодых журналисток на брифинге, Родригес рассмеялся ей в лицо:
– Девочка! Задача любого бизнеса – занять все свободное пространство. А рынком для наркоторговцев являются люди. Если все станут наркоманами, то кто же будет зарабатывать для меня деньги? Я сам, что ли, встану к станку или буду кантовать грузы в порту?
– А чем вы объясните строительство своей крепости в Буэнос-Айресе? Разве не потому вы её построили, что боитесь нападения конкурентов из наркомафии?
– За кроликами охотятся многие хищники. А за дикобразами охотиться, хотя они и более вкусные, чем кролики, желающих мало. Очень трудно укусить дикобраза в задницу. Так и со мной… с чего вы решили, что врагов у меня меньше, чем у какого-нибудь наркоторговца? Да у меня враги-то посерьёзнее будут, целые действующие и бывшие главы государств. И не смейтесь над размерами этих стран. Государство всегда сильнее, чем отдельный человек, пусть даже этот человек очень богатый или умный.
Хотя Родригес лукавил. Многие правители в Южной Америке пытались с ним бороться, только вот судьба их незавидна. И проходило все словно по одному сценарию. Сначала разгневанный поведением Родригеса властитель начинает наезжать на него. Но после этого у главного чиновника начинаются сплошные неприятности. То широкой общественности становится известно о его тёмном прошлом, то вылезают на всеобщее обозрение самые страшные его «скелеты в шкафу». Если этого не хватает для того, чтобы загнать такого противника под стол, Родригес начинает экономическую войну. Из страны начинают утекать капиталы, возникает напряжённость в бедных кварталах. А ухудшение жизни народа, особенно в таких бедных странах, сразу повышает градус активности самых разных бандитов, от грабителей до марксистов включительно. И уж тут самые умные противники кидались в ноги с мировой ко всемогущему Родригесу, а уж тех, кто не кидался, народ тащил на плаху, и в очередной стране устанавливалась коммунистическая диктатура.
С Родригесом не раз пыталось говорить на эту тему ЦРУ, но он только смеялся в ответ. Ведь даже марксисты понимали, что с ним шутки плохи, и почти вся внешнеэкономическая деятельность коммунистических стран велась через «Родригес Инк.», исключая разве что их контракты с Европейским или Советским Союзом.
Подсчитать «стоимость» Родригеса пытались многие. Только очень скоро сбивались со счета. Помимо сверхдорогой недвижимости в столицах многих стран на Родригеса и на его предприятие было зарегистрировано множество бизнесов. Это и торговля, причём практически монопольная, на продукцию из Южной Америки. Это импорт из Советского Союза текстиля, тяжёлой техники, автотранспорта, бытовой техники, дешёвой мебели, то есть всего, с продажей чего Советы не могли управиться на американских рынках. Как удалось Родригесу завязать контакты с советскими, славящимися бюрократизмом и неповоротливостью внешнеторговыми компаниями, одному Богу известно. Единственная сфера, в которую корпорация Родригеса пока ещё не вторглась, – это торговля нефтью и газом, а также их производными – нефтепродуктами и химическими удобрениями.
Встречать господина Родригеса в Штатах было поручено: от Госдепа – помощнику госсекретаря, господину Лефти, от Министерства экономики присутствовал сам министр, господин Гольдшмит, деловые круги представлял миллионер Самвел Хандкарян, от промышленников – очаровательная Эрика Фон. Морганы и Ротшильды только смачно выругались, когда им из Минэкономики пришло предложение участвовать в мероприятии. Охрану мероприятия взяло на себя, причём совершенно безвозмездно, охранное агентство «General Security».
Родригес прилетел в аэропорт Нью-Йорка на своём собственном самолёте, белокрылом «Фламинго». У трапа его встречали все члены комитета по приёму. Гость в сопровождении мотоциклистов эскорта и кавалькады автомобилей переехал в нью-йоркское поместье Хандкаряна, где и были запланированы основные встречи и прочие мероприятия. На вечернюю встречу пригласили всех более или менее значимых лиц в бизнесе (а вернее тех, кто интересовал Родригеса).
На приёме Родригес произвёл на гостей не самое лучшее впечатление. Целовал ручки дамам, порхал от одной группки бизнесменов, кучковавшихся вокруг известных фигур, другой произносил банальные тосты, в общем – «дешёвка», – так решили многие присутствовавшие. Потом он поднялся в кабинет Хандкаряна, более известного в брокерских кругах под кличкой «Хан», и туда вышколенные официанты стали приглашать гостей по одному. Сначала приглашали старых партнёров Родригеса. Вопросы с ними он решал быстро, практически только раздавал приказы и распоряжения. Вскоре подошла очередь и всех остальных.
В кабинет Самвела Хандкаряна, уставленный старинной викторианской мебелью, с тяжёлыми портьерами на окнах, с массивными кожаными креслами и бронзовыми бра, вошёл седой старик, одетый просто, но с таким достоинством, словно он князь или граф, как минимум.
– Дон Адриано Фольи, бизнесмен, – представил его Хан.
– Должен помочь! – приказал седой итальянец, ткнув указательным пальцем в сторону Хорхе.
– Это что ещё за Монтесума? – Перемена в лице Родригеса была не просто поразительной, ошеломляющей. Из разбитного плейбоя он в одно мгновение превратился в хищника. Изменились взгляд, выражение лица, поза из расслабленной стала угрожающей. Он левой рукой обхватил бицепс правой руки, словно закрылся, а сигара, порхающая до этого в пальцах, превратилась в ствол пистолета на уровне глаз. И сам взгляд, только что прямой и открытый, превратился в рыщущий взгляд снайпера, выцеливающего жертву через оптику прицела. – Ты кого ко мне привёл? – На этот вопрос Хан постарался ответить максимально быстро и тактично.
– Господин Хорхе, простите неловкость моего друга. Господин Фольи раздосадован потерей целого состояния и нескольких отелей на Кубе, а также тем, что множество его дебиторов, используя события на Кубе как предлог, прекратили платежи.
– А я-то тут при чем?
– Господин Фольи выражает вам своё почтение и, зная о вашем влиянии, просит помочь в данной проблеме.
– Это так, господин Фольи? – Родригес наконец-то соизволил обратить свой взор на мафиози.
Тот помялся, что ж, и на старуху бывает проруха, неправильно оценил человека, и пошёл на попятную.
– Да, мистер Родригес. Вы простите мою неграмотность, но я не заканчивал университетов, поэтому в политесах не силён, но деньги нужно вернуть.
– Хан, я не брал денег уважаемого господина Фольи. Зачем мне этот головняк?
– Господин Фольи готов заплатить за такую услугу.
– И сколько господин Фольи готов заплатить?
– Я готов заплатить пять процентов от суммы зависших денег.
– Господин Фольи, сколько вы берете с кредиторов, которым вы помогаете разобраться с должниками?
– Это разные вещи, мистер.
– Отчего же? По-моему – это одно и то же. Только сейчас вы выступаете в роли просителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36