Перешагнув через остатки укреплений, они вошли в деревню. Царило жуткое безмолвие. Ветер носил над домами клубы дыма. Там, где когда-то разговаривали, спорили, смеялись жители, остались лишь пустые улицы. Землю усеивали черепки битой посуды и обрывки тряпок. Кит-Канан перевернул на спину первый попавшийся труп – это был мужчина Каганести, зарубленный мечом. Он понял, что эльф погиб недавно, день назад, самое большее два. Перевернув тело обратно, принц застыл на месте, затем покачал головой. Кошмар. Когда Ситас позвал его, он почувствовал, что страна в опасности, но такое? Здесь творились убийства и грабежи.
Они прошли по безмолвной деревне, обнаружив только тела мужчин – Каганести и Сильванести. Не было ни женщин, ни детей. Все домашние животные исчезли, так же как и вещи, представлявшие хоть какую-то ценность.
– Кто мог это сделать? – мрачно спросил Макели.
– Не знаю. Кем бы ни были напавшие, они не хотели быть узнанными. Ты заметил, что они забрали своих мертвецов?
– Откуда ты знаешь?
Кит-Канан показал на трупы крестьян:
– Эти люди дорого продали свою жизнь. Они умирали, защищаясь, а значит, прихватили с собой и кое-кого из врагов.
В восточной части деревни Кит-Канан и Макели обнаружили множество следов – лошадей, коров, людей. Бандиты угнали скот и захватили в плен жителей, а затем скрылись в направлении обширной равнины. Макели спросил, что находится в той стороне.
– Город Кзак-Царот. Несомненно, разбойники попытаются продать своих пленников в рабство на тамошних рынках, – угрюмо сказал Кит-Канан. Он вглядывался в плоскую линию горизонта, словно пытаясь увидеть бандитов, совершивших этот разбой. – Дальше, за Кзак-Царотом, лежит родина Каганести – лес, весьма похожий на тот, где мы жили.
– И твой отец правит всем этим? – удивился Макели.
– Он управляет этими землями по закону, но настоящий хозяин здесь тот, у кого в руке меч. – Кит-Канан поддал ногой сухую землю, подняв в воздух фонтан пыли. – Пойдем, Кели. Нам пора.
Они потащились вдоль внешней стороны стены обратно к грифону. Макели волочил ноги, повесил голову. Кит-Канан спросил, что его так печалит.
– Мир за пределами леса – мрачное место, – вздохнул тот. – Эти эльфы погибли потому, что кто-то хотел отнять их добро.
– Я никогда не говорил, что во внешнем мире встречаются только мраморные города и красивые девушки, – возразил Кит-Канан, положив руку на плечо мальчику. – Но не расстраивайся так сильно. Подобные вещи происходят не каждый день. Когда я сообщу об этом отцу, он положит конец беззакониям.
– А что он может поделать? Он живет в городе, далеко отсюда.
– Ты недооцениваешь могущество Звездного Пророка.
Близились сумерки второго дня их пути, когда вдали возникли белые верхушки городских башен. Аркубаллис почуял, что конец путешествия близок, и без понукания Кит-Канана быстрее заработал крыльями. Внизу стремительно проносилась земля. Показалась широкая лента Тон-Таласа, отражавшая аквамарин вечернего неба и распластавшего крылья Аркубаллиса.
– Эй! Эй, вы там! – крикнул Макели лодочникам и рыбакам, плававшим по реке.
Кит-Канан зашикал на него.
– Не уверен, что меня здесь ожидает горячий прием, – предостерег он мальчика. – Вряд ли стоит объявлять о нашем прибытии.
Макели нехотя смолк.
Кит-Канан обнаружил, что его терзают сомнения и немалая тревога. Как его встретят? Сможет ли отец простить ему нарушение обычая? Все же Кит-Канан знал одно: он больше не был тем эльфом, что когда-то. Ему столько пришлось пережить, и теперь он горел желанием поделиться пережитым с братом.
Кит-Канан заметил поселение, строящееся на западном берегу реки. Судя по планировке, на реке, напротив пристаней и доков Сильваноста, должен был возникнуть город. Затем, когда они приблизились к городу с юга, Кит-Канан увидел, что значительная часть Рынка превратилась в обугленные развалины. Это встревожило принца, – значит, на город совершено нападение и, может быть, вместо отца и брата его ожидает кто-то другой? Небольшое облегчение ему принесло то, что остальная часть города сохранилась в прежнем виде.
В свою очередь, Макели, сильно наклонившись вниз, пристально, с прежним изумлением вглядывался в чудеса, показавшиеся внизу. Город сверкал в солнечных лучах. Мраморные здания, зеленеющие сады, мерцающие бассейны поражали мальчика. Тысячи башен, каждая из которых представлялась чудом выросшему в лесной глуши Макели, возвышались над искусно подстриженными деревьями. Выше всех вздымалась Звездная Башня. Кит-Канан облетел вокруг могучего шпиля и с душевной болью вспомнил тот день, когда сделал это в последний раз. Это был небольшой срок по сравнению с его жизнью, но Кит-Канану показалось, что с тех пор миновали тысячелетия.
Аркубаллис приготовился лететь домой и сам, почти без подсказки Кит-Канана, направился к дворцу Квинари. Вдоль плоской крыши мерцала линия факелов, пламя их металось на ветру. Последние лучи заходящего солнца придавали розовой башне дворца темно-алый оттенок.
Грифон резко устремился вниз, и Макели крепче ухватился за талию принца. Факелы освещали одинокую фигуру в белом, стоявшую на крыше. Аркубаллис поднял голову и полетел быстрее. Снизив скорость, он коснулся когтями крыши, нащупал задними ногами точку опоры и сложил крылья.
Одетый в белое эльф, ожидавший в дюжине футов от них, взял из гнезда факел и направился к приземлившемуся грифону. Макели затаил дыхание.
– Брат, – просто сказал Кит-Канан, спрыгнув со спины Аркубаллиса.
Ситас поднял факел выше.
– Я знал, что ты вернешься. Я ждал здесь каждый вечер с тех пор, как позвал тебя! – горячо воскликнул Ситас.
– Рад видеть тебя!
Близнецы обнялись. При виде этой сцены Макели перекинул через седло ногу и соскользнул со спины грифона на черепицу. Ситас и Кит-Канан, разжав объятия, хлопали друг друга по плечам.
– Ты похож на бандита или оборванца! – воскликнул Ситас. – Где ты раздобыл эту одежду?
– Это очень длинная история, – отвечал Кит-Канан. Он улыбался так широко, что лицо заболело; Ситас, словно зеркало, повторял его выражение. – А ты-то, когда же это ты успел бросить служение богам и превратиться в принца? – вскричал он, хлопая брата по спине.
Ситас все улыбался.
– Ну, с тех пор как ты ушел, много чего произошло. Я… – Он запнулся, увидев приближающегося Макели.
– Это мой добрый друг и компаньон, Макели, – объяснил Кит-Канан. – Кели, это мой брат, Ситас.
– Привет, – осторожно произнес Макели.
– Не так, – пожурил его Кит-Канан. – Поклонись, как я учил тебя.
Макели смущенно отвесил поклон, согнувшись почти пополам.
– Прости, Кит! То есть я хотел сказать, приветствую тебя, принц Ситас, – бесхитростно произнес он.
Ситас улыбнулся мальчику.
– У тебя будет достаточно времени изучить придворные манеры, – ответил он. – Ну а сейчас, держу пари, вы оба не откажетесь от горячей ванны и обеда!
– Ах, теперь мне вообще нечего больше желать! – приложив к сердцу руку, воскликнул Кит-Канан.
Смеясь, они с Ситасом направились к винтовой лестнице. Макели следовал за ними, отступив на шаг. Внезапно Кит-Канан остановился.
– А как отец? – спросил он нерешительно. – Он знает, что ты меня позвал?
– Да, – ответил Ситас. – Несколько дней он был болен, и я попросил его разрешения использовать Зов. Он согласился. Лекарь спас ему жизнь, и теперь он в порядке. Еще мы совещаемся с послами из Эргота и Торбардина, так что дел полно. Мы увидим Пророка и мать, как только ты примешь надлежащий вид.
– С послами? А что они здесь делают? – удивился Кит-Канан. – И еще, Сит, что произошло на Рынке? Выглядит так, будто его разграбили!
– Скоро ты все узнаешь.
Когда они подошли к ступеням, Кит-Канан оглянулся. На вечереющем небе зажигались звезды. Усталый Аркубаллис уснул, свернувшись клубком. Кит-Канан перевел взгляд с усыпанного звездами неба на возвышавшуюся рядом громаду Звездной Башни. Его рука сама собой скользнула за пазуху и вытащила веточку, срезанную с дерева Анайи. Она изменилась. Вместо тугих почек побег был усеян большими зелеными листьями. Несмотря на то, что побег срезали два дня назад, он оставался свежим и зеленым.
– Что это? – полюбопытствовал Ситас.
Кит-Канан тяжело вздохнул и многозначительно переглянулся с Макели.
– Это лучшая часть моей истории, брат.
И он нежно положил дубовую веточку обратно, к сердцу.
Глава 23
Ночь воссоединения
Свежевымытые, сытые, облаченные в чистую одежду, Кит-Канан и Макели следовали за Ситасом в зал Балифа. Там Пророк, госпожа Ниракина и госпожа Герматия сидели за поздним ужином в узком кругу.
– Подождите здесь, – велел Ситас, остановившись за дверьми зала. – Я должен подготовить их.
Внимание Макели было поглощено окружающей обстановкой. С тех пор как он вошел во дворец, он то и дело трогал каменные стены и пол, ощупывал бронзовые и железные дверные ручки, пялил глаза на проходивших мимо придворных и слуг. Макели был одет в старые вещи Кит-Канана. Рукава оказались слишком коротки, и хотя его волосы причесали со всем возможным старанием, он по-прежнему выглядел словно разряженное пугало.
Слуги, узнавшие Кит-Канана, разглядывали его во все глаза. Принц улыбнулся эльфам, но шепотом попросил их идти по своим делам, а сам, приблизившись к дверям зала, прислушался. При звуках неразборчивого голоса отца к горлу его подступил комок. Принц просунул в щель голову, и Ситас махнул рукой. Выпрямившись как стрела, Кит-Канан гордо вошел в притихший зал. Кто-то вздохнул, упала серебряная ложка, зазвенев о мраморный пол, и Герматия наклонилась поднять ее.
Ситас остановил Макели: Кит-Канан должен был подойти к столу один. Сбившийся с пути принц Сильванести стоял перед овальным столом, за которым сидели его родители и бывшая возлюбленная.
Ниракина приподнялась, но Ситэл коротко приказал ей оставаться на месте, и она опустилась в кресло с блестевшими на щеках слезами. Кит-Канан низко поклонился.
– Великий Пророк, – начал он. Затем проговорил: – Отец. Благодарю тебя за то, что ты позволил Ситасу позвать меня домой.
Женщины обернулись к Ситэлу – они не подозревали о подобной снисходительности Пророка.
– Я долго сердился на тебя, – сурово произнес Ситэл. – Никто никогда не позорил Королевский Дом так, как ты. Что ты можешь на это ответить?
Кит-Канан упал на одно колено.
– Я самый большой дурак, который когда-либо жил на свете, – вымолвил он, глядя в пол. – Я знаю, что навлек позор на себя и на вас. Я примирился с собой и богами, и теперь я хочу помириться со своей семьей.
Пророк поднялся, оттолкнув кресло. Его белые волосы, словно золото, сверкали в вечернем свете. Он снова пополнел со времени своей болезни, и в глазах сверкал прежний огонь. Ситэл твердыми, уверенными шагами обогнул стол и подошел к стоявшему на коленях сыну.
– Встань! – приказал все тем же повелительным голосом Пророк.
Когда Кит-Канан выпрямился, жесткое выражение лица Ситэла смягчилось.
– Сын, – сказал он, глядя принцу в глаза.
Они по-солдатски сжали друг другу локти. Но для Кит-Канана этого оказалось недостаточно. Он пылко обнял отца, который стиснул его в объятиях с такой же силой. Через плечо Пророка Кит-Канан увидел свою мать, все еще в слезах, но теперь лицо ее озаряла сияющая улыбка.
Герматия пыталась сохранять безразличие, но побледневшее лицо и дрожащие пальцы выдавали ее. Уронив руки на колени, она глядела в сторону, на стену, на потолок, куда угодно, но только не на Кит-Канана.
Ситэл отодвинулся на расстояние вытянутой руки и внимательно рассмотрел загорелое лицо сына.
– Я не могу отказать тебе, – произнес он дрогнувшим голосом. – Ты мой сын, и я рад твоему возвращению!
Ниракина подошла поцеловать сына. Кит-Канан вытер ее слезы. Они приблизились к Герматии, застывшей в своем кресле.
– Ты прекрасно выглядишь, госпожа, – неловко обратился к ней Кит-Канан.
Женщина, быстро моргая, подняла на него взгляд:
– Спасибо.
Видя растерянность Кит-Канана, Ситас вмешался. Он вытолкнул Макели вперед и представил его. Ситэл и Ниракина нашли безыскусные манеры мальчика одновременно очаровательными и смешными.
Когда новость разнеслась по дворцу, слуги побросали свою работу, поднялись с кроватей и заполнили зал, чтобы поприветствовать возвратившегося принца. Окружающие всегда любили Кит-Канана за доброе сердце и веселый нрав.
– Тише, вы все! Тише! – воскликнул Ситэл, и собравшиеся умолкли.
Пророк послал за амфорами лучшего нектара, и во время паузы все передавали друг другу сладкий напиток. Когда у каждого оказался кубок, Пророк, подняв бокал, поприветствовал своего вновь обретенного сына.
– За принца Кит-Канана! – провозгласил тост Ситэл. – Наконец-то он дома!
– Кит-Канан! – зашумели собравшиеся, осушая бокалы.
За одним исключением. Герматия сжимала в пальцах кубок, пока суставы не побелели, как ее лицо.
В конце концов, слуги разошлись, но семья осталась. Окружив Кит-Канана, они говорили час за часом, рассказывая, что произошло в его отсутствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45