Если королю будет угодно доверить мне охрану Меча, я буду править Чёрной Горой и сделаю тебя и Цимми своими пэрами…
– Будешь, будешь править, – проворчал Болдуин. – Цимми и мой рыцарь помогут тебе чем смогут, но прежде всего они должны найти золотой меч. Смерть Гаэля для них менее важна
– Но она необходима, – перебил его Рогор.
Старый гном задумчиво покачал головой. В течение нескольких секунд было слышно лишь потрескивание дров в камине и свист ветра за окном.
– Да, справедливо, что ты хочешь наказать Гаэля, если он виновен в смерти твоего дяди. Но будьте осторожны… Будьте очень осторожны, дети мои. Нам ведь не нужна новая война с эльфами, не так ли?
Он повернулся к Цимми и Мьольниру, и оба отрицательно качнули головами. Но Рогор, судя по его лицу, думал иначе.
– Дело серьёзное, но это не повод для войны, – настаивал старый король. – Не забывайте об этом. Ты, Мьольнир, способен усмирить любого из этих воображал с голубой кожей, если они встанут у вас поперёк дороги. А ты, Цимми…
Болдуин замолчал. Его глаза из-под кустистых бровей весело блеснули, плечи затряслись, и из густой бороды послышался смех, похожий на кашель.
– Ты должен будешь скрывать свои тайные знания как можно дольше. Пусть в тебе видят всего лишь обычного придворного из королевской свиты.
Цимми отложил трубку и низко поклонился.
– Повинуюсь, повелитель камней.
– Это твой титул, и ты это знаешь, – отвечал Болдуин. – Ты владеешь искусством говорить с камнями и можешь воздвигнуть гору перед своими врагами. Об этом не известно ни людям, ни эльфам. Они считают, что древние деяния мастеров-каменщиков – всего лишь искусный вымысел, и не верят в их могущество. В один прекрасный день они чертовски удивятся… Но до того, как он настанет, не используй ни свой боевой молот, ни пращу, ничего другого!
– Повинуюсь, – повторил Цимми.
На сей раз Болдуин откровенно расхохотался, откинувшись на спинку кресла.
– Кроме того, благодаря нашей уловке вас будет трое, а не двое! Повелитель Рогор останется в своей одежде пажа и ничем не выдаст себя во время путешествия. Всем будет казаться, что он вооружён простым кинжалом и больше ничем. Тем хуже будет для эльфов, когда они поймут, что это просто маскировка!
Гномы засмеялись все, один за другим, глядя на мускулистые руки Рогора и думая о волшебном могуществе Цимми. В самом деле, тем хуже для эльфов…
День наконец занялся. Бледные лучи проникли в зал сквозь узкие бойницы, между которыми на стенах все ещё горели факелы. Это была самая верхняя комната дворца, на последнем этаже самой высокой башни, и ключи от неё хранились лишь у сенешаля и дворцового управителя. Она была круглой и почти пустой, если не считать двух больших кресел, в которых полудремали Два человека, и большого сундука, стоявшего у стены.
Король Пеллегун приоткрыл один глаз и потянулся. Все тело ломило, и к тому же он замёрз, несмотря на свои меховые одежды. Он поднялся с мучительной гримасой и толкнул сенешаля Горлуа.
– Вставай!
Сенешаль подскочил на месте, и его единственный глаз некоторое время моргал, пока Горлуа не проснулся окончательно.
– Я… я что, заснул? – пробормотал он.
– Вот почему ты всего лишь герцог, а король – я! – ответил Пеллегун, сдерживая зевок. – Который час?
Горлуа тоже поднялся, подошёл к одной из амбразур и выглянул наружу.
– Между заутреней и дневной службой… ближе к дневной.
– Нужно спускаться, – сказал Пеллегун. – Мы обо всём подумали?
Горлуа набросил меховой плащ и плотно закутался в него.
– Кажется, да, сир. В Каб-Баге всё готово, и ждут лишь их прибытия, чтобы разыграть спектакль. Но всякое может случиться! С гномами никогда нельзя ни в чём быть уверенным!
Пеллегун молча взглянул на сенешаля. Он и сам испытывал сомнение.
– Да уж, гномы…
Потом, словно что-то вспомнив, встряхнул головой.
– Нет, ещё не все! Найди мне человека не из наших владений, кого-нибудь из чужих – вора или убийцу из Гильдии… неважно, смотри сам. Пусть он следует за ними и сделает всё что нужно. Ты меня понял?
Сенешаль утвердительно прикрыл единственный глаз.
– Мы не можем позволить себе потерпеть неудачу, Горлуа. Это было бы…
Он замолчал на полуслове и провёл рукой по усталым глазам и по щекам, на которых уже начала отрастать щетина. Ему нужно было принять ванну, позвать брадобрея, и к тому же он проголодался… Капеллан может и подождать со своей мессой… Что за идея – устраивать мессу до завтрака!
Король взглянул на стоявший у стены сундук с гримасой отвращения. Потом повернулся к молча ожидавшему Горлуа и кивнул, словно отвечая собственным мыслям:
– Если мы потерпим неудачу, друг мой, это будет воистину ужасно!
Глава 4
Отъезд
Когда экспедиция покинула замок, направляясь в Каб-Баг, торговую столицу гномов, дождь уже перестал. Король Пеллегун приказал, чтобы отъезд посланцев Великого Совета прошёл без всяких торжеств, но, несмотря на это, все жители Лота высыпали на крепостную стену – настолько необычное зрелище представляла собой странная компания, выехавшая из городских ворот.
Тилль-следопыт смог быстро избавиться от назойливого любопытства толпы, уйдя далеко вперёд. Одежда эльфа, меняющая цвет, была уже неразличима на фоне пожухлой травы и листвы в бледно-сером свете зимнего утра. Он всегда ходил пешком, в сопровождении своей собаки и летящего над головой сокола. Тилль мало с кем разговаривал, кроме них, и даже обедал всегда в некотором отдалении от остальных спутников. Вооружённый только луком и длинным острым эльфийским кинжалом, он ничем не отличался от большинства эльфов-путешественников или торговцев, которые почти ежедневно прибывали в Лот, поэтому толпа не обратила на него особого внимания.
Всадники, возглавлявшие процессию, выглядели, напротив, воистину роскошно. Утёр Бурый, ехавший впереди, гордо выпрямился на своём вороном коне, и девицы, хихикая, подталкивали друг друга локтями, когда он проезжал мимо – такой юный и такой воинственный, со светло-каштановыми волосами, ниспадающими на матово-стальные доспехи.
Королева Ллиэн ехала следом за ним. На сей раз уже мужчины вытягивали шеи, чтобы полюбоваться на неё. Голова Ллиэн была непокрыта, волосы, по обыкновению, заплетены в косы. На ней был длинный муаровый плащ, заколотый у шеи двойной серебряной застёжкой, струящийся до самого крупа её лошади. Ильра, лошадь королевы светло-рыжей масти, с белой звёздочкой на лбу, была одной из подруг Лама, коня короля Ллэндона. На Ллиэн было также муаровое платье с разрезами, под которым была надета тонкая серебряная кольчуга работы гномов – очевидно, такую же Гаэль украл у короля Чёрной Горы. Голубоватый оттенок её кожи был особенно заметён по контрасту с мягкими замшевыми сапожками, доходившими до колен. Руки её были обнажены и от запястий до локтей украшены серебряными браслетами, которые могли служить и защитой – не хуже рыцарских железных перчаток. Оркомиэла, легендарный кинжал, висел у неё на поясе, а лук и колчан со стрелами Кевина-лучника были приторочены к седлу. В толпе раздавались восхищённые возгласы, на которые королева Высоких эльфов отвечала сердечной улыбкой. Но многие при виде её крестились, особенно богомольные кумушки, боявшиеся эльфов, считая их язычниками, поклоняющимися Луне, и, конечно же, злыми чародеями.
Хмурые и мрачные, с надвинутыми на лоб капюшонами плащей, за ней ехали Цимми и Мьольнир. Приветственные крики, которыми народ встречал Ллиэн, заставляли их лишь ещё больше хмуриться. В утреннем тумане они, сидевшие верхом на своих мощных пони, казались каменными глыбами, почти одинаковыми в ширину и в высоту. Внушительное воинское снаряжение Мьольнира тускло поблёскивало в сером свете дня, и это выглядело угрожающе.
Родерик, один из стражей Великого Совета, и Фрейр-варвар замыкали шествие. Они были явно довольны такой неожиданной популярностью.
Ноги Фрейра свешивались почти до земли, и казалось, что конь приседает под его тяжестью. Это забавляло горожан, и они не могли удержаться от того, чтобы не бросать ему вслед насмешек (тем более что сами ничем не рисковали, оставаясь под защитой надёжных укреплений города), но Фрейр, казалось, их не слышал. С тех пор как он уехал из своей деревни, ему впервые предоставился случай с кем-то поговорить, пусть даже на общем для всех племён языке, который он плохо знал, и он уже успел смертельно надоесть Родерику своими бесконечными историями.
За ними ехали на мулах трое пажей и шли несколько лошадей без всадников, нагруженные багажом, оружием и провизией. Паж-гном, выделяющийся на фоне остальных своим красным плащом, казался таким же высоким, как люди, но всем, кто его видел, это представлялось обманом зрения.
Об этой необычной экспедиции в Лоте с самого утра распространялись самые фантастически слухи. Некоторые считали, что объединение трёх из Свободных народов может означать только одно: возобновление войны против Безымянного. Кроме того, разве присутствие в числе прочих варвара с Границ не означает, что именно туда все и направляются? Другие говорили об охоте на дракона (но кто во всём Лоте ещё верил в драконов, кроме детей?) и об обугленном трупе, найденном неподалёку от озера, к западу от города. Всего этого было вполне достаточно, чтобы жители предпочитали не покидать городских стен…
Когда последний мул выехал за городские ворота, горожане, стоявшие у крепостных бойниц, устроили отъезжающим прощальную овацию, а затем начали спускаться и, перекрикивая друг друга, обмениваться самыми противоречивыми догадками. Настала очередь других – теперь работники, пришедшие в город устраиваться на службу, нищие и попрошайки, клянчившие милостыню, торговцы и путешественники принялись глазеть на необычную кавалькаду уже за городскими стенами. Затем крестьяне окрестных деревень, от зажиточных до самых бедных, высыпали из своих саманных или глинобитных домов и, разинув рты, таращились на невиданное зрелище. На пути всадников встречались также эльфы, которые склонялись в глубоком поклоне перед королевой, гномы, с трудом бредущие по дороге под грузом купленных товаров, целые гномовские семьи, путешествующие в повозках, чинно и неторопливо. Потом мало-помалу такие встречи стали все более редкими.
Утренний туман сменился мелким дождём, почти таким же неощутимым, но земля на ухабистой дороге размокла, и копыта лошадей скользили по ней.
Ллиэн спешилась и нежно провела рукой по гриве лошади. Внезапно её лицо исказилось. Она остановилась и поднесла руку к горлу, сжавшемуся от непонятной тревоги.
Потом она увидела его.
Мужчина-ребёнок в синем плаще сидел на склоне холма, возле купы наполовину облетевших берёз – улыбающийся и молчаливый, как всегда. И смотрел на неё.
– Сердце дракона, я буду тебя ждать.
Ллиэн попятилась и прижалась к боку лошади.
– Ты видишь кого-нибудь? – спросила она, указывая в сторону склона.
Рыжая Ильра повернула голову, навострила уши, фыркнула и снова отвернулась.
– Никого…
Ллиэн отпустила поводья и, быстро взбежав по склону, подошла к купе берёз. Никого.
– Что произошло?
Ничего, кроме кустов и деревьев, сверху видна равнина и разбросанные по ней деревушки, а вдалеке – смутные очертания стен Лота.
– Что случилось? – повторил Родерик, который подбежал к ней запыхавшись, сжимая в руке меч.
Ллиэн взглянула на него как сомнамбула, но потом, вернув себе самообладание, ответила:
– Нет, ничего… Мне показалось, что здесь кто-то был.
Город, словно улей, гудел от нескончаемых разговоров. Это было в обычае у горожан, и, хотя обсуждать было особенно нечего, каждый считал своим долгом громко высказать своё мнение – само собой, противное мнениям всех остальных. Это ещё сильнее распа-ляло собеседников.
Но по крайней мере один человек в общем шуме и гаме оставался молчаливым. Он улыбался, точно так же, как и все зеваки и праздношатающиеся, мимо которых он торопливо проходил, но не принимал никакого участия в их болтовне. Вооружённый острым как бритва ножом, он ловко потрошил кошельки горожан, слегка толкая их локтем в тот момент, когда лезвие перерезало кожаный шнурок, чтобы те ничего не заметили. Они никогда ничего не замечали. Блейд был одним из лучших воров в королевстве.
Самых неумелых ловили за руку спустя несколько месяцев и незамедлительно вздёргивали на городской виселице. Те, что половчей, могли продержаться по два-три года, но в конце концов их находили в тёмных переулках с перерезанными кем-то из более удачливых воров глотками. Самого Блейда тоже пытались убить. Но его противник не прикончил его, потому что слишком поспешил воспользоваться кошельком жертвы. Три месяца спустя Блейд разыскал его в одной из таверн Тентажеля, портового города, и на следующее утро тот был найден городскими стражниками прибитым гвоздями к собственной двери.
От этой встречи у Блейда остались ужасный шрам на шее и привычка никому не доверять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Будешь, будешь править, – проворчал Болдуин. – Цимми и мой рыцарь помогут тебе чем смогут, но прежде всего они должны найти золотой меч. Смерть Гаэля для них менее важна
– Но она необходима, – перебил его Рогор.
Старый гном задумчиво покачал головой. В течение нескольких секунд было слышно лишь потрескивание дров в камине и свист ветра за окном.
– Да, справедливо, что ты хочешь наказать Гаэля, если он виновен в смерти твоего дяди. Но будьте осторожны… Будьте очень осторожны, дети мои. Нам ведь не нужна новая война с эльфами, не так ли?
Он повернулся к Цимми и Мьольниру, и оба отрицательно качнули головами. Но Рогор, судя по его лицу, думал иначе.
– Дело серьёзное, но это не повод для войны, – настаивал старый король. – Не забывайте об этом. Ты, Мьольнир, способен усмирить любого из этих воображал с голубой кожей, если они встанут у вас поперёк дороги. А ты, Цимми…
Болдуин замолчал. Его глаза из-под кустистых бровей весело блеснули, плечи затряслись, и из густой бороды послышался смех, похожий на кашель.
– Ты должен будешь скрывать свои тайные знания как можно дольше. Пусть в тебе видят всего лишь обычного придворного из королевской свиты.
Цимми отложил трубку и низко поклонился.
– Повинуюсь, повелитель камней.
– Это твой титул, и ты это знаешь, – отвечал Болдуин. – Ты владеешь искусством говорить с камнями и можешь воздвигнуть гору перед своими врагами. Об этом не известно ни людям, ни эльфам. Они считают, что древние деяния мастеров-каменщиков – всего лишь искусный вымысел, и не верят в их могущество. В один прекрасный день они чертовски удивятся… Но до того, как он настанет, не используй ни свой боевой молот, ни пращу, ничего другого!
– Повинуюсь, – повторил Цимми.
На сей раз Болдуин откровенно расхохотался, откинувшись на спинку кресла.
– Кроме того, благодаря нашей уловке вас будет трое, а не двое! Повелитель Рогор останется в своей одежде пажа и ничем не выдаст себя во время путешествия. Всем будет казаться, что он вооружён простым кинжалом и больше ничем. Тем хуже будет для эльфов, когда они поймут, что это просто маскировка!
Гномы засмеялись все, один за другим, глядя на мускулистые руки Рогора и думая о волшебном могуществе Цимми. В самом деле, тем хуже для эльфов…
День наконец занялся. Бледные лучи проникли в зал сквозь узкие бойницы, между которыми на стенах все ещё горели факелы. Это была самая верхняя комната дворца, на последнем этаже самой высокой башни, и ключи от неё хранились лишь у сенешаля и дворцового управителя. Она была круглой и почти пустой, если не считать двух больших кресел, в которых полудремали Два человека, и большого сундука, стоявшего у стены.
Король Пеллегун приоткрыл один глаз и потянулся. Все тело ломило, и к тому же он замёрз, несмотря на свои меховые одежды. Он поднялся с мучительной гримасой и толкнул сенешаля Горлуа.
– Вставай!
Сенешаль подскочил на месте, и его единственный глаз некоторое время моргал, пока Горлуа не проснулся окончательно.
– Я… я что, заснул? – пробормотал он.
– Вот почему ты всего лишь герцог, а король – я! – ответил Пеллегун, сдерживая зевок. – Который час?
Горлуа тоже поднялся, подошёл к одной из амбразур и выглянул наружу.
– Между заутреней и дневной службой… ближе к дневной.
– Нужно спускаться, – сказал Пеллегун. – Мы обо всём подумали?
Горлуа набросил меховой плащ и плотно закутался в него.
– Кажется, да, сир. В Каб-Баге всё готово, и ждут лишь их прибытия, чтобы разыграть спектакль. Но всякое может случиться! С гномами никогда нельзя ни в чём быть уверенным!
Пеллегун молча взглянул на сенешаля. Он и сам испытывал сомнение.
– Да уж, гномы…
Потом, словно что-то вспомнив, встряхнул головой.
– Нет, ещё не все! Найди мне человека не из наших владений, кого-нибудь из чужих – вора или убийцу из Гильдии… неважно, смотри сам. Пусть он следует за ними и сделает всё что нужно. Ты меня понял?
Сенешаль утвердительно прикрыл единственный глаз.
– Мы не можем позволить себе потерпеть неудачу, Горлуа. Это было бы…
Он замолчал на полуслове и провёл рукой по усталым глазам и по щекам, на которых уже начала отрастать щетина. Ему нужно было принять ванну, позвать брадобрея, и к тому же он проголодался… Капеллан может и подождать со своей мессой… Что за идея – устраивать мессу до завтрака!
Король взглянул на стоявший у стены сундук с гримасой отвращения. Потом повернулся к молча ожидавшему Горлуа и кивнул, словно отвечая собственным мыслям:
– Если мы потерпим неудачу, друг мой, это будет воистину ужасно!
Глава 4
Отъезд
Когда экспедиция покинула замок, направляясь в Каб-Баг, торговую столицу гномов, дождь уже перестал. Король Пеллегун приказал, чтобы отъезд посланцев Великого Совета прошёл без всяких торжеств, но, несмотря на это, все жители Лота высыпали на крепостную стену – настолько необычное зрелище представляла собой странная компания, выехавшая из городских ворот.
Тилль-следопыт смог быстро избавиться от назойливого любопытства толпы, уйдя далеко вперёд. Одежда эльфа, меняющая цвет, была уже неразличима на фоне пожухлой травы и листвы в бледно-сером свете зимнего утра. Он всегда ходил пешком, в сопровождении своей собаки и летящего над головой сокола. Тилль мало с кем разговаривал, кроме них, и даже обедал всегда в некотором отдалении от остальных спутников. Вооружённый только луком и длинным острым эльфийским кинжалом, он ничем не отличался от большинства эльфов-путешественников или торговцев, которые почти ежедневно прибывали в Лот, поэтому толпа не обратила на него особого внимания.
Всадники, возглавлявшие процессию, выглядели, напротив, воистину роскошно. Утёр Бурый, ехавший впереди, гордо выпрямился на своём вороном коне, и девицы, хихикая, подталкивали друг друга локтями, когда он проезжал мимо – такой юный и такой воинственный, со светло-каштановыми волосами, ниспадающими на матово-стальные доспехи.
Королева Ллиэн ехала следом за ним. На сей раз уже мужчины вытягивали шеи, чтобы полюбоваться на неё. Голова Ллиэн была непокрыта, волосы, по обыкновению, заплетены в косы. На ней был длинный муаровый плащ, заколотый у шеи двойной серебряной застёжкой, струящийся до самого крупа её лошади. Ильра, лошадь королевы светло-рыжей масти, с белой звёздочкой на лбу, была одной из подруг Лама, коня короля Ллэндона. На Ллиэн было также муаровое платье с разрезами, под которым была надета тонкая серебряная кольчуга работы гномов – очевидно, такую же Гаэль украл у короля Чёрной Горы. Голубоватый оттенок её кожи был особенно заметён по контрасту с мягкими замшевыми сапожками, доходившими до колен. Руки её были обнажены и от запястий до локтей украшены серебряными браслетами, которые могли служить и защитой – не хуже рыцарских железных перчаток. Оркомиэла, легендарный кинжал, висел у неё на поясе, а лук и колчан со стрелами Кевина-лучника были приторочены к седлу. В толпе раздавались восхищённые возгласы, на которые королева Высоких эльфов отвечала сердечной улыбкой. Но многие при виде её крестились, особенно богомольные кумушки, боявшиеся эльфов, считая их язычниками, поклоняющимися Луне, и, конечно же, злыми чародеями.
Хмурые и мрачные, с надвинутыми на лоб капюшонами плащей, за ней ехали Цимми и Мьольнир. Приветственные крики, которыми народ встречал Ллиэн, заставляли их лишь ещё больше хмуриться. В утреннем тумане они, сидевшие верхом на своих мощных пони, казались каменными глыбами, почти одинаковыми в ширину и в высоту. Внушительное воинское снаряжение Мьольнира тускло поблёскивало в сером свете дня, и это выглядело угрожающе.
Родерик, один из стражей Великого Совета, и Фрейр-варвар замыкали шествие. Они были явно довольны такой неожиданной популярностью.
Ноги Фрейра свешивались почти до земли, и казалось, что конь приседает под его тяжестью. Это забавляло горожан, и они не могли удержаться от того, чтобы не бросать ему вслед насмешек (тем более что сами ничем не рисковали, оставаясь под защитой надёжных укреплений города), но Фрейр, казалось, их не слышал. С тех пор как он уехал из своей деревни, ему впервые предоставился случай с кем-то поговорить, пусть даже на общем для всех племён языке, который он плохо знал, и он уже успел смертельно надоесть Родерику своими бесконечными историями.
За ними ехали на мулах трое пажей и шли несколько лошадей без всадников, нагруженные багажом, оружием и провизией. Паж-гном, выделяющийся на фоне остальных своим красным плащом, казался таким же высоким, как люди, но всем, кто его видел, это представлялось обманом зрения.
Об этой необычной экспедиции в Лоте с самого утра распространялись самые фантастически слухи. Некоторые считали, что объединение трёх из Свободных народов может означать только одно: возобновление войны против Безымянного. Кроме того, разве присутствие в числе прочих варвара с Границ не означает, что именно туда все и направляются? Другие говорили об охоте на дракона (но кто во всём Лоте ещё верил в драконов, кроме детей?) и об обугленном трупе, найденном неподалёку от озера, к западу от города. Всего этого было вполне достаточно, чтобы жители предпочитали не покидать городских стен…
Когда последний мул выехал за городские ворота, горожане, стоявшие у крепостных бойниц, устроили отъезжающим прощальную овацию, а затем начали спускаться и, перекрикивая друг друга, обмениваться самыми противоречивыми догадками. Настала очередь других – теперь работники, пришедшие в город устраиваться на службу, нищие и попрошайки, клянчившие милостыню, торговцы и путешественники принялись глазеть на необычную кавалькаду уже за городскими стенами. Затем крестьяне окрестных деревень, от зажиточных до самых бедных, высыпали из своих саманных или глинобитных домов и, разинув рты, таращились на невиданное зрелище. На пути всадников встречались также эльфы, которые склонялись в глубоком поклоне перед королевой, гномы, с трудом бредущие по дороге под грузом купленных товаров, целые гномовские семьи, путешествующие в повозках, чинно и неторопливо. Потом мало-помалу такие встречи стали все более редкими.
Утренний туман сменился мелким дождём, почти таким же неощутимым, но земля на ухабистой дороге размокла, и копыта лошадей скользили по ней.
Ллиэн спешилась и нежно провела рукой по гриве лошади. Внезапно её лицо исказилось. Она остановилась и поднесла руку к горлу, сжавшемуся от непонятной тревоги.
Потом она увидела его.
Мужчина-ребёнок в синем плаще сидел на склоне холма, возле купы наполовину облетевших берёз – улыбающийся и молчаливый, как всегда. И смотрел на неё.
– Сердце дракона, я буду тебя ждать.
Ллиэн попятилась и прижалась к боку лошади.
– Ты видишь кого-нибудь? – спросила она, указывая в сторону склона.
Рыжая Ильра повернула голову, навострила уши, фыркнула и снова отвернулась.
– Никого…
Ллиэн отпустила поводья и, быстро взбежав по склону, подошла к купе берёз. Никого.
– Что произошло?
Ничего, кроме кустов и деревьев, сверху видна равнина и разбросанные по ней деревушки, а вдалеке – смутные очертания стен Лота.
– Что случилось? – повторил Родерик, который подбежал к ней запыхавшись, сжимая в руке меч.
Ллиэн взглянула на него как сомнамбула, но потом, вернув себе самообладание, ответила:
– Нет, ничего… Мне показалось, что здесь кто-то был.
Город, словно улей, гудел от нескончаемых разговоров. Это было в обычае у горожан, и, хотя обсуждать было особенно нечего, каждый считал своим долгом громко высказать своё мнение – само собой, противное мнениям всех остальных. Это ещё сильнее распа-ляло собеседников.
Но по крайней мере один человек в общем шуме и гаме оставался молчаливым. Он улыбался, точно так же, как и все зеваки и праздношатающиеся, мимо которых он торопливо проходил, но не принимал никакого участия в их болтовне. Вооружённый острым как бритва ножом, он ловко потрошил кошельки горожан, слегка толкая их локтем в тот момент, когда лезвие перерезало кожаный шнурок, чтобы те ничего не заметили. Они никогда ничего не замечали. Блейд был одним из лучших воров в королевстве.
Самых неумелых ловили за руку спустя несколько месяцев и незамедлительно вздёргивали на городской виселице. Те, что половчей, могли продержаться по два-три года, но в конце концов их находили в тёмных переулках с перерезанными кем-то из более удачливых воров глотками. Самого Блейда тоже пытались убить. Но его противник не прикончил его, потому что слишком поспешил воспользоваться кошельком жертвы. Три месяца спустя Блейд разыскал его в одной из таверн Тентажеля, портового города, и на следующее утро тот был найден городскими стражниками прибитым гвоздями к собственной двери.
От этой встречи у Блейда остались ужасный шрам на шее и привычка никому не доверять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40