Должен найтись какой-то выход. Если понадобится, мы будем работать здесь десятки лет: человечество — упрямая раса…
Если, конечно, они у нас будут, эти самые десятки лет… Здесь люди впервые столкнулись с чужой волей, не со стихийными силами природы, как было до сих пор, а с целенаправленными действиями, с незнакомой логикой чужого разума. Любое предположение может оказаться неверным, так что самое главное сейчас — понять хотя бы общие принципы, задачу, которую выполняет это устройство… Как будто это проще всего остального…
Чтобы немного сэкономить время, Глеб повел машину левее, ближе к центру купола. Там было больше свободного пространства; можно несколько увеличить скорость. Опасность заблудиться ему не угрожала. Автоматический курсограф сам выведет машину к цели. К тому же локатор, показаниям которого он теперь не очень доверял, упорно рисовал в центре купола широкое пятно свободного пространства. Минут через пятнадцать однообразное мелькание бесчисленных стеклянных переплетений за иллюминаторами оборвалось, и машина выехала из зарослей.
Все-таки локатор не врал. Машина теперь находилась в самом центре купола. Стволы стеклянных лиан выглядели здесь значительно толще, а световые импульсы, проходившие через них, казались мощней. Ближайшие к свободной площади стволы располагались почти строго по кругу, как бы отделяя от остального пространства центр купола, где сейчас стояла машина.
«Если робот где-то здесь, внутри этих зарослей за моей спиной, танк теперь для него неплохая мишень…» Видно, Глеб не на шутку устал, потому что эта мысль не произвела на него особого впечатления. Он ничего не стал предпринимать и с интересом, словно был на экскурсии или сидел в уютном кинозале, рассматривал место, в котором очутился танк.
Пространство метров сто в поперечнике было свободно от зарослей до самого верха. В центре виднелся куполообразный свод, под которым висел какой-то непрозрачный черный предмет, формой похожий на грушу. От него во все стороны тянулась блестящая паутина стеклянных нитей. Стараясь получше рассмотреть эту «грушу», Глеб включил оптические умножители лобовых иллюминаторов. Теперь поверхность этого странного предмета была у него перед глазами. Поражал бархатный черный тон окраски. Казалось, ни единый луч света не мог бы отразиться от этой поверхности.
«…Ты хотел найти устройство для ввода информации? — спросил он себя с горечью. — Возможно, это оно и есть. Центральная рубка управления или что-нибудь еще… Все это безнадежно. Ничего мне здесь не понять. В одиночку я бессилен. Нужно искать выход, не отвлекаясь ни на что другое. Пусть сюда приходят специалисты, пусть ломают головы над загадками этого мира. Моя задача лишь найти дорогу, а это вряд ли будет легче, чем все остальное…»
Глеб развернулся, и минут через пятнадцать раздался звонок курсографа, означавший, что машина полностью прошла маршрут. Всмотревшись, он узнал узловатую ветвь, заслонившую его от лазерного луча. «Площадку я нашел, что делать дальше?» Еще раз взглянув на часы, он решил дать себе обещанный отдых. Хотя бы два часа сна, прежде чем начать новые поиски шлюза, были ему сейчас просто необходимы.
Сон навалился на Танаева сразу, словно обвал, едва он закрыл глаза и позволил себе расслабиться.
Координатор, отстранив техника, сам встал к пульту управления наружными роботами. Арктан в туннеле медленно опустил горелку. Пламя коснулось стены. Люди в рубке затаили дыхание. Горелка медленно, сантиметр за сантиметром вгрызалась в полупрозрачный опалесцирующий материал. Робот вел разрез сверху вниз, в точности следуя командам Рента.
— Смотрите! Выше горелки не остается даже шва!
Теперь все увидели это. Полупрозрачная масса пузырилась, расступалась под напором атомного пламени и тут же смыкалась, как только огонь опускался ниже. Там, где только что прошелся плазменный резак, блестела ровная, совершенно гладкая поверхность. Координатор выключил резак и на секунду задумался.
— Кумулятивные патроны! Быстрее!
На экране было видно, как от корабля в туннель стремительно нырнул транспортный кар. Но координатор так и не успел узнать, как подействует на материал стены узконаправленный лучевой взрыв. Пульт управления неожиданно осветился красными вспышками аварийного вызова. Координатор недовольно обернулся, но Лонг заметил, что рука координатора успела едва заметным движением остановить робота, который теперь неподвижно застыл у стены.
— Ну, что там еще?
— Вас вызывает рубка связи. Срочно по аварийному каналу.
— Я и сам вижу. Хорошо, давайте.
Казалось, координатор был рад этой минутной отсрочке. Никто из стоящих за его спиной не мог оторвать глаз от робота, замершего в двух шагах от стены с красным цилиндром в руках…
— Выключите всех роботов! Вообще все в туннеле выключите!
— Что случилось?
— Кто-то подключился к Центавру через наружный канал связи.
— Может быть, это ответ на нашу передачу?
— Может, Глеб?!
— Глеб не стал бы подключаться к Центавру! — проворчал координатор. — Пойдемте в рубку.
Центавр работал в бешеном ритме. Шкалы напряжений на его рабочих блоках, показатели температуры и счетчики израсходованной энергии светились оранжевым светом, свидетельствуя о том, что машина давно уже вошла в критический режим. Главный кибернетик, вспотевший и несчастный, беспомощно развел руками.
— Если это будет продолжаться еще минут пять, я ни за что не ручаюсь! Машина не выдержит!
— Вы пытались установить, что именно происходит?
— Конечно, пытался. Это все равно, что обращаться с вопросом к человеку, находящемуся в глубоком шоке! У Центавра задействованы все блоки, все до последней микросхемы. Ему нечем нам отвечать. Центавр полностью задействован на канал, по которому идет передача.
— А вы уверены, что это передача?
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Я хочу знать, не передает ли Центавр из своих блоков памяти что-нибудь вовне. Тот, кто сумел напрямую подключиться к нашему основному управляющему устройству, минуя все защитные схемы, мог им воспользоваться для получения информации!
— Минуту назад Центавр работал именно на прием. Сейчас проверим еще раз.
Связист и кибернетик повернулись к пульту. Защелкали тумблеры контрольных переносных устройств и ручных анализаторов. Спустя минуту ответ был получен:
— Он передает! На полную мощность, с ускорением примерно на два порядка выше обычного!
— Немедленно отключите машину!
Прежде чем кибернетик успел дотянуться до главного рубильника, громкий хлопок автоматических выключателей словно отсек надрывный визг изнывающих под непосильной нагрузкой механизмов. Передача окончилась. Медленно остывали блоки. Одна за другой гасли сигнальные лампы на центральной панели, оранжевые огни индикаторов на мгновение засветились зеленым светом и погасли.
— Установите, что он передавал. Что и кому? И как случилось, что наша машина смогла осуществить подобную передачу без нашей команды! — Казалось, координатор вот-вот сорвется и окончательно потеряет контроль над собой.
Кибернетик колдовал с переключателями, вкладывая в приемные щели программных устройств карточки с микротестами. Снова засветились панели, затрещали печатающие устройства. Машина медленно, словно нехотя просыпалась и набирала обычный рабочий режим. Наконец пришли ответы.
— Передача велась по нашему внешнему кодовому вызову.
— Иными словами — это был Глеб?
— Не совсем так. Кодовый вызов мог прийти только из машины, которой он управлял. Этот код был записан в ее памяти. Он не поддается изъятию и расшифровке. Без него Центавр не вышел бы на связь. Но вот все остальное… Характер работы машины и скорость выдачи информации не соответствуют нашим обычным передачам. Скорее всего, кто-то все же сумел воспользоваться нашим кодом.
— Установите, какие блоки долговременной памяти были использованы во время передачи.
— Боюсь, что точного ответа мы не получим. Машина стерла полученную команду. Ее нет в памяти. Я попробую кое-что узнать, пока еще сохранилась температура задействованных блоков, и по некоторым другим признакам, но ответ будет неполным и неоднозначным. Я могу назвать лишь блоки, на которые пришлась основная нагрузка. При такой интенсивности Центавр мог вести передачу сразу по нескольким каналам и параллельно выполнять еще ряд работ…
— Самое главное — установить, какую именно информацию он передал. Это вы должны выяснить во что бы то ни стало.
— Я попробую. Но мне нужно время.
— Сколько?
— Полчаса, не меньше…
— Хорошо. Сообщите ответ в центральную рубку сразу, как только получите результат.
В крохотной кабинке скоростного межпалубного лифта было тесно. Возможно, поэтому разговоры в лифте не пользовались успехом. И все же координатор не стал ждать и начал разговор именно здесь, сразу после того, как вместе с Лонгом покинул управляющую рубку. Он спросил, глядя на Лонга в упор:
— Надеюсь, это вас убедило?
Лонг промолчал. У него не было ни малейшего желания затевать сейчас этот разговор на ходу, в стремительно мчавшейся кабине. Но координатор продолжил:
— Теперь они знают о нас все или почти все. Они получили всю нужную информацию и ни словом не откликнулись на нашу передачу.
— Вы обещали мне подождать хотя бы четыре часа. Я по-прежнему на этом настаиваю.
— Да?! После всего, что произошло? Дать им время усвоить полученную информацию, расшифровать ее, определить наши слабые места и ударить первыми?
— Уже «ударить». Откуда вы знаете, что они собираются делать?!
— Я не знаю. Ничего не знаю… Именно поэтому надо что-то предпринимать. Немедленно.
Глеб проснулся сразу, словно от толчка, и несколько секунд лежал, не двигаясь, напряженно прислушиваясь.
Что-то его разбудило. Не звук. Нет, что-то другое… Он полулежал на откинутой спинке водительского сиденья. Прямо перед ним широкой аркой изгибался пульт, испещренный многочисленными тумблерами. Здесь как будто все было в порядке… И все же он совершенно точно знал, что проснулся от ощущения чего-то постороннего. То, что его разбудило, было здесь, в самой рубке, совсем рядом с его беспомощным во сне телом… Он рывком сел и осмотрелся. Рубка невелика для такой мощной машины. Здесь все знакомо до последней мелочи и вроде бы ничего не изменилось, пока он спал.
Не померещилось же ему это… И вдруг он понял. В машине царили мертвая тишина. Такая полная и глубокая, словно просочилась снаружи, из окружавшего танк чужого молчаливого мира… Но земная машина никогда не бывает немой. Даже если спит водитель, на пульте щелкают счетчики, тикают часы, жужжат неумолчные моторчики курсовых гироскопов, чуть слышно пощелкивают реле в сторожевых устройствах… Этих звуков сейчас не было, словно он проснулся в глубоком космосе. Глеб подумал, что отказали микрофоны скафандра, такое иногда случалось. Он щелкнул пальцами, и звук ударил в шлемофоны громко, как выстрел.
Теперь уже не оставалось сомнений: что-то случилось с самой машиной… Только сейчас он заметил — на пульте не горел ни один индикатор. Этого, в принципе, быть не могло, даже если отключился главный ходовой реактор, потому что часть устройств работала от автономного питания, и даже если вырубились все генераторы…
Он потянул на себя красную рукоятку аварийного освещения, уж она-то должна была сработать в любом случае. Но рукоятка не сдвинулась с места. Он тянул и тянул ее изо всех сил, вкладывая в это чрезмерное усилие всю свою тревогу. Рукоятка не двигалась. Наконец он оставил ее в покое и несколько секунд удивленно разглядывал.
Теперь он, впервые с того момента как попал в купол, испугался по-настоящему и стал действовать осторожно и методично.
Через несколько минут Танаеву стало ясно, что на пульте не сдвигается с места ни один тумблер, ни один рычаг. Он достал из поясной сумки отвертку, вставил ее в прорезь винта, державшего щиток пульта, и попытался повернуть. Отвертка хрустнула и обломилась. Глеб почувствовал страх, какой может испытать человек, проснувшись у себя в доме и не узнав его. Словно машину, пока он спал, подменили. Словно она превратилась во что-то другое, чужое и враждебное ему, как это уже случилось с роботом… «Довольно мистики, — оборвал он себя. — Надо выяснить, в чем дело, осмотреть машинный отсек, выйти наружу наконец!»
Дверь подалась легко, хотя он и не ожидал этого. Снаружи все выглядело по-прежнему. Так же безмолвно мерцали бесчисленные световые вспышки, глянцевито блестели ветви и стволы стеклянных деревьев. То, что произошло с машиной, казалось слишком необычным. Глеб понимал, что причину надо искать снаружи. И он не ошибся. Едва луч нашлемного фонаря проник в узкое пространство между полом и днищем, как он понял все. Вернее, почти все. Во всяком случае, причину, по которой танк высшей защиты изменился до такой степени, что он не узнал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Если, конечно, они у нас будут, эти самые десятки лет… Здесь люди впервые столкнулись с чужой волей, не со стихийными силами природы, как было до сих пор, а с целенаправленными действиями, с незнакомой логикой чужого разума. Любое предположение может оказаться неверным, так что самое главное сейчас — понять хотя бы общие принципы, задачу, которую выполняет это устройство… Как будто это проще всего остального…
Чтобы немного сэкономить время, Глеб повел машину левее, ближе к центру купола. Там было больше свободного пространства; можно несколько увеличить скорость. Опасность заблудиться ему не угрожала. Автоматический курсограф сам выведет машину к цели. К тому же локатор, показаниям которого он теперь не очень доверял, упорно рисовал в центре купола широкое пятно свободного пространства. Минут через пятнадцать однообразное мелькание бесчисленных стеклянных переплетений за иллюминаторами оборвалось, и машина выехала из зарослей.
Все-таки локатор не врал. Машина теперь находилась в самом центре купола. Стволы стеклянных лиан выглядели здесь значительно толще, а световые импульсы, проходившие через них, казались мощней. Ближайшие к свободной площади стволы располагались почти строго по кругу, как бы отделяя от остального пространства центр купола, где сейчас стояла машина.
«Если робот где-то здесь, внутри этих зарослей за моей спиной, танк теперь для него неплохая мишень…» Видно, Глеб не на шутку устал, потому что эта мысль не произвела на него особого впечатления. Он ничего не стал предпринимать и с интересом, словно был на экскурсии или сидел в уютном кинозале, рассматривал место, в котором очутился танк.
Пространство метров сто в поперечнике было свободно от зарослей до самого верха. В центре виднелся куполообразный свод, под которым висел какой-то непрозрачный черный предмет, формой похожий на грушу. От него во все стороны тянулась блестящая паутина стеклянных нитей. Стараясь получше рассмотреть эту «грушу», Глеб включил оптические умножители лобовых иллюминаторов. Теперь поверхность этого странного предмета была у него перед глазами. Поражал бархатный черный тон окраски. Казалось, ни единый луч света не мог бы отразиться от этой поверхности.
«…Ты хотел найти устройство для ввода информации? — спросил он себя с горечью. — Возможно, это оно и есть. Центральная рубка управления или что-нибудь еще… Все это безнадежно. Ничего мне здесь не понять. В одиночку я бессилен. Нужно искать выход, не отвлекаясь ни на что другое. Пусть сюда приходят специалисты, пусть ломают головы над загадками этого мира. Моя задача лишь найти дорогу, а это вряд ли будет легче, чем все остальное…»
Глеб развернулся, и минут через пятнадцать раздался звонок курсографа, означавший, что машина полностью прошла маршрут. Всмотревшись, он узнал узловатую ветвь, заслонившую его от лазерного луча. «Площадку я нашел, что делать дальше?» Еще раз взглянув на часы, он решил дать себе обещанный отдых. Хотя бы два часа сна, прежде чем начать новые поиски шлюза, были ему сейчас просто необходимы.
Сон навалился на Танаева сразу, словно обвал, едва он закрыл глаза и позволил себе расслабиться.
Координатор, отстранив техника, сам встал к пульту управления наружными роботами. Арктан в туннеле медленно опустил горелку. Пламя коснулось стены. Люди в рубке затаили дыхание. Горелка медленно, сантиметр за сантиметром вгрызалась в полупрозрачный опалесцирующий материал. Робот вел разрез сверху вниз, в точности следуя командам Рента.
— Смотрите! Выше горелки не остается даже шва!
Теперь все увидели это. Полупрозрачная масса пузырилась, расступалась под напором атомного пламени и тут же смыкалась, как только огонь опускался ниже. Там, где только что прошелся плазменный резак, блестела ровная, совершенно гладкая поверхность. Координатор выключил резак и на секунду задумался.
— Кумулятивные патроны! Быстрее!
На экране было видно, как от корабля в туннель стремительно нырнул транспортный кар. Но координатор так и не успел узнать, как подействует на материал стены узконаправленный лучевой взрыв. Пульт управления неожиданно осветился красными вспышками аварийного вызова. Координатор недовольно обернулся, но Лонг заметил, что рука координатора успела едва заметным движением остановить робота, который теперь неподвижно застыл у стены.
— Ну, что там еще?
— Вас вызывает рубка связи. Срочно по аварийному каналу.
— Я и сам вижу. Хорошо, давайте.
Казалось, координатор был рад этой минутной отсрочке. Никто из стоящих за его спиной не мог оторвать глаз от робота, замершего в двух шагах от стены с красным цилиндром в руках…
— Выключите всех роботов! Вообще все в туннеле выключите!
— Что случилось?
— Кто-то подключился к Центавру через наружный канал связи.
— Может быть, это ответ на нашу передачу?
— Может, Глеб?!
— Глеб не стал бы подключаться к Центавру! — проворчал координатор. — Пойдемте в рубку.
Центавр работал в бешеном ритме. Шкалы напряжений на его рабочих блоках, показатели температуры и счетчики израсходованной энергии светились оранжевым светом, свидетельствуя о том, что машина давно уже вошла в критический режим. Главный кибернетик, вспотевший и несчастный, беспомощно развел руками.
— Если это будет продолжаться еще минут пять, я ни за что не ручаюсь! Машина не выдержит!
— Вы пытались установить, что именно происходит?
— Конечно, пытался. Это все равно, что обращаться с вопросом к человеку, находящемуся в глубоком шоке! У Центавра задействованы все блоки, все до последней микросхемы. Ему нечем нам отвечать. Центавр полностью задействован на канал, по которому идет передача.
— А вы уверены, что это передача?
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Я хочу знать, не передает ли Центавр из своих блоков памяти что-нибудь вовне. Тот, кто сумел напрямую подключиться к нашему основному управляющему устройству, минуя все защитные схемы, мог им воспользоваться для получения информации!
— Минуту назад Центавр работал именно на прием. Сейчас проверим еще раз.
Связист и кибернетик повернулись к пульту. Защелкали тумблеры контрольных переносных устройств и ручных анализаторов. Спустя минуту ответ был получен:
— Он передает! На полную мощность, с ускорением примерно на два порядка выше обычного!
— Немедленно отключите машину!
Прежде чем кибернетик успел дотянуться до главного рубильника, громкий хлопок автоматических выключателей словно отсек надрывный визг изнывающих под непосильной нагрузкой механизмов. Передача окончилась. Медленно остывали блоки. Одна за другой гасли сигнальные лампы на центральной панели, оранжевые огни индикаторов на мгновение засветились зеленым светом и погасли.
— Установите, что он передавал. Что и кому? И как случилось, что наша машина смогла осуществить подобную передачу без нашей команды! — Казалось, координатор вот-вот сорвется и окончательно потеряет контроль над собой.
Кибернетик колдовал с переключателями, вкладывая в приемные щели программных устройств карточки с микротестами. Снова засветились панели, затрещали печатающие устройства. Машина медленно, словно нехотя просыпалась и набирала обычный рабочий режим. Наконец пришли ответы.
— Передача велась по нашему внешнему кодовому вызову.
— Иными словами — это был Глеб?
— Не совсем так. Кодовый вызов мог прийти только из машины, которой он управлял. Этот код был записан в ее памяти. Он не поддается изъятию и расшифровке. Без него Центавр не вышел бы на связь. Но вот все остальное… Характер работы машины и скорость выдачи информации не соответствуют нашим обычным передачам. Скорее всего, кто-то все же сумел воспользоваться нашим кодом.
— Установите, какие блоки долговременной памяти были использованы во время передачи.
— Боюсь, что точного ответа мы не получим. Машина стерла полученную команду. Ее нет в памяти. Я попробую кое-что узнать, пока еще сохранилась температура задействованных блоков, и по некоторым другим признакам, но ответ будет неполным и неоднозначным. Я могу назвать лишь блоки, на которые пришлась основная нагрузка. При такой интенсивности Центавр мог вести передачу сразу по нескольким каналам и параллельно выполнять еще ряд работ…
— Самое главное — установить, какую именно информацию он передал. Это вы должны выяснить во что бы то ни стало.
— Я попробую. Но мне нужно время.
— Сколько?
— Полчаса, не меньше…
— Хорошо. Сообщите ответ в центральную рубку сразу, как только получите результат.
В крохотной кабинке скоростного межпалубного лифта было тесно. Возможно, поэтому разговоры в лифте не пользовались успехом. И все же координатор не стал ждать и начал разговор именно здесь, сразу после того, как вместе с Лонгом покинул управляющую рубку. Он спросил, глядя на Лонга в упор:
— Надеюсь, это вас убедило?
Лонг промолчал. У него не было ни малейшего желания затевать сейчас этот разговор на ходу, в стремительно мчавшейся кабине. Но координатор продолжил:
— Теперь они знают о нас все или почти все. Они получили всю нужную информацию и ни словом не откликнулись на нашу передачу.
— Вы обещали мне подождать хотя бы четыре часа. Я по-прежнему на этом настаиваю.
— Да?! После всего, что произошло? Дать им время усвоить полученную информацию, расшифровать ее, определить наши слабые места и ударить первыми?
— Уже «ударить». Откуда вы знаете, что они собираются делать?!
— Я не знаю. Ничего не знаю… Именно поэтому надо что-то предпринимать. Немедленно.
Глеб проснулся сразу, словно от толчка, и несколько секунд лежал, не двигаясь, напряженно прислушиваясь.
Что-то его разбудило. Не звук. Нет, что-то другое… Он полулежал на откинутой спинке водительского сиденья. Прямо перед ним широкой аркой изгибался пульт, испещренный многочисленными тумблерами. Здесь как будто все было в порядке… И все же он совершенно точно знал, что проснулся от ощущения чего-то постороннего. То, что его разбудило, было здесь, в самой рубке, совсем рядом с его беспомощным во сне телом… Он рывком сел и осмотрелся. Рубка невелика для такой мощной машины. Здесь все знакомо до последней мелочи и вроде бы ничего не изменилось, пока он спал.
Не померещилось же ему это… И вдруг он понял. В машине царили мертвая тишина. Такая полная и глубокая, словно просочилась снаружи, из окружавшего танк чужого молчаливого мира… Но земная машина никогда не бывает немой. Даже если спит водитель, на пульте щелкают счетчики, тикают часы, жужжат неумолчные моторчики курсовых гироскопов, чуть слышно пощелкивают реле в сторожевых устройствах… Этих звуков сейчас не было, словно он проснулся в глубоком космосе. Глеб подумал, что отказали микрофоны скафандра, такое иногда случалось. Он щелкнул пальцами, и звук ударил в шлемофоны громко, как выстрел.
Теперь уже не оставалось сомнений: что-то случилось с самой машиной… Только сейчас он заметил — на пульте не горел ни один индикатор. Этого, в принципе, быть не могло, даже если отключился главный ходовой реактор, потому что часть устройств работала от автономного питания, и даже если вырубились все генераторы…
Он потянул на себя красную рукоятку аварийного освещения, уж она-то должна была сработать в любом случае. Но рукоятка не сдвинулась с места. Он тянул и тянул ее изо всех сил, вкладывая в это чрезмерное усилие всю свою тревогу. Рукоятка не двигалась. Наконец он оставил ее в покое и несколько секунд удивленно разглядывал.
Теперь он, впервые с того момента как попал в купол, испугался по-настоящему и стал действовать осторожно и методично.
Через несколько минут Танаеву стало ясно, что на пульте не сдвигается с места ни один тумблер, ни один рычаг. Он достал из поясной сумки отвертку, вставил ее в прорезь винта, державшего щиток пульта, и попытался повернуть. Отвертка хрустнула и обломилась. Глеб почувствовал страх, какой может испытать человек, проснувшись у себя в доме и не узнав его. Словно машину, пока он спал, подменили. Словно она превратилась во что-то другое, чужое и враждебное ему, как это уже случилось с роботом… «Довольно мистики, — оборвал он себя. — Надо выяснить, в чем дело, осмотреть машинный отсек, выйти наружу наконец!»
Дверь подалась легко, хотя он и не ожидал этого. Снаружи все выглядело по-прежнему. Так же безмолвно мерцали бесчисленные световые вспышки, глянцевито блестели ветви и стволы стеклянных деревьев. То, что произошло с машиной, казалось слишком необычным. Глеб понимал, что причину надо искать снаружи. И он не ошибся. Едва луч нашлемного фонаря проник в узкое пространство между полом и днищем, как он понял все. Вернее, почти все. Во всяком случае, причину, по которой танк высшей защиты изменился до такой степени, что он не узнал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40