Неожиданно он задал вопрос, который давно возник в его сознании, но все никак не мог вылиться в слова. Танаев понимал, что не имеет никакого права спрашивать, возможно, о самой главной тайне, благодаря которой до сих пор на этом проклятом корабле, вдоль и поперек пропитанном шпионами, подслушивающими устройствами, соглядатаями и еще бог знает какой мерзостью, могло сохраниться сопротивление. Могли уцелеть люди, посвятившие себя борьбе с хозяином этого дома страданий и смерти.
— У вас есть мальгрит? Мне кажется, в процессе обогащения у вас была возможность утаить несколько неучтенных кристаллов. Есть ли он сейчас?
— Почему ты об этом спрашиваешь, землянин? — Андреев назвал его этим отчуждающим именем, словно хотел лишний раз подчеркнуть, что Танаев не имеет права на подобные вопросы.
— Потому что подумал о том, какое действие он мог бы оказать на мой организм. Потому что хочу найти действенный способ, нечто такое, что поможет нам противостоять князю.
— Мальгрит тебе не поможет. Твой организм слишком сильно отличается от всех известных нам живых существ, на которых мальгрит способен оказывать воздействие.
— Откуда ты знаешь? Может быть, стоит попробовать? — неожиданно вмешалась Зухрин.
— У нас всего три кристалла. И они нужны тебе самой. Мы бережем эти кристаллы на самый крайний случай. Я не могу рисковать нашей единственной надеждой!
Спор неожиданно прекратился, потому что на верхней галерее, у них над головой, там, где находились гигантские конденсаторы, охлаждавшие пары содержащей мальгрит породы, послышались звуки выстрелов.
Синие шары бластерных очередей понеслись оттуда вниз, вспыхивая в самой гуще работавших у печей гномов. Ошметки маленьких, разорванных на части тел облепили соседние печи. А затем с галереи раздался голос Хронста. Усиленный мегафонами, он, перекрывая звуки выстрелов, понесся над их головами:
— Те, кто немедленно прекратит сопротивление, останутся в живых! Передайте мне навигатора Танаева, и я сохраню вам жизнь! Я знаю, что он находится среди вас!
— Кажется, здесь нас ждали… Что будем делать, командир? Может, мне лучше сдаться? — спросил Танаев, вопросительно глядя на Андреева. Теперь все зависело от решения этого человека. Глеб любой ценой готов был прекратить избиение ни в чем не повинных людей.
— Только не это! Если они добьются своего, они покончат с нами со всеми. Князь держит свое слово лишь до тех пор, пока ему это выгодно! И ты ему очень нужен!
— У вас есть оружие? Что-нибудь, кроме магических кристаллов, которые нельзя использовать тогда, когда они больше всего нужны?! — Танаев кричал, а ответ Андреева прозвучал нарочито спокойно:
— Оружие у нас есть, хотя его совсем немного, и его применение обходится нам слишком дорого. Солдаты князя жестоко расправляются с теми, кто использует против них оружие, почти никого не оставляя в живых, а пленных отправляют в лаборатории на переделку. Что там с ними происходит, ты теперь знаешь…
— Да, этого я не забуду. Рано или поздно князю придется заплатить за свои преступления. А сейчас уводи своих людей, спасай тех, кого можно спасти. Вы не обязаны ради меня жертвовать своими жизнями!
Прежде чем Танаев, не слушая протестов Андреева, успел привести свое намерение в исполнение, прежде чем он вышел на открытое место с поднятыми руками, женская ладонь легла на его плечо и на мгновение удержала на месте.
— Возьми это! Если будет очень плохо — используй. И обязательно возвращайся. Слышишь? Ты обязан вернуться! Ты принес нам надежду и не имеешь права лишать нас ее снова. — И раньше, чем он успел что-то понять и произнести ненужные слова благодарности, крохотный пакетик с зернышком мальгрита оказался в кармане его куртки.
Едва Танаев шагнул в освещенный прожекторами круг, как огонь немедленно прекратился. Выполняя распоряжение офицера, руководившего операцией захвата, Танаев неторопливо пошел к лестнице, держа пустые руки на виду у солдат.
В кабинете Хронста находились кроме него самого еще два существа. Назвать их людьми было никак невозможно, поскольку одним из них был еркширский кот, а вторым Ланвелло, существо еще более странное, хотя внешне, если смотреть издали, его вполне можно было принять за человека. Но вблизи становилось ясно, что до того, как он попал в кабинет князя, его пропустили через мясорубку, а затем не слишком удачно склеили. Возможно, так оно и было.
Все тело старого Ланвелло, искореженное и изломанное, производило впечатление чего-то неправильного, не существующего в реальном мире. А его лицо, или, точнее, морда, напоминала ослиную, впрочем, далеко не всегда, а только если смотреть справа, под определенным углом зрения. Слева же оно выглядело, как лицо обыкновенного, очень старого, уставшего человека, много повидавшего и много пережившего на своем долгом веку. Так оно и было на самом деле. Ланвелло был на корабле чем-то вроде теневого неофициального капитана. Когда князя призывали к себе внешние дела, приказы и распоряжения Ланвелло выполнялись так, словно они исходили от самого Хронста, хотя Ланвелло никогда не позволял себе впрямую подменять капитана в присутствии старших офицеров. Когда князь находился на корабле, Ланвелло выполнял роль первого помощника и заместителя, Хронст нередко прислушивался к его советам и предложениям.
Однако на этот раз их разговор не привел к согласию.
— Я уверен, его надо уничтожить, пока не поздно. Землянин узнает все больше и становится с каждым днем все сильнее, а когда он узнает о своей подлинной силе, будет уже поздно, — подвел мрачный итог своему долгому спору с князем Ланвелло.
— Хотя ты и прав, мой старый друг, сделать это я никак не могу. Слишком многое зависит от того, перейдет ли он на нашу сторону.
— Он этого никогда не сделает, особенно после того, как побывал в красной башне!
— Как знать, может быть, наоборот… Что ты на этот счет думаешь, Еркширец?
— Он ведет себя нестандартно, трудно предсказать его дальнейшую линию поведения.
— Конечно, трудно. Но тебе для того и приказали следить за ним денно и нощно, чтобы ты мог ее предсказать! Кто, как не ты, должен был собрать самые полные сведения об этом существе?
Князь недовольно приподнял свою левую, нависавшую над смотревшим в потолок глазом бровь, и кот невольно задрожал, зная, чем обычно кончался гнев его властелина.
— Я следил за ним старательно, за каждым шагом, не спуская глаз! Даже тогда, когда он не догадывался об этом! Даже тогда, когда ты прислал к нему Зухрин! Но и тогда… Трудно было понять… Я не могу сообщать тебе неверные сведения. Я не знаю.
— Да, его действительно трудно понять, потому что он не человек и в нем скрыта сила, о которой он еще не подозревает, — неожиданно согласился князь и вновь опустил бровь, прикрывая свой пылающий огненный глаз. Кот понял, что беду на этот раз пронесло мимо.
— Его нельзя запугать! Он ничего не боится, — промямлил кот, стараясь не смотреть в сторону князя, и, как вскоре выяснилось, его последняя фраза была ошибкой, потому что бровь над левым глазом Хронста вновь поползла вверх.
— Почему же, в таком случае, он сдался стражам?! Почему позволил взять себя в плен, вместо того чтобы удрать вместе с этими мерзавцами, посмевшими нарушить мою волю!
— Возможно, он боялся не за себя! Возможно, это его единственное слабое место — чувство ответственности за тех, кого он считает своими друзьями.
— Очевидно, ты прав. — Бровь князя вновь заняла свое обычное положение, и кот позволил себе перевести дыхание. — Мы попробуем на этом сыграть, а если не получится… Ты по-прежнему считаешь, что его необходимо уничтожить именно сейчас, до начала экспедиции? — Князь вновь обратился к Ланвел-ло, и тот, в отличие от Еркширца никогда не расслаблявшийся в присутствии Хронста, ответил немедленно:
— Да, мой господин!
— Что же… Я подумаю над тем, как это можно осуществить с наименьшими потерями…
Входная дверь слегка скрипнула, звук был таким, словно кто-то нечаянно придавил собачий хвост, а поскольку в кабинете князя случайностям не было места, оба его собеседника немедленно испарились в буквальном смысле. Только легкое облачко пара еще свидетельствовало о том, что эту часть пространства совсем недавно занимали тела двух странных существ.
Но когда в кабинет князя стражи ввели Танаева, даже от этого облачка уже не осталось ни малейшего следа.
— Садитесь, навигатор. Давайте попробуем продолжить нашу предыдущую, так некстати прерванную независящими от меня обстоятельствами беседу.
Повинуясь небрежному жесту князя, солдаты, сопровождавшие Танаева, немедленно удалились, и они вновь остались один на один в огромном, обманчиво пустом кабинете князя, где за портьерами шевелились и двигались тени смертельно опасных существ, в любую минуту готовых обрести плоть и уничтожить любую угрозу своему господину. Несмотря на то что Танаев отчетливо чувствовал их присутствие, он с трудом подавлял желание броситься на князя и в одном коротком броске раз и навсегда покончить со всеми проблемами. Если бы у него оставался хотя бы единственный шанс уничтожить князя ценой собственной жизни, Глеб не колебался бы ни секунды. К сожалению, он знал, что руки его схватят лишь пустоту. И еще одно он знал совершенно определенно — на этот раз из этого кабинета ему не вернуться живым.
Во рту еще не растаял странный вкус зерна мальгрита. И это было все, что он мог сделать перед предстоящим ему смертельным поединком. Хотя внешне для постороннего наблюдателя все начиналось довольно мирно. Вальяжно развалившись в своем кресле, князь добродушно кивнул Танаеву на стоявший напротив него стул и изрек в пространство, в своей обычной манере не глядя в лицо собеседнику:
— Вы обещали подумать над моим предложением, времени прошло достаточно, что скажете теперь?
— Я подумал… — Танаев замолчал на середине фразы и молчал слишком долго, словно испытывая терпение князя, но на самом деле он прислушивался к тому странному состоянию, которое рождалось в глубинах его организма. Сначала необычное тепло от проглоченного крохотного зернышка распространилось по всему его телу. Потом он услышал мощный и далекий звук, похожий на раскаты грома. Глеб совершенно точно знал, что этот звук родился в каком-то ином измерении пространства и никто, кроме него, не мог его слышать. Грохот, слишком ритмичный Для случайного звука, пытался сложиться в слова непонятного ему языка. Легкая дымка затянула окружающее, сделала его слегка нереальным, и потому он смотрел на князя со странной улыбкой, от которой у князя мороз прошелся по коже. Хронсту пришлось приложить немалое усилие, чтобы взять в себя в руки. Что-то происходило с сидящим напротив него человеком, что-то такое, чего он не понимал.
— Ваши выводы основываются на ошибочных наблюдениях. Вы видели лишь небольшой кусочек мозаики, признаюсь, не самый удачный ее фрагмент, и вы не имеете ни малейшего представления о целом, о той задаче, которую мне приходится решать, — произнес Хронст, пытаясь сфокусировать оба свои глаза на лице Танаева. Впрочем, это ему так и не удалось.
— Вот как? Подвергая пыткам этих несчастных, вы еще и решаете какую-то задачу? — Оба они продолжали непринужденную беседу, словно ничего не случилось. И только невидимый метроном продолжал с грохотом, подобным обвалу, отсчитывать оставшиеся мгновения.
— Несомненно. Вы ведь не знаете, откуда взяты все эти люди. Позвольте мне вас просветить на этот счет. Это отбросы общества, самое отребье, наркоманы, бомжи, обитатели притонов и тюрем, пациенты психиатрических лечебниц. Попав на мой корабль, они проходят определенную обработку — на первом этапе весьма болезненную. Но это короткий период — один—два дня, — потом они уже ничего не чувствуют, а через пару месяцев, перерожденные и обновленные, они возрождаются для новой жизни в совершенно ином облике. Навсегда распростившись со своими старыми пороками, излечившись от всех болезней.
— Короче, они превращаются в идеальных рабов.
— Почему вы решили, что они превращаются в рабов? Их никто не лишает свободы воли, в противном случае, от них не было бы никакого толку, и, кстати, если бы они были лишены воли, не было бы на моем корабле никакого сопротивления. Разве это не очевидно? И кроме того, разве я не дарю им в качестве платы за их страдания новую жизнь, в которой они уже не испытывают никакой нужды, никакого унижения и принуждения? Стремление к хорошо выполненной работе становится для них столь же естественным, как привычка дышать.
Я очищаю осколки бывшей Земной Федерации от скверны, от отбросов и перерабатываю эти отбросы во что-то полезное. Разве это не благо?
— Вы неплохой демагог, князь. Вы говорили, что каждый человек должен иметь право выбора, но разве у этих несчастных, которых вы распинаете на пыточных столах, разве у них есть выбор?
— Я говорил о людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— У вас есть мальгрит? Мне кажется, в процессе обогащения у вас была возможность утаить несколько неучтенных кристаллов. Есть ли он сейчас?
— Почему ты об этом спрашиваешь, землянин? — Андреев назвал его этим отчуждающим именем, словно хотел лишний раз подчеркнуть, что Танаев не имеет права на подобные вопросы.
— Потому что подумал о том, какое действие он мог бы оказать на мой организм. Потому что хочу найти действенный способ, нечто такое, что поможет нам противостоять князю.
— Мальгрит тебе не поможет. Твой организм слишком сильно отличается от всех известных нам живых существ, на которых мальгрит способен оказывать воздействие.
— Откуда ты знаешь? Может быть, стоит попробовать? — неожиданно вмешалась Зухрин.
— У нас всего три кристалла. И они нужны тебе самой. Мы бережем эти кристаллы на самый крайний случай. Я не могу рисковать нашей единственной надеждой!
Спор неожиданно прекратился, потому что на верхней галерее, у них над головой, там, где находились гигантские конденсаторы, охлаждавшие пары содержащей мальгрит породы, послышались звуки выстрелов.
Синие шары бластерных очередей понеслись оттуда вниз, вспыхивая в самой гуще работавших у печей гномов. Ошметки маленьких, разорванных на части тел облепили соседние печи. А затем с галереи раздался голос Хронста. Усиленный мегафонами, он, перекрывая звуки выстрелов, понесся над их головами:
— Те, кто немедленно прекратит сопротивление, останутся в живых! Передайте мне навигатора Танаева, и я сохраню вам жизнь! Я знаю, что он находится среди вас!
— Кажется, здесь нас ждали… Что будем делать, командир? Может, мне лучше сдаться? — спросил Танаев, вопросительно глядя на Андреева. Теперь все зависело от решения этого человека. Глеб любой ценой готов был прекратить избиение ни в чем не повинных людей.
— Только не это! Если они добьются своего, они покончат с нами со всеми. Князь держит свое слово лишь до тех пор, пока ему это выгодно! И ты ему очень нужен!
— У вас есть оружие? Что-нибудь, кроме магических кристаллов, которые нельзя использовать тогда, когда они больше всего нужны?! — Танаев кричал, а ответ Андреева прозвучал нарочито спокойно:
— Оружие у нас есть, хотя его совсем немного, и его применение обходится нам слишком дорого. Солдаты князя жестоко расправляются с теми, кто использует против них оружие, почти никого не оставляя в живых, а пленных отправляют в лаборатории на переделку. Что там с ними происходит, ты теперь знаешь…
— Да, этого я не забуду. Рано или поздно князю придется заплатить за свои преступления. А сейчас уводи своих людей, спасай тех, кого можно спасти. Вы не обязаны ради меня жертвовать своими жизнями!
Прежде чем Танаев, не слушая протестов Андреева, успел привести свое намерение в исполнение, прежде чем он вышел на открытое место с поднятыми руками, женская ладонь легла на его плечо и на мгновение удержала на месте.
— Возьми это! Если будет очень плохо — используй. И обязательно возвращайся. Слышишь? Ты обязан вернуться! Ты принес нам надежду и не имеешь права лишать нас ее снова. — И раньше, чем он успел что-то понять и произнести ненужные слова благодарности, крохотный пакетик с зернышком мальгрита оказался в кармане его куртки.
Едва Танаев шагнул в освещенный прожекторами круг, как огонь немедленно прекратился. Выполняя распоряжение офицера, руководившего операцией захвата, Танаев неторопливо пошел к лестнице, держа пустые руки на виду у солдат.
В кабинете Хронста находились кроме него самого еще два существа. Назвать их людьми было никак невозможно, поскольку одним из них был еркширский кот, а вторым Ланвелло, существо еще более странное, хотя внешне, если смотреть издали, его вполне можно было принять за человека. Но вблизи становилось ясно, что до того, как он попал в кабинет князя, его пропустили через мясорубку, а затем не слишком удачно склеили. Возможно, так оно и было.
Все тело старого Ланвелло, искореженное и изломанное, производило впечатление чего-то неправильного, не существующего в реальном мире. А его лицо, или, точнее, морда, напоминала ослиную, впрочем, далеко не всегда, а только если смотреть справа, под определенным углом зрения. Слева же оно выглядело, как лицо обыкновенного, очень старого, уставшего человека, много повидавшего и много пережившего на своем долгом веку. Так оно и было на самом деле. Ланвелло был на корабле чем-то вроде теневого неофициального капитана. Когда князя призывали к себе внешние дела, приказы и распоряжения Ланвелло выполнялись так, словно они исходили от самого Хронста, хотя Ланвелло никогда не позволял себе впрямую подменять капитана в присутствии старших офицеров. Когда князь находился на корабле, Ланвелло выполнял роль первого помощника и заместителя, Хронст нередко прислушивался к его советам и предложениям.
Однако на этот раз их разговор не привел к согласию.
— Я уверен, его надо уничтожить, пока не поздно. Землянин узнает все больше и становится с каждым днем все сильнее, а когда он узнает о своей подлинной силе, будет уже поздно, — подвел мрачный итог своему долгому спору с князем Ланвелло.
— Хотя ты и прав, мой старый друг, сделать это я никак не могу. Слишком многое зависит от того, перейдет ли он на нашу сторону.
— Он этого никогда не сделает, особенно после того, как побывал в красной башне!
— Как знать, может быть, наоборот… Что ты на этот счет думаешь, Еркширец?
— Он ведет себя нестандартно, трудно предсказать его дальнейшую линию поведения.
— Конечно, трудно. Но тебе для того и приказали следить за ним денно и нощно, чтобы ты мог ее предсказать! Кто, как не ты, должен был собрать самые полные сведения об этом существе?
Князь недовольно приподнял свою левую, нависавшую над смотревшим в потолок глазом бровь, и кот невольно задрожал, зная, чем обычно кончался гнев его властелина.
— Я следил за ним старательно, за каждым шагом, не спуская глаз! Даже тогда, когда он не догадывался об этом! Даже тогда, когда ты прислал к нему Зухрин! Но и тогда… Трудно было понять… Я не могу сообщать тебе неверные сведения. Я не знаю.
— Да, его действительно трудно понять, потому что он не человек и в нем скрыта сила, о которой он еще не подозревает, — неожиданно согласился князь и вновь опустил бровь, прикрывая свой пылающий огненный глаз. Кот понял, что беду на этот раз пронесло мимо.
— Его нельзя запугать! Он ничего не боится, — промямлил кот, стараясь не смотреть в сторону князя, и, как вскоре выяснилось, его последняя фраза была ошибкой, потому что бровь над левым глазом Хронста вновь поползла вверх.
— Почему же, в таком случае, он сдался стражам?! Почему позволил взять себя в плен, вместо того чтобы удрать вместе с этими мерзавцами, посмевшими нарушить мою волю!
— Возможно, он боялся не за себя! Возможно, это его единственное слабое место — чувство ответственности за тех, кого он считает своими друзьями.
— Очевидно, ты прав. — Бровь князя вновь заняла свое обычное положение, и кот позволил себе перевести дыхание. — Мы попробуем на этом сыграть, а если не получится… Ты по-прежнему считаешь, что его необходимо уничтожить именно сейчас, до начала экспедиции? — Князь вновь обратился к Ланвел-ло, и тот, в отличие от Еркширца никогда не расслаблявшийся в присутствии Хронста, ответил немедленно:
— Да, мой господин!
— Что же… Я подумаю над тем, как это можно осуществить с наименьшими потерями…
Входная дверь слегка скрипнула, звук был таким, словно кто-то нечаянно придавил собачий хвост, а поскольку в кабинете князя случайностям не было места, оба его собеседника немедленно испарились в буквальном смысле. Только легкое облачко пара еще свидетельствовало о том, что эту часть пространства совсем недавно занимали тела двух странных существ.
Но когда в кабинет князя стражи ввели Танаева, даже от этого облачка уже не осталось ни малейшего следа.
— Садитесь, навигатор. Давайте попробуем продолжить нашу предыдущую, так некстати прерванную независящими от меня обстоятельствами беседу.
Повинуясь небрежному жесту князя, солдаты, сопровождавшие Танаева, немедленно удалились, и они вновь остались один на один в огромном, обманчиво пустом кабинете князя, где за портьерами шевелились и двигались тени смертельно опасных существ, в любую минуту готовых обрести плоть и уничтожить любую угрозу своему господину. Несмотря на то что Танаев отчетливо чувствовал их присутствие, он с трудом подавлял желание броситься на князя и в одном коротком броске раз и навсегда покончить со всеми проблемами. Если бы у него оставался хотя бы единственный шанс уничтожить князя ценой собственной жизни, Глеб не колебался бы ни секунды. К сожалению, он знал, что руки его схватят лишь пустоту. И еще одно он знал совершенно определенно — на этот раз из этого кабинета ему не вернуться живым.
Во рту еще не растаял странный вкус зерна мальгрита. И это было все, что он мог сделать перед предстоящим ему смертельным поединком. Хотя внешне для постороннего наблюдателя все начиналось довольно мирно. Вальяжно развалившись в своем кресле, князь добродушно кивнул Танаеву на стоявший напротив него стул и изрек в пространство, в своей обычной манере не глядя в лицо собеседнику:
— Вы обещали подумать над моим предложением, времени прошло достаточно, что скажете теперь?
— Я подумал… — Танаев замолчал на середине фразы и молчал слишком долго, словно испытывая терпение князя, но на самом деле он прислушивался к тому странному состоянию, которое рождалось в глубинах его организма. Сначала необычное тепло от проглоченного крохотного зернышка распространилось по всему его телу. Потом он услышал мощный и далекий звук, похожий на раскаты грома. Глеб совершенно точно знал, что этот звук родился в каком-то ином измерении пространства и никто, кроме него, не мог его слышать. Грохот, слишком ритмичный Для случайного звука, пытался сложиться в слова непонятного ему языка. Легкая дымка затянула окружающее, сделала его слегка нереальным, и потому он смотрел на князя со странной улыбкой, от которой у князя мороз прошелся по коже. Хронсту пришлось приложить немалое усилие, чтобы взять в себя в руки. Что-то происходило с сидящим напротив него человеком, что-то такое, чего он не понимал.
— Ваши выводы основываются на ошибочных наблюдениях. Вы видели лишь небольшой кусочек мозаики, признаюсь, не самый удачный ее фрагмент, и вы не имеете ни малейшего представления о целом, о той задаче, которую мне приходится решать, — произнес Хронст, пытаясь сфокусировать оба свои глаза на лице Танаева. Впрочем, это ему так и не удалось.
— Вот как? Подвергая пыткам этих несчастных, вы еще и решаете какую-то задачу? — Оба они продолжали непринужденную беседу, словно ничего не случилось. И только невидимый метроном продолжал с грохотом, подобным обвалу, отсчитывать оставшиеся мгновения.
— Несомненно. Вы ведь не знаете, откуда взяты все эти люди. Позвольте мне вас просветить на этот счет. Это отбросы общества, самое отребье, наркоманы, бомжи, обитатели притонов и тюрем, пациенты психиатрических лечебниц. Попав на мой корабль, они проходят определенную обработку — на первом этапе весьма болезненную. Но это короткий период — один—два дня, — потом они уже ничего не чувствуют, а через пару месяцев, перерожденные и обновленные, они возрождаются для новой жизни в совершенно ином облике. Навсегда распростившись со своими старыми пороками, излечившись от всех болезней.
— Короче, они превращаются в идеальных рабов.
— Почему вы решили, что они превращаются в рабов? Их никто не лишает свободы воли, в противном случае, от них не было бы никакого толку, и, кстати, если бы они были лишены воли, не было бы на моем корабле никакого сопротивления. Разве это не очевидно? И кроме того, разве я не дарю им в качестве платы за их страдания новую жизнь, в которой они уже не испытывают никакой нужды, никакого унижения и принуждения? Стремление к хорошо выполненной работе становится для них столь же естественным, как привычка дышать.
Я очищаю осколки бывшей Земной Федерации от скверны, от отбросов и перерабатываю эти отбросы во что-то полезное. Разве это не благо?
— Вы неплохой демагог, князь. Вы говорили, что каждый человек должен иметь право выбора, но разве у этих несчастных, которых вы распинаете на пыточных столах, разве у них есть выбор?
— Я говорил о людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40